Отправлено: 29.08.09 22:02. Заголовок: Persona non grata

Участники: Heathcliff Yaxley и Pansy Parkinson
Время действия: чуть больше полугода; поздний вечер
Место действия: пригород Лондона, здание



Твои глаза - в них столько ласки,
Твои глаза - бесстыдно лгут.
Один обман под этой Маской,
Одни страданья меня ждут.
А я люблю тебя и знаю,
Что я совсем не для тебя.
Глаза закрою, лишь мечтаю,
Что обнимаешь ты меня,
Целуешь в губы и ласкаешь
Копну волос моих любя.
Ты про любовь мою не знаешь.
Я просто шутка для тебя.

 Отправлено: 29.08.09 23:15. Заголовок: Внешний вид: костюм-..

цитата:

Внешний вид: костюм-тройка темно-серого цвета, из-под пиджака виднеется жесткий воротничок жемчужно-серой рубашки, галстук в тон костюму, с рисунком-паутинкой, идеальной чистоты обувь, черное кашемировое полупальто, фамильная печатка на пальце, кейс черной кожи – все принадлежит к категории «слишком дорого, чтобы ходить по улице».

Хлопок аппарации утонул в вате тумана и сырой, промозглой погоде, не потревожив никого из живущих на этой сонной улочке. Появившийся из ниоткуда мужчина зябко передернул плечами, оглянулся и, удовлетворенно кивнув, энергичным шагом направился вниз по улице. Он прибыл с запасом, как по времени, так и по пространству, оказавшись за квартал до нужного ему места – идеально выполнив указания пожирателя, отвечающего за секретность. И, тем не менее, вся секретность неминуемо канула бы в Лету, вздумай кто встретиться Яксли по дороге – настолько дорогих мужчин в этом городишке просто не водилось. Хвала Салазару, что холод царил сегодня на улицах, разогнав всех по домам,. И только туман, как любопытный щенок, попытался сунуть свой холодный нос за шиворот Яксли, но тут же отпрянул, стоило лишь тому едва уловимо взмахнуть появившейся в руке палочкой.
Цель его путешествия встретила Леона темным провалом гостеприимно выбитых дверей. Битое стекло на ступенях, бесчисленное множество окурков и покосившийся крест над проемом – внутри давно не жил Бог, вместо него здесь царили мрак, запустение и бродяги. Миллиарды пылинок забивали собою легкие, клубами вырывались из-под мягких подошв его ботинок, оседали на длинных скамьях. Сегодня пыль была его союзником, глуша звук его крадущихся шагов подобно толстому ковру, оставляя взамен четкую цепь следов. Но последнее явно мало интересовало незваного посетителя этой часовни: он легко проводил кончиками пальцев по спинкам скамей для прихожан, оставляя на них продолговатые следы, рассматривая пыль на свет.
С каждым шагом мрак рассеивался, пока не сменился четким полукругом первого столпа света, падающего из единственного (зато на всю стену) окна. Витраж величественно возвышался над магом, заставляя того склонить в почтении голову перед неведомым мастером: причудливая мозаика окрашивала тусклый солнечный свет в различные оттенки, складывалась в раскинувшую руки Мадонну. Она как будто светилась изнутри, она как будто стремилась объять всех, кто был в этой часовне, городе, мире. Она одним выражением глаз прощала всех – и людей, сдвинувших кафедру преподобного куда-то в бок, и бродягу, молящегося перед ней на коленях и от того совсем не слышавшего тихих шагов его будущего убийцы, которого, к слову, она тоже простила. О-о, нет, рука гения, выполнившая ее, была ведома самим Мерлином, не иначе. Встретившись с глазами с никогда не существовавшей для него Мадонной, мужчина почувствовал удивительное умиротворение, теплым шариком поселившееся где-то внутри. Оно согревало замерзшее сердце, заставляло приподниматься уголки губ и теплеть глаза. Убивать при ней было почти что кощунством.
Походка пожирателя чуть изменилась, приобретая звук и тяжеловесность. Бродяга вздрогнул, но так и не оторвался от молитвы, продолжая горячо шептать въевшиеся в его плоть и кровь слова. Как будто и не было за его спиной незнакомца. Как будто и не слышал он шуршания его одежды. Как будто не заметил краем глаза, как мужчина в безумно дорогой одежде опускается на колени прямо в пыль, рядом с ним, молитвенно складывая руки перед собой. Довольная усмешка трогает губы Яксли, заглянувшего на миг в ярко-синие глаза бродяги, в самую его душу. И становится еще шире, как только бродяга спешно отворачивается, продолжая прерванную на полуслове молитву. Маг прикрывает глаза, вскидывает подбородок, копируя позу молящегося и его интонации:
- бу-бу-бу-бу-бубубу, - монотонной скороговоркой бубнит он, дожидаясь, пока справа воцарится возмущенное молчание, и открывает глаза:
- не помогает, - проникновенно жалуется он своему случайному собеседнику, и тот, наконец, понимает, что смотрит в глаза своей смерти, что странный незнакомец, поправший его Бога – станет последним, что видит он в своей жизни. Грязное лицо сминается в гримасе страха, открывается в немом крике рот, Мадонна благосклонно взирает на все сверху. Долгий взгляд друг в друга – без остатка, загнанное почти до потери сознания маггловское сердце, и вот уже дурно пахнущие лохмотья опрометью кидаются вон, стремятся спасти свою никчемную шкуру. Яксли так никогда и не узнает, что глядел в глаза человека, которого сам назвал минутами ранее гением.
- Вот и славно, - бросает маг ему вслед, поднимаясь с колен. С минуту он смотрит в бесстыдные глаза Мадонны, в поисках исчезнувшего очарования, но его нет, нет под взглядом неверующих глаз, вместо Мадонны перед Хитклиффом блудная девка, вместо матери Бога – олицетворение изжившей себя веры. И Леон раскидывает так же, как и она руки, купается в лучах падающего на него света – только лицо у него не прощающее и не блудное, бесовское у него лицо.

Спустя двадцать минут, как раз к назначенному времени, в часовне воцаряется почти идеальная чистота. Стул с высокой спинкой теперь стоит ровно по центру пустого пространства – как раз там, где должен был стоять преподобный, блестят лавки в ожидании чистокровных детишек. Придвинутая к центру кафедра погребена под ворохом заполненных мелким почерком свитков, ну а сам Яксли опять замер перед своею Мадонною. Только теплого шарика так и не появляется снова в груди..

