Отправлено: 28.08.09 22:39. Заголовок: Haunted by him

light traps;
use an ultraviolet light to attract and capture

участники: Susan Bones & Eugene Rosier
время действия: 10 сентября 1997 года, сумерки
место действия: южнее Запретного Леса раскинулось огромное, кажется, бесконечное, маковое поле с яркими, кроваво-красными цветами с черной сердцевиной, и вся зелень робких листов, черные проталины земли потонули в этой глубокой краске цвета крови, и в сумерках кажется, что лепестки светятся изнутри мрачным холодным серебрянным светом. В центре поля установлено покосившееся чучело, прозванное студентами Принглом, а башенки Хогвартса едва-едва виднеются на фоне потемневшего к неба из-за верхушек деревьев Запретного Леса, Хогсмид похож на игрушечную деревеньку из детского конструктора, и где-то совсем в отдалении протяжно пробили часы.

 Отправлено: 29.08.09 16:33. Заголовок: внешний вид: белая р..

цитата:

внешний вид: белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и растуженным галстуком цветов Хаффлпаффа, юбка чуть выше колена, желто-черные полосатые гольфы, на плечи накинута шаль, волосы распущенны и вьются крупными локонами.

Сью не видит выражение лица, хоть старается из-за всех сил, прищурившись и поддавшись совсем немного вперед, на какие-то несколько сантиметров. Сумерки за спиной Юджина играют ему на руку, очерчивая и ловя каждое движение, но оставляя на месте лица лишь смазанное пятно, в котором отчеливо выделяется больной, лихорадочный блеск глаз. И от этого Боунс становится не по себе, она осторожно ведет плечами, сжимает посильнее кончики шали на груди. Ткань не греет ни на йоту, и кожа под тонкой белой рубашкой начинает осторожно замерзать, по сантиметру завоевывая пространство. Обманчиво тепло, но дует такой ветер, раскачивая и пригиная к земле маки, что по костям идет дрожь, бежит по позвоночнику, стягивает горло, останавливается в кончиках пальцах, которые перестают слушаться. Хаффлпаффка неловко пытается удержать накидку на плечах, подносит пальчики ко рту и дышит на ладошки, пытаясь согреться горячим дыханием и наконец поднимает глаза на Розье, которого старательно избегала - хаффлпаффке до сих пор не ясно, что они здесь делают. Где-то позади ударил школьный колокол, и темноволосая дернулась (шаль соскользнула резво с плеча, и девушка едва успела подхватить ее у самой земли) машинально на звук и потерла запястье, на котором отсутствовали любимые часики, оставленные в спальне.
Время стремительно уходит, и вскоре нельзя будет попасть в гостиную, и есть шанс получить дисциплинарное наказание, но до этого - пережить ночь вне стен Хогвартса. Сьюзан хмурится, поднимает ладонь на уровень глаз, закрывая от лучей уходящего солнца, другой рукой, отпустив накидку, кончиками пальцев касается поднятых вверх головок маков. Темноволосая словно ждет, пока Розье заговорит, первым, нетерпеливо хмурится, а потом вдруг внезапно - улыбается. Только улыбка эта предназначена не слизеринцу, а Эрни, с которым Боунс всю сегодняшнюю сдвоенную Трансфигурацию играла в гляделки и хрипло смеялась, закрыв рот ладошкой, когда Макмиллан делал страшные глаза, явно подражая профессору МакГонагалл:
- Юджин - негромко зовет светловолосого парня хаффлпаффка и машинально дергается назад - Сью почему-то кажется, что слизеринец собрался протянуть руку и коснутся сжатых в кулак пальчиков:
- Давай вернемся в замок, уже поздно.
Сьюзан сдувает с лица челку, поднимает лицо к умирающим блеклым лучам, с наслаждением вдыхает прохладный влажный воздух, сладковатый на вкус. Кислород настолько опьяняет ее, что Боунс делает шаг назад, покачнувшись, но быстро восстановив равновесие. И правда - словно в каждой частичке вдыхаемого расстворено по футу сладкой патоки, которая медленно проникает в легкие. Хаффлпаффка расстерянно заморгала, проведя прохладной ладошкой по лицу и покачала головой, сбрасывая с себя наваждение и ощущая на пальцах терпкую пыльцу, тоже похожую на жженый сахар.

