Отправлено: 18.11.09 19:51. Заголовок: Dear diary...

 Отправлено: 19.11.09 23:29. Заголовок: Альва любила библиот..

Альва любила библиотеки за то, что там всегда можно было укрыться от всех проблем и невзгод, с головой окунувшись в волшебный мир сказок и историй, когда выдумка смешивается с правдой и невозможное становится возможным. Конечно же, некоторые маглорожденные думали, что у волшебников нет сказок - какие уж тут сказки, когда в реальном мире есть и драконы и великаны? Но сказки были, сказки, наполненные выдуманными существами и необыкновенными волшебством, ужасными монстрами и злыми магами. Альва обожала сказки с детства, по сотни раз перечитывая особенно понравившиеся истории про норвежских эльфов и их королеву. Пожалуй, эти легенды были единственным, что связывали ее с родиной родителей. Ни Эстер, ни Харуки эту любовь норвежки к сказкам не разделяли, а потому в библиотеку девушка всегда ходила одна. Она поудобнее устраивалась на жестком стуле, вдали от чужих глаз и погружалась в чтение. Эта секция библиотеки вообще была мало популярна, порой сюда забредали первокурсники, но, как правило, делали вид, что случайно и удалялись к полкам с более серьезной литературой, оставляя белокурую девушку в чудесном одиночестве.
Сегодня все было как обычно: в выходные в библиотеках было как всегда немноголюдно, если не сказать пустынно. Поздоровавшись на автомате с мадам Пинс, Альва направилась к любимым книжным полкам. Взгляд задержался на книге с потрепанным коричневым корешком и полустертыми буквами из позолоты. Книга стояла высоко и девушке пришлось стать на носочки, чтобы дотянуться до неё, белокурая чуть шатнулась и плечом задело бюст неизвестного писателя, стоявшей на постаменте у окна. Статуя не упала, лишь немного сдвинулась и взору рейвенкловки предстала неглубокая ниша с белыми листами, исписанными мелким подчерком. Забыв о книге, Нильсен вытянула листы и села на краешек стула, внимательно вчитываясь в аккуратные строчки, написанные каллиграфическим круглым подчерком, указывающим на выдержанность и педантичность автора. Девушка с жадностью вчитывалась в строки, написанные незнакомцем, с каждым словом все больше проникаясь его мыслями, ощущая его эмоции. Сказки отошли назад, перед глазами возникали картинки из обычной жизни обычного студента. Закончив читать, Альва достала из сумки тетрадь и размашистым почерком принялась писать о том, что обнаружила тайник, что все прочла, писал о том, что ей близко его восприятие, и что хотела бы познакомиться с автором записей ближе…через такие вот письма, которые они могут оставлять друг другу в этом тайнике. Вырвав лист, девушка аккуратно сложила его пополам и положила поверх его записей, а затем поставила бюст на место. Это новое открытие так захватило разум девушки, что уже не думая о книгах, она побрела в гостиную, в надежде встретить Эстер или Хотару и немного отвлечься.
Это было начало. Только Альва не могла решить начало чего.

 Отправлено: 27.11.09 22:09. Заголовок: пусть будет, как ест..

Вальтер открыл глаза. Ещё секунду назад его опутывал сон, страшный, похожий на реальность, но всё же сон. А сейчас он закончился, бесцеремонно выплюнув смотревшего в реальный мир: "Доброе утро, Вальтер! Хорошо ли тебе спалось?"
Заката он не видел - вечерний дождь, зарядивший с самого вчерашнего утра, превратил небо в серое мягкое покрывало до самой темноты, рассвет ещё не наступил. Опершись локтями о собственные колени, Вальтер долго и внимательно наблюдал за тем, как горизонт подергивается тонким обручем серебристо-белого цвета, который затем налился золотым. Мысли Гейслера лились медленным ритмичным потоком аккуратных стройных фраз. И лишь, когда солнце показалось на горизонте, юноша достал новый листок бумаги, чистый, как предрассветное небо, чтобы поделиться с ним всем, занимавшим душу.
"Я наблюдал за рассветом дня, с которого начнётся новая эпоха. Никто не может предсказать, что нас ждёт, но меня вдохновляет сам факт того, что этот день настал. Вчера жизнь потеряла одного человека, вместе с которым исчез и свет надежды. Завтра не имело ни цели, ни смысла, но оно всё же настало. И сегодня я ещё жив, как и все, кто меня окружал. Видимо, мы преувеличиваем роль других людей в своей жизни, особенно талантливых и сильных людей, способных помочь и уберечь от чего-то. Всё, что теперь осталось от Альбуса Дамблдора, чьи похороны были вчера - светлая память. Я видел, как плакали девчонки, как малыши растерянно пытались осознать, что директор не вернется. Им казалось, что это конец. Вчера от страха никто не мог сомкнуть глаз. Они думали: «Что, если за эту ночь мир изменится? Что, если я уже никогда не открою глаза?» Вместо одного сердца страх смерти забрался во все и только рос. Даже я заставлял себя закрыть глаза, когда накатывала усталость, но слух навострился сам собой, стараясь различить в темной спальне самый неуловимый вздох и через некоторое время я обнаруживал, что лежу, открыв глаза. И, наконец, я заснул. И теперь я проснулся, я увидел рассвет, я живой. Не знаю, что теперь будет, горе или радость или всего поровну, но завтра существует, вопреки страху и чьим-то надеждам."

