Отправлено: 08.07.11 13:34. Заголовок: the dog wants her bones saved;

участники: Chauncey McTavish & Judas Warrington;
дата: 5 ноября 1997 года;
место действия: раздевалка у поля для квиддича;
события: попробуйте решить задачу: после квиддичного матча из пункта А в пункт В двигается слизеринское тело на взводе, на встречу ему из пункта В двигается гриффиндорское тело, заехавшее слизеринскому бладжером во время указанного выше матча. Каков будет исход столкновения этих тел, учитывая то, что одно из них рожденный оборотень?

тяжелый коллаж: сказать: "Апарекиум!"

 Отправлено: 09.07.11 22:17. Заголовок: внешний вид: бледно-..

внешний вид: бледно-серая рубашка с небрежно подвернутыми чуть ниже локтя рукавами, наброшенная на плечи мантия и темно-серые брюки. Обут в черные ботинки.

Джудас не знал кого винить.
Непривычная тишина среди команды, состоящей не из самых спокойных представителей «зеленого» давила на нервы сильнее проигрыша. Задрав форменный игровой свитер, он поморщился, ощупывая свеженький, особенно болезненный синяк под диафрагмой – след прошедшего матча, подаренный МакТавишем в напоминание собственной самонадеянности и невнимательности. Стараясь выполнить Хитрость Хорьковой, Уоррингтон поднялся выше неодходимого, и было собрался передать квоффл находящейся в необходимой точке Дэвис, как удар бладжером едва не выбил из слизеринца дух, за то заставил выпустить из рук красный, обитый кожей мяч.
До этого момента, Джудас свято верил, что звездочки из глаз вылетают только в маггловских, так называемых, мультиках, о которых как-то вспоминала Платт. Но нет, это реальность грубой игры, и пропадает она, только когда ты переводишь сбившееся дыхание.
Уоррингтон старался лишний раз не поднимать глаза на слизеринцев, чтобы не появилось совершенно неуместного желания «потереть кулаки о чьи-то рожи». Джуд, как ему и свойственно в такие моменты, дольше обычного простоял в душе, медленнее должного переодевался, красноречиво молчал и упорно игнорировал любые фразы в сою сторону, так что достаточно скоро команда поняла, мало того, что ответа от Уоррингтона не добьешься, так он еще и очень в настроении пустить кровь даже ближнему своему. Так как это единственный шанс вскипятить свою кровь ровно настолько, чтоб она остыла до необходимой температуры.
Вчерашняя, совершенно неуместная тренировка, дурная погода последних дней, повышенная вздорность Платт, проигранная игра не кому-нибудь, а гриффиндорцам, давящая своим грузом напряженная обстановка в ранее уютном в своем шуме замке – вот он самый действенный рецепт отвратительного настроения, в котором никакие мантры, клятвы или самовнушительные нотации не помогут избежать взрыва. Нужна только спичка.
Роль спички прекрасно сыграл МакТавиш.
Джуд упустил момент, когда понурые слизеринцы ушли, оставив охотника наедине со своей подкатывающей к границе злостью. Он не торопясь собрался, и закинув метлу на плечо вышел из помещения, чтоб в небольшом холле между раздевалками факультетов встретить загонщика Гриффиндора.
Этот парень давно мог проклясть тот самый день, как они столкнулись с Джудасом, так как это был первый раз, как они нашли по поводу чего повздорить. Ровно как возненавидеть любой другой день, с их «совместным времяпрепровождением», так как почти всегда это заканчивалось различными наказаниями и отработками. Но загонщик был молодцом и не хуже слизеринца изображал из себя упертого гада, из-за чего лаяться с ним Джуд находил великим удовольствием.
Но в этот славный день, судя по лицу Чонси, он не больше Уоррингтона ждал этой встречи, да и задерживаться в его обществе желания не имел. Только вон, какая беда. Компания гриффиндорца очень даже хорошо вписалась в планы Джудаса.
- Эй, МакТавиш, - бросил слизеринец в спину уходящему игроку, - я смотрю, ты поработал над ударом. Помнится, в последнем матче все жаловались на твою подачу, - губы охотника растягиваются в недобрую усмешку, словно он получает удовольствие от, казалось бы, детских обвинений, - слабую даже для девчонки.
Не без удовольствия глядя на то, как под мантией напрягаются плечи гриффиндорца, Джуд наклонил голову набок. Ему оставалось только догадываться, решит ли Чонси остаться, чтобы посудачить о том, какой же Уоррингтон подлец и засранец, или продолжит свой путь в сторону замка, решив, что на подлеца и засранца время тратить не следует. Так что было необходимо лишить загонщика выбора:
- Знаешь, я уж думал Поттер выкинет тебя, бесполезного, из команды. Согласись, никакого же толка от загонщика, если тот гладит бладжер битой. Но ты молодец, - сделав пару шагов по направлению к МакТавишу, Джудас положил ладонь тому на плечо и рывком развернул к себе, театрально-участливо и едва ли не сочувственно, изучая его лицо. Несколько раз цокнув языком, Уоррингтон с наигранным волнением в голосе произнес: - от усердия язык откусил?
Можно было только похвалить терпеливость гриффиндорца. На самом деле даже глупые колкости, на данном, представленном Джудом уровне не предвещали ничего хорошего, и кому-кому, а не Чонси ли не знать, как далеко может зайти простое препирание со слизеринцем. Уоррингтон по праву мог считаться магистром в доведении окружающих до желания произнести непростительное в его сторону на медленном огне, не прилагая ровным счетом никаких усилий. Он ас.
Хохотнув сам себе, слизеринец якобы по-дружески тряхнул плечо Чонси, приободряя, продолжая, не без предупреждения в голосе:
- В следующий раз будь осторожнее.

 Отправлено: 15.07.11 22:40. Заголовок: внешний вид: темно с..

внешний вид: темно синяя кофта поло с длинным рукавом, черные спортивные штаны от квиддичной формы, сверху накинута гриффиндорская мантия в целях скорее скрыть свой внешний вид, чем согреться. На ногах квиддичные кроссовки. Волосы растрепаны немного больше обычного.

