Отправлено: 29.01.09 01:42. Заголовок: Тайное всегда становится явным

Локация: Пригород Лондона. Дом Андромеды и Теда Тонксов.
Время: Утро 6 ноября 1997 года.
Действующие лица: Нимфадора и Римус Люпины.

 Отправлено: 29.01.09 01:50. Заголовок: Утро выдалось холодн..

Утро выдалось холодным. В пригороде Лондона, где жили родители Доры, было слякотно из-за подтаявшего вчерашнего снега. Но вот холодным прием в доме Тонксов называть было нельзя. Мать Доры всегда была недовольна выбором непутевой дочери, и Рем знал это. Пусть миссис Тонкс никогда и не выходила за пределы вежливости с ним, но оборотень чувствовал ее отношение. И как он мог ее винить, в самом деле? Если, по сути, разделял все ее тревоги. Но сегодня…сегодня она была рада видеть их обоих, как был рад их видеть и ее муж. Война всегда сближала. И лишь потеряв кого-то близкого, начинаешь по-настоящему ценить все родственные связи, которых можешь лишиться в одночасье. Слишком многие погибли, слишком многие сейчас оправлялись от ран в больнице Св. Мунго, чтобы не чувствовать той тонкой нити, что связывала всех их теперь. Переживших. Выстоявших. Не в первый раз. Да и не в последний. Если бы родители Люпина были живы, то он тоже хотел бы увидеться с ними. Но их не было. Теперь его семьей были вот эти самые люди.
Но не только беспокойство за родных было причиной этого визита. Тед Тонкс – магглорожденный маг, а таким в эти чудовищные времена приходилось все хуже и хуже. А кроме этого Римус ощущал на себе ответственность за Орден, за то, что от него осталось, за то, чем он становился или мог стать. Орден Феникса просто не имел права исчезнуть бесследно, и оборотень был одним из тех, кто не мог этого допустить. И им требовались люди, которые бы разделяли их устремления и взгляды…Которые могли бы помочь хотя бы чем-то.
Как раз все эти сложные вопросы и обсуждали Люпин и мистер Тонкс, сидя в уютной и домашней гостиной Тонксов, когда Дора и Андромеда принесли им по чашке традиционного утреннего чая. Единственное, что удивило Рема в тот момент, так это странный вид миссис Тонкс. Андромеда вышла замуж за магглорожденного, не имела и капли обычной чистокровной спеси, но в тот момент на ее лице застыло такое выражение, что не возникало сомнений – она самая настоящая Блэк. Те черты, которые в самой Доре Рем никогда не замечал. Люпины вроде и не собирались задерживаться надолго, но сгустившееся с приходом женщин напряжение вынудило свести время визита к минимуму. Необъяснимые взгляды Андромеды, которые та бросала то на оборотня, то на смущенную чем-то дочь, мистера Тонкса явно заинтриговали, но говорили они ему точно так же мало, как и Римусу.
Люпин продолжал теряться в догадках, когда они с женой вышли из дома ее родителей, договорившись связаться с ними вновь в самое ближайшее время. Небольшой садик, в котором они оказались, находился в идеальном порядке. Было видно, что за ним следят и ухаживают. Хотя, конечно, в осеннюю пору тут было мало на что смотреть. При Андромеде и Теде Люпин не стал спрашивать, что же такое случилось, но теперь бросил на Дору долгий внимательный взгляд.
- С твоей матерю все в порядке? – осторожно поинтересовался он, натягивая на руки перчатки. Судя по цвету сумрачного серого неба, скоро снова должен был пойти снег. Или дождь. Но к тому времени Рем рассчитывал, что они уже будут в Хогвартсе. Говорить с Минервой. А потом - в Нору. Давно у Люпина не было столько неотложных дел, как в этот холодный мрачный день.

 Отправлено: 29.01.09 21:37. Заголовок: - Можно тише? Ещё на..

