Отправлено: 21.10.09 19:05. Заголовок: прочь из моей головы.

 Отправлено: 21.10.09 20:39. Заголовок: И ночь, и улица, и ф..

И ночь, и улица, и фонарь, и даже почти аптека, потому что и без всяких лекарств Одетт уже может вылечить любого, обратившегося к ней за помощью. Она стоит в круге света под старинным лондонским фонарем, открыв рот и ловя тихо падающие снежинки - их на мгновение видно, если смотреть на ослепляющий огонек фонаря под стеклом. Одетта долго смотрит на свет - кажется, что ярчайшие лучи остались единственным, что Эмпайр видит на этом свете, и будто на её радужке теперь навеки отпечатался этот огонь, и серые глаза превратились в желтые, неживые, как у рыбы, мечущейся в аквариуме и тупо смотрящей через стекло на покупателей, которые в свою очередь тупо думаю о том, брать на ужин карпа или треску. Нет, Одетта не ловит снежинки, так только кажется со стороны. Это они ловят её, это они стремятся упасть на полуоткрытые губы, добраться через горло туда, внутрь, и заставить сердце биться быстрее, гнать кровь по венам, чтобы руки стали чуточку менее бледными, чтобы на щеках появился румянец. Глупые снежинки, дети природы - вам ли оживлять замерзшую девушку, похожую на Снежную Королеву? Нет-нет, ваша Снегурочка в смешной шапке с вязаными ушками осталась в прошлом, растаяла под этим ослепительным светом фонаря, и из пара появились сияющие холодом кристаллики, собрались в ту, которая уже не улыбается пробежавшей мимо собаке. Беги, щенок, ты не получишь сегодня колбасы, ты не увидишь сегодня заливисто смеющуюся девушку в ярком пальто.
Одетта машинально тянет наверх совсем белыми пальцами черный пуховой платок, сползший с плеча - наверное, ей холодно, только не хочется думать ещё и об этом. Наверное, здесь глупо просто так стоять и ждать мистера X, о котором ей было, кажется, многое известно, а теперь оказалась, что она не знает ничего. Она не знает его имени, она не знает фамилии, она не знает, как он уходит из её маленького дома по утрам, и Одетта слышит хруст снега под его ногами, там, в ещё крошечном саду, она не знает, как он целует в уголок губ, рассеянно подбирая с тумбочки "Ежедневный Пророк", она не знает ни-че-го, и это "ничего" звучит в свисте ветра, в скулении щенка, в звоне проезжающего по соседней улице трамвая - "ничего то ты не знаешь, Одетта, доверчивая маленькая целительница, послушная кукла, улыбающаяся фарфоровыми губами марионетка, которая не заметила, как к ней привязали ниточки".
Одетта встряхивает головой, избавляясь от навязчивых, повторяющихся по тысячи раз мыслей, издевательских реплик якобы Родерика своим друзьям. Отвернувшись от фонаря, она движется к двери дома - будто слепая, наугад, потому что белый снег кажется черной дырой, слишком долго Одетта бездумно смотрела на свет, прожигавший дыры в серых глазах, дотла, чтобы исчезло выражение наивной радости, появилось спокойствие, и, в глубине зрачков, непонимание, обида и только начинающая разгораться ярость.
Вот и дверь, не закрытая даже магглами, вот и лестница, темная и неприветливая, вот и другая дверь, которой достаточно лишь шепота "Алохомора", чтобы открыться. Квартира, прежде бывшая лишь местом встреч, вырастает в полутьме - вот раскиданы его вещи, вот тумбочка у входа (была ли она? кидала ли Одетт на неё сумку?), извилистый коридор, гостиная и разложенный диван (глядит с отвращением, чувствуя эту ярость, набухающую внутри), в камине горстка пепла (символ? возможность уйти с помощью летучего пороха?), в углу кресло. Эмпайр медленно идёт к нему, ступая на ковер аккуратно, будто боясь мины или, например, пустого бокала с тонкими стенками, из которого сама часто пила вино. Она садится в кресло, поджимает ноги, расправляя платок так, чтобы он укрыл её всю - остаётся на виду только голова с короткой стрижкой и мерцающими в свете луны глазами. Тонкими пальцами Одетта достаёт крохотную зажигалку - в темноте то вспыхивает, то гаснет огонь. Нужно ждать. Нужно сидеть и представлять, как Родерик (так ли его зовут? как его зовут?) войдет в квартиру и сразу двинется в гостиную, усталый после работы и мечтающий выспаться (может, он всегда хотел уйти от неё, вернуться одному в свою квартиру и больше не притворяться?), и в темном углу Одетта опять нажмет на кнопку зажигалки, огонь осветит её лицо, и тогда она наконец узнает правду.
Скрипит, открываясь, входная дверь, Одетта опускает взгляд, ресницы дрожат. Пальцы замирают, перестав вертеть зажигалку. Ещё немного, и его темный силуэт покажется в дверном проеме. Сейчас-сейчас всё будет. И правда. И эффект неожиданности. Эффект взбунтовавшейся куклы.