 Отправлено: 02.12.09 10:27. Заголовок: Альва пишет быстро, ..

Альва пишет быстро, пожалуй, даже резко, слишком резко для девушки. Она внешне такая хрупкая, такая кукольная, что у неё и не ожидаешь увидеть такой почерк, почерк энергичного, открытого для всего мира человек, спешащего всем рассказать, обо всём поделиться. Написав пару строк, она закусывает кончик пера, судорожно перечитывая строчки, что сама только что написала.
"Я была одной из тех девушек, что плакали, на похоронах Альбуса Дамблдора, судорожно сглатывая слезинки и пытаясь прогнать ком в горле, плакали до нестерпимой боли в глазницах, до щемящей боли в сердце, до пустоты. Как никогда тогда мне хотелось забыть обо всем, исчезнуть, заснуть или просто перестать мыслить. Не многие из нас могли осознать величие этого волшебника, к сожалению, многим не удалось это сделать и после его гибели. Я и сама считала его не более чем просто пожилым и довольно сильным магом. Считала, пока он не отдал свою жизнь за нас. Этот день, наверное, надолго останется в моей памяти. Радужное пятно вперемешку с черным, выпускной бал и нападение Пожирателей. Эта ужасная паника вокруг, когда улыбки враз сменяются гримасами страха и ужаса. Тогда я могла думать только об одном, о своей сестре. Но не стоит вновь бередить эти раны.
Я боялась нового дня, боялась настолько, что не хотела засыпать. А потом глаза сами закрылись, я обессилено провалилась в сон без сновидений, провалилась в темноту. Утром я проснулась от чужих слов, переговоров. Мир не исчез, мир даже не изменился. Кто-то засмеялся, и с меня смыло остатки сна. Конец света и, правда, не наступил, но отчего-то мне не стало легче. Но и плакать уже не хотелось. Что-то изменилось в окружающем мире, даже если сам он этого не понял."

 Отправлено: 11.12.09 18:05. Заголовок: Утро было солнечным ..

Утро было солнечным и ясным, вселяющим в человеческую душу множество приятных обещаний. Вальтер сказал бы, что он проснулся удивительно воодушевленным. Уже больше недели он ничего не писал в свой журнал и, хотя и сегодня не собирался этого делать, направился в библиотеку с желанием проведать тайник. Раз в несколько месяцев юноша проводил ревизии записей и некоторые безвозвратно уничтожал, если находил заслуживающими гибели.
Гейсслер извлек листы на свет божий и, едва взглянул на стопку, как различил нечто инородное. даже приблизительно эти бегущие строки не напоминали его убористый почерк. И, прочитав ответ на свой журнал, юноша откинулся на спинку стула, чтобы все обдумать. Он собрал записи и убрал их на место, кроме письма анонима, которое перекочевало в карман мантии.
В голове Вальтера по порядку появлялись законные вопросы, задавать которые с его стороны было бы верхом бестактности. Итак, если задуматься, то и история обстоял следующим образом: кто-то обнаружил его тайник, прочитал записи и даже написал ответ. По почерку можно предположить, что человек едва ли старше Гейсслера и вряд ли много младше, по стилистике юноша предположил, что автор записки - девушка. Так откровенно о чувствах, особенно о слезах пишут только они. И у неё есть сестра. На этом догадки заканчивались, и начинались вопросы.
Уже смеркалось, и все предметы в комнате напоминали невнятные наметки самих себя. Огонь нигде не горел, комната растворялась в наступающем приливе ночи. впервые в жизни Вальтер попал в ловушку из любопытства, заинтересованности и недоверия. Но его стремление к обособленности дало слабину и, наконец, достав новый лист, Гейсслер принялся за ответ. В темноте слова ложились на лист невпопад - букв чуть прыгали, поскольку направление строк Вальтер угадывал едва-едва.
"Я хотел бы сказать, что удивлен или ошарашен, но врожденная пунктуальность исключают использование этих давно знакомых, но приблизительных слов. Представьте, что Вы стоите где-то в поле, в одиночестве, без защиты и без одежды... и тут по вашей спине что-то медленно ползет. Первое желание, которое у Вас появляется - скинуть чужеродное со спины, чем бы оно ни было. Я Вас едва не скинул..."
Вальтер провел ладонью, чтобы вернуть в неё жизнь. Он смотрел на половинки пера в своей ладони. Вступительные строки потребовали от него больших усилий. Юноша не заметил, с какой силой вдруг сжал перо, что рука начала медленно неметь, а перо в итоге было сломано. Гейсслер повел плечом, после чего машинально собрался смять листок. Внутренний голос что-то недовольно пробурчал и в следующее мгновение, разгладив бумагу, рейвенкловец потянулся за новым пером.
"Однако, я не сторонник поспешных решений. Я даже не знаю, что заставило Вас написать. Расценивать это как наглость или исповедь..."
На этом клочок бумаги, обращенный к Альве закончился, но были и другие новые листы, написанные несколько раньше и не имели непосредственного отношения к незнакомке.
"Вольное вмешательство постороннего человека выбило почву из-под моих ног. Место хранения моих записей мне следовало бы выбирать разумнее, а не поддаваться романтическому порыву. Пожалуй, куда более целесообразным было бы держать записи под матрасом, защитив парой охранных заклинаний. Впрочем, я счел, что в моих записях нет ничего исключительно интересного для студентов. Я не пишу о заговорах и тайнах, не передаю фамильные секреты, не могу похвастаться обилием "грешков" за пазухой или большим числом интриг. Так что даже сложно поверить, что мое бумагомарание могло кого-то всерьез заинтересовать. Я все ещё не решил, стоит ли мне отвечать или не обращать внимания на эту историю. Также затрудняет меня и продолжение журнала, поскольку каменный бюст Карла Жабоногого более не может считаться надежным тайником."