- Можно тише? Ещё на полтона выше и об этом узнают не только Римус и отец, но и весь Лондон за компанию. Ты ещё сходи и объявления развесь. Не забудь одно – большими яркими буковками, на дверь поместья Лестрейнджей. Или где там сейчас прячется твоя старшая сестричка, которая на днях в очередной раз чуть не убила твою дочь? О, а может лучше сразу отошлём сову в Ежедневный Пророк?
- Нимфадора, это не смешно.
- Какая я тебе Нимфадора!
- Ты пробовала хоть раз просто подумать о том, что ты делаешь? Скоро лишишься не только работы, но и…
- Ты не понимаешь!..
- Это ты давно уже ничего не понимаешь. Ты скажешь ему сегодня же, или я сама скажу.
- Нет! Мама, не надо, пожалуйста.
- Выбирай.
- Так нельзя. Это подлый моральный шантаж. Сейчас я не могу… У нас столько проблем, столько планов. Это не самое подходящее время для таких разговоров, честное слово.
- А так, по-твоему, можно?! Подходящее время у тебя не наступит никогда. Ты выбрала.
- Нет, подожди!.. Я скажу.
- Давай сюда эти чашки, я не хочу собирать осколки по всей кухне.

-----------------------

Тихое холодное утро и слякоть под ногами. И обманчивое спокойствие, которое только и умеют дарить теперь стены родного дома. Дома, в котором ты выросла, в который каждый раз возвращалась со своими радостями и горестями, победами и поражениями. Дома, в котором всегда ждут. Каждый раз – неизменно. Кем бы ты не была, каких бы глупостей не совершала, в какие опасности не ввязывалась, тебя всё равно любят здесь. Такую, какая ты есть. Но иногда случается так, что даже здесь не желают мириться с твоими страхами. Вот как сегодня, например. И, несмотря на все твои способности к вечным метаморфозам, скрытности и маскировке, врать матери ты так и не научилась. Зато она прекрасно научилась видеть тебя насквозь за всеми твоими превращениями и попытками скрыть, что бы то ни было. Или умела вообще всегда?.. Не суть важно, она просто знала. И за одно только это Андромеду Тонкс можно было любить и желать, чтобы она куда-нибудь исчезла, одновременно. Куда угодно, лишь бы не видеть этого осуждающего внимательного взгляда. Который тоже будто бы видит тебя насквозь. Проникает в самую душу, заставляя сделать, как просят, лишь бы не смотрели – вот так. И дело было даже не в пресловутом моральном шантаже, излюбленном приёме любого из Блэков, дело было в том, что не произносилось вслух. И вообще было за гранью любых слов. Но чувствовалось и ощущалось также неизменно, как любовь и забота матери о тебе – о девчонке, которая давно уже выросла, и совсем скоро сама станет матерью.
- Да, всё в порядке. Она просто очень переживает за нас. И за отца…
И ведь даже он почувствовал что, что-то не так в твоём поведении! Спасибо, мамочка, вовек не забуду. Дора тихонько хмыкнула и шагнула с порога вслед за мужем. Кажется, главное – сделать первый шаг. А там уже будет легче. Шаг, два, три, пять, стоп.
- Рем, подожди. – Тонкс всё-таки улыбается. Так же легче. Она ведь рада, правда? После того, что они пережили в последние несколько дней, ей уже почти ничего не страшно. Только голос опять немножко дрожит, но это же совсем не важно. Дора широко улыбается и касается его руки. – Прежде, чем мы отправимся дальше, я должна тебе кое-что рассказать. Хотя, наверное, должна была рассказать ещё давно… - И вот тут такая дурацкая и, увы, неизбежная пауза. Потому что, как говорить дальше – совершенно непонятно. Она только улыбается и смотрит на него, сама не понимая, что надеясь отыскать в ответном взгляде.

 Отправлено: 30.01.09 19:44. Заголовок: - Теперь понятно. Т..

- Теперь понятно. Тед теперь не может даже на работу ходить. Боюсь, как бы его не поймали и не привлекли за происхождение. А там Азкабан и лишение волшебной палочки. Не могу поверить, что это происходит. Не могу поверить, что до этого дошло, и никто ничего не может поделать.
Римус говорил с горечью и неотступной преследующей его неизбежностью. Что можно поделать, когда те, кто призван защищать, на самом деле только калечат. Или неясно - кому верить можно, а кому нельзя. Западня.
- Ты слышала? Я посоветовал твоему отцу поставить более мощную защиту вокруг дома. Изолированно, да, зато безопасно. Ведь именно таким, как он, мы должны сейчас помогать, должны спасти, - короткий взгляд на жену, - А вообще я рад, что тебя отстранили от работы. Не хотел бы я, чтобы ты сейчас там была...
Под ногами похрустывал гравий, которым были покрыты дорожки в саду. Этот звук нравился Люпину, напоминал что-то домашнее. Он проверил волшебную палочку в кармане, готовый аппарировать тогда же, когда будет готова Дора. Но она его остановила. Легкое едва ощутимое касание...Оборотень обернулся к ней, все еще думая о своем.
- ммм? - Люпин вопросительно посмотрел на нее. Тонкс улыбалась, но так, что почему-то не хотелось улыбнуться ей в ответ. Блеклая напряженная улыбка, - Я уверен, что с твоими родителями все будет в порядке, - сказал он успокаивающе, и все же улыбнулся. Мягко и обнадеживающе. Сжал ее небольшую ладонь в своей.
Или все не только из-за этого? Какое-то неясное предчувствие постепенно проникало в душу Римуса. Неопределенное. То, что дело было серьезное, а не шутка, он видел по ее лицу. Люпин нахмурился, молча ожидая продолжения. Что она хотела сказать? Что должна была сказать уже давно?