Чонси никогда не любил квиддич. По крайней мере, он не любил его так сильно как некоторые отчаянно желавшие попасть в команду студенты. Однако играл он все-таки лучше чем они и все аргументы против его кандидатуры не имели никакого веса. Для юноши квиддич абсолютно ничего не значил. Он не ставил его целью своей жизни, как добрая половина Хогвартских квиддичистов, а видел в нем всего лишь командную игру, хороший способ заполнить свободное время и отличный способ выпустить пар. А позиция загонщика в этих целях ему идеально подходила. И человек, ежедневно борющийся с рвущейся наружу энергией, разрушительной силой своего внутреннего зверя, имел отличное прикрытие – мог орудовать битой на метле и зачислять этим баллы для своей команды… но как бы не безразличен для Чонси был квиддич, сама игра увлекала, а победа всегда сладка. Вот и сегодня она отдавалась чем-то очень приятным, теплым и ласкающим его самолюбие изнутри. А кто не любит побеждать? Хоть это и не только его заслуга, а команды. Но улыбка мальчика на миллион уже сама по себе расползлась на лице и обязательно останется там на весь вечер. Глаза загонщика блестели в предвкушении предстоящего торжества, а голова все еще гудела, но это глупости. Шум со стадиона стал его частью. Это гул голосов с трибун, короткие коды игроков команды, подстрекательства противника, свист бладжеров и Чонси готов был поклясться, что нет ничего приятней этого звука, когда красный твердый мяч сбивает дыхание охотника, когда хрустят под ударом чужие кости, - это едва уловимый звук, но волк его слышит. Такой знакомый, как будто происходит изнутри. Очень болезненный, но родной. Жестокая игра квиддич, а ведь для волка нет ничего лучше.
МакТавиш все еще переживал победный момент, когда медленно скидывал с себя квиддичную форму. Возглас Астории о том, что их золотой мальчик в очередной раз поймал золотой снитч… этот матч был долгим, изнурительным, но Гриффиндор победил. Гриффиндор черт возьми победил! Взрыв эмоций на трибунах. Желто-красное плывет перед глазами мешаясь с желто-черным и синим. Ноги касаются твердой земли, и вот Чонси вместе с командой вовлечен в плотный круг из болельщиков. Астрид очень быстро оказывается рядом, накидывает загонщику Гриффиндорский шарф на шею и притягивает своего героя, чтобы смешно поцеловать в нос. Чонси кажется, в очередной раз сказал ей этого больше не делать, но так или иначе они скоро встретятся в гостиной и все повторится вновь. Такой своеобразный ритуал, состоящий из глупых или смешных действий. Что-то настолько «их». Это мило.
Как-то так получается, что Чонси задерживается в раздевалке позже всех. Хотя чему удивляться, их звездный ловец и неумелый вратарь вечно куда-то спешат, остается лишь из вежливости сказать им, чтобы не ждали. Лениво накинув на плечи мантию, он подхватил метлу и тот самый Гриффиндорский шарф, который ему дала девушка, а затем вышел в узкий коридорчик, который соединял две раздевалки и в тоже время вел к выходу в сторону замка. Шотландец успел сделать всего пару шагов, как кто-то его окликнул. Ну, это же надо подумал он, естественно не спеша останавливаться и уж тем более оборачиваться, но похоже Уоррингтон, которого Гриффиндорец без труда узнал по голосу, не намеревался дать ему шанс просто спокойно уйти от скандала. Все продолжая говорить и говорить и говорить без умолку, Слизеринец быстрыми шагами сокращал между ними расстояние. Естественно Чонси не собирался срываться на бег, как маленький трусливый мальчишка, чтобы избежать в прямом смысле проблем, которые сами его искали, поэтому столкновение было уже неизбежно. Рука слизеринского охотника легка на плечо и рывком заставила его обернуться. Взгляд карих глаз шотландца уперся в лицо Джудасу, выражение которого за пару секунд изменилось на глазах, от театрального изображения искреннего сочувствия до противной ухмылки. Казалось в этот паршивый для него день, Слизеринец радовался встрече с МакТавишем больше чем встречи со своей мамашей на рождество. Но Чонси не собирался реагировать. Нет, не сегодня.
- Гриндлоу тебя побери, Уоррингтон. Не можешь пойти и тихонечко поплакать в углу по поводу своей бездарности и команды хронических неудачников? Тебе обязательно нарываться, да? - Пока еще очень спокойно отвечает юноша, однако его тон абсолютно противоречит реакции тела. Плечи загонщика напряжены под цепкой хваткой зеленого, а рука лишь крепче сжимает древко метлы и шарф, который является своего рода маячком, напоминанием, о том, где его ждут этим вечером и куда ему нужно идти, вместо того чтобы отвечать на провокацию и ввязываться в совершенно бессмысленную драку. - Но знаешь, мне наплевать на то, что ты сейчас говоришь. Сцеди свой змеиный яд в баночку и прибереги до следующего раза. - Более настойчиво добавил темноволосый, дернув плечом и отступив на шаг назад, уходя, таким образом, от этого фальшивого и якобы дружеского жеста. Следовало поставить точку, что Чонси поспел сделать. – Спасибо за совет, и тебе мой на дорожку, подлатай лучше для начала свои раны. Уверен, я хорошенько прошелся по твоим ребрам… а вот тогда и поговорим о моем ударе. А сейчас я ухожу. – Заключил Чонси и, выждав пару секунд, как будто ожидая реакции, чего-то вроде возможного удара куда-нибудь в район челюсти вместо «нет», но ничего не произошло, поэтому он развернулся и сделал шаг в первоначальном направлении.

 Отправлено: 17.07.11 22:30. Заголовок: Ах, если бы. Если бы..

