Отправлено: 05.07.11 12:27. Заголовок: like fire and powder;

участники: Demetria Platt & Judas Warrington;
дата: октябрь 1997 года;
место действия: коридоры третьего этажа Хогвартса;
события: милые бранятся – только тешатся? Ну нет. Ничего тут приятного нету. Тем более, что после ссоры по мелочи наступает период бескровной, холодной войны со всеми вытекающими. И проблема в том, что тут никто не виноват, посему делать шаг к к примирению стоит не с белым флагом на перевес.

сказать: "Апарекиум!"

 Отправлено: 08.07.11 12:30. Заголовок: первый пост сакс ..

сказать: "Апарекиум!"

первый пост сакс ><

внешний вид: белая рубашка, с небрежно закатанными выше локтя ркавами, черные брюки, черные ботинки.

Дело было вечером. Гениальный план был, в принципе, прост.
Но в каждом, даже самом гениальном, в своей простоте, плане есть ряд заковыристых «но», которые могли помешать ему, плану, осуществиться. И, естественно, никакой планосоставитель не любит все это заморочки, которые могут вставить ему, такому умнику, воплотить в жизнь задуманное, посему Джудасу приходилось действовать единственным известным ему способом – на пролом.
Изначально план выглядел так: выскользнуть из гостиной, чуть грянет отбой, отыскать где-нибудь Платт, поговорить с ней, радостно замириться. То есть в теории, все просто, как уход за соплохвостом, а копни чуть глубже и проблем полные штаны. Ну во-первых, даже если в подземельях не будет лишних глаз, что так или иначе не помешает Уоррингтону выбраться из покоев «зеленых», его все равно может кто-то «поймать за руку» этажами выше. Посему, рассекать по коридорам замка, по всем его семи этажам в надежде случайно (!) найти Деметрию оказывалось делом вполне себе проблематичным. Особенно, если учесть то, как Аргус Филч (и, наверное, все Филчи мира сего) мечтают видеть опостылевшего слизеринца в гробу в белых тапках.
Во-вторых, мирно поговорить с Платт.. представлялось сомнительной возможностью. Потому что они уже неделю никак не разговаривали. Потому что он выбрал Квиддич. Свидание и все такое, конечно мило и важно, но в выборе между тренировкой и встречей с хаффлпаффкой выиграла не его белокурая головная боль. Естественно, Моргана, он выбрал квиддич! А что бы она сделала на его месте?
Учитывая то, как настойчиво блондинка пинала Уоррингтона в сторону поля для квиддича в прошлом году, в надежде, что он получит-таки значок капитана вместо уже занимающего то место Ургхарта, удивлению охотника не было предела. Ивейн остался во главе команды, Джудас при своем месте, а Платт.. осталась Платт.
Так и родился План.
Решение проблемы с поиском девушки в просторном замке нашлось быстро. Ключом оказался Вейзи, которому конечно же не понравилась идея того, что не самый внимательный, когда дело касается его внезапных порывов, Уоррингтон будет носиться по Хогвартсу в поисках Деметры. А в придачу к большим виктимным глазам Эйден получил внушительные уговоры, так что у старосты школы не было шансов и ему пришлось рассказать «страшную тайну» о том, где будет Платт делать вечерний обход. Одной проблемой меньше.
А вот что касается второй проблемы.. Уорринтон прикидывал, что его шансы: пятьдесят на пятьдесят. И успех зависит только он настроения хаффлпаффки.
Выбравшись из подземелья незамеченным, Джудас чувствовал себя едва ли не Джеймсом Бондом магического мира. Сохраняя иллюзию своего не-присутствия в неположенном месте в неположенное время, он миновал еще два этажа, а наконец оказавшись в одном из коридоров третьего, едва был в силах поверить своей удаче: Деметра быстрым, торопливым шагом, мало смотря по сторонам двигалась в противоположный конец узкого помещения, освещенного редкими факелами, на расстоянии не более десяти шагов от слизеринца. Охотник «зеленой» сборной быстро и практически беззвучно настигает блондинку, кладя правую руку на ее плечо, левой перехватывая тонкое девичье запястье, дабы избежать на удивление неслабого удара Платт.
- Эй, тише, это я, - девушка дергается, стараясь вытянуть руку из железной хватки, пока Джудас не без досады отмечает, что даже находясь в полоборота к нему, староста не смотрит ему в глаза. Хорошо, по крайней мере она не кричит на весь замок, - и я отпущу только тогда, когда ты успокоишься.
Только в книжках герои приходят к решению, что им нужно поговорить и озвучивают его в напряженной атмосфере. В жизни, стараясь избегать удара, тебе приходится говорить так, чтоб тебя слышали без предисловий, потому что другого шанса может и не быть.
Слизеринец не мог выкинуть из головы воспоминания о том, как удивленно и едва ли не оскорбленно Деметра смотрела в его глаза, как предупреждение повисло в воздухе, словно сделай Джуд неверный шаг, он лишится всего и навсегда. Староста Хаффлпаффа была не из тех, кто не найдет обходного пути для своих обещаний, но в данном случае «страшная месть» нашла свое законное место. И целую неделю, семь утомительно долгих дней девушка упорно делала вид, что Уоррингтона не существует.
На самом деле, слизеринцу было бы проще, если бы она на него просто наорала. Или спокойным, леденящим тоном сообщила, что он даже хуже драконьего навоза, ибо толку от него и то меньше. Или еще что-то в этом роде. Молчание казалось уже невыносимым.
- Мне кажется, можно завязать с игрой «я тебя не игнорирую, тебя просто нет», - тихо сообщает Уоррингтон. Пока Платт делала еще одну героическую попытку вывернуть запястье, чтобы оказаться на свободе, Джудас быстро разворачивает ее спиной к себе и обхватывает правой рукой за плечи, лишая возможности вырваться окончательно и бесповоторно, - ты и так раздула эту мелочь до размеров Тролля.
Где-то в районе солнечного сплетения он отчетливо чувствует то, как она дышит.

 Отправлено: 13.07.11 12:44. Заголовок: Внешний вид: клетчат..

Внешний вид: клетчатая юбка в складку выше колен, белая блуза заправлена внутрь, на правой стороне красуется значок старосты, белые гольфы, черные туфли на небольшом каблучке.

