Отправлено: 24.08.09 00:37. Заголовок: Unstoppable

 Отправлено: 25.08.09 04:07. Заголовок: «Ведуньи» играют сли..

цитата:

внешний вид: темно-синее короткое платье с широким поясом, синие лакированные лодочки с черными бантиками, волосы распущены.

«Ведуньи» играют слишком громко, музыка заполняет всю комнату, все окружающее пространство, но сейчас это никого не волнует. Солист берет какие-то несуразно-высокие ноты, трясется мебель, но никто в этой комнате даже не порывается выключить музыку или хотя бы сделать потише.
Сегодня днем английская сборная по квиддичу обыграла французов. Тотально обыграла, с разгромным счетом, который окупал предыдущие два поражения от лягушатников. Это была настоящая Победа, с большой буквы, ведь она давала англичанам неплохую возможность попасть на Чемпионат Мира в следующем году. Кто знает, быть может, с нынешним составом им удастся проявить себя, а то и вовсе – получить злополучный кубок и напомнить, наконец-то, кто здесь главный.
Дойл говорит ей, что по результатам жребия крушить (читать – пьянствовать и приводить фанаток) придется дом Робби. А ещё он говорит темноволосой ведьме, что результаты жребия были сфальсифицированы, мол, это все слишком довольное лицо её кузена виновато. И правда, сейчас Робби уже не так улыбался, как до этого, но все равно по нему было видно, что он счастлив. О том, что на творившееся здесь сейчас безумие сказал бы главный тренер сборной, все тактично не думали.
Прозерпина впервые была на таком мероприятии. Нет, кто-то ей говорил, конечно, что спортсмены тоже умеют уходить в отрыв, но чтобы так. У темноволосой было такое лицо, будто бы это она сегодня в одиночку сделала семерых французских игроков, а не Робби со товарищи. Ощущение, что она умерла, а в Небесной канцелярии произошла ошибка, в результате которой Борджин оказалась в своем маленьком раю.
«Ведуньи» играют слишком громко, несколько девочек-фанаток, не на много, кажется, её старше, танцуют в центе гостиной, одна даже забралась на кофейный столик. Но дело даже не в них, а в том, что Прозерпину неумолимо тянет танцевать. Закрыть глаза и раствориться в мягком голосе солиста – а в «Заколдуй меня, крошка» у него всегда был удивительно мягкий голос. А ещё она слегка пьяна, и душа требует безумств, коих не подобает совершать примерной чистокровной девушке из хорошей семьи. Если бы Мэделайн только увидела свою дочь, её хватил бы удар. Но старушка, как называет мать синеглазая ведьма, разумеется, за её спиной, сейчас мирно пьет чай с какой-то своей старой-старой подругой, и ничего не знает про то, что Прозерпина тут вовсе не та примерная мамина любимица, каковой она была в стенах «Лебединого озера», а совершенно другая девушка. Мама бы никогда не разрешила своей дочери дружить с подобной.
Она оказывается среди этих непонятных девиц, совершенно разных и в то же время – ужасно одинаковых, схожих между собой, подобных друг другу.
«Заколдуй меня, заколдуй меня, крошка, давай узнаем друг друга заново», - поет солист, и темноволосой ведьме хочется подпеть ему, а потом просто раствориться в этой мелодии, в этом голосе. Хочется быть простой семнадцатилетней девчонкой и немного сойти с ума.

 Отправлено: 29.08.09 23:58. Заголовок: Команда выигрывает о..