Ах, если бы.
Если бы Чонси не ответил, просто ушел, плюнув на слизеринца (не в буквальном смысле слова, конечно), Джудас бы, наверное, опечалился, решил, что его методы «выпускания пара» безнадежно устарели, и пошел бы в замок, в подземелья, запивать горькой, которую наверняка припасла Эвелин, свое безразмерное горе. Но МакТавиш был в настроении рявкнуть на Уоррингтона и практически вежливо (что до этики, Джуду было почти не к чему придраться) поставив зарвавшегося охотника на место уйти. И это сработало, как сигнал «вперед».
Первый ответ – острый взгляд, почти как нож, как тесак, для резки мяса и самодовольная усмешка на совет гриффиндорца «сцедить свой яд». Джудас покивал, якобы оценив слова загонщика.
- Я бы сказал «Выше Ожидаемого». Нет, правда неплохо. Я ожидал меньшего, - проговорил Уоррингтон, умело пародируя голос профессора МакГонагл. При всей любви к этой женщине и ее дисциплине, он знал, что подобное «неуважение», прикрытое слабоватой иллюзией шутки, наверняка заденет представителя факультета, чьим деканом она является, - только вот до следующего раза слишком долго ждать. А мне страсть, как хочется обсудить с тобой прошедший матч.
Но Чонси вознамерился уйти. Он ловко свернул беседу, что Джудас даже диву дался, как хорошо гриффиндорец решил уйти от разговора, но теперь уж уступать и отказываться от идеи «поболтать» слизеринец отказаться не мог.
- МакТавиш, спасибо, конечно, за заботу, но ты никуда не уходишь, - с театральной откорбленностью в голосе пропел Уоррингтон, - ловко поставив метлу в сторону, прислонив ту в уголок между выступающим косяком двери и стеной, определенно планируя вывести терпеливого загонщика из себя. Контраст между напряженным в ожидании подвоха телом и спокойными, раздражающе спокойными словами не ускользнул от ищущих глаз слизеринца. Ему, как ребенку, было необходимо привлечь к себе внимание, удариться об угол двери, чтоб громкий звук столкновения кости с деревом привлек взгляд МакТавиша, или ударить самого МакТавиша о дверь, чтоб он точно не отвертелся от всех возможных колкостей Джудаса, - или мама не учила тебя бынальной этике? Неэтично поворачиваться к собеседнику спиной, пока не закончен разговор.
Уоррингтон в ожидании сложил руки на груди. Сейчас ему было жизненно необходимо увидеть в ответ реакцию, одного body-language было определенно недостаточно. Эмоции. Джуду были нужны активные, живые эмоции: ярость, гнев, которые только мелькали в движениях гриффиндорца, подобно намекам на предгрозовые тучи. Что до Уоррингтона – он жаждет видеть сверкающие молнии.
И чтобы вытянуть их, заставить вспыхнуть в темных глазах МакТавиша, он готов сыграть грубо, спутать карты, выстроить целый непроходимый лабиринт, как во время третьего испытания за кубок огня, пару раз сменить правила и запутать оппонента, чтобы довести его до исступления. Даже если все это зайдет слишком далеко.
- Она хотя бы чему-нибудь тебя научила? – с насмешкой в голосе, в которой вместилась целая пинта иронии, уточнил слизеринец, задумчиво постучав указательным пальцем по локтю другой руки, возведя глаза к потолку, - или, погоди, может быть ты у нас «маменькин сынок» и ведешь себя, как она тебе велит? – якобы-разочарованно выдохнув, Джуд покачал головой, переведя взгляд на Чонси, - а по тебе и не скажешь сразу.
Он не всегда понимал, когда его затягивало в водоворот неуместных, несправедливых фраз, злых укоров, которые бы он не позволил себе в любой другой момент. Но забыв правила запущенной тобой же игры, уже сложно перестать «жульничать».
Чтож, у него.. получилось?
- Оу, тебе интересна тема? – с воодушевлением протянул Уоррингтон, делая решительный шаг к гриффиндорцу, - ну давай тогда поговорим о твоем воспитании. Или миссис МакТавиш.
С азартом в глазах, он наблюдает за тем, как гриффиндорец пытается сдержать себя в руках, как, на самом деле он жаждит избежать конфликта, как ему все это не нужно, как кажется бесполезным и глупым.
И это с новой силой толкает Джудаса подогревать ситуацию, раскалять ее до предела.

 Отправлено: 26.08.11 16:45. Заголовок: Не все в жизни черно..