"Я раздумывал почти всю ночь, даже приход рассвета остался мною незамеченным. Я задумался о себе и о людях, что само по себе является необъятной темой. Я, как человек, находящийся в закрытом учебном учреждении, вынужден порой сталкиваться с людьми, откровенно мне неприятными или же напротив. Главное, что обнаружить местечко, далекое от глаз и ушей людей в Хогвартсе крайне затруднительно, если вообще возможно. Таким образом, оставаясь постоянно на публике, становлюсь ли я другим человеком? Люди обожают лицемерие. Им приятнее становится маской, нежели открывать собственное лицо. Весь мир - театр, а люди в нем воистину актеры, которые сами выбирают себе роли по душе. Но мне более всего нравится роль самого себя, пусть некоторые сочтут меня за это пошляком. И мысль эта дала мне пищи для размышления. Мне нечего скрывать, поэтому стоит ли скрываться? Пусть у моего журнала будет неведомый читатель. в какой-то мере это интересный опыт. Что же, приветствую тебя, кем бы ты ни был, странник, в обители моих мыслей. Можешь устроиться поудобнее и читать то, что приходит в мою голову и уходит лишь после того, как обращается в слова на бумаге."

 Отправлено: 12.12.09 21:33. Заголовок: Альва заходила в биб..

Альва заходила в библиотеку и на следующий день, и потом на день следующей за этим. Она пыталась себя убедить, что делает это просто, потому что хочет почитать, но на самом то деле Нильсен знала, что шла в библиотеку лишь с одной целью - проверить чужой тайник, узнать прочли ли ее письмо, что ответили, как восприняли ее наглое вмешательство в чужую жизнь. Но все было тщетно, как бы там ни было, автор дневника не появлялся, может быть, он не писал каждый день, может вообще решил не нужным далее продолжать свои записи. А потом Альва была так увлечена подготовкой к экзаменам, что около полутора недель сама не была в библиотеке. Тем приятнее и неожиданнее было для нее спустя две недели после своего письма обнаружить в тайнике под памятником ответ. Девушка взяла новые записи, и чтобы не вызывать подозрения случайного свидетеля, вложила листы в первую попавшуюся книгу. Теперь если бы она кому-то и попалась на глаза, то человек просто бы решил, что девушка читает книжку. Что может быть логичнее в библиотеке.
Записка, адресованная ей, вызвала в Альве бурю эмоций - и понимание чужих затронутых чувств и неприятие от того, что ее сравнили с каким-то инородным телом, которое хотят прикончить. Она была чужой. Ей сравнили с насекомыми, описали всё такими словами, что Нильсен на мгновение почувствовала подкатывающей к горлу ком. Но несмотря ни на что незнакомец позволил ей незримо присутствовать в своем мире, читать его жизнь, выплеснутую на бумагу.

"Мне приятно осознавать тот факт, что Вы не решили просто проигнорировать меня как назойливую мушку, а ведь Вам бы ничего не стоило просто сменить тайник, перепрятав свои записи. Может быть, и правда было бы логичнее прятать личные записи там, где меньше всего хотели бы искать - на самом виду, но я склонна верить в судьбу. А потому считаю что все же наша необычная встреча не случайна. Вы, конечно же, вольны не согласиться со мной, но я все равно буду думать, что нас столкнула судьба. И пожалуйста не ищите в моих словах пошлости, я не пытаюсь таким образом завязать дружбу или хуже того любовные отношения. И уж тем более я не хочу узнать Ваше имя или возраст. И все же возможно нам бы стоило придумать, как друг друга называть? Как вы относитесь к венецианскому карнавалу? Какая маска вам ближе?"

