Отправлено: 15.09.10 14:53. Заголовок: you mean the world to me, but you'll never know

 Отправлено: 16.09.10 22:12. Заголовок: Внешний вид: форма д..

Внешний вид: форма для квиддича. Волосы распущены и вьются. Не накрашена.

Возможно, Дафна любила квиддич именно за это. Чувство абсолютной свободы, в голове только ветер и нет необходимости на что-то отвлекаться. Все мысли проплывают в голове, словно облака в небе, не задерживаясь ни на секунды. Полет на метле требует усилий, и ты вся концентрируешься лишь на том, как бы не упасть с метлы и не расшибиться насмерть. Дафна играла в школьной команде с пятого курса, она уж и не помнила, кто тогда её притащил на пробы, хотя, скорее всего это был Симпсон, который брал её как группу поддержки, а в конечном итоге случилось чудо и Дафна была принята в команду третьим охотником. Честно говоря, тогда её взяли больше от безисходности, остальные кандидаты были не особо хорошо, и ей решили дать шанс. Тогда ни сама Дафна, ни Маркус Флинт, являвшийся тогда капитаном слизеринской команды, и подумать не могли, что Гринграсс задержится в квиддиче вплоть до выпускного курса, и окажется совсем не таким плохим игроком, как можно было подумать в самом начале нё квиддичной карьеры, когда она полчаса проплакала в раздевалке сломав ноготь, неаккуратно зацепившись за прутья метлы. Тогда ей было всего лишь пятнадцать и жизнь казалась такой легкой и простой, особенно когда рядом были друзья. Кто же знал, сколько изменений вскоре произойдет в её жизни.
Гринграсс медленно скользит над квиддичным полем, подставляя лицо первым теплым лучам солнца, пробивающимся сквозь еще по-зимнему тяжелые облака. В Хогвартсе весна и кое-где уже пробивается свежая травка, а в Теплицах начали распускаться самые ранние весенние цветы. Атмосфера вокруг медленно наливается приторно сладким - почти до горечи - ароматом любви. Интересно, почему именно весна считается таким особенным временем года для влюбленных? Что меняется в воздухе, что новые парочки множатся, словно грибы после осеннего дождя? Дафна этого не понимала. Она еще ни разу не влюблялась весной, и надеялась, что и не влюбиться. Ведь для того, чтобы заново влюбиться надо сначала разлюбить. А она не хотела этого. Итан вовсе не был похож на сказочного принца, которого она выдумала в детстве, не был он похож и на тот образ, который слизеринка нарисовала себе прошлым летом. У него были свои недостатки, за которые Дафне порой хотелось его просто убить, он мог довести её до слез своим молчанием и абсолютным не желанием делиться своими проблемами. Но, несмотря на всё это она его любила, любила так сильно, что была готова все простить, лишь стоило ему на неё посмотреть и коснуться её кожи. Порой чувства к нему захлестывали её с головой, и тогда она просто не могла провести без него и пары мгновений, он был центром её вселенной, и центробежная сила с немыслимой скоростью заставляла Гринграсс стремится к нему. Но любил ли её он? Он определенно к ней что-то испытывал, и бывали моменты, когда Дафна точно знала, что это любовь, но кроме собственных догадок у неё не было иных доказательство его чувств. Она не ждала, что Итан сразу кинется перед ней на колени с признанием в любви, как только они начнут встречаться. Маленькая надежда на признание теплилась в её груди, когда после двух недель расставания они вновь были вместе; она разгоралась лишь сильнее, когда они с Итаном первый раз занялись любовью, и она поняла, что между ними не просто плотская связь. Дафна ждала его признания на Рождество, потом на День Святого Валентина, но всё было тщетно. Пару раз она сама хотела признаться ему в чувствах, но осторожность, которую привили ей предыдущие расставания, не позволила ей этого сделать. А что если он не найдет, что ответить на её признание? Что если её мир рухнет с тех заоблачных высот, на которые она его возвела. Она не ждала от весны чуда, ей просто уже надоело ждать.
Итан сидит на трибунах, Дафна, погруженная в свои мысли замечает его не сразу, а потому ей остается лишь гадать, как долго юноша следит за ней. Гринграсс нравится, когда слизеринец за ней наблюдает. Ей кажется, что он любуется ей, заботится о ней, во время квиддичных матчей, она всегда тратит пару мгновений, чтобы найти его в толпе слизеринцев и встретиться с ним хотя бы на секунду взглядом. Ей так спокойней, он придает ей уверенности, она верит, что они смогут победить. И каков бы не был исход матча, она знает, что Ургхарт всегда ждет её на выходе из раздевалки, чтобы крепко обнять и поцеловать. Дафна машет сероглазому слизеринцу рукой и снижается на квиддичную площадку. Она оставляет в раздевалке лишь метлу, решая, что переоденется позже, а сейчас её хочется его поцеловать, ощутить вкус его губ, который с давних пор кажется ей самым прекрасным вкусом в мире. На ступеньках, ведущих наверх, Дафни сталкивается с девушкой с Рейвенкло курсом младше, в глазах у неё горят огоньки, а выражение лица уж слишком радостное. Совсем как у Дафны, после общения с Итаном. Итаном. На трибунах ведь никого не было, значит эта рейвенкловка и правда говорила с её Итаном. Флиртовала с её Итаном. Дафна поворачивается, чтобы окликнуть, девушка, но та уже слишком далеко, и всё что остается Дафне это проглотить застывшие в горле слова. Она не знает, почему Итану так необходимо со всеми лицами женского пола постоянно флиртовать, она не знает, почему он считает возможным заигрывать с её подругами, и как-то по-особому улыбаться проплывающей мимо Яксли. Она не хочет думать, что дело в ней. Но червячки грызут её душу, словно созревшее яблоко, готовое вот сорваться с ветки дерева. А что если она для Итана всё еще одна из многих? Несмотря на то, что он ей не раз говорил, что она особенная. Что на самом деле в ней особенного?
- Пришел посмотреть, как я летаю или пофлиртовать с той рейвенкловкой? - Дафна присаживается рядом с юношей и целует его в губы. Что бы сейчас тут не происходило пару минут назад, что бы ни случилось в ближайшее время, ей необходим как воздух этот поцелуй. Ей нужно его тепло.

“You want one true lover with a thousand kisses. You want soft and gentle and never vicious. And then one you’re saving for a rainy day, if your lover ever takes her love away”

 Отправлено: 20.09.10 00:25. Заголовок: Шотландец улыбнулся,..

внешний вид: тёмно синяя тёплая кофта с тремя расстёгнутыми сверху пуговицами, голубая рубашка, чёрные узкие джинсы и ботинки с небрежно не завязанными шнурками; на шее повязан чёрный шарф