Команда выигрывает очки и пробивается в полу-финал, а Маркусу, как всегда, кажется, что играет один он, и эти все аплодисменты, звучащие даже когда уходишь в раздевалку и засыпаешь уже вечером, только для него. Только он сейчас приносит пользу, заслуживает ажиотажа на трибунах, и именно ему рукоплещут сотни молоденьких девчонок, которые учаться на последних курсах Хогвартса и втайне мечтают о богатом муже и игроках в квиддич, зацеловывая их портреты, которые храняться под подушками, пропитанными насквозь девичьими слезами.
Победа опьяняет так же сильно, как и секс, убийства и насилие. Точно такое же головокружение Маркус чувствует, опускаясь на мягкий песок под рокот толпы и крик тренера, принимающего поздравления от шумного журналиста какого-то частного издания, точь-в-точь похожее на удовлетворение от красивого женского изогнутого в почти нечеловеческой позе тела, и от криков предполагаемых жертв, и от расширенных глаз смотрящих в глаза убийцам. Только победа - это подлая неощутимая девка, после нее не нужно отмывать лицо от крови и выгонять прочь очередную противно пищащую и стонущую от боли шлюшку.
В отличие от Андерсона и оставшейся команды, Флинт сегодня трезв и не притрагивается к стакану с огне-виски. Какая-то девчонка крутит ручку проигрывателя, пытаясь найти нужную волну и ее юбка поднимается вверх, неловко обнажая стройную ножку и черный чулок. Эйфория по-прежнему бьется в груди у Маркуса, и в такие ночи он очень любит убивать, сеять в бедных маггловских кварталах агонию и ужас, ловить, как мышек, молоденьких девчонок, не боясь, что его могут поймать - аврорам тоже хочется спать с кем-то по ночам, ощущать чье-то тепло рядом.
Парень раздраженно сбрасывает с себя какую-то уже пьяную рыжеволосую девчонку и, на ходу натягивая плащ, направляется выходу, сквозь извивающиеся тела, которые устроили в гостиной дома - танцпол. Они двигались ровной, одинаковой толпой, стадом, совершая одни и теже движения и в ритме музыки чувствовали себя увереннее, чем стоя ровно на ногах. Вдруг какая-то девчонка врезается Маркусу в грудь и он замирает, остановившись прямо посреди танцующих, наклонив голову на бок и неожиданно чуть улыбнувшись:
- Умница какая - свистящим шепотом похвалил парень, опуская подбородок и заглядывая с усмешкой в ее голубые глаза, внезапно меняя свои планы - Ты Прозерпина, да?
Музыка все набирает и набирает обороты, но Маркуса не тревожит эта какофония - музыка по силе похожа на крик толпы, звуки ударов или, самое любимое, чьи-то болезненные крики.

 Отправлено: 30.08.09 04:09. Заголовок: Быть может, в жизни ..