 Отправлено: 16.12.09 00:30. Заголовок: Нельзя сказать, что ..

Нельзя сказать, что Вальтер забывал теперь о тайнике, однако, он не спешил писать ответ, дабы не показаться нетерпеливым оболтусом, которому нет больше дел, кроме как строчить письмишки разнообразного содержания благодарным барышням. И все же мысли его нет, нет, да и возвращались к этой случайной переписке. Все редкое и диковинное имело свойство западать в голову и долгое время перетягивать любые мысли на себя, не оставляя места ни для чего другого. Вальтер брал с полки книгу, и взгляд его немедля попадал на строчки, где речь шла о письме или переписке. Или на уроке он краем глаза замечал почерк, который, казалось бы, точь-в-точь был похож на увиденный в письме, но нет, то оказывалась игра света и обман зрения. Пару раз, неспешно прогуливаясь по школе, Вальтер обнаруживал себя у дверей библиотеки. И тогда он, повинуясь воле случая, двигался к тайнику и вчитывался ещё раз в ответное письмо незнакомки. Всякий раз лёгкая усмешка появлялась на его обычно холодном лице. Слово "судьба" дерзко царапало взор рейвенкловца, как нечто презабавное и вместе с тем уродливое. Разве существует судьба? Вальтер был более склонен верить в случайности и совпадения, нежели в предрасположенности. При всем своем романтизме немец твердо стоял на ногах разумности и предпочитал мыслить обстоятельно. Именно поэтому в один из дней, взяв перо в руки уже с совершенно определенной целью, юноша начал запись такими словами:
"Вы говорите судьба? Но что она такое есть? Неужели это значит, что в нашей жизни всё предопределено? Или же судьба в Вашем понимании нечто иное? И в чем же, по Вашему мнению, заключается наша с Вами «судьба»?
Пожалуй, я больше не сомневаюсь, что Вы девушка. Только девушкам свойственно писать подобные вещи. И я не в коей мере не смеюсь над Вашими утонченными чувствами. Хотя, признаюсь, что мне отчасти забавно. Я предоставлю выбор маски Вам - негоже юноше обряжаться, исходя из собственных вкусов. Ведь он может дурно смотреться в обществе спутницы, чья изысканная маска и костюм к торжеству подбирались не один вечер. Уж я-то знаю, как женщины щепетильны в плане наряда, так что ни одна мелочь не должна испортить его совершенства. Особенно, если эта мелочь - Ваш спутник. Так вот, по сему я выбор предоставлю Вам. Не потому, что я не джентльмен, а напротив, он самый. И, быть может, Ваша судьба подскажет Вам, какая маска мне подойдет."

 Отправлено: 16.12.09 16:51. Заголовок: "Да, я говорю о ..

"Да, я говорю о судьбе. Роке, фатальности, безысходности. И в наше жизни все предопределенно, но ничто и никто не в силах нам помешать свернуть с намеченного звездами пути, если вдруг нам так захочется. И все же я склонна думать, что каждый наш шаг так или иначе уже давно вплетен в полотно нашей жизни. В чем она заключается? Не кажется ли Вам, что этот вопрос сродни вопросу "Есть ли жизнь после смерти?". На него нет ответа, во всяком случае, я его не знаю.
А я не сомневаюсь в том, что Вы юноша. И дело тут вовсе не в резкости Ваших суждений, иди особых оборотах речи. Сейчас хватает и девушек, которые думают подобно Вам. Дело тут в абсолютно мужской черте характера - перекладывать ответственность на девушек. Этим вы все пытаетесь показать, что даете нам свободу выбора, но довольно скоро мы понимаем, что вас вовсе не интересует наше стремление участвовать в принимаемом решение, вы просто хотите избавиться от лишних обязательств, чтобы в том случае, если что-то пойдет не по плану свалить всю ответственность на принимающих решение.
Вы просите меня выбрать Вам маску, ну что ж. позвольте, прежде чем назвать её, посвятить Вас в ход моих рассуждений. Первая маска, которая пришла мне на ум была маска Баута. Ведь, казалось бы, что более чем эта безликая маска подходит нам с Вами? Но потом я решила, что наше общение и так слишком безлико, а потому я решила подобрать Вам что-то более характерное, что-то, что отражало бы Ваш образ, нарисованный в моем сознание. Возможно, вам подошла бы маска Кота, или как называют её сами венецианцы El Gatto. Возможно, вы знаете связанную с ней легенду, по которой кот был признан лучшим даром ко двору венецианского купца. Но я считаю, что мне пока еще рано судить о том, являетесь ли Вы мне подарком или наказанием.
А потому мой выбор пал на маску Лекаря Чумы, вы наверняка видели её - эту маску с длинным вытянутым клювом сложно забыть. Подобно врачам, носившим её во время эпидемий этого заболевания, скрывающих за ней лицо, Вы скрываетесь от мира в письмах и дневниках. К маске всегда прилагался плащ и трость. Плащ - чтобы быть не замеченным, и трость, чтобы не прикасаться к больным. Я думаю, Вам более всего подходит этот образ. Надеюсь, мой выбор не сильно расстроил или разочаровал Вас.
Сама же я предпочту маску Коломбины. Она скрывает лишь половину лица, но я уверена, что появись я перед Вами прямо сейчас и без маски, Вы бы вряд ли припомнили мое имя."