Шотландец улыбнулся, обнажив белоснежные клыки за которые его любили девочки ещё задолго до того, как он попал в Хогвартс. Надо признать, что с тех пор в мире многое изменилось, и теперь одной улыбки хватало только на первое впечатление, дальше приходилось придумывать что-то остроумное, чтобы не показаться банальным или извращенцем. Но всё же становилось немного легче преодолевать всевозможные барьеры, когда плавно подавшись вперёд, ласково целуешь её в щёку. Здесь ни смотря ни на что играет роль лишь то, насколько твои губы близко к краешку её губ. Именно эти миллиметры измеряют, пожалуй, слишком многое в ваших отношениях.
- Рад тебя видеть здесь, Джесс. - он отстранился от девушки и снова улыбнулся, мельком обводя её взглядом. Знала ли Гринграсс о том, что расстояние от его губ до её было настолько далёким, что Джессика почувствовала некий холодок, что еле заметно коснулся её кожи и тут же исчез. - Не знал, что ты стала фанаткой квиддича. - Итан слегка пожал плечами, переведя взгляд наверх, на фигуру слизеринки, и тут же нахмурился. Отсюда, с трибун, ему всегда казалось, что она летает слишком высоко. Тем временем рейвенкловка рассказывала ему о том, что на самом деле в тайне ото всех всегда мечтала этим заниматься, но её друг сказал ей, что у неё слишком слабые руки, чтобы удержаться на метле в воздухе, не говоря уже о том, чтобы сражаться за квоффл с соперниками.
- Что, прости? - шотландец вздрогнул от того, что шестикурсница робко коснулась тыльной стороны его руки, которой он непроизвольно сжимал своё колено каждый раз, когда Дафна в воздухе делала вираж или резко меняла направление полёта. Джессика улыбнулась в попытках вернуть внимание Ургхарта на себя и любезно повторила, что между прочим никогда не видела его среди болельщиков. - Ну, знаешь, времена меняются и я решил, что хотя бы в последний год выберу немного времени на эту глупую игру, к тому же мне рассказывали, что здесь есть на кого посмотреть. - слизеринец закусил край своей нижней губы, мельком снова взглянув на фигуру в воздухе. Ему почему-то не хотелось говорить более точными определениями, хоть это и было немного глупо с его стороны. Ни для кого в школе не было секретом, что место рядом с ним уже долгое время занимала сама старшая Гринграсс, но тем не менее отделаться от старой привычки так и не смог. Джесс в свои юные шестнадцать была не глупой девочкой, и ни смотря на свой белокурый оттенок волос считала, что знает о мужчинах всё, потому что в этом году больше всех целовалась. Услышав ответ шотландца, рейвенкловка была почти уверена в том, что сейчас их отношения переживают не самые лучшие времена, а значит ничего плохого в том, что она придвинется немного ближе и начнёт засыпать его кучей бессмысленных вопросов, не будет.
Но малышка Джесси крупно ошибалась в своих догадках. Она, наверное, ещё никогда не целовалась с такими, как он. Теми самыми парнями, которым трудно даётся привычка быть с кем-то, они никогда не врут и не изменяют, но ограничивать себя всегда было выше их сил. Страсть к тщеславию и постоянному, непрерывающемуся ни на секунду потоку внимания заставляет их быть полными придурками, и Итан был как раз из тех самых парней. Он приходил сюда всегда, даже если был очень голоден и практически ничего не понимал в этой игре. Садился на трибуны и терпеливо ждал, когда закончится тренировка, не смея сводить с неё глаз, словно какой-то инфантильный первокурсник сжимал пальцами коленки, волнуясь, что что-то может пойти не так. Всё это было не в его стиле и признаться в том, что он каждый раз делает это, потому что знает, что она будет искать его взглядом, вися в нескольких метрах над землёй, у него никогда не хватало сил. Его каждый раз мучила мысль о том, что если что-то случиться, то он окажется слишком бессильным, чтобы ей помочь. С места болельщика можно было разве что молиться, чего он никогда бы не сделал.
Ургхарт отвечал на её вопросы почти машинально, вовремя улыбался и был ей немного благодарен, что она скрасила время его ожидания. Ему всегда нравились шестикурсницы своим страхом сделать что-нибудь не так и такими милыми попытками понравится, в какой-то мере он приносил пользу: теперь Джесс было что рассказать своим подругам и понабраться опыту, если вдруг на пути попадётся тот единственный, с мыслями о котором она наверняка засыпает каждую ночь.
- Приятного дня. - слизеринец довольно прищурил серо-голубые глаза, внимательно наблюдая за тем, как рейвенкловка взволнованно поднимается с места, попутно почти шёпотом признаваясь в том, что тоже была очень рада, и, сильнее прижимая к груди свой учебник, спешно идёт к лестнице, при этом так и не решившись поцеловать его на прощание. Блондинка опускает глаза и отводит их в сторону, когда на пол пути вниз сталкивается с Дафной.
Он ловко перекинул ногу через лавочку, продолжая улыбаться вслед взволнованной появлением слизеринки, шестикурснице. - Вижу, ты уже успела познакомиться с Джессикой. - Итан упирается руками в гладкую деревянную поверхность, наконец переводя взгляд с девушки на охотницу. Он никогда не мог просто сказать ей, что ему не нужны никакие рейвенкловки или гриффиндорки, или даже слизеринки, не мог просто прижать к себе и доказать ей, что никуда не уйдёт, потому что здесь, рядом с ней, единственное место, где он хочет быть. Будто бы её ревность ему нравилась так же, как и наивные маленькие блондинки, будто бы произнести это вслух было просто невозможно для такого, как он. Но за этим всегда следует поцелуй, потому что точно так же как и он, она успела соскучиться, ей нужен ещё один глоток их воздуха, чтобы почувствовать себя совсем его.
Шотландец сильнее впивается в её губы чувственным поцелуем, будто не видел её целую неделю, и до тех пор пока они здесь одни, он может позволить себе это. Ургхарт ласково кладёт одну руку на бедро Гринграсс, а второй касается её щеки, придвинувшись ещё ближе. Он знает, что когда она отстранится от него, то что-то произойдёт, и это «что-то» ему не понравится.

 Отправлено: 21.09.10 23:27. Заголовок: Она знает, почему та..

Она знает, почему так долго тянула с этим разговором. Знает, что сейчас соблазн замять все и сделать вид, что всё замечательно, как всегда огромен. И она сама в этом виновата. Снова и снова Гринграсс повторяет свою ошибку. Она зависима от Итана. Прошло уже целых четыре месяца, и с каждым днем она все больше и больше становилась зависимой от этого слизеринца с удивительными глазами, которому ничего не стоило заставить её сердце трепетать одним лишь взглядом. Но Гринграсс шла еще дальше и вот сейчас она позволила себе еще одну оплошность - она его поцеловала. Не просто ответила на его поцелуй, или позволила юноше себя поцеловать. Нет, она сама сделала первый шаг, коснулась его губ своими, вовлекая слизеринца в страстный поцелуй. Словно она не видела его уже миллион лет и теперь ей просто необходимо ощутить его вкус, удостовериться в том, что он настоящий, а не всего лишь голограмма или мираж, возникший в её воспаленном мозгу. Итан восхитительно целуется. Дафне кажется, что она знала это всегда, даже еще до того момента, когда он впервые её поцеловал у неё дома, или даже до того момента, когда они почти поцеловались полночью в пустой гостиной Слизерина. Может быть, в предках у Итана были вейлы? Иначе откуда в нём столько этой откровенной привлекательности для женской части школы? А Дафна ведь видела, что отнюдь не она одна считает Итан привлекательным и засматривается на него на уроках. Были и другие, которые возможно его и не любили, как Гринграсс, но были бы абсолютно точно не прочь хотя бы разок коснуться его губ в поцелуи. Но им всем оставалось пока что только мечтать. Сейчас с ним была Дафна, и надо было быть абсолютно полоумной, чтобы попытаться увести у неё парня. Итан был её. Во всяком случае, сейчас он был абсолютно её.
Он обнимал её абсолютно по хозяйски, одновременно нежно касаясь ладонью её щеки и крепко прижимаясь к ней всем телом, так что Дафна чувствовала ноющее возбуждение, требовавшее у неё отбросить прочь все свои мысли, отключить разум и просто позволить себе плыть по течению, получая удовольствие от того, что сейчас он рядом и целует её, а не светловолосую девочку из Рейвенкло, которая наверняка расстроилась, увидев их вместе. И Дафна позволяет себе отключиться на несколько секунд, раствориться в его поцелуи, в его объятьях. Кажется, еще секунда и её разум отступит, выпуская вперед чувства и желания. Руки Дафны скользят от плеч Итана вниз, к его талии, чтобы как можно крепче обхватить его, не оставляя и миллиметра между ними. Внутри девушки разгорается огонь, и она точно знает, что Итан сейчас чувствует тоже самое. Она так хорошо изучила его повадки, что наверняка может сказать, что сейчас Ургхарт был бы вполне не против оказаться с ней наедине, где им не помешают случайные взгляды и холодный ветер.
Ветер. Именно он приводит слизеринку в чувство. Резкий порыв обжигает щеку, заставляя Дафну оторваться от губ Итана и резко приложить ладонь к щеке. На дворе март и не стоит забывать, что всё еще холодно. И возможно слизеринец и одет по погоде, а вот Гринграсс уже успела немного замерзнуть в костюме для квиддича, и было бы совсем не плохо сейчас попасть под теплые струи душа. Но придется это отложить еще как минимум на 15 минут. А может быть и на целый час. Сложно предугадать, сколько времени займет их разговор с Итаном. Разговор, которому все-таки уже давным-давно было пора состояться.
- Я больше так не могу - шепчет девушка, закусывая нижнюю губу, а затем опуская взгляд. Она садится на узкой деревянной скамейки лицом к полю, и теперь Итан находится слева от неё. Он всё еще очень близко и Дафни чувствует его горячее дыхание, чувствует тепло его тело. И её снова немыслимо тянет прикоснуться к слизеринцу, хотя бы взять его за руку. Но нет. Надо, в конце концов, все выяснить до конца, пока еще не стало слишком поздно. Дафна опирается руками о скамейку, замирает так на пару мгновений, а затем поднимается. Делает шаг вперед, снова разворачивается и шаг назад, к Итану. - Только, пожалуйста, смотри на меня, а не сквозь. - С легкими нотками истерии произносит охотница и встряхивает головой, то ли пытаясь поправить волосы, растрепанные ветром, то ли пытаясь выбросить из головы дурное желание снова его поцеловать. Снова в последний раз. - Они шепчутся за моей спиной. - Дафна сжимает руки в кулаки, а затем подносит сжатую правую ладонь ко рту, не в силах скрыть тот факт, что сейчас она нервничает. - А некоторые не стесняются говорить это и в слух, Итан. Знаешь, они смеются. Готова поспорить им нравится это обсуждать. Перетирать мне косточки. - Дафна снова садится на скамейку, крепко сжимая обеими руками её края. - Говорят, какая я глупая. Говорят, что меня так легко обмануть. А может быть они уже даже ставки делают, когда ты меня бросишь? - Гринграсс резко разворачивает лицо к юноше и буквально впивается взглядом в его глаза. - Я так больше не хочу, Итан. Если тебя нравится флиртовать со всеми подряд, пожалуйста, флиртуй. Можешь даже назначить свидание Авари, как тот раз. - Итан может и не догадываться, что она обо всем знает, но даже у стен есть уши, а если ты дружишь с Мэнди Брокльхерст, то можешь быть уверенным, что ты будешь в курсе всех событий. Может быть даже тех, которые ты не очень хотела знать. Просто Мэнди заботится ведь о тебе, она это рассказала только потому, что считала, что тебе стоит это знать. Ургхарт решил, что будет лучше об этом умолчать. - Её тогда было приятнее обнимать, чем меня?