 Отправлено: 25.10.09 22:33. Заголовок: Сколько времени прош..

Сколько времени прошло с тех пор?. Месяц? Два? Больше?.. Или часы просто остановились, боясь шевелить хрупкими стрелками?..
Родерик давно перестал считать дни и часы, минуты и секунды. Пари, заключенное месяцев семь назад, казалось просто сном. Уже полгода как он каждый вечер приходит в ставгшую родной квартиру, небрежно скидывает куртку на кресло, идет на кухню ставить чайник и возвращается в гостиную, падая в кресло. Так приятно чувствовать себя дома, в тепле и уюте, наблюдать, как огонь трещит в камине. Все это было словно во сне... Увы, никто не мог предположить, что вся эта игра превратится в нечто более серьезное.
Вот и родной дом. Был родным, по крайней мере, пока все не сошло на нет за один миг. Смысла изменять внешность уже не было. Каждый раз выходя из дома он возвращал себе истинный облик, так как никто на работе не знал о его двойной игре. Но стоило ему покинуть рабочее место и вступить в домашний сад, как палочка вновь касалась лица, меняя черты. Но сейчас Родерик не хотел этого делать. Ему надоела эта бессмысленная игра. Переступая порог, Хэйс понимал, что сегодня все решится. Он морально готовился к предстоящему разговору, стараясь понять, чего хочет он в итоге. Но так и не понял.
В помещении было темно. Лишь издалека, из коридора, он слышал как щелкала зажигалка, как всаыхивал и гас огонь. Он опустил глаза, стягивая куртку. Его силуэт был отчетливо виден, но лицо оставалось в тени, скрытое от пристального взгляда девушки. Челка упала на лоб и глаза, и Род даже не попытался ее убрать, молча вешая верхнюю одежду на вешалку. Растегнув манжеты сорочки и следом и верхние пуговицы, молодой человек остановился на пороге зала, вскидывая глаза на Одетту. Он отчетливо видел ее лицо в свете слабого, тонкого луча зимней луны. Серые глаза мгновенно потеряли блеск, став стальными, и Роду пришлось опустить их. Он сразу понял, что это конец. А в голове продолжали кружиться в диком танго мысли. Действительно, чем для него были эти полгода?.. Игрой или уже чем-то большим?.. Его товарищи, которые предложили это пари, а он по глупости согласился, будут счастливы, узнав, что он продержался так долго. Но их встреча, когда он объявит, что расстался с Одетт - станет последней. Таких друзей надо топить сразу. Но сейчас речь была не о них. Щелкнул выключатель и помещение озарилось светом настольной лампы: это Родерик подошел поближе, склоняясь к столику рядом с креслом, в котором так уютно устроилась Одетт.
Он вскинул глаза, встречаясь с ней взглядом. Молчание и так тянулось слишком долго, но теперь он отчетливо видел, как она менялась в лице, наблюдая за его естественными чертами, видя его настоящую внешность. Он изменялся, немного ухудшая лицо, стараясь придать ему немного грубости и резкости. На самом же деле, его черты были куда мягче и приятнее.
- Привет. - первое слово происзнесенное в этот вечер прозвучало немного уныло и тоскливо в щемящей тишине. Голос Хэйса был тихим, мягким, спокойным и... грустным. Он неотрывно смотрел в глаза той, к которой привязался по-настоящему, которую не хотел терять, но понимал, что совершил непростительную ошибку и теперь уже был готов за нее поплатиться.

 Отправлено: 04.11.09 23:07. Заголовок: Стоило только увидет..