Это была довольно простая игра под кодовым названием «как заставить Уоррингтона извиниться». Обычно это срабатывало со всеми уже на третий день, мало чьей выдержки хватало, чтобы продержаться четыре или даже пять дней: затем все обиженные и обижающиеся (не имело значения даже кто именно виноват) раскаивались в содеянном, осознавали как грубы были и приходили с повинной к Платт, не желая терять расположение старосты из-за пустяка, даже если оная причина таковой и не являлась. Методика, выработанная годами, заключалась в том, чтобы не кричать и не переходить на оскорбления (подобное Деметра могла позволить себе лишь в исключительных случаях, распространявшихся по большей части на опекунов), а выбрать тактику куда более действенную и взывающую к совести – забыть о том, что данный человек существует. Светловолосой волшебнице на удивление легко давалась эта игра: для той не было незаменимых людей и, вычеркивая из своего окружения одного, она с легкостью и грациозностью находила следующего, на которого могла бы переключить свое внимание. Все было до крайности просто, но что-то в хитроумном механизме охотника слизеринской сборной Деметра упустила, и с тех пор все пошло не так.
Семь. Ровно семь дней прошло с тех пор, как персоны Джудаса в ее распорядка дня не существовало. Не было ни приветствий перед завтраком, ни записок на сдвоенных уроках, ни страстных пожеланий спокойного сна вечером, произнесенных хаффлпафкой на ушко Уоррингтону после чего, та могла поклясться, спокойного сна у того не было ни в одном глазу. Зато рождались другие, куда более занимательные фантазии. Отныне ничего этого не было. И Джудас должен был очень переживать по данному поводу. Настолько сильно, чтобы прибежать к ней уже на следующий день, замаливая свои грехи, и раз и навсегда усвоив простую истину: квиддич, безусловно, крайне важен, но никак не важнее ножек Платт. Но, по всей видимости, мистер Уоррингтон находился в таком шоке и переживал столь страшное горе, что никак не мог подобрать подходящих слов. И вообще каких-либо слов, чтобы заговорить первым. Ей даже пришлось идти на всякого рода ухищрения: например, согласиться на свидание с Корнфутом и даже вновь начать строить глазки Ургхарту – и то и другое, признаться, не принесло ей должного успокоения и нисколько не продвинуло Джудаса на пути к извинениям, хоть слизеринец, безусловно, был в курсе дел. Платт заведомо постаралась, чтобы школьные сплетницы донесли ему все в лучшем виде.
Итак, это был день седьмой, и помимо неработающей смекалки Уоррингтона, у Платт была еще одна напасть – обязанности старосты. Пожалуй, ночное патрулирование кридоров было ее самым нелюбимым занятием, даже курирование первокурсников, впервые приехавших в Хогвартс, и то вызывало меньше отвращения: те смотрели на нее словно стадо новорожденных барашков и готовы были следовать за светловолосой всюду, даже если бы та завела их в загоны для соплохвостов и заявила бы, что отныне они будут спать именно здесь. Соблазн был крайне велик, однако Деметра отчаянно сдерживала себя от неуместных шуток, терпеливо отвечая на вопросы мелких. Предчувствуя самую скучную и заурядную ночь, Деметра не спеша прогуливалась по школьным коридорам, встречающим ее безразличием, подстать той, которую она пускала в ход всякий раз, как на горизонте появлялся тот самый слизеринец. Но в эту ночь ни его, ни какой-либо вообще живой души на горизонте не наблюдалось; ни единого, даже самого маленького, нарушителя школьных правил! Платт обиженно надула губки, раздраженно думая про себя, что даже отправить на отработку к Филчу сегодня будет некого – а это обидно, действительно обидно. Сделав уже целый круг, светловолосая ведьма завернула за угол, не предчувствуя ровно никакой беды, хоть глаза той уже высмотрели ее фигурку и пристально следили за каждым движением старосты, чтобы поймать ту и обездвижить. Коварный план не заставил должго ждать своего исполнения, и не успела хаффлпафка дойти до статуи горгульи, как кто-то самым наглым образом схватил ее сзади. Действие весьма опасное, особенно зная о неплохой реакции Деметры, а так же о том, что та предпочитала сперва хорошенько вмазать оплеуху неудавшемуся шутнику, а уже потом разбираться что к чему, однако всякие ее попытки на отмщение были предотвращены, да так ловко, словно преступник уже не раз на собственном опыте испытал нрав старосты. Подозрения тут же закрались в светлую голову Платт, та притихла и повернула голову в бок, удостоверяясь в своих догадках: негодяем оказался Уоррингтон.
Деметра примирительно прекратила сопротивляться, расправив плечи и ожидая, когда же слизеринец ослабит свою хватку, да такую сильную, что у нее даже заныли запястья, однако девушка не думала жаловаться, по крайней мере не сейчас. Вывернувшись из жестких объятий Джудаса, хаффлпафка повернулась к нему лицом, с самым строгим видом (именно с таким она отчитывала младшекурсников) взглянув на темноволосого мага. Между ними повисла напряженная пауза, во время которой светловолосая ожидала пламенной речи и, разумеется, извинений, на ходу прикидывая как недовольно покрутит носиком, а затем все равно простит, потому что соскучилось. Действительно соскучилась по этому заносчивому слизеринцу с хитрющей улыбкой.
- Неужели ты соскучился по мне? – задумчиво улыбнулась Платт, пытаясь разгадать что таилось за этим небрежным тоном слизеринца. Светловолосая ведьма мягко освободила свои запястья, а затем положила руки на плечи Джудаса, прильнув к тому с прежней лаской, что случалась с Деметрой в дни особо хорошего расположения духа. Едва касаясь шеи охотника губами, она вдохнула запах его одеколона, отчего на сердце хаффлпафки стало чуточку спокойней. – Десять баллов со Слизерина за прогулки по коридорам в неустановленное школьным распорядком время, - бархатным голоском прошептала она на ухо темноволосому магу.

 Отправлено: 21.07.11 23:06. Заголовок: «Она может вести себ..