сказать: "Апарекиум!"

голова отказалась принимать в этом участие

 Отправлено: 30.08.09 21:12. Заголовок: Внешний вид Ты скаж..

Внешний вид

Ты скажешь эта жизнь — одно мгновенье.
Её цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведёшь её, так и пройдёт,
Не забывай: она — твоё творенье.

… ничего не хотелось делать. Состояние такое обычно называют пустотой. Когда ты знаешь, что ничего тебя не ждёт. Когда ты просто пытаешься существовать, а про жизнь забываешь.
Да, глупо было говорить так про жизнь семнадцатилетней девушки. Но она давно не считала себя таковой.
Наверное, когда в жизни начинают происходить такие события, возраст уходит на второй план. Уже не важно, сколько именно тебе лет. Ты просто пытаешься существовать, а время проходит, на голове появляются седые волосинки, а в голове взрослые мысли. Такое состояние Панси испытывала уже долгое время. Она не знала точные даты, но внутри девушка понимала, что так и должно быть.
Как говориться, блестящая, но короткая жизнь? Её это не смущало.
Не смущало то, чем она начала заниматься, и даже то, что теперь ей, как и многим другим, выпадет играть роль Бога. Могла ли она решать – кому умирать, а кому жить? Скорее всего, нет. Многие бы сказали, что она слишком юна, чтобы даже думать об этом.
Она не была в этом столь уверена. Приняв одно единственное решение, она перечеркнула всю невинную и беззаботную жизнь, где было место таким словам, как доброта, открытость, честность. Да, да, теперь это были лишь слова, которые она произносила с сарказмом.
Один великий человек как-то сказал, «нельзя быть слишком молодым, чтобы понимать жизнь. Не каждый старец понимает её даже на смертном одре».
Не важно, сколько тебе лет, важно то, что ты делаешь, то, чем занимаешься. И если уж ты выбрал себе путь – ты должен идти по нему, не опуская голову, только вперёд…

Ей не долго оставалось быть в своём доме. Семья есть не что иное как просто люди, которые делят с тобой одну крышу. Теперь девушка считала именно так.
У неё была другая семья, и другие интересы. Хотя, она продолжала находиться здесь, улыбаться и строить из себя ту, кем она не являлась.
Только в одном месте теперь она могла быть самой собой, только с определёнными людьми.
… она стояла у зеркала и просто смотрела в него. Нет, она не видела себя. Создавалось впечатление, что она смотрела сквозь, пытаясь увидеть что-то, чего там не было. Но так продолжалось не долго. Взглянув на часы, которые мирно болтались на руке, Паркинсон бросила последний взгляд в зеркало, и, вышла из дома, плотно закрыв дверь.

Аппарация была явно не коньком девушки. Больше ей нравился Летучий порох, но что делать, если в той местности нет каминов. Она закрыла глаза, и вот, уже буквально через несколько секунд оказалась на незнакомой тёмной улицы.
Здесь не было никого, она прошла уже достаточно, пока не увидела знакомую тёмную фигуру. Холодно кивнув, он указал ей путь, куда она должна была идти. Здание было не так далеко, поэтому, прибавив темпа, девушка довольно быстро дошла до него и остановилась у огромных дубовых дверей.
Часовня.
Хм, как это было символично. Но, видимо, это было по-настоящему подходящее место. Зайдя во внутрь, Панси увидела обведшие стены, пожелтевшие иконы, которыми были усыпаны столики. Недогоревшие свечи и разбросанные бумаги по полу наводили ещё большей жути на это место. Но это было не так важно.
Теперь она шла очень медленно, оглядывая всё и пытаясь заметить хоть кого-то.
Но, и это стало очевидным почти сразу, здесь пока никого не было, кроме одной фигуры посередине холла.
Мужчина явно был погружён в свои мысли. Его взгляд был устремлён в одно место, и он стоял спиной, поэтому Пансиэт не могла понять, кто же это был. Но его силуэт был ей знаком. Она уже где-то встречала его…
И да, она была первой. Первой, кто прибыл сюда, чтобы научиться чему-то, чтобы почерпнуть что-то новое.
Дойдя почти до него, она лишь тихо прочистила горло тихим «кхм», чтобы привлечь его внимание.
Нужно ли было что-то сказать?... Пока было неизвестно.

 Отправлено: 02.09.09 16:06. Заголовок: Любопытно, сколько и..

Любопытно, сколько из тех чудес, что приписывались магглами своим смешным богам, были на самом деле совершенны волшебниками, забывшими о политике невмешательства министерства? Сколько целителей, исправляя ошибки своих магических собратьев-убийц, говорили "встань и иди", становясь очередным проявлением божественности в глазах ограниченных, кастрированных в своем роде, существ - существ, не владеющих магией, но владеющих непреодолимой жаждой объяснить необъяснимое, расставить все по полочкам, навешать свои ярлыки. Даже на Господа Бога, облекая его в форму, даруя ему земные страсти, сыновей, женщин, к которым наведывались его предшественники - боги древности, и совершенно земные пороки и радости им же приписанные. Глаза Мадонны, недавно светившиеся всепрощением, сейчас принадлежали блуднице, изможденной отсутствием пищи и прихожан, а оттого отдававшей себя задешево, молящими руками протягивая себя другому. Нет, в этой часовне давно не было Бога, хоть зачастую магглы и заставляют усомниться в этом даже самых ярых скептиков среди волшебников.
Чуть слышный звук, больше похожий на перешептывание травы под ветром с долгим звуком потревоженной струны в конце, стал достойным завершением чужих шагов. Реальность вновь наступала на пятки, ревниво напоминала о себе, стоило Леону лишь углубиться в себя и забыть о ее существовании. Ярая собственница, она была единственной женщиной в жизни Яксли, которой очень не рекомендовалась изменять, где углубление в собственные мысли могло слишком дорогого стоить. И потому блестяще отрепетированная вежливая улыбка намеком обозначилась на губах, когда человек перед Мадонной повернул голову в сторону только что пришедшей, чуть дрогнула, но все же осталась, когда он столкнулся взглядом с изумрудного цвета глазами...