 Отправлено: 01.02.09 00:13. Заголовок: - Ну, хочешь я назов..

- Ну, хочешь я назову его в честь отца, когда он родится?
- А вот когда я выбирала имя для тебя, я думала…
- Когда ты выбирала для меня имя, ты не думала вообще. Сколько ты выпила в тот вечер?
- Нимфадора!
- Мама! Прекрати немедленно.
- Это ты прекрати грубить матери.
- По-моему, Блэки вообще горазды извращаться над именами своих несчастных детей. Если Регулусу и Сириусу повезло больше, то… Беллатриса… Ненавижу. Ужасное имя, просто ужасное.
- А, по-моему, очень красивое.
- Мама!!! Ещё что-нибудь в этом роде, и я назову своего сына Люциусом.
- Нимфадора, и это тоже не смешно.
- Я же просила… Нет, ещё одно слово, и тогда лучше уж сразу Рудольфусом.

----------------------------

- Зато я хотела бы, Рем! Теперь у меня отняли возможность сражаться открыто, и я вынуждена сидеть и ждать, пока что-то изменится. Куда уж хуже? – Горькая усмешка на губах. Напоминание об Аврорате отозвалось тупой болью где-то в груди, словно старая рана, которую нечаянно потревожили. Тонкс казалось, что тот самый разговор у Финниган состоялся, по меньшей мере, лет пять назад, и она не была на работе не пару суток, а и вправду уже несколько лет. Настолько непривычно было просыпаться с осознанием того, что не надо ни в Министерство, ни на дежурство, ни на ковёр к начальнице с очередным докладом. Дикое, странное, непонятное ощущение. Будто вольную птицу посадили в клетку, и у той нет совершенно никакой возможности выбраться. Приходится сидеть и ждать, пока появится добрый волшебник и наколдует Алохомору на замочек. Отвратительное чувство беспомощности.
- С родителями… обязательно будет, да. Мы постараемся, чтобы было. – Мягкая ответная улыбка мужа придала Тонкс капельку уверенности. Совсем капельку, ибо нехорошее предчувствие, закравшееся в душу Римуса, она тут же прочитала в его хмуром взгляде. Но если не сейчас – когда слова уже так близко, то, наверное, уже никогда. Пока он не догадается сам. И тогда будет ещё хуже для них обоих. – Но ведь мы тоже… мы тоже скоро станем родителями.
Выдохнуть, а сердце пропускает пару ударов и начинает стучать часто-часто. Не сводить с него взгляда и продолжать, пока он до конца ещё не успел ничего толком осознать.
- Я жду ребёнка. Уже два месяца… - Голос срывается на шёпот, свободная рука отчего-то мягко ложится на его плечо. – Твой сын, Рем… наш малыш.
Ну, вот и всё. Всё оказалось не таким страшным, как казалось. И столько этой надежды во взгляде, столько любви и тихого тёплого света. Наверное, такой взгляд только и бывает, что у будущих матерей, которые сообщают своим любимым мужчинам радостную весть. Когда не может быть ничего важнее, чем ответная радость. И счастье. Его счастье.

 Отправлено: 06.02.09 15:36. Заголовок: Перед грозой воздух ..