Не все в жизни черное и белое, но слизеринцем определенно быть проще. У этих змей, причем всех до одного есть врожденная способность перетаскивать игру на свое поле. Без всякой легелеменции им удается проникнуть в голову другому и вытащить на поверхность самое сокровенное, самое личное и при помощи этой информации совершить сокрушительный удар. Наткнувшись на Джудаса, Чонси никак не ожидал, что снова попадется в эту ловушку, ведь он проходил этот жизненный урок уже тысячу раз и обещал себе в следующий раз быть умнее, но эмоции брали верх. Снова и снова. Как это унизительно.
- Рад, что тебе понравилось. - Безразлично отозвался МакТавиш, игнорируя продолжение театральной программы Уорингтона, в каждом движении и жесте которого читалось не прикрытое презрение. Он умело парадировал голос гриффиндорского декана и вплетал в этот разговор, если так можно было назвать то, как они обменивались «любезностями» нотки чего-то личного. Джудас ловко пользовался тем, что ему было лучше всего известно о гриффиндорцах. Выбивал почву из-под ног, задевая чувство достоинства, обижая не только МакТавиша, но и его декана, его факультет, его дом, черт возьми. И как это он не догадался пошутить о Шотландцах? Но как бы Уоррингтон не старался, эта попытка также не принесла ему желанного результата. Чонси сдерживал себя с трудом, но все-таки разжал пальцы, которые машинально сжались в кулак. А затем, подняв свободную от метлы руку вверх, провел ею по гриффиндорскому шарфу накинутому на шею, улыбнулся, и пожав плечами продолжил свой путь. Это была маленькая победа, но по ощущениям она не уступала тем, что гриффиндорский загонщик испытал, когда Гарри поймал сегодня снитч. Она разлилась по венам, но прожила не больше десяти секунд. Уоррингтон, по всей видимости, решил пойти на все. И его по его словам, поспешно брошенным в спину, не было ясно готов ли у него следующий ход или он просто намерен биться до последнего, даже если придется удерживать Чонси здесь до самого утра. То следующие же мгновения решили все. Уоррингтон нашел то самое сокровенное и в его голове. Что называется - задел за живое. Упомянул его мать. И даже интересно, настолько ли прогнившая у него душа… знает ли слизеринец, что нет у Чонси матери и нарочно давит на больную рану или же ткнул пальцем в небо и попал? В таком случае особенно удачливый мерзавец… Чонси замирает на месте, внимательно вслушивается в слова Уоррингтона, впитывает его яд, в очередной раз, по глупости позволяя себя отравить. Он слышит, как Джудас отставляет метлу, как нарочно цепляет дверной косяк и подчеркивает каждое свое движение громким звуком. Чувствует, как слизеринец делает шаг на встречу. И в тоже время, как что-то взрывается в его голове. Голос разума издает последние звуки, прежде чем забиться в темный угол внутри черепной коробки, рука вновь опускается на шарф и медленно стягивает его с шеи. При этом Чонси мысленно повторяет: прости, девочка. Непредвиденные обстоятельства, я сегодня задержусь. Когда темноволосый разворачивается, Джудас уже стоит перед ним, сложив руки на груди и все также ехидно улыбаясь. Странно, что он даже не опускает руки, прекрасно зная, что сейчас последует. Видимо настолько доволен собой от чего вдвойне сильней хочется стереть эту ухмылку. Чонси замахивается и ударяет слизеринца по лицу. Первый удар немного соскальзывает по челюсти. Но гриффиндорца это не останавливает, он готов исправиться и в туже секунду бросает свою метлу и снятый шарф на пол, следом за ними стягивает сковывающую движения мантию и рвется вперед, но что-то его останавливает… как будто внутри что-то надрывается, когда юноша замирает и хватается за голову.
- Сегодня же не… нет… НЕТ! - повторяет, пока его голос не срывается на крик одновременно с кажущимся оглушающее громким хрустом костей. Ноги подкашиваются и Чонси падает вниз. Утыкается лбом в пол и съеживается от боли. Пальцы юноши сжатые прежде в кулаки разжимаются, не смотря на все усилия этого избежать. Руки трясутся, трещат суставы, кисть очень быстро меняется, и сквозь зудящую кожу начинают пробиваться когти. Вновь слышится хруст, и МакТавиш подскакивает от боли. Стоя на коленях, он начинает смеяться, но очень быстро смех становится больше похож на собачий лай. Он поднимает голову вверх и взгляд ярко желтых глаз упирается в Джудаса. Губы оборотня раскрываются в улыбке, в зверином оскале ведь зубы уже вытянулись и превратились в волчьи клыки. Превращение еще не завершено, но, кажется уже поздно о чем-то предупреждать. Слизеринец явно выбрал не тот день и не того гриффиндорца, чтобы поправить свое скверное настроение.

сказать: "Апарекиум!"

По-моему вышел абсолютный бред, прости

 Отправлено: 06.09.11 15:54. Заголовок: Какое-то странное уд..

Какое-то странное удовольствие вспенилось горячей удушливой волной.
Словно жидкую медь пустили по венам слизеринца в ту секунду, когда он понял, что он все же задел Чонси. Нащупал слабую точку. Нашел ее решительным «методом тыка», и теперь уже не собирался отступать.
Наверное ни один психически-здоровый человек не мог получать удовлетворение от того, что причиняет такой страшной степени дискомфорт кому-то другому, в принципе, ни в чем не виноватому человеку, который просто имел роковую неосторожность оказаться в не то время не в том месте. Никто, но не Уоррингтон. Он уже чувствовал себя чуть лучше, добиваясь простой истину «сделаю другому плохо так, что самому станет хорошо», и выпуская пар, срывая собак с цепей, слизеринец не мог не признать, что МакТавиш неплохо справлялся.
Гриффиндорец стойко выдерживал злые слова, напарываясь на которые так или иначе хотелось дернуться, уклониться, как от острова, как от медленно и болезненно царапающего кожу препятствия, что возникало в жизни каждый раз, как кто-то находил скрытую в глубине души болезненное сочленение фактов. Каких-то внутренних констант, о которых бы забыть навсегда, чтоб стать посильнее, повыносливее, хотя бы чуть-чуть, но нету никакой возможности.
- Понравилось? – мрачно хохотнув откликается Уоррингтон, сверля взглядом спину Чонси, готовя себя к неминуемой атаке гриффиндорца. О, да. Он прекрасно понимал, что тот сорвется, так или иначе. Просто обязан был сорваться, потому что услышь сам Джудас в свой адрес подобные слова, давно бы уже отправил в противника если не непростительным или не безотказно действующим ступерфаем, то уж точно врезался кулаком в недружелюбно настроенную физиономию, с явным намерением выкрасить лицо в красный так, чтобы долго не видеть выражения лица, - я весь дрожу!
Уоррингтон прекрасно справлялся с ролью рокового повода, чеки от гранаты, фитиля динамитной шашки – ничего не стоило подтолкнуть его к ссоре, скандалу, какого угодно рода и словности столкновения, чтобы после еще и остаться расхлебывать самые непредсказуемые последствия, типа того, что после еще и виноватым остаться. Мол, я спровоцирую, а ты расхлебывай.
И не удивительно, что МакТавиш не мог радоваться подобным прогнозам. Видимо по-этому, так долго терпел, перед тем, как нанести-таки разошедшемуся слизеринцу первый, слегка смазанный удар.
Уоррингтон слегка покачнулся, не собираясь сразу же отвечать, отметив то, как решительно гриффиндорец сбрасывает на дощатый пол метлу, яркий красно-желтый шарф и сковывающую мантию. Но на рывок Чонси Джуд реагирует моментально, слегка отступая в сторону, чтоб возыметь возможность нанести удар первым, воспользовавшись горячей яростью МакТавиша, который, видимо, уже решил, что никаких хитростей охотник не припас.
Но то, как внезапно остановился загонщик несколько обескуражило слизеринца. Он с некоторым непониманием уставился на то, как окаменело замершее тело гриффиндорца, который хватается за голову, тихо причитая, пока голос не взмывает до крика.
Джудас едва ли не отстраненно наблюдает за тем, как странные, с трудом поддающиеся пониманию метаморфозы начинают происходить с телом МакТавиша, в то время, как собственный разум пытается даже не найти объяснения происходящему, а просто не отключать мыслительный процесс. Часы отмеряли третью секунду, когда полубезумное, но польностью объясняющее происходящее определение возникло в голове Уоррингтона, от чего тот не смог удержаться от простой и смехотворной мысли: «вот и допровоцировался».
Может быть слизеринец и не уделял должного внимания занятиям, да и не блистал особо на занятиях по Защите от Темных Искусств, но никогда не был дураком и всегда мог сложить два и два без особых проблем. Тем более, с давнишним эссе Снейпу, на далеком третьем курсе он справился на ура, даже получил Превосходно от декана. Ну а если твоя мать едва не магистр Трансфигурации, ты знаешь все о том, как проходит трансформация в анимага, так что этот вариант отправился в небытие моментально. Так что ответ был только один: оборотень.
Инстинктивно, Джуд делает пару шагов назад, сохраняя маловероятную «безопасную» дистанцию, перед тем, как совладав со своим собственным, казалось бы онемевшим, телом, выхватывает палочку, направляя ее в сторону все еще находящегося в процессе трансформации человека:
- Confundo*! – остается только жалеть о том, что Уоррингтон понятия не имеет, подействуют ли обычные чары на оборотня, но больше ничего не остается. Решительно, словно хватаясь за соломинку, которая так или иначе не сможет удержать перед падением в бездну, Джудас решительно дергается в сторону выхода. Почти достигнув двери, он оборачивается, - Waddiwasi*! – срывая дверь с петель и отправляя ее в МакТавиша.
Уоррингтон наблюдает словно со стороны, как его ладонь обхватывает дверную ручку.