В её жизни, конечно же, было место чуду. Темноволосая думала так всегда, когда случалось что-то, выходящее за рамки её привычной жизни, что-то волшебное, как сегодня, например. Она часто путала чудо с чем-то ещё, и каждый раз потом раскаивалась, но когда наступало очередное такое чудо – фанфары и фейерверк заглушали голос разума. Сейчас в роли фанфар успешно выступали «Ведуньи», а фейерверк начался у темноволосой слизеринки внутри, где-то в области сердца, бешено забившегося о грудную клетку.
Когда Прозерпина в своем танце налетела на кого-то, достаточно ощутимо ударившись плечом, она ещё ничего не поняла. Не понимала она ничего и когда потянулась рукой к ушибленному плечу, и даже когда поднимала голову, чтобы посмотреть, на кого она умудрилась налететь. Только когда она взглядом встретилась со светло-серыми глазами, она поняла, что вообще произошло. Вернее – кто это был.
Она и раньше знакомилась с игроками в квиддич, в основном благодаря Робби, конечно. Все они вызывали в душе юной слизеринки какую-то волну искреннего восхищения, она болтала с ними часами, строила глазки, они целовали её, прижимая к холодным стенам поместья, а она восторженно смотрела, чтобы потом резко охладеть и позволить один скромный поцелуй в щеку.
Но сейчас темноволосая с восхищением смотрела на самого Маркуса Флинта, с которым по непонятной причине до сих пор если и была знакома, то мельком. Музыку кто-то выключил, или она просто стала тише, танцующая толпа ушла куда-то на второй план. Не каждый день один из тех людей, которым вы восхищаетесь, оказывается в такой вот опасной близости. Слишком опасной, пожалуй.
От мысли, что молодой мужчина откуда-то знает её имя, сердце в груди девушки сделало странный, поражающий своей опасностью кульбит, врезаясь в стенки ребер, а потом замирая. Борджин вздрогнула, стало ощутимо прохладно, хотя окон в доме никто не открывал.
- Да, - она кивнула, словно в подтверждение своих слов, смотря на мужчину так, как смотрит кролик на удава. – А вы – Маркус Флинт, величайший игрок в квиддич за последние, - растянутое на полсекунды первое «е», медленно появляющаяся на губах улыбка, - пару тысяч лет, один из лучших игроков современности, - последние слова она произнесла на одном дыхании, не помешала ей даже какая-то девица, чуть не врезавшаяся в неё.
Музыка заполняла мир вокруг, но темноволосой ведьме было уже не до неё. «Ведуньи» что-то пели – не то о смерти, не то о любви, а она не слушала, не вдумывалась в слова. Сейчас у неё было что-то более интересное, чем музыка. Только что её имя произнес сам Маркус Флинт, и валлийка уже готова была поверить, что это оно и есть, то самое настоящее чудо.
- А вы... уходите уже? – застегнутый плащ, направление в сторону двери – конечно, он уходит, глупая, это ясно каждому в этой комнате, в этом доме. Борджин даже расстроилась – или сделала вид, что расстроилась, но только уголки тонких губ чуть опустились вниз, девушка даже нахмурилась слегка, закусывая нижнюю губу.