Перед грозой воздух наполняется особым свежим и таким сладким духом. Духом, от которого кружится голова, и ты стараешься вдохнуть его как можно больше, полной грудью, и не можешь надышаться. Этот запах замирает всего лишь на короткое мгновение в особенно тихом и неподвижном воздухе, но он – предзнаменование грозы, знак – сейчас хлынет дождь. И как жаль, что у множества событий в жизни нет такого предзнаменования. Судьба не спешит подавать знаки, что вот теперь жизнь твоя изменится навсегда, не предупреждает о поворотах. А если и предупреждает, то увидеть подобные предзнаменования способы не многие из людей. Римус считал себя волшебником проницательным, но ему следовало признать, что вся его мудрость – ничто, когда дело касалось его личной жизни. Он становился глупец глупцом. Поэтому ничто не могло предупредить Люпина об известии, которое настигло его этим холодным свинцовым утром. Он был не готов.
«-Твой сын, Рем…наш малыш» - сказала Тонкс. Ее рука на его плече, ее взгляд, полный надежды и счастья. Да, самого настоящего счастья за их маленькую семью, теперь уже настоящую семью. Такие простые и ясные слова, такие читаемые жесты. Но Римус ничего не понимал или не мог понять это, вот так быстро, всего за несколько коротких секунд, которые ставили его нелегкую, но все же такую понятную и привычную жизнь, с ног на голову. Он думал. Он думал о Теде и о магических заклинаниях. Он думал о магглорожденных, об Ордене, об Артуре, о Грюме, о Молли и похоронах, о тех судьбах, которые были затронуты трагедией…Он думал, думал, думал…Но об этом он не мог и помыслить. Он был не готов. Гром далекой нездешней грозы гремел в ушах Рема.
Тонкс ждет ребенка. У него будет сын. Наконец сознание выхватило из мешанины образов одну единственную мысль. Так просто, как это может быть. И сердце снова забилось в груди. У него будет сын. Маленькое существо, которое станет продолжением его самого и любимой Доры. Сын! Люпин с напряжением, которое его не отпускало, всматривался в лицо жены. Пытаясь найти там ответы, пытаясь найти подтверждение. Мерлин, ну конечно! Таким не шутят!
- Ребенок? Я не могу поверить… - голос отказывался повиноваться оборотню, но лицо просветлело, - О, Дора! – Римус рассмеялся и порывисто притянул жену в свои объятия, зарылся в ее короткие волосы. Что-то похожее на счастье затапливало его душу, но слова путались. Никогда он не примерял на себя роль отца. Но, конечно, он станет прекрасным отцом, самым лучшим. Почему же никогда он не думал об этом? Старался избегать таких мыслей даже наедине с самим собой?
Жестокая реальность настигла Люпина в короткий миг. Намного быстрее, чем прошло его замешательство от слов жены. Улыбка медленно погасла на губах Рема, стала похожа на болезненную усмешку. Как он мог забыть об этом? Пусть даже на эти несколько минут, когда он ощутил себя обычным человеком. Нормальным. А ведь он не нормальный человек. Да и не человек вовсе.
- О, Дора… - и уже совсем другой тон. Надломленный, горький шепот. Медленно Римус отстранился от нее, отвернулся. И Тонкс не видела гримасу боли, застывшую у него на лице. Минуту он был самым счастливым человеком на свете, чтобы потом стать самым несчастным. Что-то рвало душу на куски, мяло и истязало, принося ужасающую боль. А она не поймем…Не поймет.
- Ты же…Как ты…Как это могло произойти? - …Дурак! Ты прекрасно знаешь, как это могло произойти! Кулаки Люпина сжались до хруста, пальцы впились в ладони. Память с готовностью подбросила воспоминания о вчерашнем дне, и о многих других до этого. Когда он слушал сердце, а не рассудок. Кто виноват, как не он сам? - Я не должен был на тебе жениться! У меня не должно быть детей. Ты понимаешь, Дора? Не должно! Он же будет таким, как я…Насколько жестоким надо быть, чтобы добровольно передать кому-то эту болезнь?
Люпин в изнеможении опустился на ступеньку лестницы, ведущей в дом. Обхватил голову руками.
- Я не должен был жениться на тебе…Но был слишком слаб, слишком слаб…Никогда не прощу себе этого. Ты никогда не была со мной в безопасности, и никогда не будешь. Ты не понимаешь. Ты просто не понимаешь… - отчаяние и боль. И бесконечная безысходность.

 Отправлено: 08.02.09 02:54. Заголовок: - Верь, любимый, это..