 Отправлено: 29.08.09 19:58. Заголовок: внешний вид: жемчужн..

внешний вид: жемчужно-серая рубашка с жестким воротничком, форменная безрукавка с гербом факультета, черные брюки - классика.

Небо в эти часы чудного цвета, будто бы кто-то дал детям в руки краски теплых оттенков и приказал разукрасить мир. Они щедро полили холст ярким оранжевым цветом, добили алого пухленьким облачкам, позолотили мохнатые лапы елок, ограничивающие запретный лес с этой стороны. Они разукрасили последние солнечные лучики, падающие на лицо Сьюзи, проблескивающие у нее в выбившихся волосках, и от того ее лицо казалось совсем волшебным - светящимся изнутри, с мягким ореолом вокруг. Она и была волшебной, маленькой растерянной сказкой, которой совсем не стоило стоять рядом с ним, на которого не хватило даже детских красок.
Юджин стоит перед ней, как струна натянутый - оголенный нерв, а не человек. Он уже не помнит, сколько в нее влюблен - час, день или может быть целые годы, - настоящее чувство (у него они все настоящие) не имеет границ и временных рамок. Ему кажется, что в нее, именно в нее, влюблен он всю жизнь, а все, что были "до" - это так, преддверие, чтобы он точно ее различил. Да что там, -тут же мог бы одернуть он себя, если бы захотел, - этой влюбленности больше времени, ей уже много жизней, а он все меряет ее какими-то годами. Только у современных молодых людей совсем не принято одергивать себя подобными словами, да и называть чувства своими именами тоже нынче "мо-ве-тон" (именно так, по складам, манерно растягивая гласные на стыке). А потому Юджин просто уверен, что эта смешная Боунс - просто "одна из", которой он в очередной раз увлекся, и которую столь же легко забудет, как только она станет его. Дьявол, какое же дурное это слово "его", такое манящее, пока оно недосягаемо; такое отталкивающее, как только становится правдой...
Наверное, об этом и говорил Нотт, когда сегодня с сочувствующим смешком влезал на свою перекладину. Он на этих импровизированных качелях - то еще зрелище, но Юджин уже привык, а потому и внимания уже не обращал, в отличие от стайки младшекурсниц, с испуганным писком прыснувшей прочь - к преподавателям вестимо, жаловаться на сбрендивших слизеринцев. А Нотт, проводив их задумчивым взглядом, цокает языком и оборачивается к Розье, в который раз роняя что-то вроде "неужели, по-твоему, этот столб упадет, если ты сделаешь шаг в сторону?". Это тоже уже привычно и, главное, совершенно беззлобно, а потому Розье лишь улыбается и беззаботно трясет головой. Упрямство у них наследное. Друг переводит взгляд на воду, на свое в ней отражение, и внезапно, ни к кому не обращаясь, рассказывает про это чертово поле, которой просто создано для таких вот красивых жестов, вроде попытки объясниться в предзакатные часы. Ни намека на причины рассказа, но Юджин и без того понимает - даром что ли эта девочка у него в голове? А вот теперь они здесь, закатные лучики на ее лице, призрак Нотта на его деревянном мосту тоже с ними - потому что все уже перешло в следующую стадию безмолвного проклинания друга, затащившего его к этому красному цвету, совершенно немому, без нужных слов. Сьюзан тоже это чувствует, ежится и сильно хмурится - Джино тут же хочется стереть эту складочку между бровями, вот просто провести кончиками пальцев и стереть.
Улыбается она так же внезапно, как и хмурилась раньше. Новая порция растерянности вам, не заказывали? Роняет его имя (именно роняет, как что-то тяжелое, труднопроизносимое - видно все же это молчание было ей в тягость) и несет какую-то чушь по поводу возвращения замок, от которой у Розье едва не сводит скулы.
- Нет, - лаконично отзывается он и опять умолкает. Он вообще-то говорить не любит, да и тяжело с подбором слов - это то немногое, чему почти невозможно научиться, если в крови нет. В крови Розье было много ненужного - лицемерие и жестокость, своенравие и даже умение чирикать пером по бумаге, как кто-либо другой, только вот самого нужного - сейчас самого нужного - не было. Вместо слов он поднимает руки, стягивая через голову свою безрукавку - та, конечно же, выворачивается наизнанку, а потому он еще с минуту возится, приводя ее в более приглядный вид. И после протягивает девушке, улыбаясь почти красивой улыбкой, только немножко криво.
- Холодно, - объясняет он, хотя кому, как не ей это знать. Другой рукой он уже тянется забрать ее шаль на время (ну не вздумает же она отказываться?), и только этими жестами говорит, что у него еще масса планов в запасе. Нет, какое "в замок"? Они ведь даже еще до пугала не дошли, где, говорят, самые красные маки, где цветы растут так часто, что кажется, Прингл висит над морем чего-то алого (крови ли, бархата - нужное подчеркнуть). Нет-нет, им обязательно нужно было там побывать...