 Отправлено: 04.10.10 20:01. Заголовок: Ему казалось, что ме..

Ему казалось, что между ними были те самые отношения, в которых не нужно было делать вид, что всё замечательно. Потому что всё по-настоящему было замечательно, это можно было даже потрогать или увидеть в глазах, различить по улыбке. Постоянное ощущение того, что он сейчас именно там, где и должен быть, ни на секунду не отпускало шотландца даже в те минуты, когда они не были вместе. Он знал, что совсем скоро они случайно столкнуться в коридоре или на школьном дворе, а если нет, то он обязательно сам найдёт её, потому что знает, что она ищет его в ответ. Они столкнуться по направлению друг к другу, и Гринграсс обязательно его поцелует, она ведь никогда не могла сдерживать себя слишком долго. Как и сейчас, оба с самого утра чувствовали, что сегодня пойдёт что-нибудь не так, идиллия будет чем-то непременно разрушена, но прежде, чем начнётся ураган, она поцелует его так страстно, так долго, чтобы ещё хватило терпения до следующего раза, чтобы показалось, что внутри закончился весь воздух.
Слизеринец сильнее сжал ладонь на её стройном бедре, касался её нежной кожи и не хотел, чтобы она отстранялась. Он надеялся, что возможно этот поцелуй, как и всегда, заставит её забыть обо всём и снова отложить этот серьёзный разговор на завтра или на неделю, а после снова поцелуй. Было безумно глупо избегать или откладывать, точно зная, что когда-нибудь это всё равно настигнет его, но Ургхарту казалось, что не сегодня, а «потом», у него будет куда больше сил и лишнее время, чтобы подготовиться. Если он сглупит на этот раз, то, возможно, она никогда не простит ему этой ошибки и то, за что он боролся почти целый год исчезнет меньше, чем за пару минут. Она обняла его ещё сильнее, и шотландец был готов на многое, чтобы Дафна не останавливалась, ему хотелось быть к ней ещё ближе. Увести её с квиддичного поля, чтобы при первом же пустом коридорном пролёте были только он и она. И никакого ветра.
Шотландец нервно закусывает губу, на лбу тут же проступают глубокие бороздки, он всё ещё чувствует её вкус и это раздражает больше всего. Гринграсс не просто хотела с ним поговорить, что-то тяжёлым грузом сковывало её маленькое сердечко не первый день, она никак не решалась высказать ему всё, как есть, а теперь, когда ей показалось, что пришло то самое время, он не хотел слышать ничего. Предпочитая не замечать этой странной отрешённости в её глазах, слизеринец заставлял свою хрупкую девочку забывать обо всём, на несколько часов просто оторваться от мира, такого, какой он есть на самом деле, и побывать где-то, где всё совсем не так, как здесь. Он был просто эгоистом, не из тех парней, что было в её вкусе, при первом же симптоме грусти кидаясь к ней в объятия, задавая немыслимое количество глупых вопросов. Итан ждал, когда она сама будет готова сказать ему всё, что хочет, а притворяться слепым было не так уж и трудно. Вот только выбранное ей время совсем не подходило ему, слизнеринский ходок чувствовал себя в западне, попавшийся, словно мальчишка, на соблазнительную приманку. Он медленно поднял глаза на охотницу, внимательно наблюдая за тем, как девушка мечется, не находя себе места, будто бы для таких разговоров вообще могло существовать какое-то место. Послушно опустив руки на край деревянной лавочки с обеих сторон, шотландец не проронил ни слова.
Слова для него всегда были самой трудной частью жизни, потому что он просто не умел говорить о том, что внутри. На самом деле ему никогда раньше и не приходилось этого делать. Итан просто не знал тех самых правильных слов, которые смог бы сказать настолько искренне, чтобы она поверила в это. Он прятался в самом надёжном месте на Земле: в самом себе, и никто не мог заставить его вывернуться наизнанку, выложив на всеобщее обозрение то, о чём он пытался не думать. За него говорили взгляды, прикосновения, неподдельная, самая настоящая жажда быть с ней каждую свободную минуту. Почему этого всегда было мало. Зачем нужно было всё усложнять ярлыками и клятвами.
Дафна знала, знала и не хотела верить самой себе, что между ними не просто школьная симпатия или недолговечная страсть. Между ними всегда, ещё задолго до того, как он намочил пол в её комнате, чтобы украсть у неё первый поцелуй, было что-то выходящее за рамки банальных историй и драм. Иначе зачем бы он лез по крыше, рискуя сорваться вниз, зачем он пришёл тогда в раздевалку, зачем заставлял её улыбаться, когда ей было грустно, почему настоял до последнего на своём, и, не теряя терпения, шёл до самой победы сам, без чьей-либо помощи и советов. Было столько всего, что многие и за всю жизнь не переживали такого, но ей никогда не будет этого достаточно. Ургхарт ничего и никогда не просил у неё кроме доверия, такая малость вполне была по силам единственной девушке в квиддичной команде, но она продолжала в нём сомневаться и от того ему становилось просто тошно от её истеричного тона, от тех слов, что она смела произнести вслух. Ему не хотелось знать, кто ей сказал про Авари, не хотелось даже думать о том, что ещё она успела узнать о нём из школьных сплетен. Слизеринец не обещал ей, что это будет легко, и всегда пытался быть щедрым в благодарность за её терпение, однако Гринграсс это никогда особо не заботило, она принимала благодарность словно данность.
Ему многое хотелось сказать ей в ответ, но слова застыли где-то в горле и он нашёл в себе силы проглотить их обратно. Он всё ещё мог сделать это для неё. - Мне приятно обнимать тебя. - в его голосе не было и капли нежности с которой обычно говорят такое, но его руки на удивление ласково легли на плечи девушки, чтобы притянуть её обратно к себе, заключая в крепкие объятия. Итан хотел сгладить углы и побыстрее забыть всё то, что она наговорила.

 Отправлено: 09.10.10 15:07. Заголовок: - Ты эгоист, Ургхарт..