«Она может вести себя как угодно».
Эти слова, как мантра, крутились в голове Уоррингтона с завидным постоянством и не видоизменялись весьма долгое время. Как бы окружающие не смотрели на него, с каким бы удивлением не наблюдали за его отношениями с Платт, с каким бы укором в голосе не советовали ему наконец отойти от девицы, которая только и знает, как устраивать из отношений театр на двоих, Джудас не менял своей позиции и оставался совершенно непреклонен. Пока само собой не расцвело продолжение фразы.
Теперь он старался не отступиться от своих же собственных мыслей, дабы не сломаться от строгой Деметрии, которая смерила его практически, практически (!) ледяным взглядом, как только он позволил ей обернуться. Потому что теперь, когда после сравнительно долгой «холодной войны» ситуация развернулась в ту сторону, которая ему нравилась куда больше.
«Она может вести себя как угодно, пока ему это угодно».
И слизеринец был готов поспорить, что ее это устроит.
- Соскучилась ли ты? – задал ответный вопрос Джудас, кивнув хаффлпаффке. Ее обманчивая ласка не могла не таить в себе чего-то, не ему ли этого не знать. Посему, не переставая улыбаться, он позволил ей прильнуть к нему, как будто ничего и не случилось. Не было глупого никому не нужного разлада и недели упорных не-разговоров, от которых он правда устал. Чуть склонив голову набок, он обнимает Платт за талию одной рукой, тихо смеясь, - мир?
Ну да. Куда уж там.
Устало выдохнув, не без азартной усмешки, Уоррингтон осторожно отодвигается от старосты, заглядывая в ее глаза. Хотя чего он мог от нее ожидать. Эти их пере-кошки-мышки, с совершенно неясными, а может и несуществующими вовсе правилами не могли не ставить слизеринца в тупик хотя бы иногда. Посему сейчас, он складывает губы в круглое «о» и замирает на несколько, практически незаметных секунд.
- Эй, Дем, мы так не договаривались. Это называется «сними с меня»? - Джудас вскидывает брови и с тенью непонимания во взгляде перескакивает с одного зрачка Деметры на другой, едва ли замечая двусторонность сказанной фразы, и не имея под ней никакого подтекста, - но я же не могу снять баллы с тебя!
Сейчас ему даже обидно, что инспекционной дружины уже пару лет как нет. Не то чтобы ему хотелось повторить опыт встречи с Джинни Уизли и ее сглазом, а так же с еще чьим-то жестоким заклинанием за желание Уоррингтона творить анархию и только ему ведомое правосудие, но сейчас бы возможность штрафовать старост ему бы пригодилась.
Слизеринец комично надувает губы и хмурится, словно обдумывая, как бы ему поэффектнее обидеться. Он отводит взгляд, услышав шаркающую поступь Филча где-то неподалеку, но потом, снова усмехается, когда шаги стихают на лестнице. Вот только не хватало еще здесь старика Аргуса, который и про розги вспомнит, и самые страшые проклятья, и, может, даже то, что отец Джудаса тоже паинькой не был. Короче испортит всю недоромантику и не даст договорить.
Уррингтон возвращает все внимание хаффлпаффке. Он скучал. На самом деле скучал по ее дерзостям, колкостям, высокой манерности, манере общения, голосу.. ему не хватало ее присутствия хотя бы потому, что он устал наблюдать за ее свободой от него, и Джудасу, как маленькому несносному ребенку все же приспичило показать, чья на деле Платт, почему она чья-то, и что тот кто-то, чьей она является не без удовольствия погладит кулаком носы любых желающих посягнуть на блондинку.
Слизеринец усмехается и бережно поправляет воротничок ее белоснежной рубашки.
- Все что я могу снять с тебя: это одежду. Но тебя же это не устроит, - Джуд якобы-печально вздыхает, кладя ладони на плечи Платт, - так что я провожу тебя к твоей гостиной, пока ты не сняла с меня еще десяток баллов, а завхоз не решил, что я тебя насилую.

 Отправлено: 25.07.11 21:55. Заголовок: Как-то раз, за очере..

Как-то раз, за очередным приемом пищи в святая святых Большого зала Хогвартса, у Платт совершенно не было аппетита, что было продиктовано не изменениями юного организма или взволнованностью девичьего сердца, а исключительно злостью. Жестокой сдавливающей злостью, от которой хаффлпафка едва ли не огнем дышала, то и дело произнося ругательства в сторону Уоррингтона. Так уж повелось, что слизеринец порой проявлял удивительное своеволие, не желая понять для себя одну простую истину: Платт знала лучше. Даже не притронувшись к своему мясному пирогу, Деметра высказывала самые дрянные слова в адрес слизеринца за соседним столиком, однако он ее слышать не мог. Слушателем пламенной речи хаффлпафки являлась Лоусон, неторопливо дожевывающая свой салат и пилящая взглядом Трэверса; Платт даже пришлось одернуть подругу под столом, больно пнув ту по ноге, чтобы вернуть ее внимание себе. Но, стоило Лоусон услышать, что речь идет все про того же Уоррингтона, как хаффлпафка тут же пожала плечами и заявила: «вы стоите друг друга».
В тот день Лоусон получила еще один пинок ногой под столом, а Платт с тех пор припоминала эту фразу подруги в самые неподходящие моменты. Возмущение, которое рождали в ней выходки слизеринца, закипало раскаленным маслом и непременно приносило бы множество жертв, но стоило этой фразу всплыть в памяти девушка, как в той словно что-то менялось, и на смену злости приходило нечто иное. Азарт.
Приступ ее нежности заканчивается так же внезапно, как и начался: руки хаффлпафки плавно соскользнули с плечей Джудаса, а сама она отошла от слизеринца на несколько шагов, будто и не было совсем этих объятий, как в старые добрые времена, когда они еще были на одной стороне и играли исключительно с другими. Теперь правила изменилсь и они вновь друг против друга – надолго ли? Совершенно не ясно, но Деметре нравится такое положение вещей, словно что-то новенькое в их отношениях, и та едва заметно улыбается, довольная собой, и складывает руки на груди. Чуть склонив голову в бок, она с интересом осматривает фигуру охотника, словно пытаясь разгать какие козыри тот припрятал в рукаве и припрятал ли их вообще – она бы очень хотела на них посмотреть, а еще лучше пустилась бы отгадывать. Не мог же слизеринец в самом деле рассчитывать на то, что стоит ему только явить свой лик пред ее очами, как сердце Платт тут же растает. У этой ведьмы сердце если и есть, то спрятано под толстыми доспехами, чтобы ни одна живая душа не смогла до него добраться.
В абсолютной тишине коридоров школы их разговор кажется довольно громким, хотя они и стараются говорить потише, чтобы не привлечь лишнее внимание. Слышал бы их сейчас кто-нибудь, как непременно счел это всего лишь прелюдией к чему-то более важному, но никак не посчитал бы за ссору, каковой и должен был стать их разговор. Но вместо ожидаемой злости в Платт рождаются совсем иные чувства, и та даже еле заметно улыбается (заметил ли это Уоррингтон?), когда слизеринец выдвигает версию о том, что за ее поступок равноценным может считаться лишь снятие одежды. Светловолосая старается ничем не выдать своих эмоций, предоставляя Джудасу право выбрать самому и решить для себя насколько сильное сопротивление Деметра может оказать, и будет ли делать это вообще. Ведь за все надо платить, и за каждый удар отвечать ударом – и это знает даже Платт.
- Хочу вас уведомить, мистер Уоррингтон, - произносит она после небольшого молчания, отбрасывая длинный светлый локон за спину. Теперь ее голос звучит громко и четко, отражаясь эхом от высоких сводов и разносясь дальше по всему коридору. Она говорит так, словно отчитывает несносного хулигана, дрянного мальчишку, который не умеет себя вести, и только глаза хаффлпафки никак не желают демонстрировать строгость, выдавая вместо нее хитрый блеск. – Чем дольше вы находитесь в коридорах школы в неположенное время, тем больше ваш факультет теряет баллов. А за особо злостные нарушения я буду обязана отвести вас к завхозу школы, который назначит взыскание.
На расположенном поблизости лестничном пролете, уже поднявшийся на несколько этажей вверх (туда, где по статистике было больше всего нарушителей), мистер Аргус Филч проклинал свою разболевшуюся спину, от которой совсем не было спасенья. Болезнь так доставала его, что тот даже решился под конец своей ночной смены спуститься в Больничное крыло, чтобы попросить мазь из драконьей желчи – вещица на редкость вонючая, зато прекрасно снимала боль. Но вот на что школьный завхоз никогда не жаловался, так это на слух – крайне незаменимая функция, учитывая особенность его профессии. Стоило только строгому девичьему голоску раздастся в коридорах чуть громче положенного, как мистер Филч тут же остановился, прекратив свой подъем наверх, а затем, пыхтя и придерживаясь рукой за спину, быстро поспешил вниз, к источнику звука, на ходу придумывая как в этот раз накажет нарушителей порядка.