Стоило только увидеть его, как волна ненависти затопила её. Жгучая смесь - ненависть с любовью, но куда легче ненавидеть того, кого ты не помнишь хотя бы в лицо, кого ты, наверное, не знаешь. И Одетта ненавидела. Так, что она даже облизнула пересохшие губы от возбуждения, нарастающего в ней желания крикнуть на него погромче, чтобы он раскрывал карты, доставал козыри из рукава. Он медлил, и это ещё больше бесило Эмпайр, ей хотелось обличительно зажечь свет, поставить его в пересечение лучей тысяч прожекторов, просветить его насквозь и выкинуть ослепленным. И, наконец, о Мерлин, он тянет руку к выключателю, тусклый свет настольной лампы это не то, что нужно Одетт, но и это призрачное сияние даёт возможность различить незнакомые черты лица, и злость уступает место удивлению, и Одетта вглядывается в новое(старое?) лицо Родерика, ищет хоть одну знакомую черту - и не находит. В крови опять кипит ярость, смешанная с обидой и удивлением, все эмоции Одетты не перечислить, их слишком много после шести месяцев отношений(игры?).
- Так вот ты какой, северный олень, - низким, вибрирующим от переизбытка чувств говорит Одетта, а её взгляд всё ещё гуляет по его лицу в хаотичном порядке, от губ - к ресницам, глазам, едва заметным ямочкам на щеках, и снова - к губам. Ей хочется знать, изменял ли он голос. Её хочется знать, сможет ли она когда-нибудь теперь - через пять лет, через десять, пятнадцать, узнать его, или в памяти мелькнет только чувство, что "где-то видела" и "где-то слышала".
- Привет? - удивленно приподнимает она брови, не стараясь отодвинуться от него, хотя Родерик слишком близко, ведь она словно заключенный, который наслаждается последними глотками воздуха перед смертной казнью. - Нет, прощай, Р... - голос срывается, Одетта даже не знает, как его называть. Невыносимо. Она была рядом полгода, на каждом дюйме любой поверхности в этой комнате её отпечатки пальцев, а она не знает, как его зовут, не знает его фамилии, не знает, как он выглядит, и даже не представляет, как он к ней относится. Как смеет он говорить так грустно? Как смеет он быть спокойным? Как смеет он смотреть ей в глаза с такой обреченностью(?!), когда она знает, знает, что всё это ложь, фальшивая ёлочная игрушка, блестящая фольга, пустой фантик.
- Роберт? Ричард? Райли? Или твоё настоящее имя начинается совсем на другую букву? - она судорожно втягивает воздух и на миг закрывает глаза, ресницы трепещут, как бабочка в западне, но Эмпайр умничка, она же вырвется отсюда, разве только пыльца облетит с крыльев. Одетта резко щелкает зажигалкой, она и сквозь веки видит яркую вспышку прямо перед лицом Родерика, словно огонь разделил их, выставил непреодолимую стену правды. Одетта не хочет открывать глаза. Она не хочет правды. Но это всё, что ей осталось. Словно в полусне девушка откидывается на спинку кресла, её веки всё ещё подрагивают, будто она силой удерживает глаза сокрытыми, а себя - в теплом пледе, окутавшем её и не дающем размахнуться со всей силы и врезать рукой по чужому лицу, почувствовать ладонью мягкую щеку.
- А теперь скажи мне, почему я. Я не хочу знать, как в твою голову забрела идея поиздеваться над молоденькой девчушкой, только что выпускницей, это легко объяснить - ты законченная сволочь. Я просто желаю услышать, почему я. Я обидела тебя? Что я успела натворить? Или ты просто ткнул пальцем в первую проходящую по улице, может, по оттенку шапки или по цвету лака на ногтях? Может, ты возомнил себя богом, вершащим судьбы, может, сатаной, я не знаю, что забрело в твою извращенную фантазию, но какого черта ты взял в свои сети именно меня, меня, мистер Не-знаю-кто? - голос всё ещё низкий, всё ещё дрожащий, но звучит увереннее, может, потому, что Одетта закрыла глаза и не видит этого незнакомого человека, говорящего знакомым голосом. А, может, потому, что в глубине души она отчаянно надеется открыть глаза в другом месте, и дрожащие губы упорно и совсем неслышно повторяют "прочь, прочь, прочь".