- Хитклифф, на каждом из членов нашей семьи лежит ответственность за нашу честь, за наш род, у каждого есть неминуемые обязанности, - вещал Торнтон Яксли, шагая бок о бок с приемным сыном. Хитклифф с сомнением взглянул на пухлощекого старика, чуть качнул головой в сомнении, но все же промолчал. Эйлин Яксли кинула на сына остерегающий взгляд и поощряющим жестом накрыла локоть мужа своей узкой кистью.
- Одной из них, несомненно, является соблюдение чистоты нашей крови, брак с таких же древним и чистым родом, как и у нас! - торжественно изрек Торнтон, совсем не обратив внимания, как тут же дрогнули губы Хита, порываясь что-то сказать. Совсем не обратил он, зато сделала свой вывод его жена:
- Ты чем-то недоволен, Хитклифф? - женщина надменно вскинула голову - стареющая львица, не терпящая отказов. - Мы дали вдоволь времени на твои развлечения с этой полукровкой, которая исправно бегает к тебе уже который месяц. Но теперь, будь добр, вспомни не только о своих правах, но и об обязанностях.
- Я не планировал заключать брак так рано, - деланно равнодушно бросает Хит, старательно рассеивая свое внимание на окружающих пейзажах родового поместья Яксли. Теперь становилась понятна истинная причина этого приема, невообразимое количество незамужних леди всех возрастов, присутствующих на нем - здесь просто проводились смотрины. - В конце концов, у меня есть еще несколько лет в запасе, да и случаи холостяцкой жизни для нашей семьи не новость.
Словно по команде все трое нацепили улыбки на лица, вынужденно прервав свой спор на очередные расшаркивания. Одна из чистокровных семей - мать, отец и две дочери близняшки, предстала их очам в полном своем составе. И осыпая их стандартными приветственными фразами, Хит лишь гадал не эти ли являются главными кандидатками в списках матери на подходящую невесту? Впрочем, нет, вряд ли. Память услужливо подсказала о бедности этой фамилии, об отсутствии какого-либо удобного положения в обществе - угасающий цвет аристократии. На такое его не продадут, нет. Скорее эта несомненно уважаемая фамилия была приглашена так, для проформы.
Момент выдался подходящий. Пользуясь тем, что оба родителя были поглощены беседой, Яксли - младший немедленно откланялся, дабы исчезнуть, обжигаемый взглядом матери в спину. Однако расчет не оправдался - Эйлин тут же чопорно извинилась и сменила локоть мужа на локоть сына, следуя вровень с ним в гущу толпы.
- Все наши холостые предки принадлежали к той категории людей, чьих портретиков не слали в чужие поместья, а в своих собственных - занавешивали непрозрачной тряпицей. И отнюдь не по причине предательства крови, - отрезала мать, при первой же возможности. Хит лишь устало вздохнул, понимая, что этого разговора не избежать. Хорошо было бы дать матери выговориться, не перебивать ее, и тогда может быть все же появится шанс улизнуть.
- Мы уже составили список фамилий, с которыми имел бы смысл породниться, - вежливо улыбнулась миссис Яксли куда-то в бок, в сплошное пятно из чужих лиц. - И прежде, чем тебе будет представлена первая из них, я хочу чтобы ты запомнил. Каждый из нас чем-то жертвует в этой жизни. Не ты первый, не ты последний. Тебе придется пожертвовать своей привязанностью, хочешь ты того или нет. Полукровки в твоем доме больше не будет.
Непререкаемый тон матери заставляет сначала умолкнуть, но под конец ее монолога Хитклиффа пронзает догадка, и он поворачивается к ней с потемневшими от злости глазами.
- Так вот почему Джиа не навещала меня в последние дни, ма-ма, - с уничижающей интонацией озвучивает он свою мысль и по глазам своей собеседницы понимает, что прав. Фенрир ее укуси, прав! - Ты была не в праве вмешиваться в мою жизнь...
Новая семейная чета с дочерью прерывает их склоку, заставляя спешно натягивать приветливую маску на лицо. Его маска трещит по швам, он зарабатывает еще один раздраженный взгляд матери, недоуменный - гостей, но Хитклиффа это уже волнует мало. В его жизнь попробовали влезть, навести не его порядок, заставить его подчиниться. И, кипя от возмущения, он лишь безмолвно проклинает из под фальшивой улыбки и мать, и отца, и ничего не сказавшего брата, и эту семью, которая слишком затянула общение с ними обоими. Но и оставленными в одиночестве им приходится закрыть эту тему: предостерегающий голос матери вклинивается между его возмущенными мыслями:
- Внимание, Хитклифф, отложим нашу беседу на более позднее время - твой отец ведет к нам твою невесту.
- Какую по счету в вашем списке? - бурчит Хитклифф для острастки, поворачиваясь к вновь пришедшим лицом...

 Отправлено: 06.09.09 21:22. Заголовок: Реальная жизнь состо..

Реальная жизнь состоит из множества мелочей, пустых слов, споров, жизненных ситуаций. Жизнь - это гирлянда разноцветных - светлых и пасмypных дней. И от вашего благоpазyмия и согласия зависит спокойствие и благополучие вашей жизни.
Чаще всего человек сам пытается построить свою жизнь так, чтобы потом пытаться вспомнить что-то хорошее.
Должен ли этот день также быть каким-то особенным для Панси? Кто знает…
Никто не знал, может ли один день изменить жизнь, может ли он перечеркнуть что-то прошедшее.
Но человек способен на всё.
Она стояла и осматривала этого человека, он был погружён в себя, думал о чём-то… Даже когда она привлекла его внимание, первые несколько секунд его взор был затуманен, и казалось как-будто он смотрит сквозь неё, пронзая каждую клеточку, пытаясь увидеть что-то…
Когда же он повернулся, и их глаза встретились, девушка сразу Его узнала. Они виделись с ним до этого…