- Ты эгоист, Ургхарт - Дафни с силой отталкивает слизеринца, заставляя его разжать объятья, которые сейчас ей не нужны. Занятия квиддичем не проходят для неё даром и пусть она не так сильна, как юноша, но ей на руку приходит эффект неожиданности. - Ты всегда был огромным эгоистом и добивался только того, что хотел сам, вспоминая об интересах других лишь изредка, чтобы сделать им какую-то услугу, чтобы тебе были благодарны, и начинали тобой восхищаться. - Дафна говорит горячо и порывисто, её голос, словно резкие порывы ветра, разносится по трибуне, которая привыкла к столь громким звукам во время квиддичных матчей, но вовсе не ожидала бури во время затишья. Дафну не волнует сейчас тот факт, что возможно их кто-то может подслушивать, допустим, та блондинка с Рейвенкло, которая еще недавно крутилась с Итаном, или может быть кто-то, кто, так же как и она решил немного полетать над квиддичным полем. Она не прекратила бы этот разговор, даже если бы вдруг из-под земли сейчас выросла вся школа и вокруг них плотным кольцом сомкнулись бы студенты и преподаватели, жадно ловя каждую брошенную фразу. Дафне с самого детства вбивалось в голову, что личные отношения на то они и личные, что их следует обсуждать только вдвоем, тет-а-тет. Но с Итаном этого всего не выходило, все разговоры с ним походили на исповедь, когда Гринграсс безумолку говорила, рассказывала обо всем, что творится у неё в душе, а Итан молча, слушал, изредка вставляя комментарии. Сам же он считал абсолютно ненужным хотя бы что-то рассказывать своей девушке. Еще бы, он ведь был таким до безумия таинственным, что порой Дафне казалось, что она лишний человек в его жизни, девочка для прикрытия, и не будь её был бы кто-то другой, кто-то, кто точно бы так же улыбался рядом с ним и прощал ему многое. Даже тот факт, что Итан выбрал именно её, казался сейчас Гринграсс не более чем очередным воплощением его абсолютного эгоизма, эгоцентризма. Он захотел её на шестом курсе и просто не смог смириться с тем фактом, что Гринграсс ему отказала. И вот после более чем полугода, он смог её добиться, получить как трофей.
- Это всё что ты можешь мне сказать, Ит? - Девушка чуть отодвигается по скамейки, не желая, чтобы Ургхарт вновь попытался её обнять. Её тело слишком остро реагирует на все его прикосновение, а сердцу не прикажешь, когда оно стремится оказаться в чужих руках. Но сейчас Гринграсс как никогда обходим её разум, холодный рассудок, ледяное спокойствие, умение трезво оценить ситуацию и способность довести начатый разговор до конца, ведь иначе не будет никакого смысла в том, что она начала. И ей придется лишь в очередной раз почувствовать себя виноватой, под его взглядом. - Ты когда-нибудь слышал, что девушки как цветы? С ними надо много разговаривать. А ты не то, чтобы говорить, ты даже слушать меня не хочешь. Тебе кажется, что один твой взгляд, одно прикосновение, и я сразу обмякну и упаду к тебе в объятия? Может быть с другими этот способ и проход, Итан, но я другая. - Гринграсс глотает последние буквы, погружаясь в мысли о себе, пытаясь отыскать тот момент в жизни, когда она из самодостаточной и гордой девушки, за которой увивались парни, сама превратилась в ту, которая влюбленными глазами смотрела на человека, позволяя ему себя унижать раз за разом. Когда она позволила людям шептаться у неё за спинами, ни капельки не боясь того, что она может отомстить. Ургхарт сломал её железную оболочку, сделал беззащитной, и вместо того, чтобы стать её опорой, стать её защитой, сам лишь сильнее всех прочих ранил своим поведением, ни капли, не заботясь о её состояние, и о её здоровье. - Нам следует расстаться Итан. Такие отношения не для меня. - Ну вот, сказала это, сделала то, что боялась, что никогда не сделает. Слова так легко сами слетели с её губ, что охотница не сразу и поняла это и лишь когда сердце, словно сжала чья-то ледяная рука, ей стало ясно, что сейчас она обрекла себя на еще одно мучительное расставание. Расставание, после которого она уж точно вряд ли сможет кому-то снова довериться и кого-то полюбить.

 Отправлено: 14.10.10 17:28. Заголовок: Ему показалось, что ..

Ему показалось, что ветер резко усилился, превращаясь в настоящую бурю, когда Гринграсс оттолкнула его, холодные потоки скользнули к нему под кофту, пробирая до костей, заставляя сердце биться чаще, а кровь быстрее течь по венам. Слизеринцу уже было знакомо это чувство: как тогда, в гостиной, когда она впервые сама потянулась к нему, невесомо коснувшись губ, чтобы тут же опомниться, как тогда, в квиддичной раздевалке, когда страх сковал всё тело охотницы и она бессильно, интуитивно пыталась сопротивляться ему, будто боясь не того, что он мог с ней сделать, а боясь обнаружить, что он действительно способен на такое. Приступ раздирающей всё внутри ярости медленно подступал к горлу шотландца, который не смог бы привыкнуть к тому, что глупенькая школьница позволяла себе слишком многое, безжалостно разрывая на мелкие кусочки его самообладание, даже ценой в настоящую и, возможно, единственную любовь. Итану казалось, что его кожу кто-то опалил огнём, повышая температуру тела до предела, заставляя с силой стиснуть зубы, чтобы сдержать молчание. Он резко схватился за края лавочки, сжимая её так сильно, что костяшки пальцев начинали белеть и деревянная доска под яростным натиском временами странно по-хрустывала. Безуспешно пытаясь совладать с собой, слизеринец склонил голову вниз, сверля взглядом свои руки, чтобы не видеть её лица, не придавать весомого значения словам. Каждое произнесённое ей слово отдавалось гулким эхом где-то в груди и тут же таяло словно тонкая пена в стакане с топлённым молоком, оставляя свой тусклый развод на прозрачном стекле, заставляя его злиться ещё сильнее, теряя контроль. Гринграсс просто не могла вовремя заткнуться, делая только хуже. Она никогда не добьётся своего.
Он подарил ей слишком много времени на то, чтобы выговориться, сказать всё, что накопилось за столь долгий срок и надеется, что до него сможет достучаться хоть что-то. И кое-что всё же ей удалось, кое-что просочилось сквозь годами воздвигнутую преграду и коснулось самого сердца, а то в свою очередь слабыми вибрациями скользя по рёбрам, билось так отчаянно больно, что шотландца впервые за всю жизнь разрывало изнутри от слов, которые хотелось прокричать ей в ответ. Дафна не была способна понять во что ввязалась, снова оттолкнув его, он никогда не позволит ей это, потому что даже у таких как он были свои пределы терпения, так же, как и у любой монеты - две стороны. Она будет жалеть о каждом слове, произнесённом вслух.
- Да, Даф, это всё, что я могу тебе сказать. Потому что это единственное, что имеет значение. Мне нравится быть с тобой, мне нравится когда ты говоришь, нравится, когда улыбаешься. Мне не нужные другие, а ты слишком слепа, чтобы это видеть. Тебе всегда мало быть вместе, потому что ты маленькая папина дочка, глупая девочка, которая никак не может вырасти. Тебе нужны шекспировские драмы, красивые слова. Но, знаешь, так бывает только в книжках, а тут есть я, и всё, что я могу тебе сказать... - Ургхарт на мгновение остановился на полуслове, делая глубокий вздох, чтобы заставить себя поднять глаза к лицу охотницы. Его тон был приторно спокойным, почти монотонным, не выражающим ничего, а глаза резко похолодели, отливая при свете дня прозрачным, бесцветным блеском, сливаясь с гаммой неба. - мне приятно обнимать тебя. - не меняя интонации закончил шотландец, небрежно поднимаясь с места, чтобы снова перешагнув лавочку, оказаться спиной к девушке. Ему нужно было немного времени, чтобы подумать без её назойливо звенящей в ушах болтовни.
Итан так старательно избегал правильных глаголов, что слова казались сухими, с силой натянутыми, почти неестественными. Она думает, что он никогда не пытался говорить искренне, уверенна, что он не способен на какие-либо чувства, отвергая их словно проклятье, она совсем забыла о том, что он такой же человек как и она, и ничто человеческое было ему не чуждо, даже если слизеринцу никогда не хватало смелости произнести это вслух. Каждая новая попытка оборачивалась опрометчивой катастрофой, Ургхарт будто по взмаху волшебной палочки превращался совсем в другого человека: неуверенного, не способного на что-то настоящее, неумело фальшивившего каждый раз, когда приходилось говорить про то, что мерно покоилось, накапливаясь внутри. Ему никто не верил, вселяя уверенность в бесполезности любой, самой искренней попытки быть не таким сделанным из стали, но стать мягче, расплавиться под натиском её отчаянного жара для него так и оставалось тихой, невысказанной мечтой.
Шотландец резко развернулся к Гринграсс, нечайно брошенная ей фраза в непонятном, молниеносном порыве что-то надломила внутри него, и, не успев вовремя остановиться, он упустил свой последний шанс контролировать себя. Ит быстро потянулся к её щеке, а она, не успев вовремя отпрянуть, поражённая своими же словами в самое сердце, почувствовала как кончики его пальцев порывисто прошлись вниз по нежной коже, задевая краешек губ, в следующее мгновение больно сжимая её подбородок. Ургхарт склонился над ней чёрной тенью, заслоняя собой тусклые блики солнца сквозь облака, лишая её любой возможности двинуться с места. - Смотри на меня. - голос слизеринца слабо дрогнул, он не собирался выпускать девушку, у неё закончились все шансы так просто уйти от него, как она привыкла это делать, пользуясь его слабостью к себе. - Ты этого хочешь? Маленькую глупую принцессу обидели, не получилось всё как в сказке и она сразу решил сдаться. Так просто, даже не попытавшись. Ты, Гринграсс, никогда не думала, почему все твои отношения рано или поздно заканчивались? - по губам Итана скользнула хищная ухмылка, он не позволял ей увести взгляд, заставляя смотреть на то, чего она добилась сама, своими руками. - Потому что ты слишком слабая, чтобы бороться за них. Легче бросить и рыдать в подушку неделю, а потом найти нового и снова бросить. Никто и никогда не оправдает твоих ожиданий.