- Верь, любимый, это правда.
Смотри, глупая, он же счастлив. Он в самом деле счастлив, как можно было лишать его этого счастья целых два месяца!.. Как ты могла не верить, бояться, не ждать – вот этого. Тонкс тихонько счастливо смеётся в ответ, оказываясь в объятиях мужа. Неужели, счастье и вправду может быть. Счастье возможно. И он – не боится. Невероятно. Она всё ещё не может поверить до конца, обвивая руками его плечи, слушая его голос. Но она тоже – уже счастлива. Потому что в этот самый момент с Римусом происходило что-то такое… очень настоящее. Что в очередной раз доказывало, и подсказывало ей, что она снова не ошиблась в нём. И не ошибалась никогда, несмотря на все его слова и сомнительные утверждения о том, что им нельзя быть вместе. Но они были вместе, несмотря, ни на что. Уже не вдвоём. Втроём – он, она и их сын, которому они обязательно подарят много-много тепла и любви. А потом… потом этот момент просто закончился.
- Рем, что такое?.. – Она спрашивает, когда он, отстранившись от неё, отворачивается. Зачем спрашивает - непонятно, потому что ответ ей не нужен. Потому что она уже знает. Горькая усмешка. Внутри. Как она могла? Если бы она интересовалась его мнением – он бы никогда не согласился на ребёнка. И она знала. Он бы придумал тысячу причин и отговорок, устроил бы истерику… впрочем, истерика будет. Прямо сейчас. Не у неё, у него. Она уже почувствовала, но отчего-то была странно спокойна.
- О нет… Пожалуйста, только не начинай всё сначала! – Бесконечная мольба в голосе и взгляд, устремленный в его глаза. Я не должен был на тебе жениться – самый популярный сериал последних месяцев четырёх, серия пятьсот восемьдесят третья. Люпин, ну, сколько же можно?! Первые мгновения – какая-то обида. Совершенно непонятно откуда взявшаяся, почти детская обида. На то, что, несмотря на все её старания, всю её любовь, он будет всю жизнь думать о том, что совершил ошибку, решившись на этот брак. Но мгновения обиды быстро сменились привычным упрямством. Упорством. А я буду всю жизнь доказывать тебе, что ты не ошибся. И, может быть, когда-нибудь ты сам поймёшь это. И тогда мы сможем по-другому. А пока только так – ты будешь винить себя, а я буду рядом и буду заставлять тебя поверить. До тех пор, пока ты не научишься. Пока не поймёшь, что наша любовь тоже кое-чего стоит.
- Не будет. Послушай, с нашим сыном всё будет хорошо!.. И он вовсе не обязательно должен родиться таким, как ты. Шанс всегда есть, но… бывает и по-другому. Бывает, поверь. С ним всё будет в порядке, Римус, я знаю.
Подойти, опуститься на крыльцо дома рядом с ним. Мягко коснуться рукой его плеча, взять его ладонь в свои руки, снова заглянуть в родные глаза. Отчего?! Господи, ну отчего в них столько боли и отчаяния?! И сердце снова сжимается от этой горькой нежности, и ты опять не в силах понять, что с вами происходит.
- Прекрати… Перестань зря винить себя. Ты и я… мы подарим жизнь новому человеку, это же прекрасно. Зря ты думаешь, что я не понимаю. Я прекрасно понимаю, но мы не можем иначе. С этим надо учиться жить, сколько можно бесконечно бегать от самого себя? Ну, я же с тобой, понимаешь? Мы справимся с любой проблемой. Если помимо тех проблем, что у нас уже есть, ты не будешь придумывать новых.
Нервная какая-то вышла улыбка. Но Дора любила его и таким – тоже. Именно таким. Каким угодно. Потому что знала, что рано или поздно сможет помочь ему отвлечься от проклятых мыслей, так терзающих его душу, хотя бы на время. Вот и сейчас – он успокоится, и всё будет хорошо.

 Отправлено: 09.02.09 00:02. Заголовок: - Хватит. Хватит, Н..