 Отправлено: 28.07.11 22:51. Заголовок: Это Деметрия Платт. ..

Это Деметрия Платт. И она сведет его в могилу.
А это Джудас Уоррингтон с лица которого не сходит самодовольная усмешка даже тогда, когда сделавшая несколько шагов назад хаффлпаффка складывает руки на груди. Охотник слизеринской сборной мог быть кем угодно, но точно не был дураком. За то время с их первой встречи, с первого взгляда на эту девушку, тогда бесстыдно роющуюся в вещах Ивейна Ургхарта, он знал, что хорошего от нее не жди. И даже самый будничный ее жест может иметь под собой с чертову дюжину любопытных подтекстов, которые далеко не всегда (или очень редко, как пожелаете) имеют крайне положительный эффект. Обычно, это какая-либо тонкая подлянка, от которой даже у слизеринца появляется желание поаплодировать стоя, ведь от, казалось бы, хрупкого и нежного светловолосого создания с широко распахнутыми голубыми глазами, ни разу не ожидаешь.
Но Уоррингтон изучил старосту достаточно хорошо, чтобы с полной уверенностью заявить, поклясться на крови и даже поспорить, поставив на кон свою кошку, метлу и даже младшую сестру, что вот такая внезапная перемена в Деметре не преподнесет Джуду ничего хорошего. Скорее всего, она все еще сердится, готовит страшную месть, чтобы за свое поведение слизеринец расплатился страшными вековыми страданиями или еще что хуже, планирует устроить ему какую-нибудь изощренную средневековую пытку с мастерски изготовленными зельями, чтоб он умолял о пощаде и замаливал свои грехи перед блондинкой, наконец осознав, как он жалок, ничтожен и ужасен без нее.
В принципе, он мог просто так попросить прощения, чтобы просто исчерпать инцидент и получить Платт в свои руки без ограничений в неловкости недоговоренной ситуации, в которой, на самом деле, виноватых нет. Но это было бы совсем не интересно.
Посему, он даже не готовил никаких экстра-фокусов, когда вознамерился найти ее в коридорах этой ночью, а безмолвно и полностью отдал ей бразды управления разговором. И был, в принципе, не так чтобы совсем не прав.
Но когда звонкий голос хаффлпаффки разорвал тишину, чтобы достаточно громко, чтоб было слышно на лестничных пролетах, огласить фамилию слизеринца и его нарушение, Джудас даже слегка опешил.
- Туше, - сначала открыв рот, потом закрыв, наконец смог признать слизеринец. Он опустил глаза, решительно выискивая вариант развития, который его устроит больше других, огласив открытие счета, - один-ноль.
На самом деле, можно было затащить хаффлпаффку в ближайший кабинет и тихо объясниться, можно было предстать перед Филчем, получить отработку и встретить Платт после оной, уже расплатившись за свою неучтивость к ней, а можно.
О, Дьявол.
Наверное, это выражение лица, Деметрия знала не понаслышке и могла предположить, что перегнула палку. Да даже не выражение лица, а моментальную перемену в эмоциях, которые неожиданно даже для Уоррингтона возобладали над мирной игривостью и бескровно заняли главенствующие позиции.
Все дело в том, что экспрессивный и темпераментный слизеринец, в решении несложной, по своей структуре задачи, столкнулся с главным вопросом: какого Салазара? Если этой чертовке захотелось поставить его на место, то она явно промахнулась с человеком, которого решила построить. Ибо на такие команды он, особенно по-наитию, не реагирует. Даже с ней. Особенно с ней.
Сощурив глаза, и прислушавшись к снова приближающимся звукам шагов с лестницы (слава Мерлину, завхоз был не в форме последние пару дней и был крайне медлителен) Джудас решительно сократил расстояние между Платт и собой и мрачно хмыкнул.
- Но если ты не хочешь пойти добровольно и лишаешь меня возможности тебя уговорить, у меня не остается другого выбора. В твоих интересах молчать, - зло сообщил он, и перед тем, как хаффлпаффка сообразила, что происходит, Уоррингтон мало заботясь о ее комфорте закинул девушку на плечо, - ни звука: не провоцируй меня затыкать тебя заклинанием, - и быстрым шагом двинулся в сторону лестниц, рискуя столкнуться с Филчем раньше задуманного, и надеясь обогнать завхоза, на пути вниз, и быстрее добраться до пункта назначения.
На слабые и неслабые сопротивления со стороны старосты Джуд отвечал красноречивым молчанием, ловко удерживая ни то за талию, ни то за попку, определенно наслаждаясь сим раскладом. Маловероятно, что Платт вовсе догадывалась, куда ее несут и с какой целью, но как только, миновав холл, Уоррингтон свернул в сторону подземелий, а не к кухне, много вариантов для догадок у нее не осталось.
Тихо напевая себе под нос давно крутящуюся в голове мелодию, слизеринец достиг места назначения: буквально за следующим поворотом – вход в гостиную его факультета, а тут, в доступном для слабого освещения факелом тупике, узком пространстве с каменной скамьей и пустой картиной, постоялец которой всегда отсутствовал, добиваясь сердца леди, с портрета на шестом этаже, Джудас наконец (и, заметим, весьма аккуратно) спустил Деметрию, и до того, как она сумела овладеть равновесием и свыкнуться с тем, что ее ноги снова прочно стоят на полу, прижал ее к холодной, шершавой стене, перехватив одно запястье рукой. Склонившись к девушке, прикасаясь щекой к ее виску, он тихо прошептал:
- Теперь можешь говорить, - ни тени злости, только ласковое предупреждение, - только не надо меня расстраивать.