 Отправлено: 10.10.09 13:20. Заголовок: Ночь было любимое вр..

Ночь было любимое время суток Флинта. Бесцветная, блеклая, а еще лучше - беззвездная, чтобы никто никогда не стал свидетелем его преступлений. Преступник - это не только испачканные руки в крови по локоть, заляпанное лицо багровой жидкостью и чья-то оторванная голова на пороге квартиры, грешить можно по-разному, пункт назначения все равно будет один. Поэтому Маркус решил - к черту, опускаться на самое дно решительно весело. Какая разница, собственно, когда тебе можно все, мир насквозь гнилой, и все все равно когда-нибудь умрут? Неотвратимая смерть, разно или поздно, необратимость жизни.
Ночь была решительно лучше, чем яркое утро, паршиво светлый день и безвкусный, как стакан воды из-под крана, вечер. Ночью парень начинал дышать полной грудью, как сейчас, очередной глубокий вдох и выдох, улица с электрическими огоньками пульсирует за спиной, Маркус чувствует, что она живая даже, умеет двигаться. Пожиратель бы хотел, чтобы на земле восцарилась вечная ночь - его время. Он на секунду отвлекается от Прозерпины, чтобы посмотреть в окно на абсолютно беззвездное небо с клочками тяжелых свинцовых низких туч, похожих на старую вату, а потом возвращает тяжелый взгляд на удивление веселых - хохочущих - глаз на лицо молоденькой родственницы Данна:
- Верно, я Маркус Флинт - пожиратель произносит свое собственное имя медленно - у него получается что-то вроде "ма-а-а-а-а-а-арку-у-у-ус фли-и-и-инт", через паузы, пока его мужское самолюбие "лучший игрок современности и за последнюю пару лет" раздувается до размеров стен этой комнаты. Флинт смотрит на темненькую оценивающе, мысленно называя ее умным котиком, и даже не думает о том, что это может быть лесть, ведется на нее, как большая мышь, считающая себя самой умной, на аппетитный кусок Рокфора:
- Да нет - медленно отвечает Маркус, дернув плечом и поправив воротник стилизированного под шинель пальто, сжав в кармане пачку сигарет. Музыка играет уже в голове, заражает парня своим ритмом, хочется двигаться, двигаться, двигаться, в движении убивать, достать палочку и произнести пару сотней запрещенных проклятий, Мерлин, только ночью чувствуешь себя по-настоящему живым - Хотел выйти на террасу, покурить. Пойдешь со мной?
Приглашение звучит вскольз, Флинт отходить чуть в сторону, пропуская мимо лихо отплясывающего танец эпелептика Джейсона, достает из кармана заветную пачку и демонстрирует ее Борджин - сильно помятую со всех сторон и с оторванной бумажной крышкой и чем-то алым на углу:
- Хотя, конечно, такие маленькие девочки не должны брать в руки гадость, мама говорила тебе об этом? - продолжает пожиратель, прячет пачку в карман, а потом разворачивается и идет к выходу, останавливается на пороге, смотрит через плечо и медленно, словно сомневаясь еще, кивает головой, мол, идем, котик, за мной, кис-кис.
- Любишь квиддич или любишь игроков в квиддич? - спрашивает он ее, прикуривая сигарету от кончика волшебной палочки и помахав ею на манер спички, пока Прозерпина садится на широкую деревянную поверхность перил на террасе у Даннов. Маркус зажимает уголком рта сигарету, решительно хватает темноволосую на руки и садит, как маленькую куколку, потом улыбается, небрежно выдыхая дым через нос и отворачивается в сторону.
Ему ведь, черт возьми, всегда нравились такие - темноволосые, с бледной нежной кожей, шальной улыбкой и лихорадочным блеском широко распахнутых глаз.