сказать: "Апарекиум!"

*сбить с толку и *приложить дверью

 Отправлено: 16.09.11 14:13. Заголовок: Как же это по-челове..

Как же это по-человечески позволить эмоциям взять над собой верх. Совершенно неестественно и очень глупо. Проявление слабости, а ведь негоже волкам притворяться людьми. Очень сильные чувства, ненависть и злость взяли верх над его рассудком, и хоть эмоции через какое-то время пройдут, Чонси понимал, что их последствия будут необратимы. Однако останавливаться было уже слишком поздно. Один момент и все изменилось, дикий зверь, которого гриффиндорец прятал не очень глубоко под кожей, вырвался на свободу и человек который еще пару мгновений назад чувствовал сильную обиду и злость и мечтал об отмщении, сменил капитана в голове. Здравый смысл забился в дальний угол черепной коробки и дрожит. Волк и человек поменялись местами и теперь телом руководят животные инстинкты. Волк хочет защититься, поэтому волк будет нападать.
слизеринец, кажется, не сразу понимает что происходит, находится в неком замешательстве, возможно даже в шоке, что позволяет оборотню продолжить свой процесс превращения. Конечно, его поведение можно понять, ведь определенно точно на небе взошел полумесяц, а любой изучавший защиту от темных искусств волшебник попытается сложить два и два, но не придет в таком случае к заведомо известному решению примера. Но это не оправдывало Джудаса, он должен был бежать, а не думать. Даже без слов или умственных заключений, просто почувствовать, что ему нужно бежать. Инстинкт самосохранения включился довольно поздно, и когда до Уоррингтона все-таки доходит смысл происходящего, а рука тянется к волшебной палочке, Чонси уже полу человек и от полной трансформации его останавливает одно заклинание. Магия останавливает оборотня и вводит его в состояние полной растерянности, Чонси подрывается на ноги, но вместо того чтобы бежать к своему противнику рвется куда-то в сторону и с грохотом налетает на стену. Какие-то пару мгновений гриффиндорец погружен в свой собственный мирок, его мысли и чувства спутались в один клубок и оборотень не понимает что он делает и зачем. Однако следующие движения слизеринца отвлекают его. Джудасу удается запутать сознание волка, но не его обостренные чувства. Чонси поворачивает голову и невидящим взглядом смотрит ему прямо в лицо, скалится, оголяя острые клыки, и совершает попытку одним прыжком одолеть расстояние между ними, но сзади дверь слетает с петель и сбивает гриффиндорского защитника с ног, погребая под собой. От сильного удара тяжелой деревянной дверью у Чонси темнеет в глазах, оборотень чувствует, как под ним хрустит древко неаккуратно брошенной метлы, а из разбитого лба медленно начинает струиться кровь. Пару капель падают на когтистую мохнатую руку больше напоминающую лапу с неестественно скрюченными человеческими пальцами. Металлический запах придает волку сил, он сталкивает с себя дверь, поднимается на четвереньки и совсем неуместно чихает от поднявшейся в воздух пыли. МакТавиш привлекает к себе внимание уже схватившегося за дверную ручку слизеринца. Секунду-другую они смотрят друг на друга, но в следующее мгновение гриффиндорец лишает слизеринца всех шансов, вырываясь вперед и толкая темноволосого вперед, захлопывая им же, только что открытую дверь, прежде чем тот окажется по другую сторону. Звук ударяющегося об твердую поверхность «мешка костей» будоражит все чувства волка. Он отворачивает голову и успешно уворачивается от всех попыток Уоррингтона отодвинуть от себя волчью пасть. Оборотень сильнее человека и, наконец, челюсть замыкается на плече. Раздается сводящий волка с ума хруст трескающейся кожи, клыки впиваются глубже в мягкую плоть, солоноватый вкус разливается во рту, стекает по подбородку, шее, оставляет темный подтек на воротнике, как след, напоминание об этом ужасном событии, который нельзя будет вывести ни одним из известных заклинаний. Чонси снова и снова хватает слизеринца клыками, он чувствует острое желание разорвать его в клочья, уничтожить здесь и сейчас. Но этот вкус. Вкус человеческой плоти внезапно пугает его. Оборотень ослабляет хватку и разводит лапы-руки, корчится толи от отвращения, толи от боли и начинает пятиться назад, когда спотыкается об дверь и с еще большим грохотом, на этот раз валится на нее сверху. Он не сводит с израненного слизеринца взгляда, когда хватается рукой за горло, именно рукой, потому что пальцы с хрустом выпрямляются обратно. Все конечности постепенно принимают свои привычные формы, меняется лицо, исчезают клыки, затем меняется и его выражение. На испачканном в чужой вперемешку со своей кровью лице отражается панический страх. Чонси сплевывает кровь и принимается очень быстро вытирать губы ладонью, пытается убрать следы, но лишь размазывает ее по щекам и подбородку. Затем вытирает кровь со лба и в замешательстве пару мгновений смотрит на свою ладонь, после чего поднимается на ноги и слегка пошатываясь, подходит к слизеринцу. Зрелище конечно ужасающее, но слава Мерлину он жив, хотя не факт, что сам еще рад этому. Обычно люди цепляются за свою жизнь, бурятся за нее, но сложно представить, кто захочет жить двойной жизнью, ежемесячно переживать перелом всех костей и доходить почти до остановки сердца, а самое ужасное - представлять угрозу для жизни всем своим близким и родным. Чонси, казалось бы, был защищен от этого, его ликантропия не проклятье, а дар, но все равно посмотрите, куда она его завела, так что судьбе Джудаса невозможно позавидовать. Должно быть, гриффиндорец должен был что-то сказать, но тошнотворная чужая кровь поднималась комом в горле.
- Никто не должен об этом узнать. - Выдавил он из себя на выдохе. - Иначе ты подставить не только меня, но и себя тоже. Сочувствую.