- Хватит. Хватит, Нимфадора! Хватит, я прошу.
Ее полное имя, которое она так ненавидит. Очередной барьер, который Люпин возводил между собой и женой. Чисто бессознательное знание, как дать ей понять, что он серьезен. Что ей нужно замолчать сейчас и сразу, иначе может произойти то, о чем потом он будет глубоко сожалеть. Потому что Рем действительно находился в состоянии близком к истерике, и любое слово жены не только не помогало, но только ухудшало положение. Позорное не достойное его поведение, но оборотень никак не мог успокоиться. Волшебник высвободил свою руку из плена ладоней Тонкс резче, чем сделал бы это в любой другой день. Уставился невидящим взглядом куда-то вдаль, за ограду палисадника...
Так вот почему у Андромеды был сегодня такой вид. Она все знала... Странно, что она не убила его прямо там, в ее уютной гостиной. Тонксы никогда не простят его, как не простит и он себя.
- Нет. Ничего не будет хорошо. Я ведь оборотень, Дора, оборотень, понимаешь? Уж ты-то - аврор - должна знать, как в нашем мире относятся к оборотням. Чудовища, не люди, ХХХХХ в Министерской классификации. Всю жизнь меня шпыняли и ненавидели, не принимали только из-за того, в чем я не был виноват, и что было сильнее меня. Мне приходилось годами скрывать свою сущность, чтобы просто выжить, не умереть с голоду. И жить достойно, жить, как человек, которого никто вокруг за человека не принимает. Это постоянная боль, постоянное мучение, не отпускающие ни на минуту. Вечное одиночество. За 20 лет у меня была одна единственная нормальная работа. Та, которую дал мне Дамблдор... Нет, такой судьбы я не пожелаю даже врагу...А получается...получается... - Римусу было тяжело говорить, и он почти задыхался, - Что я это передал своему сыну. Потому что во время не смог остановиться, не смог сделать то, что было нужно сделать - никогда не потворствовать твоему увлечению. Мерлин! Я виноват...Как я виноват...
Пальцы оборотня вновь впились в его седеющую шевелюру. Нервно прошлись по волосам, ставя их дыбом. Душа его находилась в смятении, а вина и раскаяние затмевали любые другие чувства. Люпину пришлось долго собираться с силами, чтобы заговорить вновь:
- И если есть хотя бы маленькая возможность, что наш ребенок не унаследует моего проклятия...Если...Он будет нормальным...То лучше ему будет без такого отца, как я. Никчемного оборотня. Изгнанника. С которым у него никогда не будет и шанса жить нормальной жизнью...
Римус руками закрыл лицо, чтобы не видеть ничего кругом. Его плечи поникли, и вздрогнули, словно он пытался подавить рыдание. Ведь сейчас он собирался отказаться от самого дорогого, чтобы было в его жизни. Самого ценного из того, что он имел. Своего счастья рядом с этой волшебницей, матерью своего ребенка. Любимой женщиной. Единственной. Все внутри Рема сопротивлялось этому, но вина была сильнее. Чему он подверг из-за своего эгоизма? Испортил ей жизнь. А ведь всегда, всегда знал, что не достоин ее. Плечи мужчины вздрогнули еще раз, и он отнял руки от своего абсолютного сухого и спокойного лица. Он встал с лестницы и посмотрел сверху-вниз на жену впервые за время своего монолога.
- Ты остаешься с родителями. С ними ты...и ребенок...будете в безопасности. Тед и Андромеда о вас позаботятся, - голос Римуса был как-то безжизнен и холоден. Он говорил с уверенностью, которая подтверждала, что он все решил, - Поверь, так будет лучше. Лучше для всех.
Люпин развернулся и пошел по посыпанной гравием дорожке, прочь от своей жены и ошибок, которые совершил.

 Отправлено: 09.02.09 02:18. Заголовок: Больно. Как больно, ..