Рейвенкловка пробежалась еще раз по письму, а затем сложила его вдвое, и, вложив в книгу, которую необходимо было сдать, пошла в библиотеку. Там как всегда царила тишина, и мадам Пинс не обращала особого внимания на белокурую серую мышку, которая подошла к бюсту Карла Жабоногого. известного своей серией книг о русалках и тритонах, и чуть отодвинув статую, вложила туда пергамент.

 Отправлено: 17.12.09 09:10. Заголовок: Конечно, Гейсслер до..

Конечно, Гейсслер дожидался ответа не с нетерпением, но он не мог скрыть досады, когда приходил к тайнику и не обнаруживал там совершенно ничего нового. Ему пришлось постараться, чтобы сдержать себя в руках, иначе постоянное мельтешение в библиотеке попросту выдало бы его кому-то. Но ответ всё же появился, и юноша глотал его с жадностью, как жаждущий живительную влагу. Вчитывался в резкие строки и не мог сдерживать улыбки, то и дело расплывавшейся на лице. А затем он незамедлительно сел строчить ответ. Сегодня, в этой дикой спешке буквы выходили непривычно неаккуратными. Кое-где, задетый манжетой рукава, почерк немного растирался, но Гейсслер даже не пытался этому помешать или исправить оплошность. Он спешил. Как это на него непохоже, но слова в голове немедленно требовали выразиться на бумаге. И, великий Мерлин, сколько же сил пришлось приложить Вальтеру, чтобы не надерзить Коломбине в ответ на её не менее дерзкий тон письма.
"Это звучит занятно, хотя, разумеется, я не могу согласится с подобным взглядом, но и не могу сказать, что это неправда. Предпочитаю не судить о строении мира, если не имею достаточного представления о сути вопроса. Но я, конечно, склонен верить, что от начала и до конца жизнь наша - дело рук только собственных и ничьих более. Вы рассержены? Кажется, я старался ничем не задеть Вас. Ну, что же, всегда будут люди, мыслящие, как я или как вы. Меня прежде всего радует сам факт того, что люди ещё умеют мыслить.
Вы уверены, что я скрываюсь? Вряд ли. Я склонен думать, что делаю одолжение миру, избавляя его от своих занудных речей и раздумий. И не стоит думать, будто я простачок, обиженный кем-то или напуганный, будто бы несчастен или одинок. Я не романтический изгнанник и не скиталец, никем не понятый. И пишу я не от безысходности, напротив. Мой журнал - это способ упорядочить мысли, свести их воедино и увековечить. Иные маги хранят воспоминания в склянках, чтобы не потерять их яркость и точности. Так и я стараюсь сохранять иные раздумия на листах бумаги, чтобы иметь возможность перечитывать их, освежать в памяти и даже, чего греха таить, высмеивать. Знаете, берешь порой ту или иную запись, вчитываешься и думаешь, каким глупцом был, когда писал подобное.
За маску примите мой низкий поклон. Лестно подобное представление обо мне, и меня нисколько не смущает сие сопоставление. Я, разумеется, не буду противится такому решению. И я не склонен к обидам или печалям из-за резких слов девушки, что, надеюсь, Вас не разочарует.
P.S. Меня, признаться, угнетают Ваши резкие феминистические взгляды. Не стоит быть к мужчинам столь категоричной, дорогая Коломбина.
Засим раскланиваюсь и жду ответа.
Лекарь"
Подпись у Гейсслера вышла более наклонной, чем весь прочий текст, будто выражая всю ту внутреннюю иронию, которую рейвенкловец так тщательно старался скрыть.

 Отправлено: 19.12.09 22:59. Заголовок: "Сказать честно,..