 Отправлено: 26.11.09 18:18. Заголовок: Родерик был на удивл..

Родерик был на удивление спокойным. Он внимательно, молча слушал девушку, которая продолжала сидеть в кресле, прямо под ним. Опустив глаза, Хэйс неожиданно склонился, легко и едва ощутимо касаясь губами ее губ, целуя возможно в последний раз любимую женщину. Ощущая вкус ее губ, Род на мгновение прикрыл глаза, но не стал увлекаться, здраво рассудив, что наверное Одетт не очень ему рада. Отстранившись, Род приложил палец к ее губам.
- Тише, тише... - прошептал молодой человек, оборачиваясь на окно, словно их кто-то мог подслушать. - Признайся, тебе на самом деле, не нужны мои объяснения. Все равно ты их не станешь слушать. Да, я совершил ошибку. Я совершенно не знал тебя, как человека. И принял пари. Виноват. Признаю. И больше оправдываться не собираюсь. Что сделано, то сделано. - Родерик отстранился от девушки, отходя к окну и опираясь ладонями в подоконник. Склонив голову, Хэйс молчал. В комнате повисла напряженная тишина, словно девушка ждала продолжения, хотя Род явно чувствовал, что больше всего ей хочется сбежать от него подальше. - Я не стану просить прощения. Ты его сейчас не примешь. Возможно, потом, когда узнаешь, насколько сильно я тебя полюбил, простишь. А пока ты мне не веришь. Ты можешь мне ничего не говорить и не тратить на меня время. - сказанное прозвучало как-то слишком обреченно, словно человек, который еще день назад так отчаянно любил, оступился, упав в пропасть. И теперь держался за отступ в скале, уверенный, что упадет, но упрямо продолжающий держаться, игнорируя боль в пальцах.
Родерик замолчал, сглатывая. Пальцы сжались в кулак и рука привычно скользнула в карман за сигаретами. Приоткрыв окно, Род неспешно, но немного нервно закурил, затягиваясь и выдыхая. - Не поверишь. Хотел сказать. Но не сказал. Тянул до последнего. Зря. - отрывисто выбрасывая слова, Род дернул плечами, словно скидывая с них что-то тяжелое. Вновь сглотнув, Хэйс, держа сигарету двумя пальцами поднес ее у лицу, внимательно разглядывая. Не будь сейчас здесь Одетт, он бы просто разнес всю квартиру. Не магией, руками. Голыми руками. Он был ломал все, что попадется. Хотелось уничтожить все вокруг и просто упасть на остатки. Упасть и не вставать. Ведь рухнуло нечто более важное. То чувство, которое он впервые испытал по-настоящему. Любовь. Непонятное, дерганное состояние парня постепенно обретало более четкие формы. Казалось, он вот-вот сорвется, но нет. Он героически держался, продолжая делать частые затяжки. Его голос смолк, и комната вновь погрузилась в тишину. С его стороны было слышно учащенное дыхание, а в грудной клетке еще больше ускоренное сердцебиение. Но он сам прекрасно понимал, что это конец. Конец всего. Время назад не вернуть. А если и воспользоваться маховиком времени, но все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Настроение и так было опущенно ниже любого доступного уровня и уже ничего не хотелось. Пропали желания, ощущения, мысли стали путаться, а глаза сами собой прикрылись. Словно внури все медленно умирало, постепенно покидая тело. Душа разрывалась на мелкие кусочки в купе с сердцем, которое принимало заслуженное и пыталось пережить накатившую боль. Но был ли смысл противиться этому?..
Родерик посмотрел за окно. Вокруг все затоплено снегом. Все так обычно, просто и красиво. Зима еще не раз расстелит свое белоснежное покрывало, погружая город в предпраздничную эйфорию. Но вряд ли уже они снова так же безрассудно будут играть в снежки, валя друг друга в сугробы, а потом греться дома у камина, пить кофе и чай и смеяться над прожитым днем. Все это так мило и чисто, что кажется неправдой. Реальность, которая стерлась, став невероятно прозрачной и потеряв материальность. Все в прошлом. Это ужасное слово вошло в их словарный запас. И даже местоимение теперь разделено. Все что было их, принадлежит каждому по отдельности. Стоит ли теперь лелеять мечты о будущем, которого больше нет?.. Вряд ли. Теперь это пустая трата времени. Ненужные, потерянные минуты. Теперь они сами по себе. Он пойдет своей дорогой, она своей. И, возможно, оба забудут эти несколько месяцев счастья и любви. Забудут ли?.. Время покажет. Оно лечит. Наверное.