Больно. Как больно, чёрт возьми. От одной только его фразы. Так больно, что на мгновение забываешь, как дышать. Словно он только что добровольно, по собственному желанию ударил тебя. В глазах предательски стоят слёзы – когда успели появиться? – но ты огромным волевым усилием тут же заставляешь себя сдержать их. Вдох и выдох. Господи, как больно.
- Не надо… - Голос тут же срывается на шепот. А что не надо? Что не надо, глупая? Не надо называть тебя Нимфадорой? Как смешно. Но это идиотское имя его голосом – будто очередная пощечина. Он никогда не называл тебя так. Что он несёт, Господи?! Бред, бред, бред. Как больно. И взгляд – на него. Смотреть, но не видеть. Не видеть ничего перед собой. Каждое новое его слово – будто тысяча раскаленных иголок. Прямо в сердце. Точнее и больнее бить уже, кажется, некуда.
- Увлечению?! Как ты сказал… как ты… назвал… моему… увлечению?!?! – Дышать почти невозможно. Вот она – пропасть. То, чего ты не ждала. То, чего ты не боялась. Никогда. Заступник… Патронус. L`espoir. Надежда. Как смешно. Рем Люпин, её счастье – в твоих руках. А ты в отчаянии швыряешь в эту пропасть всё то, что так дорого вам обоим. Отказываешься, отворачиваешься, и снова трусливо бежишь. За что?! За любовь?!
- Да что ж ты у меня такой идиот-то, а?.. – Ты вообще уже не соображаешь, что вдруг начинаешь нести сама. Слова сами срываются с губ, а вот здесь, где-то в груди – так больно, что лучше бы уж ты получила Круциатус от тётушки Беллы. Нет, Мерлин. Лучше бы она тебя просто убила. Вот прямо сейчас. Чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать. Заберите у меня сердце. И в голосе столько отчаяния, столько бесконечного отчаяния и слёз, которые так и не пролились. Увлечению… за что ты так?! Как ты мог… со мной… с нами. Рука сама сжимается в кулак, и ногти с силой впиваются в ладонь. Взгляд на обручальное кольцо и горькая усмешка. – Остановись. Рем, остановись, пока не поздно!.. Прекрати истерику, сейчас же.
Но он не слушает. Он вообще словно не замечает тебя, упиваясь своим собственным отчаянием. Своей собственной болью. Так будет лучше для всех. Какая нечеловеческая, какая отвратительная глупость.
- Постой!..
Дора тут же срывается с места вслед за ним. Хватает за плечо и резко разворачивает лицом к себе. – Посмотри мне в глаза. Не смей отворачиваться, смотри мне в глаза! – Глаза в глаза. Собственная боль – отражением. Отражением в родных глазах напротив. – Убегаешь?! Бросаешь меня, бросаешь сына?.. Вот так просто оставляешь нас, когда прекрасно знаешь, что я не смогу без тебя? Не спорь, ты знаешь. - Какой же ты трус, Люпин. Гриффиндорец… тоже мне. Она не произносит. Она не посмеет задеть его гордость – даже сейчас. Она не посмеет причинить ему ещё и эту боль. Но это так легко читается в её глазах. Ну, вот. Ещё и снег пошёл. Или что это, ветер? Откуда он взялся? – Остановись. Прошу тебя, остановись. Пожалуйста.
А потом… боль не проходит, но появляется отчетливое осознание собственного эгоизма. Что за позорная истерика? Ты себя-то видела со стороны, Тонкс? Только сейчас она думает уже не о том, что не сможет без него. А о том, каково будет ему. Без неё. Без поддержки, без тепла. В этом своём вечном, придуманном одиночестве. Кто будет готовить тебе зелье в полнолуние, а Римус? Ну, что за идиотская мысль, право слово… Нашла о чём думать, о зельях каких-то. Но почему-то именно эта мысль так отдаёт теплом и горькой нежностью, поделенными на двоих. Надежда не умирает даже сейчас. Ты ведь не уйдёшь. Ты не сможешь. Потому что без тебя – не будет меня. И пусть этот проклятый мир рухнет ко всем чертям. Вот прямо сейчас. Обернись. Не уходи. Не оставляй меня.

 Отправлено: 16.02.09 19:23. Заголовок: Он шел прочь от нее...

Он шел прочь от нее. С каждым шагом все дальше и дальше. Собственной кровью, бегущей по жилам, невыплаканными слезами и несказанными, потонувшими в горе словами увеличивая эту пропасть между ними. Бездну пустоты, которую создавал он сам. С которой должен будет смириться и жить дальше. Которой расплачивается за ошибки. Наказание, которое придумал он для себя. И для тебя, Тонкс. Ты чувствуешь? Ты тоже виновата. Но твоя вина не стоит и рядом - с его.
Люпин шел прочь от жены. С каждым шагом все дальше и дальше. И, Мерлин, каким усилием ему давался этот каждый одеревеневший шаг. Сколько силы воли он вложил в это. Чтобы не остановиться, чтобы не обернуться. И все равно слишком медленно. Секунда - и он скрылся бы в потоке аппарации. Но секунда минула, затем еще одна - а Рем все еще был в садике, никак не решаясь исчезнуть навсегда. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы Дора пришла в себя, догнала его и заставила отвечать. Она развернула Люпина лицом к себе, заставила взглянуть себе в глаза.
И этот миг..Тягучий и болезненный. Справиться с собой, удержать на лице отстраненное выражение, чтобы не расстаться с выбранным решением. И Римус Люпин справился, потому что верил в правильность избранного пути. Дора просила его остаться, но он видел ее мысли в ее глазах. Трус - читалось в них. Ничтожество...Да, он заслужил. Заслужил тем, что подвел ее к этой черте, к этому моменту, которого никогда не должно было быть. Он не должен был впускать ее в свою жизнь, в жизнь оборотня.
- Не делай это сложнее, чем уже есть, - неприятно холодный голос Рема был ужасным контрастом с ее словами. Лицо Люпина мгновенно осунулось, оно было серым, как у очень больного человека. Но он очень старался, чтобы она не видела в его глазах всей той боли, которая охватывала сейчас каждую частичку его существа. Во благо. Все во благо. Ей и сыну. Без него им действительно будет лучше. Она и сама поймет это со временем.
- Прости, - Римус осторожно, но твердо снял со своего плеча руку жены. В последний момент присутствие духа изменило ему, и он не смог взглянуть ей в глаза еще раз. Потому что не смог бы пережить то, что увидел бы в них. - Прости за все.... И прощай.
Все. Глухой хлопок. Последнее эхо их прежней жизни.