…этот день не мог принести что-то хорошее. Только не для неё. Только не для девушки, которой так рано выпала участь стать взрослой. Нет, она ещё не всё понимала, но уже прекрасно разбиралась в мужчинах и женщинах.
Прекрасно знала, какими могут быть молоденькие вертихвостки, и как они умеют промывать мозги, чтобы даже самый закрытый в себе человек был только их. Бесспорно, этому можно было поучиться.
Видимо, это было единственным достоинством её мачехи. Хотя, это было очень полезно, когда это не казалось Панси.
Да, это было явным искусством – запудрить мужчине так мозги, чтобы он делал всё только лишь так, как ей хочется.
Эта ситуация была не исключение. Панси прекрасно знала, что после этого званого ужина ничего не будет, она не станет ни за кого выходить замуж, просто выкинет из головы этот вечер. Но всё-же там нужно было быть.
Иванка, больше известная как её новая мачеха, так настаивала на этом, что отец просто не мог отказать.
Он и сам, отозвав Панси в сторону, сказал, что только лишь она будет выбирать себе мужа. Хотя, сказано это было скорее лишь по тому, что он сам знал характер и нравы младшей Паркинсон, и, делая такой «жест доброй воли», он лишь повышал себя, в своих же глазах. Что для Панси было ровным счётом ничего.
Поэтому, ровно в то время, которое было написано на свёрнутом в спираль листке, они втроём прибыли в указанное место.
- И даже не думай, что ты сможешь вот так просто от меня избавиться, не на ту напала. Стоило бы тебе вообще сказать мне спасибо, что сейчас я здесь нахожусь, и ты не выглядишь, как полная дура перед всеми этими знатными семьями, частью которых ты, увы, никогда не станешь, - заходя в гостиную, проговорила Панси, взяв за локоть мачеху. Разница в возрасте между ними была не такая уж и большая, да и уважением она совершенно не пользовалась у Панси. Она лишь играла роль «мамочки», чтобы просто лишний раз выставить себя. Глупо. И так по магловски.
Не дожидаясь реакции мачехи, Панси лишь махнула рукой, и, взяв бокал у проходящего официанта, скрылась где-то в толпе. Желания улыбаться всем подряд совершенно не было.
Она уже несколько раз была на подобных сборищах. Да, банальная чистокровная логика – найти подходящую кандидатуру, чтобы не дай Мерлин испортить фамильное древо.
Паркинсон не понимала, как на такое вообще соглашаются. В их семье всё было по-другому. Когда была жива мать, ещё были какие-то такие задумки. Ну а теперь – главной семьи был любящий отец, который закрывал глаза на всё это. И скорее всего только потому что знал, его девочку он никогда не сможет заставить сделать что-то. Не тот человек. Не тот характер.
Поэтому, исходя из принципа, «чем меньше тебя видят – тем меньше проблем» – девушка просто растворилась где-то, практически на весь вечер.
Хотя, потом произошло несколько событий, и они разбавили скучный вечер Панси.
Но, продлились они не очень долго, потому что её практически силой вытащила из сада мачеха, и представила одному из гостей.
Панси уже несколько раз видела это знатного мужчину (по воле случая он пару раз был в их доме, да и на таких встречах она его тоже частенько видела), поэтому, протянув ему руку, Паркинсон мило улыбнулась.
– Мистер Яксли, надеюсь, ваши дела продвигаются хорошо? Как ваша жена? Столь же прекрасна?
Да, когда нужно было - Панси могла быть очень милой. Но, она ещё даже не подозревала, что же последует дальше.
Всё оказалось не так просто, как она могла себе подумать, и сейчас её подвели не просто так.
Оказалось, что у мистера Яксли (да, да, он бал для неё не больше «мистера», отчасти по тому, что она просто не запомнила его имя) был сын, и вот сейчас её мачеха и мистер Яксли просто горели желанием представить её молодому человеку.
Так пафосно, такие громкие слова звучали дальше, но девушка старалась не слушать. Она одобрительно кивнула мистеру Яксли и проследовала за ним туда, где стояла его жена и сын. Делала она это исключительно, потому что ещё имела гордость и не могла позволить себе подставлять своего отца. С неё не убудет, если она просто неискренне поулыбается и забудет всё, как бы противно её не было.
До того места, где стояла оставшаяся часть семьи Яксли оставалась незначительное расстояние, когда Панси подняла голову и увидела «Её суженного».
- Это… Он? Вы что, шутите? Или просто издеваетесь… хм, да, поздравляю, шутка удалась! Девушка покраснела, но сохранила каменное выражение лица.

А воспоминания той встречи, их первой встречи незамедлительно всплыли в её памяти…

 Отправлено: 05.10.09 00:59. Заголовок: Сохранить хорошую ми..

Сохранить хорошую мину при плохой игре - умение, впитываемое аристократами едва ли не с молоком матери. Контроль своей мимики до мелочей, размеренность каждого жеста, улыбка в те моменты, когда хочется кричать, бежать, бежать без оглядки. Остальные неудобны этой обособленной системе, носящей столь высокие статусы, остальные портят ее лицо и обычно скрываются дома. Черт возьми, как же вышло, что неважно-какая-по-счету оказалась исключением из этого золотого правила аристократии?
Серо-голубые напротив зеленых. Натянутая улыбка на губах, вежливое приветствие, костью застрявшее где-то в глотке - он так и не успел его произнести, когда девка открыла рот. Слова вырываются на волю, тяжело падают между ними, разбиваясь звонким девичьим голосом. От них притихает в картинном ужасе мать, несутся шепотки за их спинами, и лицо Яксли медленно теряет свои краски, сжимая посеревшие губы в тонкую-тонкую нить. Спроси его кто - он не смог бы определиться сходу, кто нанес ему большее оскорбление - девица, не научившаяся держать себя в узде, или же родители, решившие, что их приемному сыну подойдет в невесты хамка, у которой едва-едва обсохло молоко на губах.
- Панси Паркисон, - запоздало представляет ее миссис Яксли, одной только краткостью рекомендации поставив отметку поведению девушки. Хитклифф прекрасно знал Эйлин Яксли, которая еще пять минут назад пела бы дифирамбы фамилии Паркисон, превознося их до небес. Однако теперь женщина надменно вскидывает голову, резко вспомнив о разнице в положении Яксли-Паркисон, о том, что их сын хоть и приемный, да еще и из более "грязной" ветви, но все же достоин куда большего.
- Я рад, что в доме Паркисон склонны к шуткам, - ледяным тоном коментирует заявление девушки несостоявшийся жених, не отрываясь взглядом от ее лица, как будто задавшись целью пробуравить ее насквозь. Мать укоризненно прочищает горло за его плечом, углядев в замечании подтекст, но даже в этом укоре был слышен оттенок согласия. Если бы Панси действительно находилась на пике материнского списка, то сейчас бы она неслась вниз с умопомрачительной скоростью. Впрочем, очевидно, небезразлично это было только их родителям.
- Жаль только, что мистер Паркисон не озаботился наличием в расписании девочки чего-либо, кроме них, - улыбается Яксли змеиной улыбкой, сделав акцент на возрасте "невесты". Беззвучно ахает за спиной мать, у отца, сопровождавшего Паркисонов, каменеет лицо, обещая сыну крупную трепку после, за прямое оскорбление чистокровного рода. Только взгляд серо-голубых глаз не дрожит и не бежит с молодого лица, по порциям выдавая гнев, обуревающий молодого мужчину. Чертова свадьба. Чертовы порядки. Чертова (чертова!) чистая кровь!