 Отправлено: 18.09.11 18:15. Заголовок: Вот и все. Может Уор..

Вот и все.
Может Уоррингтон и тешил себя нелепыми надеждами на спасение, когда недоволк привлек его внимание где-то даже забавным звуком, совершенно неожиданным чиханием, и серые глаза слизеринца встретились с уже не человеческими Чонси, то теперь только одна короткая фраза вертелась в голове, как заведенный вреднокоп.
Вот и все.
Оборотень решительно бросается вперед, и все тщетные попытки выскользнуть за дверь оборачиваются громыхающим костями и деревом крахом. Джуд не чувствует боли от неслабого удара. Он чувствует только дыхание волка на своей коже, чувствует, как напрягаются собственные мышцы и вздуваются вены на руках, когда он пытается снова и снова спихнуть с себя гриффиндора или хотя бы отодвинуть клыкастую пасть, которая неумолимо нарушает любое возможно-допустимое безопасное пространство.
Слизеринец сжимает зубы, силясь ударить оборотня по морде, но вывернув руку лишь создает брешь в собственной обороне и пропускает момент, когда волк, все же изловчившись, хватает его за плечо.
И если Уоррингтон думал, что будет боль, страх, любая степень неверия, он ошибался. Наверное это называется шоком, когда все тело, словно чужое, продолжает бороться, не чувствуя, как оголенные, раскаленные добела нервные окончания эллекризуются, сводятся судорогой, в то время, как в ушах висит звенящщая, плотная, как водная стена, тишина. Джудас не может избавиться от совершенно глупой ассоциации с вне телесным опытом, когда ка самом краешке подсознания понимает, что кроме крамольного бессилия и слишком уж четкой картинки перед глазами у него не остается ничего.
Шансы сведены к нулю, все должно закончиться. Еще чуть-чуть и закончится.
Слизеринец даже не может допустить мысли о том, почему его тело продолжает отчаянно бороться, будто не чувствуя, как теплое, влажное пятно растекается по одежде, разорванной коже, прокушенному, возможно до кости плечу. И только когда внезапно, совершенно неожиданно волчья челюсть ослабляет хватку, разводит начавшие превращаться в руки лапы, Джудас наконец собирает все силы в кулак и наносит оборотню удар ногами в живот.
Это было слишком, даже для него. Уже не в силах толком двинуться с места, Уоррингтон нерешительно отползает назад, принимая легкое подобия сидячего положения, во все глаза смотря, как тело Чонси приобретает человеческие черты. Рука слизеринца взмывает к плечу, зажимая кровоточащую рану широкой ладонью до боли. До боли, если бы та ощущалась, хотя бы чуть-чуть.
Их взгляды снова пересекаются и само тело Джуда, словно налитое свинцом, борется с желанием вскочить на ноги. И ударить. Или убежать. Сделать хотя бы что-нибудь. Вместо этого, охотник просто смотрит на приближающегося оборотня, точнее нет, уже человека, совершенно нечитаемым взглядом.
В его голове не существует решительно ничего.
МакТавиш не слышит ответа на свою реплику несколько долгих, вымученных секунд, пока Уоррингтон, кажется, снова учится собирать, сводя слова в последовательную, наделенную хотя бы намеком на смысл, цепь.
- Сочувствуешь. Ты сочувствуешь. Ты сочувствуешь? - хриплый и слабый голос, с каждым звуком набирает уверенности, приобретает металлические ноты, словно слова слизеринца могли превратиться в холодные лезвия, - Салазар тебя раздери, ты мог придумать что-нибудь более умное! Дьявол.
Медленно, но верно тактильные чувства возвращаются в тело уже было простившегося с жизнью Джудаса и боль медлительной теплой волной осторожно обнимает его за плечо. Поморщившись от первых ощущений, Уоррингтон поворачивает голову, чтобы краем глаза оценить полученные ранения, и, разжав на мгновение ладонь, шипит от боли.
- Дьявол! – повторяет слизеринец, снова сцепляя пальцы вокруг кровоточащего следа на коже, и оборачивается к замершему над ним гриффиндорцем. Мрачная, кривая усмешка, скрепленная кровавым разводом от подбородке к щеке расцветает на лице Джуда, когда он зло выплевывает: - засунь свое сочувствие себе в задницу, МакТавиш! Им меня не залатаешь.
Отдавая себе отчет в том, что как только боль накроет его с головой, и осознание произошедшего докатится до лихорадочно бьющегося сознания он уже не сможет мыслить здраво, Джудас нетерпеливо закатывает глаза, сжимая зубы так, что сводит желваки.
- Мерлин, отвлекись от увлекательного шоу и найди уже хоть что-нибудь! Кровоостанавливающее, обезболивающее, хоть живой смери! Ты же загонщик, у тебя должно быть хоть что-то!