 Отправлено: 17.02.09 22:44. Заголовок: Отпущу и прощу за вс..

Отпущу и прощу за всё, что не сбылось – сбудется,
Сердце не судится с тем, кто в нём оставил след. ©

- Не уходи… ты нужен нам.
Как мне заставить тебя услышать – снова? А ведь у меня у самой – столько лиц, столько масок – каждый раз. Я такая разная, я не могу не меняться, но глаза – они не обманывают никогда. А в твоих глазах – столько боли. Ты стараешься скрыть её, но я никогда, никогда не поверю в этот обман. Нам с тобой нельзя разлучаться, понимаешь, глупый ты мой? Потому что мы не выживем друг без друга. За что ты просишь прощения? Отчего ты опять, по своей дурацкой привычке всё решаешь один – за нас обоих. Столько всяких почему – а мне бы просто обнять тебя, знаешь. Просто обнять, прижаться к твоей груди – и вновь поверить в то, что наша любовь всё может и всё побеждает. И я, видишь, успеваю улыбнуться своим отчаянным мыслям. В последний момент перед тем, как ты исчезаешь. Исчезаешь, всё-таки – оставляя меня. И я смотрю – в пустоту перед собой, совершенно отчетливо осознавая, что пустота теперь – вообще везде.
Мне трудно дышать в этой пустоте, так трудно. Мне не хватает воздуха, наверное, просто потому, что ты и был тем воздухом, которым я дышала. Где ты? И глаза – полные слёз.
- Вот мы и остались с тобой одни. Слышишь, малыш? Знаешь почему? Потому что твой отец чёртов упрямый придурок, который опять всё решил за нас с тобой. Ты понимаешь, вбил себе в голову сущую глупость, и ушёл. А я люблю его, ты веришь? Я так люблю его – даже тогда, когда он ведёт себя как идиот. Знаешь, у тебя самый лучший отец на свете… - Тихий-тихий шепот, а слёзы давно уже текут по щекам. Такая странная тихая истерика. И холодно, почему же здесь так холодно?.. Где ты?
- А теперь меня больше нет, малыш. Ты есть, а меня нет. Так бывает…
Тихие всхлипы уже сменились рыданиями, а она всё стояла – дрожа на этом зимнем ветру, и не могла поверить в то, что он навсегда оставил её. Глупая, самонадеянная, замерзшая, одинокая беспомощная девчонка, опустившая голову, спрятавшая лицо в ладони.
Леденящая пустота – везде. И бессмысленно – вообще всё. Вот и всё, Нимфадора Люпин. У тебя больше нет наставника. У тебя больше нет соратников. У тебя больше нет работы. У тебя больше нет мужа. У тебя вообще больше ничего нет. Только ваш сын и твоя любовь. А тебя самой – просто нет. Твоего мира больше не существует. Но если это конец – отчего тогда так больно? И до безумия – страшно. За тебя. Ты не оставил мне ничего, но зачем ты делаешь это – с собой? Предательская боль, и безысходность – она проникала в душу, кромсала сердце на осколки и заставляла задыхаться в этой бездне отчаянного страха.
Что? Что я сделала не так? За что?
Почему я всегда знала – что смогу удержать тебя?
А ответ всегда казался таким простым.
Потому что – люблю.