"i'm not the type to get my heart broken. I'm not the type to get upset because I never leave my heart open. Never hurts me to say goodbye, relationships don't get deep to me, never got the whole in love thing and someone can say they love me truly, but at the time it didn't mean a thing. My mind is gone, I'm spinning round and deep inside, I'm losing grip, what's happening? I stray from love, this is how I feel…This time was different, felt like, I was just a victim and it cut me like a knife, when you walked out of my life. Now I'm, in this condition and I've got all the symptoms. Did it happen when we first kissed? Because it's hurting me to let it go. Maybe because we spent so much time and I know that it's no more. I should've never let you hold me, maybe why I'm sad to see us apart. I didn't give to you on purpose. Can't figure out how you stole my heart"

 Отправлено: 17.10.10 17:37. Заголовок: Больно даже смотреть..

Больно даже смотреть на него, больно думать о нём. Так больно, что хочется плакать навзрыд, и чтобы никто никогда не увидел. Потому что нельзя чтобы кто-то знал, что тебе бывает так больно. Особенно больно от того, что Дафна сама же и говорит, чтобы Итан не думал, но хуже всего сейчас ей, она переживает каждое свое слово намного острее, чем он. Ведь в отличие от слизеринца, она не может просто сделать вид, что ничего не слышит, она не может уйти в себе и отключить разум, не может не разбирать своих же собственных слов, которые нервными импульсами проходят по её телу. Она испытывает эту мука в троекратном размере, сначала когда думает, потом когда произносит слова и уже затем когда слышит свой же голос. Разница в несколько мгновений, но каждый раз иголочки пронзают её сердце, заставляя слегка дрожать слизеринку. И нет смысла сваливать все на холодные порывы ветра или еще слишком холодный март. Дело вовсе не в том, что происходит снаружи. Дело в том, что творится внутри неё, что творится с ней.
Она считает себя жертвой и всегда будет так думать. В конце концов, она ведь всего лишь девушка, ей свойственны истерики, нервы, слезы, постоянные сомнения. Сомнения в себе в большинстве своем. Сомнения в том, а так ли она хороша для того, кого любит, достойна ли его, захочет ли он быть с ней всегда или бросит, когда она станет слишком неуместной, слишком никчемной. А Итан - мужчина, он ведь должен уметь все терпеть, должен уметь прощать ей эти маленькие слабости, пропускать мимо ушей её упреки, и говорить с ней, Моргана его побери, говорить, успокаивать, приводить её в чувства. А он всегда лишь молчит, он всё усугубляет, как и сейчас, когда смотрит сквозь неё, словно делая вид, что её не существует. Её здесь нет. Она - пустое место.
Неудивительно, что она не совсем понимает, что делает, когда кидает ему эту фразу о расставание. Кидает в спину, словно подлый удар. Впрочем нельзя её в этом винить, подобно тому как Итан не слышат её слов, её фраз, как он смотрел сквозь неё, так и она просто не заметила того момента, когда Ургхарт оказался к ней спиной. Но поступила бы она по-другому, если бы обнаружила это промашку раньше? Это уж вряд ли. Дафни не так часто ссорилась с Ургхартом, не считая каких-то мелких ссорок, которые заканчивались с первым же его прикосновением или поцелуем, они, наверное, вообще еще ни разу не ссорились так как сейчас, когда внутри охотницы просыпались все самые низменные и отрицательные черты, свойственные слизеринцам. Она хотела сделать ему больно и делала это вполне осознанно, зная, что сейчас делает больно не только ему, но и себе. Но может оно того стоило?
Итан неожиданно оказывается слишком близко, касается её щеки в быстром порыве, но на этот раз Гринграсс даже не пытается отшатнуться. Она чего-то ждет, ждет каких-то слов, поступков, ждет его реакции, ведь ей наконец-то удалось заставить его обратить на себя внимание. Но то, что она получает мало похоже на ожидаемое. Это совсем не похоже на то, что ей хотелось бы услышать, на то, что она предполагала услышать. Слова Итана грубы и жестоки, и теперь всего его отрицательные черты скопом вылазят наружу, превращая обычно довольно милого в глазах окружающих юношу в мрачного убийцу, которым он может однажды стать.
- Да как ты смеешь - шепчет девушка, безуспешно пытаясь отвести взгляд от глаз Итана, которые теперь отливают стальным холодом, таким острым словно дамасский клинок, ранящий прямо в сердце. По щекам Гринграсс бегут слезинки, которые она не может сдерживать, потому что то, что только что сказал Итан ранит её слишком сильно. Она сама всегда винила себя во всех расставаниях, она сама считала себя всегда виноватой, и ей вполне хватало мук совести. Но еще никто и никогда не смел ей говорить в лицо, что она никчемна, что она не умеет бороться, а потому каждый раз остается одна с разбитым сердцем. - Да, я слаба. - Срываясь на крик, продолжает слизеринка, все еще пойманная в его сети. - Может быть, я хочу чтобы за меня боролись? Ведь я принцесса, Итан. Неужели я этого не достойна? - Охотница выставляет вперед ладонь и силой упирается в грудь юноши. Сейчас у нее, конечно же, не выйдет его оттолкнуть, как она это сделала около пяти минут назад, но даже этого жеста достаточно для того, чтобы она понял, что сейчас она не хочет его близости, которая сводит её с ума. Отчаянье липкими лапками пробирается прямо внутрь её сердце, раздирая его изнутри, и Дафне сейчас так больно, что она просто не может перестать плакать. Плакать потому, что тот кого она любила, снова делал ей больно вместо того, чтобы успокоить и вселить в неё уверенность в будущем. Их будущем.

"Once upon a time I was falling in love but now I'm only falling apart
There's nothing I can do, a total eclipse of the heart
Once upon a time there was light in my life but now there's only love in the dark
Nothing I can say, a total eclipse of the heart"

 Отправлено: 09.11.10 22:58. Заголовок: Она всегда была не п..

Она всегда была не при чём. Жертва обстоятельств, плохих людей или даже погоды. Никогда не виновата, потому что всегда привыкла поступать только правильно, не ошибаясь даже в улыбках, вокруг неё просто жестокий мир, подбрасывая ей под ноги острые камни, стремиться обидеть, чтобы побольней, чтобы в самое сердце. Королева драмы ходящая по зеркальной глади воды, не чувствуя её влагу на своей нежной коже. Вместо совести кристально чистый самообман, заполняющий собой всё пустое пространство в душе, ослепляя верой, вынуждает пойти на любые жертвы ради своей вечной, неприкосновенной невинности. Она совсем заигралась в жертву и не была способна принять правду, отталкивая её с такой силой, что из тёмных глазах начали литься вниз по щекам не вымученные специально, с надрывом, а самые настоящие слёзы отчаяния, забирающегося под кожу страха. Она била в спину, содрогаясь от собственных слов, перенимая его ярость и впитывая в себя, чтобы защищаться и не отступать, ведь это только он здесь во всём виноват. Только он делает ей больно, прячет свои чувства, умеючи закрываясь от внешнего мира, только он не говорит то, что она хочет услышать. Ей всегда будет мало просто чувств, что разливаются теплом, плескаясь в крови, а сталкиваясь с его прикосновениями, перерастают в пожар, сжигающий дотла и возрождающий из пепла после. Он был не большим эгоистом, чем она, и теперь, когда внутри всё разрывалось от злобы, слизеринец не мог остановиться и не заметить всех её слов, выставленных вперёд рук в стремлении быть к нему как можно дальше.
- Я сделал достаточно для того, чтобы быть здесь. – сквозь стиснутые зубы прошипел шотландец, кончиков пальцев коснулись солёные капли и он резко выпустил подбородок Гринрасс, оставляя красные следы на белой коже. Он будто бы не замечал с какой силой она упиралась ладошками ему в грудь, видя отчаянный взгляд её безысходности, его не смущали слёзы и капризы. Привыкшая получать всё, лишь по первому зову, сейчас охотнице придётся изрядно постараться, чтобы выудить из него больше, чем уже успел сказать. В их истории никогда не будет лёгких развязок и быстрых концов, потому что он никогда не отпустит её, а ей не хватит сил уйти или сделать непоправимую глупость. Не в этот раз. - Спроси себя, что ты сделала для наших отношений. Что ты сделала для нас, Гринграсс. – однажды, спустя год, позволив ему подойти настолько близко, что расстояние между их губами можно было высчитать лишь узкой полоской горячего воздуха. Вот, пожалуй, и всё, что сделала Дафна для того, чтобы быть рядом с ним, и ему не нужно было бы большего, он бы смог бороться и дальше, сколько это потребовалось бы. Он грубовато сжал тонкие запястья девушки и разведя её руки в разные стороны, снова поймал её взгляд, чтобы все её удары на этот раз пришлись ему прямо в лицо, чтобы ей было труднее причинять ему боль под натиском ледяных глаз.
- Так ты этого хочешь? – твёрдо повторил Ургхарт, давая ей понять, что никто из них не покинет трибуны до тех пор, пока Дафне не хватит смелости ответить ему на самый главный вопрос. Она однажды в порыве собственной манипуляции, загнала себя в угол, не ожидая того, что он может дать ей отпор, не подчинившись мгновенно, она решила, что если положить этому конец, то не придётся бороться, отдавая этому всю себя и не будет уже так больно, только жалость к самой себе на несколько дней затопит весь её мир, но потом обязательно будет хорошая погода. Можно было просто уйти и никогда не узнать наверняка о том, что могло получиться, если бы она осталась.