 Отправлено: 11.10.09 19:57. Заголовок: Прозерпине было не п..

Прозерпине было не привыкать менять маски – не она ли была дома покорной, послушной девочкой, маминой любимицей, а здесь, в Бристоле – неприступной красавицей с манящими коралловыми губами и широко распахнутыми глазами? Не она ли, стоило отвернуться старухе-матери, презрительно кривилась на каждое её замечание, и не она ли поддерживала дружбу с Робби, говоря ему только то, что хотел слышать кузен? Но сегодня Борджин впервые, надев очередную маску, говорила искренне, лишь чуть-чуть привирая – она и правда считала Маркуса Флинта одним из лучших игроков в квиддич, просто он был не единственным, о ком темноволосая слизеринка так думала. И все же, он явно был лучшим – уж кому, как не Прозерпине, лично знакомой с каждым игроком английской сборной, было это знать?
Она ловит довольные нотки в голосе Маркуса, и улыбается. Порой говорить правду куда интересней, чем лгать, Борджин узнала это только что, и она не собиралась останавливаться. То ли это был её вечный интерес к Флинту, то ли выпитый сегодня огневиски, то ли все сразу, но темноволосая слизеринка вдруг четко поняла, что ночь только начинается, а рядом с ней сейчас – один из лучших английских мужчин вообще. В этот момент её попытался выловить Джейсон, который за последние дни завалил Борджин письмами, но слизеринка только отмахивается от английского ловца, он перестал быть ей интересен ещё в первую их встречу, а сейчас и вовсе – рядом с Маркусом стал каким-то блеклым подобием мужчины.
Если бы Элейн была здесь, а не спала сейчас в своей комнате, сказав, что ей это и не интересно вовсе, она бы верно попыталась увести сестру отсюда. Крошка Элейн вообще частенько лезла в жизнь старшей сестры, пытаясь наставить Прозерпину на «путь истинный», в ответ на что та только отмахивалась. Борджин представила, как округлились бы у малютки глаза, если бы она увидела слизеринку в компании с Маркусом Флинтом. Представила – и довольно улыбнулась.
- Моя мать – старая ведьма, она обычно много говорит, я никогда не слушаю, - девушка на секунду забавно наморщила носик. – Конечно, я пойду с вами.
Танцующие стали её утомлять, а песня, которая играла сейчас, слизеринке совершенно не нравилась. И она пошла за английским загонщиком на улицу, туда, где звуки музыки становились тише, а смех и вовсе не был слышен. Они словно попали в какую-то другую реальность, где не было ни «Ведуний», ни поклонниц, ни остальной команды. Только темная, беззвездная ночь, даже луна спряталась сегодня за облака, и источником освещения служили маленькие декоративные фонарики на улице. Прозерпина же вместе с Маркусом оказались в более темной части террасы, словно ночь хотела, чтобы никто не видел эту поистине странную пару – квиддичная звезда и темноволосая школьница.
Борджин не возражала, когда Маркус поднял её, чтобы посадить не перила - о нет, слизеринка была абсолютно довольна. В полумраке Прозерпина внимательно рассматривала Флинта, словно стремясь навсегда запомнить каждую черточку его лица, каждую деталь, каждое движение и каждый жест – запомнить его всего. С тонких губ не сходила улыбка – верно, так улыбались сирены, заманивая к себе моряков, обещая им ночи любви, а вместо этого жестоко убивая их, заставляя разбиваться корабли о скалы и пополняя свои коллекции человеческих душ.
- Люблю настоящих мужчин, - отвечает темноволосая на поставленный вопрос, лицо её оказывается слишком близко к лицу мужчины, темная челка спадает на глаза, но это последнее, что волнует слизеринку. У неё внутри сейчас пресловутые бабочки, она их ощущает - маленьких подлых тварей, предвестников счастливой или не очень влюбленности. Борджин еле сдерживается, чтобы не сказать ему сейчас про пустую комнату на втором этаже, с хорошим замком и большой кроватью. Вместо этого она улыбается, совершенно не думая о безопасности. Ей кажется, что это Маркус у неё в сетях, хотя она сама сейчас – сродни тем бабочкам-однодневкам, которые совершенно не думают о безопасности и летят к открытому огню, чтобы опалить красивые тоненькие крылышки и упасть на землю.
- А знаете, вы ведь победитель, если бы не вы, Робби и остальные не продержались на поле и двух минут, - Борджин плавно переходит на шепот, словно не говорит – читает заклинание. – А, как мне кажется, победителю полагается награда, - в полумраке у неё удивительно синие глаза, бездонные, словно на дне каждого спряталось по черной дыре, затягивающей в себя все и вся, и не поймешь, то ли шутит слизеринка, то ли говорит всерьез.