 Отправлено: 01.08.11 15:37. Заголовок: Громкие ссоры всегда..

Громкие ссоры всегда были не для них. Повышенные тона, разгром подвернувшихся под руку предметов, оскорбления, за которые потом непременно будет стыдно – все это было не для них. В этом не было никакого прока или же, что важнее, интереса. Ведь ссорятся, доказывая друг другу свое мнение до потери пульса, только те, кто действительно рассчитывает, что иная сторона исправится, осознает свои ошибки и больше никогда не прибегнет к тому, что и послужило причиной разногласий. Однако и Деметра, и Джудас достаточно хорошо знали друг друга, чтобы не тешить себя глупыми надеждами на то, что однажды оба начнут ценить попавшее в руки, разглядев за школьным романом нечто большее, кое-что связующее их даже за пределами каменных стен замка. Но оба должны будут понять это не так, не путем ссор, а тихо переживая маленькую революцию внутри себя, чтобы затем, однажды, открыть глаза по-новому. Но сейчас оба были слепцами, не желающими смотреть далеко в будущее, они наслаждались настоящим, будто оно у них будет всегда, останется неизменным даже спустя годы, так ничему их и не научив. Они не хотели думать о чем-то серьезном, вместо этого, словно маленькие дети, выбирая лишь им одним известную игру, правила которой не знали сами.
Весь вид Платт, от длинный подкрученных ресниц до начишенных носков школьных туфель, говорил о ее превосходстве, если не над слизеринцев в целом, то по крайней мере над данной ситуацией. В самом деле, ей, как старосте факультета, не только позволялось, но и было установлено разрешение уставом школы прогуливаться по коридорам в ночное время, а так же злостно отчитывать нарушителей. Уоррингтон же был классическим примером негодяя, нашивка зеленого факультета на его рубашке говорила сама за себя, и его не могло оправдать даже то, что тот решил нарушить школьные правила ради нее. По крайней мере, это не оправдывало его в глазах завхоза, который непременно отчитал бы Джудаса, словно безмозглого мальчишку, влепив хорошую оплеуху. Ох как бы потешалась над этим Деметра, будь на месте Джудаса кто-либо другой. Однако, стоит признать, хитрость хаффлпафки заключалась не в том, чтобы обеспечить Уоррингтону наказание, а в чем-то куда более изощренным: беги, Джудас, беги – буквально читалось в ее самодовольном взгляде, ведь не было ничего приятнее, чем заставить этого несносного слизеринца вернуться в свои подземелья, поджав хвост. Но порой даже у самого великого плана могут оказаться слабые стороны, как например, Деметра отчего-то не учла, что побегу слизеринец может предпочесть что-то куда более наводящее страх непосредственно на нее. Мгновенная перемена в настроении Уоррингтона ей не понравилась сразу, и Платт по инерции даже отступила на шаг назад, усилием воли заставляя улыбку не сходить с собственного лица – тщетная попытка показать ему, что она ни разу не пожелела о сделанном выборе. На самом же деле, Платт готова была проклинать эту ночь и этот коридор за то, что свели их вместе, потому что, казалось, еще немного и слизеринец наложит на нее непростительное заклятье, положив конец всем играм. На мгновение ей захотелось, чтобы завхоз быстрее перебирал своими старческими ногами, может хоть ему удастся спасти ее, не доводя ситуацию до того предела, после которого будет слишком много последствий, которые они уже никогда не смогут разрешить. Сердечко светловолосой ведьмы буквально готово было вырваться из груди, как, совершенно внезапно, она оказалась перекинутой через плечо слизеринца. От такой наглости и неожиданности Деметра даже не произнесла ни звука, тоскливо поглядывая на удаляющийся пролет лестниц, по которым слишком неспешно спускался Аргус Филч. После этого Платт не оставалось ничего, кроме слабых попыток вырваться, которые тут же пресекались, а так же недовольного бурчания вроде «у меня юбка задралась», что тоже не было встречено ровно никакой реакцией Джудаса. Но отчаиваться девушка не спешила, Уоррингтон же обещал проводить ее до гостиной Хаффлпафа и вот там, оказавшись в родных пенатах, да еще и на своих ногах, она непременно сможет ему отомстить, только вот слизеринец выбрал вовсе не тот путь, который вел к теплой и надежной кухне. Он свернул в сторону подземелий, чем здорово напугал Платт, тут же заметно притихшую, словно мышка, которую тащили в логово змей.
- Это не гостиная Хаффлпафа, - произнесла светловолосая, которая, едва оказавшись на ногах, тут же была прижата к шершавой стене. Впрочем, она никогда не имела ничего против этого. – Но я всегда любила больше зеленые тона.
Платт пожала плечиком и даже выдавила из себя смешок. В тихом подземелье, в котором не было слышно ни голосов студентов, ни даже завывания привидений, ей стало как-то совсем не по себе, и в этой непривычной обстановке, от которой у нее даже мурашки по коже бежали, только Уоррингтон казался таким родным и настоящим, даже если всего пару минут назад тот готов был ее убить. Теперь, когда их маленькое путешествие было завершено, Деметре показалось забавным как все вышло, и той совсем расхотелось одаривать слизеринца звонкой пощечиной. Может тот ее и заслужил, но Платт он заслужил еще больше, способный справляться с любой бедой, которую может призвать к нему эта блондинка.
- Ты не будешь извиняться, ведь так? – с наивностью в голосе спросила Платт, в глазах которой было столько наивности, словно слизеринец только что отнял конфету у ребенка. Однако, сцена с жалостью не возымела должного эффекта, отчего светловолосая тяжело вздохнула. – Ну ладно… - печаль в тоне хаффлпафки могла бы разжалобить самого Темного Лорда. – Я и не сержусь почти, - не слишком уверенно продолжала она, коснувшись рукой щеки слизеринца и мягко погладив ее подушечками пальцев. – Наверное мне пора возвращаться в гостиную своего факультета, иначе девочки подумают, что у меня очередное свидание, - тоном правильной девушки произнесла она, чмокнув Уоррингтона в щеку.