 Отправлено: 29.08.09 20:07. Заголовок: Темнота опускается н..

Темнота опускается на окрестности Хогвартса постепенно, завоевывая сантиметры пространства медленно, пошагово - сначала гаснут отражающие свет витражи в окнах замка, издалека блестевшие всеми цветами, от золотого - до бледно-черного, сливавшегося с колором небес, каркает воронье, поселившееся на плечах Прингла, и Боунс становится не по себе, хоть хаффлпаффка всегда считала себя смелой достаточно, чтобы пугаться потухших цветов и отчаянного карканье мрачных кладбищенских птиц. Да и потом - это же Юджин Розье, самый безобидный из всех слизеринцев, и темноволосая расслабляется, на краткие мгновения даже прикрывая глаза, аккуратно ступая по проталинам земли, стараясь не наступать на роскошные маки, двигаясь в этой алой темноте на ощупь, чувствуя, как лепестки шекочат коленки и пачкают полосатые гольфы.
Это же просто Розье, ни отморозок Макнейр, ни Долохов с недобрым взглядом, ни мрачно-веселый Нотт с кривой прорезью вместо рта и каркающим смехом, просто Юджин. Вероятно, думает хаффлпаффка, лениво зевая и закрывая рот ладошкой (сегодня пришлось встать пораньше и доделать Травологию, правда, сначала пришлось найти потерянный зеленый карандаш, который нашелся в вещах у Кори), ему просто что-то нужно - помочь, кому-то что-то передать, вероятно. Ничего страшного, никаких bad things. Сладковатый воздух усыпляет Боунс, ей хочется лечь и заснуть прямо на ковре из цветов, и солнечные лучи уже раздражают - лучше бы солнцу погаснуть и оставить ее в приятной темноте.
Сью пожала плечами, услышав отказ и продолжает идти. Чей-то знакомый голос шепчет прямо на ушко, шекочет шею Вернись, а ветер в ту же секунду бьет в спину, подталкивает, словно говоря мол, иди в центр поля, туда, где стоит, покосившись, Прингл - чучело с нарисованными химическим карандашом глазами, названный по имени завхоза, так любившего опускать на спины провинившихся учеников кнуты и палки лет сорок назад, когда Дамблдор еще не был директором... Боунс улыбается, едва подавив в себе глупый смешок - она чувствует себя с каждым глотком воздуха совершенно другой, сахарной и теплой, по ощущением - алой, как те самые маки под ногами с хитрой улыбкой на губах, не привыкших так улыбаться - так фривольно, так заволакивающе, так открыто и призывно, она, на которую еще никто в жизни не поднял руку, внезапно одобряет методы старого завхоза - бить иногда необходимо. Под ногами с треском разламывается ветка, и хаффлпаффка останавливается, мня в руках безрукавку Юджина и никак не решаясь накинуть ее - такую призывно пахнующую незнакомым мужским телом и одеколоном - потерев переносицу:
- Чушь какая-то - под нос говорит себе Сью и догоняет слизеринца, уже стоящего около пугала, на бегу одевая безрукавку. От солнца на горизонте остается лишь один кусочек, краешек, и Боунс снова не по себе - но уже не от темноты-криков, а от своих мыслей, таких непривычно чужих, вложенных в ее голову кем-то или чем-то. Сладким. Сла-а-а-адким.
Темноволосая останавливается около пугала, проводит рукой по чуть мокрым после душа волосам, которые закрутились в крупные локоны и касается плечом Пригла, так замирая. Ее взгляд не просит говорить - уже требует, так же, как и требует закушенный краешек губ и нетерпеливо сжатые в кулаки руки. Сьюзан уже решает для себя - если Розье не заговорит, она уйдет, и под ложечкой что-то неприятно посасывает от одной мысли, что есть вероятность не успеть попасть в замок до закрытия дверей.