- Панси Паркисон, - сильно растягивая звуки, произносит он с оттенком вежливого удивления; сразу ставя точку. Узнал. - Не предполагал, что "никогда" имеет свои сроки.
Все та же змеиная улыбка на губах. Все то же скрытое бешенство во взгляде.

- Она окажется в нашей семье только через мой труп, - шипит Хит на ухо матери, несколькими секундами позднее, не слишком трудясь скрывать этот шепот. Девицы наверняка слышит его до последнего слова - раз уж даже отец, который и стоит дальше, и, будем откровенны, слегка глуховат, покрывается пятнами за ее спиной. - Семье Яксли не нужны амазонки.
Интонациями он играет с небрежной легкостью: последнее слово падает, окрашиваясь в презрительный цвет, становясь оскорблением, полным яда. Но Хит этим не удовлетворяется: прежде, чем кому-либо пришло бы в голову наложить на него силенцио, он доверительно склоняет голову к девушке, и снисходительно заявляет: Ваши игрушки дома, дорогая. Уже поздно, боюсь, вам пора возвращаться к ним.
Его глаза опасно сужены, натянута кожа на скулах, вобравшая в себя все - и его гнев, и недоумение, и почти что ненависть к этой, по сути незнакомой девчонке. После он наверняка пожалеет о содеянном, о том, что сорвал свой гнев на первой, попавшейся под руку, после, но не сейчас.
- Не буду врать, что мне было приятно общаться с вами. Вы же любите откровенность? Я, - раздельно произносит он, четко проговаривая каждое слово. - надеюсь не встречаться с вами больше. Никогда.

Так часто бывает - неожиданность всколыхивает прошлое, ставя воспоминания во главу угла. Но это проходит - со временем - взгляд снова становится спокойным, улыбка на губах приобретает извиняющийся оттенок, и секунды, исказившие лицо прошлым, вновь пропадают где-то в Лете.
- Располагайтесь, Панси, - мягко приглашает Яксли и разводит руками, - Боюсь нам придется еще чуть-чуть подождать остальных.

 Отправлено: 13.10.09 21:18. Заголовок: … а ведь всё могло с..

… а ведь всё могло сложиться по-другому. Ведь девушка могла сегодня просто проснуться утром, одеться, и сбежать куда-нибудь к озеру, где бы её никто не нашёл и никто не трогал. И там она пробыла бы до самого вечера, и, вернувшись лишь за полночь, легко прошла бы к себе в комнату, а на следующее утро повторила бы тоже самое.
Но нет, её явно решили добить; её разбудили ещё ни свет, ни заря, сначала отец, которому и самому то не хотелось, но положение обязывало. Затем мачеха, которая уже была собрана, как-будто это она искала себе мужа. Хотя, Панси бы ни чуточки не удивилась, если бы Иванка нашла себе кого-нибудь помоложе. Если честно, у Панси даже была такая идея, познакомить её с кем-то, и отослать куда подальше, чтобы быть себе спокойно…
Ну ладно, сейчас не в этом суть. Вообщем, с горем пополам, но семья таки собралась, хотя настроение у всех было просто… не очень хорошее, выскажемся так. Они приехали в званный дом, и как всегда оказались одними из первых. Панси сразу же постаралась затеряться, чтобы её никто не видел и не слышал, и вообще, желательно забыл о её существовании. Её сердце по любому на этот момент было занято, а лишняя морока с этими семьями была просто не к чему.
Но не всё так получилось, как бы хотелось. Девушка не успела отойти и на несколько шагов, как в неё резко кто-то врезался. Причём, это кто-то нёсся так быстро, что слизеринка еле удержалась на ногах.
Первые несколько секунд она её стояла спиной, быстро доставая палочку из внутреннего кармана, и когда повернулась, увидела… одну из своих злейших врагов, а точнее, Аманду.
Что она здесь делала, было итак понятно – девушка была не так красивая, глупа, но из знатной семьи, поэтому папочка так мечтал её куда-нибудь пристроить.
- По-моему я в прошлый раз дала тебя ясно понять – не ходить рядом со мной, не дышать со мной одним воздухом, и вообще, желательно не появляться там, где бываю я, - Панси подошла вплотную к девушке и наставила на её палочку. Увидеть их никто не мог, в саду почти не было людей, поэтому Панси вела себя так, как обычно это делала, - интересно, сколько твоему папочке придётся заплатить, чтобы тебя выдать замуж? Не разорится ли он? Если что, обращайтесь, одолжим вам десяток галлеонов, только чтобы избавиться от тебя. Нарожаешь своему избранному полукровок, и будете жить себе спокойно, до поры до времени… Да, возраст играл свою роль, Панси не всегда выбирала то, что нужно говорить, а что нельзя. Но сейчас это было не так важно.
Аманда ответила что-то, и разговор начал переходить на более повышенные тона. Терпению девушки уже приходил конец, и она уже собиралась замахнуться палочку, чтобы произнести какое-то заклинание, как вдруг в воздухе чья-то сильная рука резко поймала её.
Панси естественно такого не ожидала, и, развернувшись, она увидела… да, да, и вы таки на этот раз угадали, Хитклиффа Яксли.