 Отправлено: 29.11.09 00:56. Заголовок: Я пью за разоренный ..

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

Его губы обжигают кожу, заставляют забыться, и дыхание чувствуется так, будто оно - единственный ветер на свете, и Одетта сжимает руки в кулаки, впивается ногтями в кожу, чтобы, не дай Мерлин, не ответить, не броситься к нему и не поверить. Она была так к этому близка. Ещё пара секунд тишины - и она бы сдалась, пошла бы за ним, как собачонка, да нет - поползла и умоляла бы только сказать несколько заветных слов и свято бы, как дурочка, верила в эти слова, закрывая глаза на всё, на ложь, на пустые взгляды, на притворство, на не то лицо. А Родерик, специально или нарочно отходит, вновь будя в ней способность к сопротивлению - как грустно, он её убил, он же даёт ей силу карабкаться из этой пропасти наверх, причем опираться на его плечи, а потом она, наверное, если сможет - толкнет его самого в эту бездну, и будь что будет.
Он ведёт себя как умудренный опытом человек - и Одетта даже растеряна, ей не верится, что тот мальчик, который закутывал её в простыню и кормил драже "Берти-Боттс", куда-то делся и появился этот новый Родерик, который стоит у окна, говорит спокойно и не делает ничего, чтобы оправдаться. А она бы, наверное, смогла простить. Если бы он надавил на неё, взял силой, разрушил те хлипкие преграды, что Одетта уже построила. Но он не мог или не хотел. А может, он был прав, и силой любовь не возвращают, только не об этом Одетта будет думать в следующие годы, одинокими и выматывающими ночами. Она бежать хотела от этого хладнокровного тона, от маггловских сигарет - хоть куда, хоть в сугробы, только, пожалуйста, пусть её память станет чиста.
- Не поверю, - соглашается она, голос звучит надрывно, нет, ей не дотянуть до его тона, до его деланного спокойствия. Она младше его на год, но он всегда - всегда! - был сильнее, умнее, лучше. Всех остальных и её, выпускницы Хогвартса этого года.
- Что же ты делаешь, идиот, - закрывает Одетта лицо руками. - Правильный, умный, добрый, честный, - шепчет она в ладони, создавшие спасительную темноту, укрывшие её от напряженного молчания, от его спины, от угадываемого взгляда в окно. - Ну что же ты делаешь! - вскакивает она с кресла, похожа на раненого зверя, на робкую лань, загнанную в угол, на девочку, которая нашла в себе силы встать за свою правду перед целой толпой народа. Очень хочется что-то сломать, но, наверное, надо что-то другое. Только Одетта совсем не хочет подчиняться правилам. Она уже поиграла, с неё довольно. Руки складывает в замок, закусывает губу, похожа на сумасшедшую - держи её, Родерик, эти глаза не просто так оглядывают комнату, она близка к последнему шагу хоть в то окно, где ты стоишь.
Стремительно Одетта нагибается за бокалом, его тонкие стенки скрипят в напряженных руках, но держат - и дрожащим жестом она наполняет его до дна, красным вином, будто кровью. Теперь Эмпайр подходит к Родерику сама и глаза горят лихорадочным огнем, он не уйдет с её пути. Садится на подоконник совсем рядом - и поднимает бокал за его здоровье.
- Смотри, это я, - шепчет она, и стекло переливается в лунном свете. Голову запрокидывает, как неумелая девчонка, пьет быстро, до дна и снова - глаза к Родерику, губы в красных каплях дрожат.
- И пять минут назад ты мог мне помочь. Пока не сказал свои, конечно, умные и правильные слова, пока не забыл, что ты человек и имеешь право на эмоции. А сейчас ты ничего не можешь, потому что ты лед, пустышка, пустышка, - словно заедает пластинка, но руки двигаются и двумя, боясь, что не хватит смелости, Одетта бьёт стакан об пол, и осколки летят во все стороны, врезаясь в стены, в пушистый ковер, осыпая серебристым дождем комнату, стеклянной крошкой - Родерика и Одетту.
- Ты меня разбил, - просто улыбается она, и не дай бог увидеть кому такую улыбку, полную безысходности и горькой иронии, отчаяния и безумия. Вскакивает на подоконник, распахивает створки, качнулась вперёд, вдыхая морозный воздух, словно наслаждаясь этим холодом, а потом резко уходит назад, в полутемную комнату, прыгая с подоконника и уворачиваясь от рук Родерика.
- Испугался?! - кричит Одетта из одного угла комнаты, и слезы уже льются из глаз, капают тихо, а блестят так же, как стекло разбитого бокала.
- Ну так не бойся! - уже от другой стены, едва различима в полутьме. - Меня больше не будет! - врезается плечом в дверной косяк, ничего не видя, машинально хватаясь за предплечье, потирая его хрупкой рукой. Так она и бежала по этому темному коридору его квартиры, цепляясь телом за все углы, спотыкаясь и чувствуя кровь, смешанную с вином, на губах. Так она и бежала вниз по ступенькам, перехватывая руками перила, сползая по стенам с судорожными всхлипами, так и сползла по обратной стороне двери в дом, а потом повернулась - тяжело, медленно - и растворилась в холодном, холодном воздухе.