 Отправлено: 09.08.11 15:48. Заголовок: Спросите: «Джуд, что..

Спросите: «Джуд, что объединяет вас с Платт?», и он не ответит.
Потому что ему самому совершенно не ясно, что его может объединять с чертовкой, которая превращает его мир из ада в рай и обратно с завидной частотой, играет их отношениями, заставляет ревновать, треплет нервы и преподносит такие сюрпризы, что Уоррингтон, порой, даже боится потерять дар речи. Он же сам, своими руками и действиями предпочитал играть так жизнями окружающих, подтрунивая., провоцируя, заставляя вскипятить кровь и вытянуть истинные эмоции. И ощущая теперь себя едва ли не подопытным кроликом.. Да, Салазар, глупым мальчишкой, который не в силах совладать с собой и поставить все точки над i, и разобраться с этим изуверством, чтобы не оставлять в душе выжженную вселенную на месте того нереалистичного чуда, что он сам себе рисует.
Не раз и не два, он, смеясь и покачивая в пальцах высокий стакан, наполненный сливочным пивом, заявлял Трэверсу, терпеливому и всепонимающему Бреннану Трэверсу, что поседеет он раньше, чем достигнет двадцати, если вообще не сойдет с ума. Потому что уверен, что такие отношения – фейерверк. Ослепляющая вспышка в небе, черном и непроглядном (какая горькая ирония: теперь слизеринец именно так представляет свою жизнь без Деметрии, не смотря на то, что всю жизнь искренне считал себя счастливым человеком). Незабываемо и неописуемо, при попытке сформулировать в ясную речь, особенно учитывая то, как недолго живут фейерверки и как скоро рассыпаются, теряются их вспышки в непроглядной темноте.
Улыбка Джуда напоминает бесстыдно ласковый оскал, когда он пожимает плечами, словно передразнивая манеру Платт, в ответ на ее фразу (которая, Мерлин, невинна, как догадка) о их местоположении.
- Зеленый тебе к лицу, - чуть заметный недокомплимент, из его уст звучит практически безразлично, словно констатация факта, о котором знает даже каждый маггл. Продолжая сжимать одной рукой запястье хаффлпаффки, Уоррингтон, осторожно (что ощутимо контрастирует с сухой манерой разговора и проблескивающей злостью в действиях) касается подбородка девушки, в немой просьбе, не требовании, просьбе, посмотреть на него.
Что же, встречает слизеринца встревоженный и жалостливый взгляд в огромных виктимных глазах. Джудас хмурится, словно напоровшись взглядом на острое, отмахиваясь от этого. Ну нет, решительность охотника сборной зеленого факультета едва заметно ослабевает, когда выражение лица едва различимо смягчается.
- Извиняться за что? – если Деметра считает себя прекрасной актрисой, то должна понимать, что актера тут два: в голосе Уоррингтона святая невинность и полное непонимание, - за то что сходил на треннировку, возможно решающую в следующем матче и не подвел команду? За то, что бегал по школе, чтоб поговорить с тобой, когда понял, что ты на такое не решишься, чтобы потом бегать по школе от Филча с тобой на плече? - будничным тоном перечислил Джуд. Потом, словно озаренный идеей, он просиял, и, не дав хаффлпаффке и слова сказать, прислонил указательный палец к ее губам, - или за то, что я плохо тебя воспитывал?
К концу фразы почти все негативные эмоции испарились, уступив место уютному спокойствию, практически растворенному в воздухе. Он глубоко вздохнул, выпустив из хватки запястье Платт и подмигнул ей.
- Если это так необходимо, я извинюсь, не знаю за что, правда. Дай мне немного времени остыть окончательно.
Это смешно и грустно, как он готов идти на поводу светловолосой ведьмы с псевдо-невинным взглядом и по-детски озорной улыбкой, только бы не уничтожать то болезненно устоявшееся и хрупкое «мы», что у них есть. Хотя бы потому, что неудержимый в тяге разрушения и непредсказуемый в своих действиях Уоррингтон умудрялся стирать с лица земли едва ли не все более или менее прекрасное в своей жизни просто из-за того, что не мог справиться с удушливой волной эмоций.
- Ну нет, - в ответ на желание вернуться наконец в гостиную Хаффлпаффа, Уоррингтон комично выпятил нижнюю губу вперед, выражая решительное и капризное несогласие, - я еще не решил, готов ли я тебя отпустить спать. Целая неделя Дем, целая неделя.
И как только правильная девочка Платт поцеловала его в щеку, неправильный мальчик Джудас перехватил ее губы, чтобы поцеловать. Мерлин, он скучал. Чертовски по ней скучал. Но не успев толком насладиться моментом, в голове вспыхнуло окончание фразы Деметрии, в след за которым возникло напоминание о аннимной записке, недавно полученной слизеринцем: причине того, что сомнения в том, хочет ли он продолжать эти безумные отношения всю эту неделю обуревали его.
Даже не смотря на то, что Уоррингтон достиг удивительных высот в мастерстве принятия такой простой истины, как «все, что не делается, все к лучшему», ровно как и «незаменимых нет», ему не раз приходилось бороться в первую очередь с самим собой, а затем уже с Деметрой, чтобы сохранить хотя бы иллюзию их какой-то мифической целостности, которая то и дело норовила покоситься, если не обвалиться кирпичиками из-за всего того что происходило не только между ними, но и вокруг них.
- Кстати об «очередных свиданиях», - практически выдохнул в губы хаффлпаффки охотник, вынимая из кармана брюк измятый лист пергамента, сложенный в четверо. Он протянул старосте бумагу, сделав полшага назад, и попытался поймать ее взгляд, - если ты хочешь мне что-то рассказать, я готов выслушать и даже не сердиться. Откуда это пошло, Дем?