"Сказать честно, я очень сожалела, что мое письмо было написано в столь резкой манере. Наверное, в тот день я встала не с той ноги, поверьте, обычно я куда более вежлива. Зачем я это Вам пишу? Наверное, потому, что вопреки тому факту, что общаемся мы лишь через бумагу, мне хочется произвести приятное впечатление на собеседника. Думаю Вам знакомо это чувство.
Простите мен за вольное толкование того факта, что Вы ведете дневник. Мне всегда казалось, что в дневниках пишут лишь те вещи, что хотят срыть от окружающего мира, и делают так вовсе не из-за желания обезопасить мир от своих "занудных реей и раздумий", а чтобы обезопасить себя от чужих взглядов и ушей. Самой мне никогда в голову не приходило вести дневник, возможно потому, что у меня никогда не было мыслей, которые имело бы смысл прятать. А теперь Вы подарили мне возможность высказывать все то, что я не могла бы рассказать окружающим, в нашей переписке. И мне хотелось бы поблагодарить Вас за это
Рада, что Вам понравилась выбранная мною маска. В наше жестокое время крайне сложно угодить чужим вкусам.
Ваша Коломбина.

P.S. Возможно, если бы Вы знали их причину, Вы смогли бы меня понять. Но к счастью или, к сожалению, тут уж как Вам будет угодно, эта тема никогда не станет вопросом, который я захочу с Вами обсудить. Надеюсь на Ваше понимание"

Их переписка, после того, как Альва своей изящной ручкой надела на их лица маски, стала набирать невиданные обороты. Девушка заходила в библиотеку вечером перед сном, чтобы забрать очередное письмо и подкладывала уже на следующий день свой ответ, таким образом, за неделю каждый их них успевал написать по 2-3 записке. Содержание их далеко не всегда было обширным, порой там можно было найти лишь пару слов, а порой пару исписанных листов. Лекарь всё больше занимал разум девушки, она сама и не заметила, как он стал ей сниться - совсем как на картинках книг - высокий в маске с белым клювом, в темном плаще, было в его облике что-то пугающе и отталкивающее, но Альву к нему определенно влекло. Как-то раз во сне она почти сняла с него маску, но девушку разбудил внезапный крик однокурсницы, которой приснился какой-то кошмар.
Девушка не знала, какие эмоции испытала бы, если бы во сне сдернула его маску и увидела лицо своего Лекаря. Ведь за такими близкими и понятными строчками мог скрывать абсолютно любой человек. Человек, с которым в обычной жизни Альва возможно и не знакома, или же наоборот знакома, но не с лучшей стороны. Месяц пролетел незаметно, и вот уже пришла пора разъезжаться по домам, Альва знала, что очередь писать последней будет за ней, но в суматохе последних дней экзаменов, и сборе вещей напрочь забыла обо всем. Поэтому последняя оставленная ей записка содержала лишь несколько слов, написанных на обрыве пергамента довольно неаккуратно, ввиду того, что девушка торопилась.

"Дорогой, Лекарь, признаюсь честно мне будет не хватать наших писем на летних каникулах. Впрочем, время то мы проведем абсолютно порознь поможет нам понять, стоит ли вообще продолжать переписку.
До встречи в сентябре,
Ваша Коломбина".

 Отправлено: 13.01.10 12:01. Заголовок: Жизнь бывает прекрас..

Жизнь бывает прекрасной, чудесной и невообразимой, когда дарит нам подарки, ценнее которых ничего не бывает. Вальтер уехал из школы, храня на память в нагрудном кармане прощальное письмо коломбины перед летней разлукой. Гейсслер не жалел, что увлекся этим милым пустяком. Сочинять письма девушке, имени которой он не знал, о личности которой даже не догадывался, было верхом романтичности, в приверженности которой подозревал себя немец. Коломбина стала не единственным сюрпризом девяносто седьмого года. Лето поначалу показалось Вальтеру лишь мечом Дамокла, нависшим над романтической перепиской, которой может придти конец, ведь, как известно в народе, в глаз долой – из сердца вон. Но в конце июля отец Вальтер преподнёс сюрприз – в отпуск он с сыном отправился в Германию, навестить многочисленную родню. Было бы недостаточным сказать, что рейвенкловцу понравилась родина его семьи. Юноша был очарован и влюблен в неё. Эта страна околдовала его, и тот вечер, когда ему нужно было уезжать, был мрачен и печален. Всего лета, проведенного там, было ему недостаточно. Лишь поутру, перед прибытием к Хогвартскому экспрессу, тучи в душе Вальтера развеялись. Он предвкушал, что первым напишет прекрасной Коломбине и поделится хотя бы частью тех восторгов, которые переполняли его после пребывания в Германии.