 Отправлено: 15.10.09 12:31. Заголовок: чья-то девочка, чья-..

цитата:

чья-то девочка, чья-то женщина, чья-то дочка. чья-то отправная и чья-то точка невозврата.

Она смеялась, говорила, хмурилась и смеялась снова. Затаивала дыхание, прищурившись, поправляла волосы, поднимала вверх голубые, как льдинки, глаза на призывно светящиеся голубоватым светом окна. Музыка достигает своего пика там, наверху, где добрая чертова дюжина людей двигаются в одном ритме, одновременно выдыхая спертый воздух, заражая себя и других... Хриплый голос солиста поет про троллей и Шервуд, про «ты меня заколдовала», про поющих мандрагор и прочую чушь, которую так любит упоминать в своих стихах каждая двенадцатилетняя ведьма, обливающая слезами подушку и душащая в объятьях фотографи Дойла Андерсона, вырезанного из спортивного обозревателя.
Но сейчас музыка играет на стороне Флинта, заполняя легкую пустоту ночи. В идущем следом за домом Даннов коттедже включился свет в хозяйской спальне и беспокойно захлопали ставни, пряча желтый огонек за деревянными панелями:
- И что ты знаешь про настоящих мужчин? - иронично, беззлобно спрашивает загонщик, сжимая фильтр сигареты двумя пальцами и кривя рот, выдыхая сероватый дым в сторону.
Прозерпине бы еще в куклы играть, о принцах мечтать, а она уже рассуждает о мужчинах, положив одну на другую очаровательно стройные ножки. Не слушает маму, демонстративно об этом заявляет, выпрячивает вперед грудь, очаровательно, но абсолютно по-детски. Это веселит Флинта, привязывают его к этой девчонке получше откровенных нарядов. От одного вида темноволосой приятно мучительно тянет что-то в паху, поэтому Маркус с радостью хватается за передышку и резко поворачивается к двери за секунду до того, как оттуда появляется Джозеф, пьяно покачивающийся и пытающий составить из звуков осмысленные слова, размахивая бутылкой персикового ликера, притащенного кем-то из приглашенных девиц. Улыбнувшись с жалостливым презрением, сразу становясь похожим на аллигатора, улыбающегося от души, Флинт забирает у вратаря сборной бутылку и отправляет его обратно в дом, напоследок хлопнув дверью. Но звон нервно вздрогнувшего стекла тонет в новой мелодии, которую крутили по Сети несколько раз в час - быстрое зажигательное диско с повторяющимся припевом про дюжину черных кошек и одного облезлого кота у разбитого оловянного котла.
Парень легко ломает печать на горлышке, которая крошится у него в руках, осыпаясь на пол, ловко откручивает крышку, подносит бутылку к носу, глубоко вдыхая запах сладкого сиропа, концетрированных персиков и чего-то горьковатого. Маркус протягивает Борджин бутылку, чуть наклонив ее и вопросительно приподнимает бровь. Вытаскивает сигарету, зажатую уголком губ, с пепельной полосой, опавшей на рукав шинели и растирает его в порошок ладонью, сосредоточенно давит ногой окурок, «случайно» упавший на идеально вылизанный данновский пол, опустив голову и спрятав руки в карманы пальто:
- Только не глотай - строго приказывает Флинт, подняв потемневшие глаза на девушку, рассматривая темные блестящие волосы, которые так и притягивают к себе внимание, исподлобья.
Стоит «котику» сделать очередной глоток, Маркус решительно делает шаг, проводит ладонями по бедрам девушки, подвигая ее ближе рывком и заставляя развести острые колени в сторону, впивается Прозерпине в губы, приоткрывая ротик, глотая вкупе с приторно-сладким ликером ее желудочный сок с привкусом съеденного на обед зеленого шпината и горечь яда, которым сестричка Данн не успела никого отправить. Флинт был готов рискнуть.
Струйки ликера текли по подбородку, Маркус убирал их с ее лица большими пальцами - неприятно липли руки к ткани ее платья, они падали на пол, застывали там и впитывались в одежду, пока капитан жадно целовал эту маленькую дрянь, которой, Мерлин-Мерлин-Мерлин, надо было в куклы играть.
Пусть пожиратель так и не выучил постулаты трансфигурации и всегда криво чертил карты звездного неба, в девушках он разбирался куда лучше скучных школьных дисциплин. Внутри Борджин была еще слаще, чем снаружи, слаще, чем передаваемый из-за рта в рот ликер, этакий змеиный яд, смешенный в одном тельце с сахарным песком. И не подчинялся разум, отказывали все тормоза и не слушались лихорадочно - по груди, по плечам, по стройным ножкам - ведущие свою игру на теле руки.