 Отправлено: 29.08.09 20:09. Заголовок: Из окон Хогвартса эт..

Из окон Хогвартса этого уголка не увидать - еще одна причина, почему Юджин так настойчиво вел девушку именно сюда, к старому пугалу. Хотя сейчас уже немножко жаль: в голову неожиданно приходит образ - их пары со стороны. Если встать с нужного ракурса, то будет два черных силуэта, очерченных солнцем - красиво бы выглядело на маггловской фотографии. Юджин видел такие, несколько раз, удивлялся очень и на потеху малышне пытался заставить картинки двигаться. Хотя двигаться они не могли, и он это, конечно же, знал - даром, что ли, проводил столько времени с людьми "не своего круга", как пренебрежительно зовет это тот же Нотт? Хотя нет, романтике тут все же было бы не место - три силуэта на фоне последних мгновений заходящего солнца, паклю волос одного из которых точно ни с чем не спутаешь. Как бы после не стали витать слушки об их любовном треугольнике - Прингл, Сьюзан и он, "ковбой-неудачник", Джин.
Он издает тихий смешок, упрямо вскидывает голову, отбрасывая надоевшую челку со лба, и, забывшись, играет с таким большим платком, нежданно-негаданно оказавшимся в его руках. Шаль Боунс мягкая, теплая, слишком уютная. И Юджин совсем забывает о том, что ее, в общем-то, хорошо было бы и отдать.
- Знаешь, - начинает слизеринец, верно угадывая Ее настроение. Он точно так же на мгновение прикасается плечом к пузу Прингла - на удачу, хотя удача тут, конечно, сомнительная, - и делает маленький шажок назад - дань своей неуверенности.
- Я не умею красиво и складно говорить, - с сожалением отмечает он. Руки в карманах, сведены вперед плечи, как будто от холода (как будто ожидая удар), Прингл - всецело в распоряжении его собеседницы. Если вытянуть руку - можно коснуться ее волос, можно притянуть девушку к себе (как очень хочется, но совсем не надо). А Джин все стоит, чуть покачиваясь с пятки на носок, и пытается подобрать слова. - В этом плане мне далеко до Нотта или того же... Макмиллиана, - последнее имя с явным усилием. Джино еще не знает о том, что Макмиллиан - его соперник (Хвала Мерлину, что не знает, иначе разлетелся бы его образ пай-мальчика в мелкую-мелкую пыль), но частые встречи Эрни и Сьюзан поневоле заставляют поставить напротив его имени большой и жирный знак вопроса. - Поэтому придется говорить, как есть.
Поддержка Прингла уже не кажется такой весомой, а предложение Нотта об этом поле, напротив, кажется глупой шуткой. Розье запинается, закусывает обе губы, превращая рот в тонкую прорезь, и растягивает их в улыбке - наподобие детских шаржиков "точка, точка, запятая". И не давая паузе затянуться, хмыкает, говорит совсем не то, то хотел сказать в начале:
- Через пару дней первый поход в Хогсмид. Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, - голос уже совсем не просящий. Он ведь Розье, он все же наследник богатого рода, с родословной длинною в столетья. Он Сьюзан почти не просит - больше ставит перед фактом, правда, милостиво подарив вежливую формулировку (на память, хранить в самом укромном уголке!).
Прингл нависает над ними, и Розье все время кажется, что он вот-вот и громыхнет сверху страшным голосом «услышано!», как громыхает каждый раз из дружных глоток слизеринских парней, стоит только кому-то заключить пари. «Вот только Сьюзан согласится – точно громыхнет», - загадывает про себя Юджин и улыбается, смазывая приказной тон своих последних фраз. Ему думается вдруг, что хорошо было бы опоздать. Хорошо бы еще началась гроза, хорошо бы – пошел ливень, и молнии разукрашивали бы небо своими зигзагами. Хорошо бы, чтобы они с Сью добежали бы до Хогвартса как раз к тому времени, как Филч закроет ворота, и наутро, естественно, об их совместной прогулке и неминуемом наказании знала бы вся школа. Хорошо бы…
Только на небе над ними, как назло, ни облачка, а наступающая тучка еще на самом-самом горизонте. Не бежать им с Боунс, наверное, сегодня вместе под дождем, не бежать. Но опоздать, - улыбается Юджин светлой улыбкой, - придется.