 Отправлено: 20.09.11 18:19. Заголовок: Всем людям нужны сло..

Всем людям нужны слова и Чонси понимал, что сейчас должен был что-нибудь сказать, но слов не было. Они не складывались в его голове в предложения, он потерял их все. Даже простые. Такие как «мне» и «жаль» вылетели из его памяти. Их значение, правила произношения, Шотландцу даже казалось, что язык не повернется, попытайся он произнести хотя бы один известный ему до этого момента звук. Он потерял их все за один миг, променял всего на одну ошибку. И сейчас гораздо проще было бы завыть как волк, от боли, от злости, от чувства собственной беспомощности перед ситуацией, которую они создали сами. Но людям нужны слова, а они все еще оставались людьми, хоть и жалкими представителями этой расы, если не сказать теперь пародией.
Чонси кажется, приходит в себя с шипением Уоррингтона в его сторону. Он все также стоит напротив слизеринского охотника, собравшего все свои силы, чтобы отползти назад, и едва сдерживая тошноту, все равно, как завороженный смотрит на его рану. Он не видит отсутствующего взгляда своего врага и не обращает внимания, что на ответ слизеринцу потребовалось пару невыносимо долгих секунд. Чонси не спешит предпринимать какие-либо действия не потому что не хочет, а потому что просто не знает как ему быть. Оборотень шокирован не меньше своей жертвы. Весь его мир только что перевернулся. Теперь темноволосый гриффиндорец - монстр, чудовище, которого до этого момента, за все прошедшие семнадцать лет своей жизни, он упорно не замечал. Подобное очень сложно осознать и еще трудней с этим смириться, говорить как ни в чем ни бывало слова более подходящие, чем простое «сочувствую» и уж тем более действовать соответствуя логике. Но язвительные комментарии Джудаса, его невыносимая манера разговора и накаляющая нервы буквально до предела кривая усмешка к счастью ускоряет процесс возвращения МакТавиша в реальность. Откинув все мысли, и заткнув голос совести, гриффиндорец наконец-то понимает, что нужно быстро действовать и спасать чужую жизнь, хотя на самом деле уже ужасно хочется пнуть пострадавшего, не смотря на то, что лежачих вроде как не бьют.
- Заткнись, Уоррингтон. - Рычит на него Чонси, мотнув головой, как мокрая собака и переведя взгляд с раны на лицо охотника, который тут же закатил глаза. - Мне напомнить тебе по чьей вине все это произошло? - Возмущенно продолжает МакТавиш, нащупывая рукой волшебную палочку, торчавшую до этого в кармане брюк, но, понимая, что ее там нет, отворачивается и начинает искать ее взглядом. - Чего ты от меня хочешь? Чтобы я извинился за то, что не предупредил о своем состоянии? Мне кажется, я уже тысячу раз говорил тебе не лезть ко мне, так что может быть нужно было прикусить свой поганый змеиный язык и оставить меня в покое? Ну, поздравляю. Ты остался на своем и выиграл главный приз. - Наконец-то обнаружив свою волшебную палочку, выпавшую видимо, когда его накрыло дверью, Чонси подобрал ее с полу и спокойно выдохнул, счастливый, что ее не настигла та же участь, что и метлу. После чего развернулся к слизеринцу и сделал пару шагов обратно в его направлении.
- Развлекательное шоу да? - Щурясь, переспрашивает гриффиндорец, повторяя услышанные до этого слова. – Ну, ты и придурок, Уоррингтон. А знаешь, я ведь и правда сочувствую, но не потому что мне есть до тебя дело. Поверь, где-то в глубине души я был бы рад, если бы ты сдохнул. Но то, что теперь с тобой будет, не пожелаешь и врагу. Одна радостная новость - блохи достают только анимагов. - МакТавиш криво улыбнулся, пряча за этой улыбкой боль от удара в живот, которая остро ощутилась, как только он согнулся, приседая рядом со слизеринцем на корточки.
- Было бы лучше продезинфицировать, но это не важно, на собаке быстро заживает любая зараза. - На удивление даже для самого себя, язвительно добавил темноволосый и, совершив незамысловатое движение воздухе, отчетливо произнес: - santino*.
Рваная рана на плече Джудаса постепенно стала затягиваться, ткань срасталась обратно прямо на глазах и спустя пару минут, под рваной одеждой остался лишь смазанный кровавый след и белесый шрам от укуса, тот самый след, который нельзя убрать ни одним известным заклинанием, вечное болезненное напоминаю о сегодняшнем вечере, когда жизнь неожиданно совершила двойное сальто.
- А теперь, когда ты перестал скулить, - выпрямляясь на ногах, заговорил Чонси, - ты должен пообещать, что никто об этом не знает. Вы слизеринцы не способны думать о других, но подумай о себе. Таких как я… мы… сегодня готовы посадить в клетку, как каких-то животных. Я тебя ненавижу. Ты меня ненавидишь, справедливо, но ничего уже нельзя изменить. Я помогу тебе с этим справиться, но ты должен держать язык за зубами.

сказать: "Апарекиум!"

* Santino - чары заживления глубоких рваных ран. Канон беден на такие заклинания, поэтому я взяла из целительского блока из фанфиков.

 Отправлено: 24.09.11 23:08. Заголовок: Джудас удивился сам ..