 Отправлено: 17.08.11 18:36. Заголовок: Платт всегда любила ..

Платт всегда любила зеленый цвет. С самого раннего детства та отдавала ему предпочтение, а узнав про факультеты школы магии и волшебства, и вовсе не сомневалась в том, на какой из них ей стоит попасть. Слушая рассказы Сьюзан о ее годах, проведенных в Хогвартсе, маленькая Деми, натягивая стеганное одеяло до самого подбородка, закрывала глаза и представляла как будет вышагивать по школе со значком старосты факультета Слизерина, и именно это было ее детской мечтой, не подстать обычным желаниям девочек в ее возрасте, таких как новая кукла или же красивое платье. Деметра уже тогда слишком хорошо знала, что ей будет нужно, чтобы отвоевать в этом мире кусочек счастья для себя. Весьма своеобразного счастья, но светловолосая готова была за него бороться всеми возможными способами – черта, явно доставшаяся ей от предков, тех самых Платтов, которые убивали магических существ без малейшего сожаления. В ее маленьком мире было место только для собственных стремлений, без оглядки на то, как воспримут это дядя и тетя, истинные орденцы, они наверняка не одобрили бы принадлежность Деметры к Слизерину, но молодую ведьму это никогда не волновало. В ее сердце просто не находилось места для кого-то еще, и светловолосая могла привязаться к кому-то не в силу определенного набора качеств, в которые другие влюблялись, теряя голову, а исключительно потому, что этот кто-то будет соответствовать ее требованиям, подстраиваясь под изменчивое настроение блондинки. Но за всем этим Платт совсем не брала в расчет то восхитительное чувство, которое возникает вопреки здравому смыслу, и которое терзает юные сердца независимо от их воли. И, порой ворча про себя на то, что Уоррингтон всего лишь какой-то охотник, а никак не капитан, не самый лучший из лучших в шкале ценностей Платт, она готова была его простить, возвращаясь к этому несносному слизеринцу вновь и вновь. Что и говорить, а Деметра всегда любила зеленый цвет, пусть даже он будет красоваться на чужом галстуке.
Он мог заставить ее улыбаться в любое время, даже когда кулачки Платт зло сжимались, а острые ноготки впивались в нежную девичью кожу. Он мог заставить ее улыбнуться, поверив хотя бы на пару минут, что все не настолько ужасно, как она успела себе вообразить. И это, пожалуй, было самым ценным в Джудасе, если не считать его более приземленных достоинств, о которых Деметра с томными вздохами рассказывала подружкам в женской спальне, чтобы те покрывались прыщами от зависти. Не успел охотник зеленой сборной закончить свою речь, как на губах хаффлпафки сияла улыбка, что означало – она сдалась. Ведь невозможно было сопротивляться Джудасу, когда он говорил это так, словно только и делал, что пытался угодить завышенным требованиям блондинки, а та, как глупенькая девочка, не видела всех его стараний. Ей даже почти стало стыдно.
- Мой будущий капитан, - нежно проворковала светловолосая, обнимая слизеринца за шею. То ли его железная воля так покорила хаффлпафку, то ли разговоры о квиддиче, которые всегда воодушевляли Деметру на повышенное внимание к персоне Уоррингтона. Так или иначе, но та предпочла забыть о том, что еще каких-то несколько минут назад хотела заставить Джудаса сбежать, трусливо поджав свой змеиный хвост, теперь же девушка находила новые краски в том, чтобы остаться с охотником в подземельях, восполнив то время, которое они провели порознь. – Можешь приняться за мое воспитание прямо сейчас, - шепнула она ему на ухо, пристав на носочки.
В этот самый момент ее ночное дежурство стало куда более занимательным и светловолосая без каких-либо сомнений согласна была променять патрулирование пустынных коридоров на страстные объятья слизеринца. Деметра прикрыла глаза и думала уже прошептать на ухо Уоррингтону очередную глупость, вроде тех приятных мелочей, которые могли бы потешить самолюбие охотника, но вместо того, что полностью отдаться на волю хаффлпафки, Джудас отстранился, достав из кармана какой-то измятый пергамент.
- Что, прямо сейчас? – недовольно протянула Деметра, капризно надувая губки. Взгляд голубых глаз вновь проникся невинностью, что работало всегда, пусть Уоррингтон и был осведомлен, что мысли у Платт совершенно не соответствуют данному образу. Быть может, данный контраст и привлекал его, но только не в этот раз, потому что уже в следующую минуту пергамент был протянул ей в качестве неоспоримого доказательства.
Поджав губы и недовольно нахмурившись, Деметра все же взяла в руки предложенный пергамент, с самым обреченным видом начав изучать его содержимое, которое оказалось куда важнее ее поцелуев. Несколько наскоро написанных строк, однако вскоре Деми поняла почему они заслуживают такого внимания – речь в записке, в конце которой не значилось никакой подписи, шла о ней. И это не было восхваленное письмо поклонника, которые светловолосая по обыкновению получала каждый год в день Святого Валентина.
- Откуда это у тебя? – спрашивает хаффлпафка, поднимая взгляд на охотника. Его вид говорил о том, что ей непременно стоит придумать оправдание, да такое, чтобы он поверил, поэтому девушка подавила в себе желание тут же порвать записку на множество маленьких частей, вместо этого безразлично пожав плечами. – Кажется, кое-кто запал на тебя и таким образом пытается нас рассорить. Может это Орла Квирк? Я видела, как она не сводила с тебя взгляд за ужином, - с губ светловолосой ведьмы слетел надменный смешок, обещающий несчастной Квирк кубок тыквенного сока вылитый на голову уже завтра. – Мне начать ревновать? – хитрый блеск появился в глазах Деметры, но затем та улыбнулась, демонстрируя полную уверенность в слизеринце. Тем более, что у Квирк толстые икры и кривой нос. Смяв записку, хаффлпафка уронила ее к своим ногам, все так же непринужденно улыбаясь Джудасу, и сделала шаг вперед, вновь прильнув к слизеринцу. – Я же говорила тебе, что нас с Ургхартом больше ничего не связывает, - произнесла светловолосая, сделав еще пару шагов и заставив слизеринца отступить к стене. – У меня ведь есть ты, - улыбнулась она, вытаскивая край рубашки охотника из брюк и забираясь под белую ткань прохладными ладошками. – Могу поспорить, что Квирк так не умеет, - усмехнулась светловолосая, запечатлев на шее слизеринца несколько поцелуев.
Смятая записка так и осталась на полу, Платт незаметно подтолкнула ее туфелькой, отправляя в дальний угол ниши, в которой они стояли. На самом деле, куда больше ее чувства оскорбила не сама записка, а то, что кто-то мог решить, будто такая дешевая провокация способна испортить ее отношения с Джудасом. В своем оправдании светловолосая почти не соврала: ее с Ургхартом и правда ничего не связывало, за исключением старых счетов и значка капитана, который все еще красовался на груди Ивейна, тогда как он куда больше подошел бы Уоррингтону.