"нас миллионы глаз, миллионы фраз. Пусть нам осталась грусть, но она одна бездна. Подарил тебе дождь, прости, мне бы подрасти. Боюсь сойти на ум, да, я снова на краю, время отдаю. Не хватает пустоты, ты всё, что исчезло вдруг. Вокруг только звук упавших век, двери стук, снег, лёд уйдет. Я войду из пустоты, это ты, просто ты. Ты была всегда моя"

 Отправлено: 10.11.10 20:39. Заголовок: В глубине души Дафна..

В глубине души Дафна надеялась, что этот разговор все-таки приведет хоть к какому-то решению их отношения, но вместо этого Итан все так же продолжал играть со слизеринкой, то подпуская её к себе чуть ближе, то вновь отталкивая. При этом юноша не торопился отпускать Дафну, хотя она ясно дала понять, что больше не хочет, чтобы он к ней прикасался. Никогда. И лишь когда первые слезы касаются его пальцев, Итан отпускает слизеринку, словно ему противно подобное проявление её слабости. Ему не хочется прикасаться к ней. Итан всегда хотел, чтобы она была лучше всех - красивее, умнее, привлекательнее. И теперь Дафне казалось, что она знает настоящую причину его такого маниакального стремления сделать её идеальной. Дафна ловит очередную слезинку пальцами и ловко слизывает её языком, пробуя на вкус свои же слезы, а она уже успела, и забыть какие они соленые. А затем Дафна пытается подавить улыбку, которая так и просится наружу, пытается подавить смешок, не дать себе рассмеяться и испортить такой серьезный момент как их беседа. Девушка закусывает нижнюю губу, и все равно ей не удается скрыть от Итана насмешки. Впрочем, пусть знает, как она чувствует себя сейчас.
- Ты был здесь. - Чуть склонив голову в бок, язвит Гринграсс, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей о том, было ли ему вообще важно когда-либо быть с ней. Теперь она не сомневается, совсем не сомневается, и лишь корит себя, что была такой слепой и глупой. Влюбленная дурочка, наконец-то она смогла открыть глаза. - Ты всегда стремился к лучшему, Итан. И я оказалась всего лишь еще одним шагом на пути к вершине. Ты получал всё, что хотел, всех кого хотел, ты просто не мог смириться с тем, что я отказывала тебе целый год. Признай очевидное, я была для тебя лишь трофеем. Думаю, прошло достаточно времени, чтобы ты успел насладиться и этой победой. Пришла пора тебе двигаться дальше, победитель. И не надо меня спрашивать, что сделала я. Ты считаешь, что дела куда лучше слов? В таком случае ты должен был понять, что сделала я для нас. А сейчас отпусти. - Дафни отталкивает руку слизеринца, которая лежит на её груди, словно он еще имеет хоть какое-то право на то, чтобы вот так вот касаться её. Может быть, он еще предложит обняться? Он ведь так уверен в собственной неотразимости, что безо всяких сомнений готов каждому доказывать, что любая девушка в школе не отказалась бы встречаться с ним. Ну что же, теперь у него будет возможность проверить свою теорию, а заодно и немного разочароваться, когда он столкнется с жуткой реальностью. Будут девушки, которым он будет не интересен, будут те, кто давно влюблены в кого-то другого, и Итан Ургхарт навсегда останется для них просто смазливым слизеринцем. И когда-нибудь, он и для неё станет таким. Только надо будет пережить эту боль.
- Хочу. - В голосе уже нет ни капли сомнения, исчезли слезы, погасла улыбка. Сейчас она выбирает жизнь, своё будущее, и она не хочет и дальше чувствовать себя всего лишь трофеем, девушкой, которой можно похвастаться перед друзьями и приятелями. Всё-таки не зря в её головку с самого детства вбивали ту мысль, что она особенная. И если Итан этого не понимает, если он считает, что она заслуживает меньшего чем хочет, то ей не место рядом с ним. Она не из тех девушек, кто жертвует всем, не понимая даже в честь чего эта жертва. Она уходит.

Я не буду тобою брошена,
Лгать не станешь мне, как врагу
Мы расстанемся как положено,-
Я сама тебе помогу.

 Отправлено: 13.11.10 20:11. Заголовок: - Я тебя люблю. Легч..