- Да, да, - Панси усмехнулась, сделав ещё несколько шагов по направлению к «учителю», - и я Вас тоже очень рада видеть. Девушка дёрнула бровью и скрестила руки на груди. Пристально изучая взглядом мужчину, Панси могла лишь какими-то обрывками вспомнить его внешность. А ведь сейчас он уже не казался таким взрослым и таким неотёсанным, каким был несколько лет назад.

- Не вам судить, какое воспитание дали мне родители. По крайней мере, меня учили чувству такта, и что не стоит лезть не в своё дело, что в Вашей семье видимо принято. Ей совершенно не хотелось выяснять отношения, или говорить что-то. Она лишь зло смотрела на младшего Яксли и молилась Мерлину, чтобы тот дал ей силы устоять на месте и не бросится на него. Уж слишком тот строил из себя взрослого и знатного.
Рассуждать далее было просто бесполезно. Младшенький ещё пытался что-то сказать родителям или самой девушке, но это уже не имело смысла. Она была молода, в ней ещё бурлила эта кровь, когда тебе кажется что ты самый сильный и никто не собьёт с тебя эту спесь. Тем более, такие дети как она, растут слишком быстро, не по годам, и слишком быстро понимают, что могут делать всё. Практически всё.
- Взаимно. Девушка мило улыбнулась, и, кивнув родителям парня, медленно развернувшись на каблуках, удалилась. Ей оставалась лишь сочувствовать его родителям. Они вырастили не того сыночка, который подаст им чашку воды в старости.

Да, многое приходит лишь с годами. Не сказать, что Панси было уж так много лет. Просто многие события в жизни реально меняют человека. Ломают личность, изменяют стереотипы, и сейчас, когда девушка вспомнила какой она была несколько лет назад, она могла лишь просто улыбнуться тому, ведь это было её прошлое, которое уже никуда не денется.
И оставалось лишь принять себя такой, какая она была, и посмотреть в будущее, какой она стала.
- И в правду говорят, привычка вторая натура. Когда-нибудь манера приходить первой, не сыграет мне на руку, - девушка улыбнулась и прошла к центральному месту, на первом ряду, - честно говоря, удивлена видеть Вас здесь… И это была правда.
Она ожидала увидеть кого угодно, но только не того, кто должен был стать её мужем…

 Отправлено: 15.10.09 13:46. Заголовок: А ведь прошло-то все..

А ведь прошло-то всего несколько лет. Несколько лет, разбросавшие их по разным полюсам: его - почти на обочину, на край пропасти, с которой еще пришлось постараться выбраться; а Панси, как выяснилось, в самый центр. Вот. Вот кого он должен был воспитывать, вот кто придет им всем на смену спустя несколько лет: девочки, которые совсем недавно вызывали почти священный ужас у их родителей; девочки, которые были себе на уме; девочки, которые кроили жизнь по своим лекалам, оставляя окружающим лишь жалкие ее огрызки. Впрочем, - усмешка трогает губы, - впрочем, другие Лорду и не нужны.
- Когда-нибудь вы рискуете из-за вашей привычки оказаться в ловушке, мисс Паркисон, - вкрадчиво шепчет мужчина, служа зеркалом Панси: он делает шаги в ту же сторону и в том же ритме, только шаг у него более хищный; шаг кота, играющегося со своею мышкою.
- Первое правило, - объявляет он, улыбаясь, склонив голову на плечо. - На подобные встречи вы всегда должны ходить с кем-то из своих приятелей. У Вас же есть приятели среди моих учеников? У вас появится шанс отбрехаться. Или отбиться. Спастись.
Заложив руки за спину, Яксли не спеша идет вслед за девушкой, показывая ей свой улыбающийся профиль. У него и выдержки хватает только на половину лица: вздернут вверх видный Панси уголок рта, оставляя в тени своего опущенного собрата; невеселые лучики разбегаются от улыбающихся глаз: Леон конечно же умолчал, что случится такая ловушка может только тогда, когда его раскроют, четвертуют и разберут на кусочки, протрясая каждую мыслишку на предмет гнили в его душе. Авроры работали крепко, цепко и жестко; они оставляли после себя слишком много разобранных невиновных душ, заподозренных в связи с пожирателями смерти. Что ж, дай Мерлин этой девочке никогда этого не увидеть и не испытать.

Их шаги по каменному полу сливаются в один дуэт: высоко стучат каблучки Панси, тяжело и низко вторят им каблуки мужских туфель; они сливаются в одно эхо, отдающееся от куполообразных стен, где развратная Мадонна тянет руки в немой мольбе. Хит кидает на нее один быстрый взгляд, прежде чем повернуться всем корпусом к занявшей свое место девушке, улыбнуться ей искренне, как и должен преподаватель улыбаться своему ученику. В конце концов, кому нужны эти игры в кошки-мышки, кому нужны ситуационные замечания, когда в дело вступает искренность?
- Поверьте, Панси, это взаимно, - тень мимолетно омрачает лицо мужчины, когда он вспоминает ухмылку на лице своего "связного". Не стоило теперь и гадать о ее причинах: тому списки имен учеников наверняка были известны, где одно из них - имя скандала, некогда вышедшего из под контроля. Счастье, что годы раскидали их по разным окраинам жизни.
- Я ожидал вас увидеть скорее на каком-либо светском приеме, улыбающейся кому-нибудь хорошо отрепетированной улыбкой, - серые глаза смотрят внимательно, чуть склоняется голова в повинном жесте, чтобы снова занять свое место. В конце концов, это не только его вина в том, что мнение сложилось именно такое. - Что привлекло Вас в нашей организации, мисс Паркисон?
Ибо сказано было Aditum nocendi perfido praestat fides. Кто знает, не случилось ли в жизни его собеседницы чего-либо еще, отвратившее ее от идей Лорда, так же как отвратило что-то их обоих от хамства? Ведь оступится - Яксли знает, он очень, очень хорошо это знает, - оступится может каждый. Он замирает, как будто твердеет, превращаясь в статую имени самого себя. Ему на плечи падает мягкий витражный свет, за спиной улыбается призывной улыбкой Мадонна, а спереди - девчушка, которая должна дать ответ.
Чтобы спастись.

сказать: "Апарекиум!"