Джудас удивился сам себе, когда осознал, что ему не страшно.
Совершенно не страшно, ни капельки. В Уоррингтоне вместо вполне логичного и человечески-инстинктивного страха закипала злость и раздражение. Возможно из-за того, что вопреки всему, что произошло, вопреки словам Чонси, вопреки всему объяснимому только одной простой фразой, он отказывался понимать и тем более принимать случившееся.
Мотнув головой на ответный выпад МакТавиша, слизеринец мрачно растянул губы в улыбке, не скрывая театрального недовольства происходящим.
- Я виноват? Знаешь, давай я извинюсь, когда проанализирую ситуацию, а то неискренность в наших теперь очень тесных отношениях неприемлема, - ядовито процедил Джуд, без особого удовольствия отмечая, что не смотря на дерзкую манеру, говорил он вполне честно. В настоящий момент он не слишком трезво оценивал происходящее, так что из хамоватого «прости» мог случиться новый конфликт. Гриффиндорец тщетно обыскивал пол, в то время, как охотник слизеринской сборной сделал усилие над собой и, уперевшись свободной рукой в пол, сдвинул свое все еще непослушное тело, чтобы удобнее устроиться у захлопнутой двери. Боль в спине медленно начала давать о себе знать, и Уоррингтон, напомнив себе, как он оказался на холодом дощатом полу, признался, что хуже боли в рваной ране может быть только тянущая боль в мышцах, после неслабого удара, - и перестань ворчать! Снова устроишь костюмированное представление – на этот раз станешь убийцей.
Когда МакТавиш поднял с пола палочку, взгляд Джудаса совершенно инстинктивно опустился на пол, исследуя пространство в поисках своей, определенно выпущенной из пальцев, когда оборотень сбил его с ног. И правда, палочка оказалась в другом конце помещения, и слизеринец почувствовал себя окончательно беззащитным.
Чонси присел на корточки напротив Уоррингтона, и последний моментально перевел глаза на лицо гриффиндорца, по прежнему сжимая пальцы вокруг открытой раны.
- Должны же быть какие-то бонусы от того, что я выжил. Ничем тебя не заражу, - неожиданно для себя улыбнулся Джудас, ощущая, как под ладонью стягивается разорванная кожа.
Повернув голову в сторону, чтобы убедиться в том, что тактильные ощущения его не обманывают, охотник наконец убрал руку с плеча, борясь с необъяснимым страхом коснуться белесых следов укуса, немого доказательства того, что все это не бессмысленный страшный сон.
Ну нет, кошмар наяву. И он произошел.
Сделав заметное усилие, Уоррингтон медленно поднялся на ноги, опираясь сначала о пол, а после о выступающий косяк двери, едва морщась от боли в мышцах и разве что не скрипящих костях. Не отнимая руки от холодного дерева, он повернулся к гриффиндорцу, глядя на него, как на непонятливого ребенка, со смесью удивления и недоверия.
- Мы по-моему уже выучили ту часть урока общения, в которой рассказывается о том, что я не привык задумываться? Сначала делаю, потом вспоминаю про правила и необходимости, - загадочно уточнил слизеринец, кладя ладонь себе на поясницу, выпрямляя спину, с хрустом разминая позвоночник, - не слабо ты меня приложил.
Все поведение Джудаса кричало о том, что ничего не случилось, и он откровенно считал, что все это мелочи жизни и подобный бред. Однако факты говорили за себя, и Уоррингтон не мог не признаться себе, что в душу закралась тень страха перед будущим, мрачным и полным неизвестности, которая просто не могла не пугать всегда уверенного в себе и своих действиях слизеринца. У него могла быть другая жизнь, связанная со спортом, любимой женой и оравой детей. А теперь напротив всех этих утверждений стояли жирные знаки вопроса, если не крамольные кресты. Но думать об этом, расставляя акценты, связанные с этим вечером он будет в другой раз. Сейчас у него есть другие заботы.
- Значит теперь, в полнолуние у меня вырастет хвост, крутые клыки и мне придется радостно выть на Луну? – поинтересовался Джуд, неровным шагом двинувшись в сторону своей метлы, чтоб убедиться в том, что сумки с собой у него не было, а, следовательно, чудо-зелья ждут его в спальне. В шуточном тоне не было ни намека на серьезность или заинтересованность. Так обычно спрашивают о погоде за окном или интересуются рутинными новостями, - при этом выть мы будем дуэтом, раз ты благосклонно решил предложить руку.. а, прости, - развернувшись в пол оборота к гриффиндорцу уточнил Уоррингтон, - лапу. Лапу помощи.
Тихо рассмеявшись, Джудас бессмысленно провел пальцами по древку чудом уцелевшей в этом бардаке метлы, и бросил взгляд, на искореженные куски дерево – останки принадлежащие Чонси.
- Уух, старик, не повезло. Придется подарить тебе новую метлу, - с псевдо-изумлением проговорил слизеринец, поднимая глаза на хмурого МакТавиша, которому определенно не становилось легче от того, как новоиспеченный оборотень относится к ситуации. Джуд нахмурился, - Мерлин, да брось ты!
Покачав головой, Уоррингтон двинулся в противоположный конец коридора, чтобы не без болезненных ощущений в спине, наклониться и поднять-таки волшебную палочку.
- Ладно, ладно. Не переживай. Мои суицидальные наклонности после сегодняшнего определенно отправятся в отпуск. Наша тайна будет в сохранности, обещаю, - совершенно серьезным тоном, неожиданно даже для самого себя заверил Чонси слизеринец, встретившись с МакТавишем взглядом, - можешь спать спокойно и усмирить свою совесть.
Закатив глаза, слизеринец, направил палочку на дверь, которую он не так давно лично сорвал с петель, и вернул ту на место. Пускай, не идеально, но вполне сойдет, особенно, если учесть, какие пируэту это дерево устраивало несколько минут назад. Спрятав палочку во внутреннем кармане пропитавшейся кровью и изрядно порванной мантии, Джудас вернулся к своей метле, и уверенно схватился за ее древко.
В голове начинало нестерпимо шуметь, и чем дольше Уоррингтон оставался в этом помещении с гриффиндорцем, тем хуже становилось. Ну нет, он не будет устраивать себе мозговой штурм в присутствии Чонси.
- Вернемся к извинениям и лекциям о поведении позже. Я не забуду ни о том, ни о другом, - заверил слизеринец, приблизившись к МакТавишу, - а теперь, прости, мне нужно проветриться.
Ему просто немедленно нужно проветриться.