«Дорогая Коломбина.
Моё лето закончилось и, хотя порой мне не хватало нашей переписки, я каюсь, что опечален столь скорым наступлением осени. Скажите мне, Коломбина, так же ли Вы поверхностны, как Ваш Лекарь? Когда я говорил "дом" раньше, я представлял четыре стены, дверь, окно, черепичную крышу, крыльцо и палисадник. Когда я называл место домом, то подразумевал, что там проживаю. Летом я впервые осознал, что есть "дом" на самом деле, в полном понимании этого слова - то место, где ты ощущаешь себя на своём месте, словно ты рожден, чтобы быть именно там. У меня там есть всё, моя семья, моё будущее и я остался бы там на всю жизнь, если бы не завершающий год в школе.
Я вспоминал о Вас. И пусть это не звучит пошло. Я вспоминал о Вас, моя сердечная подруга, с тоской и теплом.
Прошу простить меня за сбивчивые, глупые и восторженные речи. Должно быть, я в Ваших глазах кажусь теперь несуразным мальчишкой. В силу своей эгоистичной натуры я хочу верить, что за лето Вы не сочли наше общение пустяком и бессмыслицей, и не бросили меня на произвол судьбы.
С надеждой,
Ваш Лекарь»

 Отправлено: 14.01.10 20:45. Заголовок: Эти каникулы Альва к..

Эти каникулы Альва как обычно провела в Норвегии. Родители каждое лето увозили туда детей, оставляя их на попечение многочисленных родственников. Нильсены очень тяжело переживали тот факт, что из-за работы главы семейства, дети родились и выросли в чужой для них Англии. И именно поэтому Кирсти и Торгер старались при любой возможности отправлять детей на их историческую родину к бабушкам, дедушкам и прочим родственникам. Это лето в Норвегии прошло как обычно, Альва уже в который раз увидела своих родственников, снова выслушала от них как она повзрослела и похорошела и получила несколько подарков. Каникулы Нильсен посвятила чтению книг, часть из которых привезла из дома, а часть купила здесь, либо получила в подарок от тех родственников, кто заранее поинтересовался чему будет рада светловолосая девушка. Эстер тоже маялась все это время, и порой сестры вдвоем выходили гулять в город или до вечера сидела в спальне, болтая и обсуждая все вокруг. Арвид же был еще сущим ребенком и потому ему доставалась больше всего внимания, подарков и игрушек, да и каникулы его проходили повеселее, чем у сестер. Поздними вечерами, оставшись одна Альва много думала о своем друге по переписке. Лекарь все не хотел уходить у неё из головы. А руки так и тянулись к ручке и пергаменту. Ах, если бы ему только можно было отослать сову с письмом. Но где же найти такую умную птицу, что знает, кто переписывался с Альвой эти месяцы?

"Милый Лекарь!
Мне отрадно видеть Ваше письмо так скоро после начала занятий. Я скучала по Вашим письмам, по нашей переписке. И в отличие от Вас я рада, что лето закончилось. Я провела его как обычно. Вдали от своего дома, то в том месте, что мои родители называют домом своим. Звучит немного запутана, но я не могу сказать Вам большего, иначе велика вероятность, что моя личность уже не будет для Вас таким большим секретом. Дом. Я никогда не пре6дставляла его себе коробкой, нет, он всегда был для меня местом, где любят и ждут, где хорошо и спокойно.
Мне очень приятно знать, что Вы тоже думали обо мне, а значит, эти весенние месяцы не было просто глупостью и блажью. Хотя о чем я говорю. Наше с вами общение ведь вообще чистой воды авантюра. Выходит мы с Вами оба авантюристы. Вот уж никогда не думала о себе в таком ключе.
Мне приятно знать, что и мой суровый Лекарь умеет чувствовать и восхищаться. Я рада за Вас и за Ваше лето. И надеюсь, что осень принесет Вам не меньше радостей и впечатлений.
Коломбина"

Когда Альва выводила строчки об осени, она думала лишь об одном: а не пора ли снять им маски? Может быть, они слишком заигрались в маскарад, а может быть так думает только она одна. Нильсен знала, что Лекарь стал для неё слишком близким. Насколько близким может стать человек, о котором ты ничего не знаешь. Рейвенкловка жила надеждой, что Осень сорвет с них маски.

 Отправлено: 16.01.10 13:41. Заголовок: Сентябрь, в котором ..

Сентябрь, в котором ещё оставалось место для тепла и солнца, уже стоял одной нагой за порогом, собираясь уйти ещё на год. Ему на смену уже спешил октябрь, ветреный и промозглый меся раздумий и уныний. Октябрь не приносит надежд и не исполняет желаний. Статуя Жабоногого получала на хранения иногда и по три письма в день. Ни уроки, ни подозрительные косые взгляд друзей, подозревавших неладное, не могли умерить пыле рейвенкловцев. И лишь приход октября внёс свою лепту. Наступило утро, когда Вальтер открыл глаза и ощутил, что радость покинула его. Предвкушение новой встречи с Коломбиной не будоражило сердце. Всё естество Гейсслера поглотила необъяснимая тревога, смутное беспокойство, будто мрачное облако готовилось заслонить их с Коломбиной друг от друга. Октябрь победил своего младшего собрата и взошёл на трон. Он отравил сердце рейвенкловца печальными думами. Шли дожди, дули ветра. Солнце пряталось, кутаясь в плотные и грязные меха густых туч. Неделю Вальтер не мог собраться и написать письмо. Это была самая мучительная неделя, которую он помнил.
Когда сердце привыкло к октябрю, когда душа смирилась с недоступностью покоя, немец достал перо и лист бумаги. Он сел в кресло и долго глядел в пустоту, прежде чем начал писать глубокие и искренние слова. Лишь на исходе десятого дня ожидания письмо Вальтера было доставлено в тайник...