Aditum nocendi perfido praestat fides (лат.) - Доверие, оказанное вероломному, дает ему возможность вредить.

 Отправлено: 19.10.09 21:29. Заголовок: Наблюдая за движения..

Наблюдая за движениями мужчины, Панси лишь делала выводы. Они не имели какого-то общего понятия, просто где-то внутри себя она отмечала, что в его поведении было очень много необъяснимого. А в какой-то момент она поймала себя на мысли, что ей интересно, почему у него такое задумчивое лицо, что его тревожило, когда она пришла сюда.
Сейчас он пытался выглядеть нейтрально, не допуская никакие эмоции близко. Они были закрытой книгой, и девушка не знала, понимает ли сам Хитклифф, что его тревожило. И что это было явно важнее, чем он мог подумать.

- Я предпочитаю приходить и работать одна, - спокойно заметила Паркинсон, - не люблю зависеть от кого-то, или тащить за собой обузу. Она не считала себя прямо самой умной или опытной, просто смотря на ошибки других, она пыталась не сделать своих. Да, это была тонкая грань, но рано или поздно все её переходят. Она этого не хотела.
Не сказать, что жизнь у неё была самая уж тяжелая, но она её сильно побила. Причём, не раз, и всё больнее и больнее. Она в свои такие юные годы уже видела достаточно. Достаточно ля того чтобы могла рассуждать о том, что сейчас сказала. И ей было всё равно, что подумает Хитклифф. Сейчас он мог считать её и глупой, и юной. Но она никогда не позволит, чтобы её считали слабой.
Слишком много перенесла. Слишком через многое прошла. Такие шрамы не заживают. Они остаются на сердце и в памяти, и ты с этим ничего не можешь поделать.
Хотя, она и не хотела. Это было её уроком. Уроком, который она пронесла через последние несколько лет, пытаясь выжить в одиночку и защитить ту часть себя, которая ещё была жива.
Услышав продолжение реплики, Панси лишь ухмыльнулась. Ещё бы, последнего человека, которого он бы ожидал увидеть здесь - была она. Тогда, когда они познакомились, она была ещё слишком юна, чтобы понимать что-то. Она была не той, кем сейчас являлась. Тогда она была ребёнком, которому казалось что он самый умный и сам лучше знает, что ему нужно.
Сейчас она не была такой. Она повзрослела. И даже если этого не было так заметно внешне, внутри она уже давно перестала считать себя даже подростком.

Наверное, когда в твоей жизни происходит всё так быстро, ты просто меняешься, даже сначала сам не замечая. А потом, оглядываясь назад, ты уже и не помнишь, какой ты был, и как можно вести себя по-другому.
- Да, время меняет людей, и, надеюсь, когда-нибудь это стереотипное представление обо мне поменяется в глазах людей. Хотя, честно говоря, сейчас меня больше интересует, что именно я сама представляю из себя, чем то, кем я была раньше. Когда-то. Неизвестно, что мог подумать мужчина. Разные догадки могли придти ему в голову. Что она пытается доказать ему что-то, что пытается показаться тем, кем не являлась. Но какая была разница? Он должен был увидеть её настоящую только в её глазах. А если нет – то нет…
- Скорее, не что Меня привлекло в ней. А что Организация увидела в моём лице. Панси замолчала. Да, та встреча изменила жизнь молоденькой девушки, и слова Беллатрикс навсегда поменяли мировоззрение Паркинсон. Она была выбрала, из множества людей, и, видимо, не просто так. Она всю жизнь жила в этом обществе, и другого пути для себя не видела.
- А как здесь оказались Вы? Почему то я всегда представляла вас семьянином, с кучей детишек вокруг и поместьем где-то под Лондоном. Она усмехнулась. То, с каким упорством его родители пытались женить Хитклиффа и создало такое впечатление и нём. – Простите, - добавила она, всё ещё улыбаясь.

 Отправлено: 21.10.09 18:34. Заголовок: Руки Яксли - единств..

Руки Яксли - единственное, что сейчас в нем живет. Они сцеплены в замок спереди, пока он терпеливо изображает из себя гипсовый постамент; только несколько раз вздрагивают пальцы, будто бы он хотел прервать Панси в особо интересных местах. Но мужчина молчит, и пальцы снова занимают свое место, замирая ненадолго, до следующего всплеска его эмоций. И, наконец, когда звучит финальный вопрос, его руки оживают совсем - ослабляет одна узел галстука, пока вторая пальцами отбивает чечетку на поручне разделяющего их заборчика. Древесина уже явно начала подгнивать, кое-где она проминается вглубь, хотя бьет он отнюдь не сильно. Хит еще мельком думает о том, что его не слишком удивляет забвение об этом боге, если он ставит между своими служителями и своими прихожанами забор - даже такой символический. Особенно такой символический. И пожиратель закладывает обе руки за спину, внимательно глядя на Панси сверху вниз.
- Я служу своему Лорду, мисс Паркисон, - просто отвечает он на последний вопрос, совсем не улыбаясь в ответ. - И не нахожу места и времени в своей жизни на семью.
Пауза между словами небольшая, но очень четкая. Она ясно дает понять, что с общими воспоминаниями окончено, что сейчас здесь только учитель и ученик, а не два человека, связанных одним прошлым. Мужчина жестом приглашает девушку занять свое место, и разворачивается на каблуках, вновь бросая взгляд на Мадонну. Под ее улыбчивым и призывным ликом он делает Панси свое предложение; предложение совсем отличное от того, что привыкли видеть эти святые глаза блудницы.
- Давайте договоримся, мисс Паркинсон. Когда я задаю вопросы, вы должны отвечать на них четко и по существу. То, что я спрашиваю, действительно важно для меня, как для вашего учителя. Мне не нужны свидетельства вашего ума или остроумия, равно как и свидетельства вашего умения уходить от ответов. Мне нужен четкий ответ, - он оборачивается к ней, опуская руки вдоль тела.
- Почему вы выбрали нашу организацию? - повторяет он снова, четко разделяя слова. Жесткий взгляд скользит по лицу слизеринки, лишний раз напоминая о том, что они живут не в розовом мире счастливый до идиотизма людей; что в их мире предают, убивают, насилуют (да что там! они ведь сами и готовятся это делать!). Хитклифф не злится и даже не раздражен - он просто настроен на рабочий лад, в котором нет места ужимкам и улыбкам друг другу, и еще более нет места дружескому "не хочу отвечать, прости".
- Между нами важно доверие, Панси, - вкрадчиво заявляет он после небольшой паузы. - Я буду учить вас темным искусствам, правильным стойкам, и некоторым заклинаниям из древней магии. Я буду учить вас, - пауза совсем маленькая, на доли мгновения, после которой голос мужчины опускается почти до шепота. - убивать. И в условиях этой войны, мне совсем не хотелось бы знать, что я могу получить нож в спину из-за девчонки, выбравшей неверный путь.
За время этой речи Яксли успевает сделать несколько крадущихся шагов ей навстречу, остановившись у ограждения, и, опираясь на поручень, склоняется вперед, так, чтобы их лица оказались на одном уровне. И лишь после этого улыбается лишенной всякой теплоты улыбкой, задавая вновь тот же вопрос:
- Почему?