 Отправлено: 29.08.09 22:20. Заголовок: Две подруги рука об ..

Две подруги рука об руку.
Одна без другой никогда не бывает.
Два совершенно разных облика.
Одна играется, с другой играют.

Теперь Боунс терпеливо ждет, когда Розье заговорит, вжав голову в плечи и скрестив руки на груди, спрятав замерзшие от неприятного ветра ладошки подмышки и переминаясь с ноги на ногу. Она уже понимает, что не попадает в Хогвартс до закрытия дверей, а значит, не избежать дисциплионного наказания. Сьюзан опускает голову, уныло рассматривая землю под ногами. Уже почти скрывшееся за горизонтом солнце последними лучами касается опущенной головы девушки, раскрашивая темные пряди фальшивым сумречным медным оттенком.
Темноволосая поднимает взгляд на Юджина с первыми его словами и, не выдержав, отвела его в сторону, рассматривая маковое поле, затаив дыхание - такой красоты Сьюзан еще никогда не видела и она стоила недовольного Филча и огорченной профессор Стебль, качающей головой и осматривающей с головы до ног одну из лучших своих учениц - тетя Амелия тоже нарушала правила, девушка знала это абсолютно точно, и поняла бы ее восторг сейчас - огромное поле, утонувшее в красном цвете с черными проталинами земли, с едва сияющими лепестками... Совершенно не слушая присказку слизеринца, Боунс опускается на корточки в нескольких от темноволосого парня шагах, и приближает лицо к раскрывшемуся маку - он похож одновременно и на бабочку, и на кровавое сердце, и на одно яркое одноцветное пятно с черной сердцевиной. Когда Сьюзан поднимается, ее снова чуть клонит назад, перед глазами все плывет - неловко взмахнув рукой, она хватается за плечо Розье и оказывается прямо напротив него:
- Ладно - сквозь глупый смешок говорит Боунс, и мягкие губки вновь растягиваются в призывной улыбке, искажая лицо, не привыкшее так улыбаться. Ладошка Сью оказывается у Розье на груди, дергает туда-обратно прозрачную пуговицу на серой рубашке.
Вот так просто. Сладкий аромат путает мысли, как карты, сметенные с доски, которые вновь тусуют в одной колоде, и предложение Юджина с понятным двойным дном не кажется Боунс ничем ужасным, наоборот - части ее даже льстит внимание темноволосого высокого слизеринца, части ее любопытно, что последует после похода в Хогсмид, и что скажет этот Эрни Макмиллан... До боли знакомое лицо встает перед глазами - в мыслях у Сью светловолосый староста хмурится, и в эту же секунду хаффлпаффка отдергивает руку с такой резвостью, словно только что выяснила, Розье - прокаженный:
- Ни за что, нет, конечно, нет - излишне резко говорит Боунс и отходит на один шаг. В одну секунду из интонации исчезает призывная мягкость кошечки, коей было произнесенно шальное "Ладно", возвращаются столь похожие на тетины резкость, безкомпромиссность, и рисуется черной краской неприятие, недоверие и что еще хуже - отвращение на лице, которому столь не идет эта недовольная гримаса. Такие люди, как Сью, не должны уметь ненавидеть:
- То есть, Мерлин, что я говорю, хорошо... - темноволосая качает головой (мелодично трясут головками маки в такт ей за ее спиной), пытаясь сбросить с себя оцепенение и это странное ощущение, что тебя разрывает на две разные части, и склеивает обратно сладковатым воздухом, яростно трет переронисицу и сжимает виски - Нет. Да. Нет. Нет, Юджин, нет.