«Дорогая Коломбина, надеюсь, что вы простите мне долгое молчание?
Скажите, Вам не кажется, что порой мы с Вами напоминаем одержимых? Хотя без сомнения, секреты сближают людей знающих, в то же время от людей, которые не сведущи - неумолимо отдаляют. Надеюсь, что переписка не доставляет вам никаких неудобств? Я опять слишком сумбурен и непоследователен. Виной этому, вероятно, мой сегодняшний сон. Вы мне снились. Вы были далеко впереди и, сколько бы я ни силился Вас догнать, у меня ничего не выходило. В тот самый миг, когда я поверил, что смогу Вас поймать, Вы взлетели в небо и исчезли...
Скажите, Вы уже думали, что будет дальше? Этот год закончится, а с ним и наша переписка. Нам придётся решать, заберем мы письма с собой или оставим тут в библиотеке на хранение бюсту Жабоногого. Вы решите, что я тороплю события, но я лишь хочу узнать, к чему мы с вами идём. Ведь, думаю, Вы не станете отрицать, что нас связывает нечто большее, чем любопытство.
Ваш мрачный Лекарь.»

Это письмо долго не давало покоя Гейсслеру. Не был ли он излишне откровенен? Что, если его настроения и мысли спугнут девушку? Сообщил ли он всё, что хотел или лишь малую толику того, или же напротив - больше, чем следовало бы. Немца тяготило чувство, что он был слишком холоден, пространственен и сух. Усилия, которые приложил Вальтер к составлению письма, были очевидны по неаккуратному почерку и коротким порезам на бумаге, оставленным пером. Каждая строка красноречиво говорила не о том, что в ней написано, сколько о том, что Гейсслер хотел скрыть за этими словами. Без сомнения, он был сильно увлечен и не менее сильно встревожен тем, что может всего лишь через несколько месяцев потерять это.

 Отправлено: 19.01.10 22:42. Заголовок: И вновь их закрутил ..

И вновь их закрутил круговорот из писем, строчек, слов и букв, желтый пергамент, черные чернила, два разных как небо и земля подчерка. Круговорот желания писать, желания отвечать. Им даже приходилось назначать время для изъятия писем, чтобы случайно не столкнуться у статуи. Альва не знала почему, но очень боялась увидеть своего Лекаря. Боялась и хотела. Странное, почти позабытое чувство поселилось в ее сердце, не давая покоя, лишая сна.

"Дорогой, Лекарь!
Признаюсь ваше письмо меня сильно смутило, но куда приятнее мне все же было его читать. Мои соседки по комнате давно уверены что я переписываюсь с тайным поклонником, который назначает мне встречи по ночам, и все мои попытки убедить их в обратном к5ажутся им лишь фарсом и отговорками. И если раньше эти их шутки меня злили, то теперь заставляют краснеть. И думаю это тоже не ушло от их глаз. Как сложно вот так вот жить, не имея возможности ни с кем поделиться своими мыслями о Вас.
Вы мне тоже снитись, и причем довольно давно, но как и вам во сне не удалось догнать меня, так и я всякий раз когда хочу увидеть ваше лицо просыпаюсь. Но и днем меня преследует это смутное желание. Я не знаю как это можно назвать, и на языке крутится лишь одно слово. Любовь. Но скажите, разве возможно полюбить того кого никогда не видел? Кажется со мной случилось именно это. Простите меня, мой милый Лекарь за эту глупость, но разве сердцу прикажешь?
Мне страшно думать что у нас с вами осталось всего восемь неполных месяцев. И хотя сердце мое уже болит, я страшусь еще большей боли, которую причинит ему конец нашего общения, но и не могу положить конец нашей переписке сейчас, пока еще рана нанесенная чувствами не так глубока.
Ваша Коломбина.
С любовью."

Именно это письмо Альва хотелв подложитьв бюст Карла Жабоногого в библиотеке во время отработок, именно тогда ее поймал с поличным Вальтер, поймал и разрушил все ее мечты, оставив наедине с печалью и слезами. Когда он скрылся за поворотом, Альва приняла выпавший из его кармана платок и вместе с последним письмом положила их в тайник. Он вряд ли сюда еще вернется. Итможет быть через много лет, кто то сдвинет статую и найдет там их письма, прочтет красивую историю и придумает свой конец. Альва так хотелось чтобы хотя бы в чужих мыслях этот конец был счастливым.