 Отправлено: 24.10.09 21:06. Заголовок: Я знаю, кем я была с..

Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.


Панси слабо улыбнулась. О, как же его слова были ей знакомы. Сейчас, смотря на него, она отчасти чувствовала то, что чувствовал он. Он сказал всё без эмоций, просто слова, но под ними был контекст, и чувства, которые она смогла ощутить, ибо сама испытывала тоже самое.
Она так понимала смысл сказанного, как будто она сама сказала его. Нет времени на что-то, кроме работы. Нет причин, по которым она могла бы всё бросить. Уже нет.
- Потому что чувствовала необходимость быть там. И знала, что смогу принести пользу. Это часть моего существа, я родилась с этим. Панси не обязана была отвечать на такие вопросы. По крайней мере, когда её сюда направляли, разговора об этом не было. Он был всего лишь учителем простых заклинания. А не психологом, который должен был знать про них что-то, что могло как-то повлиять на его учёбу. Он делал это не в первый раз, и Паркинсон не была первой, так почему же его интересовали такие вопросы? И интересно, будет ли он задавать их всем, или Панси является кем-то особенным? Она так не думала.
Да и к тому же, почему она выбрала её - не имело никакого отношения к тому, что теперь она должна была здесь делать. Да и вообще, какая была разница. Она Была уже здесь. И она не собиралась уходить. Она знала, что сможет сделать все, что от неё зависит.
Теперь она уже была готова ко всему и на всё. Её ничего не могло остановить или сдержать.
- Простите, но меня учили не доверять никому, - довольно тихо, но вкрадчиво произнесла Панси, - не важно, какой человек. Я доверяю только себе, и считаю это правильным. Слишком много раз в своей столь и короткой жизни я обжигалась на этом. Теперь такое больше никогда не повторится. Она не собиралась объяснять ему что-то, просто хотела, чтобы он понял, что она уже не была просто молоденькой дурочкой, которой хотелось помахать палочкой.
Сейчас она была девушкой, которая точно знает, что ей нужно, и которая готова на всё.
- Поверьте, я знаю, куда я пришла, и несу ответственность за каждый свой поступок.
Она смотрела на него пустым взглядом, без каких либо эмоций. Что ей было до того, как он себя вёл. Он был сейчас для неё только лишь учителем. Только сейчас.
Девушка не могла знать, что будет дальше, что случится с ней и ним, сведёт ли их когда-нибудь судьба, и если да, то где именно.
Почему… Такой с одной стороны простой вопрос. С другой же, так трудно было ответить на него чётко. Она могла лишь надеется, что это был первый и последний вопрос такого типа. Паркинсон понимала сейчас, что для какой-то цели ему нужна была такая информация? Боялся ли он сейчас, что она просто играет? Или он был не уверен в ней в общем?
Это знать мог только он, а Панси оставалось лишь гадать, хотя, одного лишь взгляда в его глаза было достаточно, чтобы понять – сейчас ей это было не важно.

 Отправлено: 27.10.09 03:13. Заголовок: Чудно. Чудно, когда ..

Чудно. Чудно, когда тебе посылают в ученицы девочку с пустым взглядом и каменным, твердым сердечком. Она чеканит свои слова, рассказывая о том, какая она есть и какой будет, сжимает пальчики крепко-крепко в кулак (пусть даже мысленно, где-то внутри себя) и ставит его на место. Их не учили доверять, таких девочек, и любить, Хит был готов поклясться, их тоже не учили. Будущее поколение, пришедшее им на смену, кажется, было еще более бездушным, чем они сами; будущее поколение, кажется, просто забыло, что такое по настоящему жить. А зачем? Ведь этому их не учили...
Яксли опирается на сложенные в локтях руки, не особо заботясь жалким состоянием разделяющего их барьера и его готовностью в любой момент пасть. У него сосредоточенное лицо и отсвет слабой улыбки Панси в краешках губ - ему, если честно, немного смешно. И кивая молодой пожирательнице, он позволяет прорваться этой улыбке наружу, почти мальчишеской и задорной:
- Хорошо, Панси. Думаю, мы с вами сработаемся.
Он распрямляется как раз вовремя, чтобы встретить новых учеников. Время пришло и теперь они появляются один за другим - дети, мужчины и женщины, старики - все они, неофиты. Их не слишком много - группа всего-то из пятнадцати человек, бывает и больше, но у Леона больше нет времени разговаривать с кем-то одним. Мужчина вежливо кивает девушке в первом ряду, напротив которой стоял, и знакомым ей жестом призывает всех остальных занять свободные места.
Их немного, у них у всех разные лица - усталые, растерянные, заинтересованные или просто раздраженные - но в ближайшие дни они все же станут одной командой. И может быть (может быть!) когда-нибудь в будущем, он научит эту своенравную девчонку доверять. Хотя бы тем, кто в критический момент должен будет закрыть тебе спину.
- Добрый день, - разносится его баритон под сводами часовни, перекрывая редкие шепотки. Мужчина занимает свое место у кафедры, оглядывает всех еще раз цепким взглядом, останавливаясь на каждом лице. И лишь после, удовлетворившись увиденным, продолжает: ни для кого из вас не секрет цель нашей сегодняшней встречи. С сегодняшнего дня мы начнем...