 Отправлено: 29.11.09 13:23. Заголовок: Больше всего хотелос..

Больше всего хотелось заставить ее замолчать. Возможно, даже, ударить. Но рука не поднималась. События минувших дней с головой накрыли парня и сдерживаться с каждым мгновением было все сложнее и сложнее. Казалось, еще не много и извержение вулкана произойдет непосредственно в этой самой квартире. И все почему? Дуратская шутка?.. Нелепое пари, которое приняло такие вот серьезные обороты. Но сейчас он хотел просто спасти ее. Ведь его друзья, узнай они обо всем, кинутся исправлять ошибку. Они сами начнут действовать. И кто знает, как поступит с Одетт тот же МакГомери или Уолш. Кусая губы, Род мечтал только обо одном: все забыть. Сердце разрывалось на части, желая вновь почувствовать любовь этой ненормальной девчонки, которая еще в Школе вытворяла невероятные вещи не смотря на ангельский вид.
- Нет смысла сейчас восстанавливать то, что уже разбито. Ты потеряла ко мне доверие, а такие отношения мне не нужны. Надо просто расстаться и забыть. - неожиданно вполголоса произнес Хэйс, не оборачиваясь на сидящую на подоконнике девушку. Так близко... Протяни руку и она вновь твоя. Холодные, почти ледяные пальцы коснулись ее колена, пробирая холодом сквозь брюки. Род быстро отдернул руку, отводя взгляд в сторону и выдыхая. К счастью, Одетт не могла читать мысли, иначе бы она четко увидела зверское желание Родерика уничтожить все вокруг, выплеснуть всю злость, отчаяние, тоску... Но больше всего Родерику хотелось врезать тому, кто убедил его принять пари. Девушка соскользнула с подоконника и события следующих минут слились воедино в сознании парня. Он практически ничего не видел перед собой, не ощущая ни холода, ни тепла. Он слышал только ее удаляющиеся шаги. И понял, что просто так он не может ее отпустить. В два прыжка он оказался у двери и не разбирая дороги, практически пролетел все ступени, не ощущая опоры под ногами. На улице он оказался в тонкой белоснежной сорочке и брюках. Куртка осталась валяться на диване, а воротник верха был жестоко растегнут, пропуская снежинки, которые легко касались кожи, холодя ее. Род огляделся в поисках девушки, но не видел ее. Он только мог почувствовать. И он вдохнул поглубже. Снег очистил воздух, на сотую долю секунды удержав нежный аромат до боли знакомых духов и Хэйс смог определить куда отправилась девушка. Утопая в снегу по колено, игнорируя полностью промокшую сорочку и уже ледяную кожу, Родерик догнал Одетт на углу улицы, едва ли не подхватывая ее на руки и прижал к стене.
- Послушай и не кричи. - он зажал ей рот ладонью, видя ее расширенные глаза. Мокрые волосы спадали на лицо теперь уже при свете ярких фонарей полностью осветив его отнюдь недурные черты. - Уходи. Уходи и не верь никому, кто захочет помочь. Просто запомни. МакГомери и Уолш. Ты их знаешь. Помнишь. Не верь им. - тихо прошептал Хэйс, словно опасаясь, что эти двое стоят у него за спиной. Убрав руку, Хэйс зарылся пальцами в не менее мокрые волосы Одетт и притянув ее к себе, поцеловал. Поцеловал так, как целуют в последний раз. Поцеловал, прощаясь, казалось бы, навсегда. Поцеловал, чувствуя, что земля едва не уходит из под ног. Поцеловал, получая неуверенный ответ. Короткая вспышка палочки материализовала в руках Родерика теплую куртку, которую он накинул на плечи Одетт и закутав ее, начал отступать, уже выйдя на дорогу. Он спрятал артефакт в рукав, грустно улыбнувшись уголками губ, и развернувшись, зашагал прочь. Холод пробрал парня, заставляя его поежиться, но он игнорировал погоду, направляясь домой. Туда, откуда он сегодня же съедет. Не было смысла оставаться там, где каждая вещица будет напоминать ему об его самой крупной ошибке за всю жизнь.