- Я тебя люблю.
Легче, чем он мог себе это представить. Вот так просто, глядя ей прямо в глаза в самый не подходящий для этого момент он произносит то, что говорить не должен. Он не боится, что она ему не поверит, не задумывается о том, что ей хватит дерзости и достаточной стервозной подлости, чтобы упрекнуть его в том, что эти слова не правда, что они просто потому, что он боится потерять свой идеальный трофей в который вложил столько времени и сил. Шотландец никогда не обещал ей, что будет легко, он не ласкал её слух речами о том, что то, что будет между ними - это точно навсегда, что на этот раз она нашла правильного парня с которым они вместе обставят свой большой дом, выкрасив стены в цвета счастья. Всё что он мог ей дать, не опасаясь быть пойманным на лжи, так это шанс узнать наверняка о том, смогло бы у них что-нибудь получиться или нет. И другого пути просто не было, разве что осталось выбрать: она с ним или она снова в погоне за чужими объятиями в надежде на то, что c тем, другим, будет всё намного проще. Гринграсс будто бы боялась признаться самой себе в том, что никогда не сможет по-настоящему полюбить очередного подхалима, что словно какая-то безвольная кукла ради одного её взгляда сотрёт свои колени до дыр, ползая за ней словно паж, мальчик-слуга при своей королеве. Она боится оказаться слабее, потерять контроль и довериться кому-то ещё, кроме себя самой, но приходилось выбирать. Слизеринец никогда не станет прогибаться под натиском её капризов и слёз, все её драмы и откровенная трусость были просто противны молчаливому шотландцу.
Возможно, она права и он одержим своим стремлением доводить всё до идеала, будучи при этом достаточным циником для того, чтобы верить во что-то безупречное. Любой сделанный выбор в его жизни подчинялся лишь одному закону: превосходству. Одежда, улыбка, галстук, складка на брюках, поступки, слова - всё, что окружало его обязано было быть идеальным, потому что так его воспитывал Лестер. Это он научил своего единственного наследника заметать следы, действовать в тени и держать язык за зубами, потому что от пустого трёпа больше всего проблем и суровый адвокат Визенгамота знал об этом не понаслышке, умея раскалывать людей словно ореховую скорлупу, под его натиском не выжил ещё никто и не Итану было с ним тягаться. И значит, Дафна, как и любая окружающая его вещь, тоже должна быть воплощением идеала, но никогда просто трофеем. Он не знает, как рассказать ей о том, что когда она смотрит ему прямо в глаза, он готов спрыгнуть с самой высокой вершины в объятья адского пламени не задавая лишних вопросов, как ещё показать ей, что когда тёплая ладонь девушки касается его щеки, он готов пожертвовать всем, что у него есть только за то, чтобы она не убирала своей руки. Итан достаточно умён, чтобы бороться со страстными, выжигающими всё внутри него порывами подчиниться её воле, достаточно самолюбив, чтобы каждую минуту проведённую с ней доказывать, что единственным победителем может быть только он. Так трудно порой не наплевать на всё, поддавшись самому желанному из всех соблазнов - растворившись под натиском её поцелуев, сделать так, как она захочет. Но перестать быть самим собой, даже если цена будет слишком высока, даже если цена - это потерять её навсегда, Ургхарт просто не мог. Ему всегда казалось, что если она способна чувствовать тоже самое в ответ, то никогда не потребует от него стать кем-то другим лишь для того, чтобы услышать те самые слова.
Слизеринец никогда и никому не говорил это, даже Мари, которая сделала очень многое, чтобы хоть раз услышать от сына три заветных слова, которых, как она всегда считала, была по-настоящему достойна. Он, впрочем, никогда не понимал, почему всем так важно услышать их и почему никогда не бывает достаточно просто чувствовать то, что они есть. Итан вырос там, где о любви не могло быть даже речи. Всё это больше напоминало ему какую-то чёткую схему, в которой каждый занимает свою позицию и не горит желанием что-то изменить, годы проведённые вместе в одной постели, доме, даже в одной жизни на двоих не изменили ровным счётом ничего, но он всегда знал, что от этих слов бывает куда больше проблем, чем счастья. Знала ли сама Гринграсс, что хотела от него это услышать и что будет после того, как он это скажет. Возможно, девушка просто привыкла к тому, что все вокруг рассыпаются в любви к ней и, не придавая этому особого значения, принимает словно классический чёрный чай, обыкновенная данность за повседневным завтраком. Для него же произнесённые вслух слова значили куда больше, чем ещё один этап отношений. Это не было просто так, не могло быть не искренним и недолговечным. Произнося это Ургхарт чувствовал, что с этого момента они связаны уже надолго, никто уже не сможет сбежать, почувствовав металлический привкус опасности на кончике языка, теперь слизеринцу придётся отвечать за сказанное и всё, что между ними - по-настоящему. Он никогда не любил и его никогда не любили тоже, влюблялись, страдали, жалели... И ничего похожего на то, что испытывал он сейчас: вперемешку со злостью внутри всё содрогалось от того, что он, влюбившись год назад, принял решение, которое ему далось с огромным. Он боролся за неё, не свернул на пол пути, не бросил, когда это потеряло всякий смысл, питаясь крупицами надежды он заполучил ту самую, единственную? Раз и навсегда.
- Нет, я не был здесь, а я всё ещё здесь. И ты врёшь мне прямо в глаза, потому что на самом деле не хочешь этого. Одна из твоих дешёвых манипуляций, и ты можешь продолжать смеяться дальше. - по всем законам физики, жизни и, быть может, литературы именно этот момент должен был стать самым трогательным, продуманным заранее или случившимся спонтанно. Признание без взаимности или, напротив, с таким же сильным чувством в ответ, да как угодно, только не так. Но ему не было жаль ни минуты проведённой на трибунах, Ургхарт не хотел ничего менять, потому что чувствовал, что между ними всегда будет именно так: от крайности к крайности, доходя до самой грани, в полушаге от пропасти, в полувздохе до безнадёжности. Они никогда не дойдут до конца, не дав друг другу упасть, но будут так близко, что можно почувствовать лёд страха, что острыми осколками чертит свои уродливые узоры на теле.
Резко схватив Дафну за тонкие запястья, он заставляет её подняться со скамьи так, чтобы снова быть совсем близко к нему, чтобы смотреть прямо в глаза, вслушиваясь в неровный стук сердца. - Ты никуда не уйдёшь, потому что я люблю тебя и ты всегда будешь только моей. - Итан ненавидел проигрывать, не умел и не мог, но в этом и была вся суть. Найти кого-то, с кем рядом твоё фиаско обернётся настоящей победой, где шаг назад - это мудрое решение, а не трусость. Он не боялся потерять Гринграсс, нет, он боялся что она уйдёт и будет жалеть об этом всю свою жизнь просто потому, что ему не хватило мужества сказать ей вслух эти проклятые три слова. Ей так отчаянно нужно было знать наверняка, что слизеринка была готова пожертвовать всем, пройти через боль, одиночество и мрак. Что она будет делать сейчас, получив это.

"if I walk would you run? If I stop would you come? If I say you’re the one would you believe me? And I'm hearing what you say, but I just can't make a sound. Its time for us to make a move cause we are asking one another to change and maybe im not ready, but i`m trying for your love"

 Отправлено: 13.11.10 22:18. Заголовок: Когда она готова уйт..

Когда она готова уйти и оставить всё, когда готова разорвать крепкие нити, связывающие их, и пройтись острым осколком стекла по собственному сердцу, захлебываясь собственной кровью, которая будет литься через край, только тогда он говорит то, что она хотела услышать еще осенью. Дафне сложно его понять, сложно понять, почему эти слова так тяжело ему даются, ведь она чувствует, с каким трудом он отпускает их, словно боясь, что, будучи озвученными, они рассыпятся на ветру, превратившись в золу и тлен. Дафна не была из тех, кто кидался признаниями, и все же она была немного легкомысленна, и от того порой принимала желаемое за действительное. Дафни жила в семье, где не боялись чувств, и слизеринка росла с мыслью о том, что если ты любишь человека, то не стоит об этом молчать. Каждый день жизни может стать последним, а ты не успеешь сказать самого главного? Пусть она была глупенькой, и считала что слова важнее действий, но ей как воздух было необходимо слышать. Хотелось, чтобы он говорил о своих чувствах, говорил о том, что ему нравится, говорил о том, что не нравится, ей хотелось знать о нём всё, знать не только из собственных догадок, знать с его слов тоже. Хотелось, чтобы он открывался ей потихоньку, чтобы с ней он научился не молчать. А он не могу, или не хотел. Как не хотела она прекращать говорить. Будь у Дафны хороший голос и отменный слух, она наверняка бы стала петь, умей она хорошо излагать мысли и создавать миры - она бы стала писательницей, но к счастью ли или горю, старшей Гринграсс не были даны эти таланты. Поэтому она тянулась к словам, в которых вкладывала большой смысл, в каждое слово во фразе, в интонацию с которой это было произнесено, жест, который сопровождал речь. Но Итан, святая Моргана, он был абсолютной загадкой. И Дафни боялась, что понимает совсем не правильно его. Она умирала без его слов, а он этого не понимал.
- Тебе это правда было так сложно? - неожиданно тихо, словно голос сел, произносит девушка, глядя на Итана, она не может разгадать эмоции, отраженные на его лице, она боится увидеть то, что не хотела бы видеть. Она так долго ждала эти слова, а сейчас ей кажется, будто Ургхарт выплюнул их ей в лицо, сказал лишь потому, что она хотела их услышать. Её сердце радуется тому, что слова были произнесены, но в тоже время словно сжато в тиски, испуганно стуча, что это все может быть обманом.
Но уже его следующие слова заставляют её позабыть о том, что эта фраза может быть ложью. Возможно, Итан и произнес её только потому, что она так хотела, возможно, сказал это только, чтобы исполнить её прихоть. Но он не врал. Никогда не врал ей. А она ему пыталась, хоть и не вышло, Ургхарт ловко распознал обман и теперь обвинял её во лжи. И это было то обвинение, которое она была готова принять, первое обвинение за вечер, в ответ на которое она могла бы произнести "согласна", склонив голову в знак повиновения. Его рука теплая, и замерзшей Дафне приятно это прикосновение, несмотря на то, что его сложно назвать нежным или хотя бы аккуратным. Итан слишком крепко сжимает её запястье и слишком сильно тянет на себя, Даф ничего не остается, как поддаться его напору. И вот они уже снова стоят так близко к друг другу, что Дафни чувствует теплое дыхание юноши у себя на лице, и внимательно смотрит на него снизу вверх, потому что когда она так близко, она просто не может не смотреть на него, не подчиняться его словам, молчаливым приказам.
- Я люблю тебя - прикрывая глаза, произносит девушка, и замирает на пару секунд, наверное, ожидая, что сейчас молния ударит в них, и они оба превратятся в пепел. - Я просто не могу без тебя. - Дафни крепко обнимает слизеринца, словно и не было между ними ничего. Но всё не так просто, и пусть Итан и молчалив, он умеет ловить каждое слово, обращенной к нему фразу. И он вряд ли просто так оставит тот факт, что они с Дафной расстались на этих трибунах около десяти минут назад. Быть может он и не сочтет лишь Гринграсс виновной, возможно, он уловит и свою вину во всем произошедшем, но он наверняка не забудет об этом, и еще уколет её, заставив вновь почувствовать себя словно на краю пропасти. Но сейчас ей хочется ощутить вкус его губ на своих. Он же любит её. Правда любит. - Поцелуй меня.