 Отправлено: 15.11.09 04:42. Заголовок: - Достаточно, мистер..

- Достаточно, мистер Флинт, - Борджин смеется, её звонкий смех сливается с отголосками игравшей в доме – и даже здесь, на террасе, удивительно громкой – музыки. О да, о мужчинах Борджин знала достаточно для своих семнадцати лет, правда, круг её познаний в этом вопросе ограничивался «он играет в квиддич», все остальные не удостаивались и мимолетного взгляда темноволосой ведьмы, скорее даже, наоборот – она презрительно морщила носик, если ей пытались указать на кого-то, кто ежедневно не взмывал в небо. Зато в игроках в квиддич она разбиралась очень, очень хорошо.
А сейчас она ощущала слабость в коленях – верно, не сиди темноволосая на перилах, почувствовала бы, как они подкашиваются. От нахождения Маркуса рядом ощущалось какое-то приятное головокружение и бабочки, пресловутые бабочки. А ещё – ей, верно, чудилось, - было что-то такое во взгляде, которым изучал её капитан. На неё и раньше смотрели похоже – но все же не так. Кажется, ирландец бросал на темноволосую валлийку подобный взгляд, а потом они целовались в темном коридоре данновского дома, и их застал Робби. Старший Данн тогда недолго ругался, в конце концов, он ведь знал о натуре своей кузины. Прозерпина слезно просила его не говорить ничего матери и Элейн – Мэделайн превратила бы жизнь любимой дочери в Ад, узнай она обо всех её мужчинах, выбранных не матерью.
Волшебство момента разрушает резко распахнувшаяся дверь и появившийся на пороге Джозеф Ленгли, вратарь сборной. По нему было видно, что он уже изрядно пьян. Борджин, до этого смотревшая на Флинта, отвернулась, всматриваясь в яркие окна соседних домов, заменявшие этой ночью звезды, эти небесные светила, которые все знали и видели. Дверь резко захлопывается, они снова остаются одни. Загонщик предлагает ей отобранный у вратаря ликер, и Прозерпина принимает бутылку из его рук, на секунду совершенно случайно дотронувшись до пальцев мужчины.
- А не то что, отравлюсь? – темноволосая улыбается, но следует указаниям. Ликер удивительно сладкий, приторный, с едва лишь чувствовавшейся алкогольной обжигающей горечью.
А потом Флинт её поцеловал. Придвинул к себе и поцеловал, застав темноволосую врасплох, заставив её от неожиданности широко распахнуть голубые глаза.
Её и раньше целовали – нежно, бережно, страстно, - но никто и никогда не целовал её так. Капитан целовал её жадно и требовательно, вынуждая чуть податься вперед и неудобно выгнуть спину, а потом и вовсе начать задыхаться. И ведьма отвечала ему, целуя его в ответ также жадно, обхватив его за шею тонкими руками, закрывая глаза, полностью вверяя себя сейчас Маркусу Флинту. Она чувствовала холодный ликер, стекавший по подбородку, и горячие пальцы капитана, убиравшие этот самый ликер с её лица. А потом его руки скользнули вниз – вниз по плечам, по груди, по бедрам, - и её тело отзывалось на каждое его движение быстрой пульсацией внизу живота. Даже если у темноволосой был голос разума, сейчас он определенно заткнулся бы, она не услышала бы его, слушая только то, что говорило её тело и выпитый алкоголь. Они говорили «да», слаженным хором, и тонкие пальцы уверенно скользнули вниз, по массивному торсу, по жесткой ткани шинели, по металлической пряжке на его ремне, а потом Борджин судорожно начинает его расстегивать. Поздно жать на тормоза, уже не одумаешься о том, правильно это все или нет.
Она сжимает ногами его бедра, и чувствует, как Флинт подхватывает её, словно она и правда была куколкой. Спиной Борджин ощущает неприятно острый угол одного из столбов, поддерживающих крышу террасы; он неприятно врезается в позвоночник, но сейчас это совершенно не волнует Прозерпину, даже не так, эта боль служит катализатором, делает все ощущения темноволосой слизеринки ярче и четче. Они занимаются любовью в совершенной тишине, нарушаемой звуками доносящейся из дома музыки. Если бы в тот вечер Роберт Данн вздумал выйти на улицу минут на пятнадцать пораньше, отбиваясь от очередной поклонницы, или соседка Даннов, пожилая миссис Реджинальд, выглянула бы в окно, они бы увидели капитана и его маленький трофей; но миссис Реджинальд в тот момент спорила с портретом своего мужа, который уже лет пятнадцать как умер, а Роберт был более занят бутылкой виски и разговором с Андерсоном.
Флинт изучал её кожу губами, покрывал её бесчисленным множеством беспорядочных поцелуев, а Прозерпина закусывала губы и закрывала глаза, тонкие пальцы сильно сжимали ворот его пальто, а на языке все ещё ощущался сладкий привкус ликера. Она и не вспомнит потом, как издала глухой стон, уткнувшись лицом в плечо мужчины, как схватила его за руку и как они оказались вдвоем наверху. Смутно будет помнить темноволосая, как быстро повернула дверную ручку, закрывая комнату на замок, и как судорожно пыталась расстегнуть короткое платье, но замок не слушался, и в конце концов Маркус просто резко дернул его на себя, почти вырывая из ткани. В памяти останутся беспорядочные поцелуи, горячие ладони и долгое «мой капитан», с растянутым а.

За завтраком Эмеральда Данн сухо поинтересуется о её самочувствии и спросит, нет ли у Прозерпины температуры. Валлийка лишь отмахнется, смущенно пряча взгляд и мысленно переживая вчерашний вечер заново, а Робби нахмурится, но промолчит. Он ведь привык уже молчать о личной жизни своей кузины, что бы в ней не происходило.
Она не узнает никогда, что это нельзя было остановить – Судьба, словно в шутку, в ту ночь переплела их судьбы слишком плотно, да так и бросила. Не маленькие уже, сами разберутся.