 Отправлено: 16.09.11 23:48. Заголовок: Она невыносима. Когд..

Она невыносима.
Когда Джуд смог признаться самому себе, что в его сердце зародились какие-то чувства по отношению к светловолосой хаффлпаффке, самые тонкие, едва ощутимые чувства, практически невозможные в самом факте их существования, такие, что кажется, что они рассыпятся в песок, если к ним прикоснуться, он понял – он пропал. Терпеливо выслушавший сомнения друга Вейзи едва не крутил пальцем у виска, потому что эта удивительная девушка умудрялась вить веревки из Уоррингтона, который мало того что никому такого не позволял, так еще, кажется, сам послушно давал ей все возможные поводы для такого странного изуверства.
- Я уже не в первый раз получаю такие «откровения», - произносит Джуд с полным серьезностью лицом. Он не намерен ругаться, гнуть свою линию или вытрясать правду. В большей мере он хочет слушать, даже не так, выслушать ту версию, что представит ему Деметра. Он даже готов поверить в блеф, если то потребуется, потому что то, что происходит между этой загадочной хаффлпаффкой и Уоррингтоном (будь то химия, магия, или свободное падение в пропасть) он готов наступить не горло собственной песне. Он готов пойти на непривычную для себя, совершенно нехарактерную жертву только потому, что он доверяет ей. И пускай он ошибется, за то не пожалеет о том, что его мнительность погубит то, чего они смогли добиться, как бы не хотел сам слизеринец признать это, - мне все равно кто это распространяет – все равно у него, ну или нее, слабоваты намерения, раз не высказали в глаза.
Все эти «женские загадки» коими окрестил Джудас некоторые «игры» Платт часто не давали ему покоя. И дураку ясно, что если она устраивает марафоны кошек-мышек со слизеринцем, она определенно занимается этим не только с ним, а, как минимум доброй половиной своего окружения, коими вертит, как хочет, выкручиваясь из самых противоречивых ситуаций и оставаясь как бы не при чем. Однако, за руку ее охотник не ловил, а на одних догадках далеко не уедешь. Так что приходилось пытаться откреститься от собственных инстинктов, которые часто кричали о том, что лучшее, что может сделать Уоррингтон, это умудриться во время уйти от Деметрии, дыба не остаться с зияющей и гнетущей одним фактом своего существования пустотой в душе.
Но были вещи, на которые закрывать глаза было практически невозможно. Совершенно темная история отношений хаффлпаффки с Ивейном, всевозможные недосказанности, которые получал Джудас, решаясь в очередной, уже неисчеслимый раз вывести девушку на разговор о том, что все же произошло и происходит между ней и капитаном слизеринской сборной, противоречивые слухи о том, что помыслы светловолосой ведьмы в отношениях с охотником не так чисты и невинны.. все бы ничего, но слухи с пустого места не берутся – для них всегда есть повод, пускай даже самый неправдоподобный и призрачный. Однако, в случае с Платт, Джуд мог поклясться, побиться об заклад и даже к гадалке не ходить, что в случае этих сплетен, повод был, пускай даже вытащенный из непредсказуемого поведения Деметры.
- Хоть Квирк, хоть Мун, хоть Лоусон, честно, Дем, мне совершенно это не важно, - улыбнулся слизеринец, разводя руками, словно доказывая, что против он не имеет решительно ничего. Деметра ловко перевела направление беседы в другое русло, что не ускользнуло, от сосредоточенного Джудаса, но тот уверился в том, что он не в настроении (да и не будет в настроении) копать до дна, - я поверю тебе, даже если ты скажешь, что сама написала это, чтобы я вернул эту записку тебе и проверить уровень моего доверия, - он тихо усменулся, подтверждая всю бредовость своего примера, призвнного показать, что его намерения чисты, а желания совершенно просты, - я не хочу слушать посторонних в любом случае. Тут им не место.
Он бы солгал себе, если бы признал, что не чувствовал подвоха, какой-то зацепки, похожей на тонкую, навязчивую занозу, едва ли не витающей в воздухе. Но цепляться за собственные сомнения, чтобы кирпичик за кирпичиком разбирать крепкую стену защищающую отношения между им и светловолосой старостой – себе дороже.
Джудас отступает к стене и не без улыбки наблюдает за смеющимися глазами Платт, которая по лисьи хитро скользнула прохладными ладонями под рубашку Уоррингтона, заставляя мышцы напрячься под кожей, совершенно инстинктивно – скажешь, и не поверят, что взрывоопасный охотник боится щекотки, не поверят.
- Оо, мисс Платт, - псевдо-недовольно тянет слизеринец, касаясь самыми кончиками пальцев скулы хаффлпаффки, проводя линию к подбородку, тонкой девичьей шее, соскальзывая на ключицы, под воротником белоснежной рубашки, - два-ноль!
Когда свет настенного факела, где-то далеко, на заднем плане неожиданно становится преградой между их губами, Джуд задумчиво смотрит в глаза напротив, понимая, что, возможно, именно за это ощущение он цепляется, совершенно серьезно отбиваясь от любых мыслей, что добавили бы сомнений в их совместное существование. И совершенно не обязательно придумывать этому название.
- Боюсь что сегодня ты в свою гостиную не попадешь.