Tell me how I'm supposed to breathe with no air. Can't live, can't breathe with no air. It's how I feel whenever you ain't there. It's no air, no air. Got me out here in the water so deep tell me how you gon' be without me If you ain't here, I just can't breathe It's no air, no air

 Отправлено: 21.11.10 05:15. Заголовок: Ему кажется, что он ..

Ему кажется, что он никогда не научится говорить это правильно. Произносить вслух причину по которой внутри всё содрогается от сильных, быстрых ударов сердца, что позволяет ему сделать ещё один вздох, вместе с кислородом наполняя лёгкие смыслом. Будто бы до неё он никогда по-настоящему не жил, не дышал, ничего не чувствовал. Сама смерть казалась шотландцу обычной закономерностью как восход солнца, потому что утро наступит не смотря ни на что. Смерть никогда раньше не вызывала в нём страх, потому что ему нечего было терять. Но однажды, едва не сорвавшись с крыши, испачкав мокрыми разводами пол её спальни, как только его руки властно сжали тонкую талию девушки, за несколько сантиметров до её губ, Ургхарт впервые почувствовал зябкий холод страха. Он боялся, что однажды потеряет эти разводы, аромат её духов, то щемящее чувство в груди, что возникает каждый раз, всего на мгновение перед тем, как вкус её губ навсегда останется на его. Сама смерть превратилась из закономерности в проклятье, весь его мир содрогнулся, разваливаясь на части для того, чтобы там, внутри, построить всё заново. И всё, что он просил у неё – время.
Рядом с Гринграсс он чувствовал себя нелепым мальчишкой, живущим в вечном страхе сделать что-нибудь не так на своём самом первом, настоящем свидании. Каждое её прикосновение не было похоже на те, что он чувствовал раньше. Будто бы впервые ласковые руки скользили вниз от шеи шотландца к груди, вырисовывая причудливые узоры по только ей известной траектории. Слизеринка не знала, какая власть была сосредоточена в её маленьких ладошках, не догадывалась о том, что даже такой как он, избалованный постоянным вниманием, утопающий во вседозволенности и собственной непобедимости, всё ещё мог удивляться тому, как одна девушка смогла навсегда изменить его жизнь. Девушка, которая никогда не хотела быть рядом с ним, мечтающая о другом с готовностью совершая ошибки, страдающая от неправильного выбора и не разделяющая общей привязанности к его серо-голубым глазам. То, что казалось невозможным, рядом с ней приобретая призрачную верну, заполнялось надеждой сотканной из прозрачной двусмысленности того, что она называла «дружбой», чтобы он всегда знал, что ему есть за что бороться.
Она на глазах менялась в лице, слёзы перестали блестеть на её щеках и глаза неожиданно ожили, заставляя улыбаться. Слизеринец никогда не поймёт в чём магия трёх заветных слов и почему она была готова уйти от него прямо сейчас, разорвав то, что связывало их не просто как случайных прохожих, столкнувшихся однажды, а людей, чьи судьбы уже давно были связаны между собой. Она всегда знала, что рядом с ним – это её настоящее место, Дафна принадлежала ему и от этого уже невозможно было сбежать. Кто бы потом не оказался рядом с ней в одной постели или за столиком в уютном кофе, это будет не он, и англичанка, испытав муку разочарования, будет обречена на вечные скитания. Ничего, совсем ничего не изменилось в нём, когда слова с такой пугающей его лёгкостью просто вырвались и Итан не смог бы списать это на случайность, потому что это повторилось снова, а он не верил в совпадения. Как и час, день или месяц назад, так и сейчас, внимательно наблюдая за её улыбкой, он любит Гринграсс невыносимо и навсегда. Но если это то, что делает её по-настоящему счастливой, если она не верит самой себе, сомневаясь в каждом его взгляде, то слизеринец скажет это снова, а потом ещё и ещё раз. И каждый раз как первый, потому что он не умеет ей врать.
Ослабив хватку, Ургхарт аккуратно завёл её руки себе за шею, заставляя девушку его обнять, притягивая ближе к себе. Она делает паузу между словами, теми самыми, которые для него никогда не были секретом, замолкая на мгновение охотница хочет убедиться, что ничего не произойдёт, если и она скажет это вслух. Но всё хорошо, Дафна всё так же обнимает его за шею, забираясь кончиками пальцев за пределы шарфа, чтобы почувствовать тепло, всё так же открывая глаза находит его взгляд и трибуны твёрдой опорой всё ещё стоят у неё под ногами. Шотландец крепко сжимает в объятиях тонкую талию слизеринки так, как делал это всегда – властно, сильно. Он оставляет несколько нетерпеливых поцелуев у неё на шее, касается мочки уха и чуть выше, медленно скользя приоткрытыми губами по щеке к краешку её губ, отстраняясь всего лишь в одно плавно движение до настоящего поцелуя.
- Хочу тебя себе. Снова.

 Отправлено: 22.11.10 23:14. Заголовок: Предопределенность. ..

Предопределенность. Всё в этой жизни было предопределенно. И возможно еще до рождения на свет Итана и Дафны, кто-то наверху решил, что их судьбы будут связаны. Они долго шли к этому, каждый своей дорогой, наполненной страхами, слезами, горем, разочарованием. Конечно, им обоим было что вспомнить и хорошее, они оба бывали счастливы. Но Гринграсс точно знала, что только с шотландцем она смогла испытать то абсолютное счастье, о котором пишут в романах и стихах. Что было особенного в этом слизеринце, который являл собой набор не самых лучших качеств и беззастенчиво пользовался тем, что окружающие велись на его внешность. Она не могла ответить на этот вопрос. Она даже не могла сказать, когда именно поняла, как крепко пришита к нему красными нитками - было ли это во время их почти поцелуя в гостиной Слизерина, когда она, испугавшись неведомого, за мгновение до того как их губы соприкоснулись бы, сказала нет. Может быть в квиддичной раздевалке, когда она чувствовала вину лишь перед ним, когда перед ним хотела извиняться и хотела, чтобы он её обнимал, и когда "нет" сказал уже он. Или может когда ждала его в свой День Рождения, когда встретила его на следующий день, когда получила его подарок, когда смеялась ему в ответ, когда он впервые зашел в её комнату и так и остался на ночь, чтобы проболтать до утра под звездным небом, когда он её обнимал, когда она гладила его волосы. Может быть тот момент, когда он пришел к ней, чтобы сорвать первый поцелуй, когда целовал её потом всю ночь, а она не хотела его отпускать утром. Когда он обнимал её в Большом Зале, уверяя, что с сестрой ничего не случится, или когда целовал её на ночь, желая спокойных снов. Быть может она это осознала, когда они стали просто друзьями, или когда она пришла к нему, чтобы вернуть всё на свои места. Может быть тогда, когда он первый раз не смог сдержаться, и они наплевали на все запреты и опасность того, что их поймают. Или может быть она только сегодня осознала всё это? Когда хотела от него уйти или когда захотела вернуться?
Гринграсс не знала ответа на все эти вопросы, и впервые в жизни ей не хотелось анализировать ситуацию. Ей не хотелось спросить его, почему он так долго молчал. Может быть, потом она это и сделает, скорее всего, сделает, потому что захочет еще раз услышать эти три слова, захочет узнать, что она для него значит. Не только почувствовать, но и услышать. Но сейчас ей и, правда, не нужны слова. Она лишь крепче обнимает Итана, ощущает исходящее от него тепло, греет замерзшие пальцы в складках шарфа и улыбается ему, словно первокурсница, которая впервые увидела Хогвартс и магию.
Его губы оставляют короткие поцелуи на шее, скулах, мочке уха, он медленно подбирается к её губам - Дафни знает, что он любит так её мучить, и поэтому она лишь с удовольствием принимает каждое его прикосновение, - а затем замирает, не делая самого главного. Итан и, правда, жестокий юноша. Даже с ней жестокий, он не может просто закрыть глаза и раствориться в её поцелуе, пока она не сделает, то, что ему хочется. Итану нравится быть победителем, а Дафне нравится ему проигрывать. Такая странная любовь.
- Ну, так верни меня - Гринграсс сейчас одновременно и игривая и серьезная, смотрит на Ургхарта загадочным взглядом, словно знает что-то особенное, что-то, о чем он еще и не догадывается. Она ждет, пока он сделает то, что должен был сделать еще пару секунд назад. Ждет пока он властно поцелует её, заставляя позабыть обо всем вокруг и мечтать лишь о том, чтобы поцелуй никогда не заканчивался.
- Я подарила тебе сердце, Итан, не разбей его, оно очень хрупкое.

I got a pocket, got a pocketful of sunshine.
I got a love and I know that it's all mine.