 Отправлено: 13.12.09 00:34. Заголовок: Он не дал ей уйти ко..

Он не дал ей уйти королевой. Он не дал ей убежать поломанной девчонкой. Он не дал ей шанса хоть на немного сохранить её лицо. Он опять нашёл её, в этой метели и жутком пронизывающем холоде. Он даже не дал ей ничего сказать. Зажал рот рукой, и Одетта только могла моргать, щекоча ресницами кожу Родерика. Вряд ли он что-то чувствовал. Она бы очень хотела, чтобы он ничего не чувствовал, потому что её сердце билось как подстреленная лань, с перебоями и дикой скоростью, и она не знала, когда у сердца кончится завод. Почему-то казалось, что как только Родерик исчезнет - потому что Одетта не могла вечно отрываться от него, отрывать его от себя. Его тихий голос заставлял замирать её дыхание, Одетта вся заледенела и не могла двинуться, и зря Родерик надеялся, что она слышит его. Она его не слышала - на уши будто наложили вату, весь мир утратил звуки, и казалось, что крутят старое черно-белое немое кино. Все, что видели глаза, казалось ненастоящим, остались только чувства - остался холод, снежинки на лице и его губы. Одетта закрыла, потому что смотреть всё равно было бессмысленно - мир оставался без красок, и было страшно, потому что ей думалось, что таким он теперь останется навечно. Тепло коснулось обнаженных плеч, и в тот же миг исчезло другое тепло - живое, которое держало её ногах, его губы, его руки, он сам. И Одетта открыла глаза, и мир ударил по ней своими цветами, калейдоскопом звуков, но она не видела и не слышала самого главного, так зачем ей теперь весь этот мир? Ноги подгибаются, и снег милосердно принимает её, она кутается в его куртку, лежа в сугробе, а где-то высоко над головой звёзды, ветер и всё, что живет и радуется даже этой морозной ночи. А Одетта совсем одна, она похожа на медведя, залегшего в спячку, и снег наметает над её головой, засыпая Одетту. Ей кажется, что она так и заснет в снегу до весны с заевшей пластинкой "зачем, ну зачем, зачем", эти слова её губы повторяют машинально, и Одетта не хочет унимать их. Пусть. Пусть будут заняты этим вечным шепотом, пусть она будет шептать до скончания веков, лишь тогда она сможет не думать, не возвращаться к своим мыслям, которые до отказа забиты одним-единственным человеком. Он не уйдет из её головы, как исчез из жизни. Она должна прогнать его из своих воспоминаний, но она не умеет, ведь это Родерик всегда был сильным. Он и сейчас ушел первым, оставив её умирать в этой беспощадной метели. А Одетта осталась, послушно, как собачонка, которую бросил хозяин, улетая за океан. Хозяева любят своих собачек, но это не мешает им купить билет и, обливаясь слезами, выбросить дворнягу за дверь.
Одетту, конечно, нашли, она оказалась в Святом Мунго, и так и не вышла оттуда долго, решив стать целителем, палочкой-выручалочкой, уникальным специалистом с вежливой улыбкой. Только целители всегда, встречая её в коридорах, вздрагивали, вспоминая её первую ночь в госпитале на больничной койке, мертвенный взгляд и побелевшие губы, продолжавшие шептать попеременно "зачем" и "прочь", словно это были те единственные слова, которые она умела говорить.