 Отправлено: 16.09.09 09:54. Заголовок: There are no impossi..

There are no impossible dreams
There are no invisible seams
Each night when day is through
I don't ask much
I just want you
I just want you

Заходящее солнце отчаялось быть услышанным, оно уже просто зримо проводит черту между Боунс и Розье, лаская девушку своими красноватыми лучиками, окрашивая ее спутника в насыщенно серый цвет. Оно показательно его игнорирует, прячет сначала в сумерках, а теперь в тени Прингла, набегающей на его лицо, и Юджину кажется, что если бы оно умело говорить, оно бы кричало «убегай». Но природа берет свое, ветер гонит тучу с горизонта, закрывая ею полнеба, вот уже совсем краешек красного бока высовывается из-за еловых верхушек, прежде чем окончательно пропасть, оставив после себя лишь красное зарево. Печально кивают ему головками маки, откуковывает кукушка свою сотню раз (нет, не будет кто-то жить долго и счастливо – всего лишь секунды до спускового курка). И лимит предостережений кончается – затихают птицы в преддверии бури, затухает заря, сменяясь вечерней темнотой, и Прингл, нависая над ними, злорадно ухмыляется нарисованным ртом. Гончий ветер шумит, треплет полы мантии, вырывая шаль из слизеринских рук. Он торжествующе воет среди еловых верхушек – у студентов назад пути уже нет, уже Филч захлопнул парадные двери, в последний раз отбили к ужину часы; он натягивает темный полог на небо, срывает целые пряди каштановых кудрей с положенного места, кидая их девушке на лицо. Юджин зачарованно смотрит, локтем прижимая к телу вырывающуюся ткань, греет руки в карманах, совсем не обращая внимания на хлесткие удары собственных волос по щекам. Слизеринский пай-мальчик вслушивается в себя и ветер, он ловит Боунсовское «ладно» губами, привычным эхом пробуя его на вкус, и понимает, что вот оно, что это «ладно» спускает курок. Рассеянная улыбка расцветает на лице, пока молодой человек переминается с ноги на ногу, мельком думает о том, что не так уж плох был Ноттов совет, и делает один единственный шаг навстречу, в который умещается пронзительно-резкое «нет».
Говорят, в этом мире полно законов, и закон инерции – не последний из них. Но, черт возьми, как неправы были те, кто его выводил: Юджин замирает так резко, что полностью опровергает их существование, как будто на его пути выросла стена за эти несколько секунд. Темноволосый парень останавливается на девушке невидящим, мутным взглядом, с заметным глазу усилием пытается взять себя в руки, заставить непослушные губы улыбнуться, выговорить что-нибудь такое, снисходительно-проигравшее. Руки действуют независимо от произошедшего – они все еще прижимают к боку теплую шаль, оправляют заломившийся ворот мантии, пока ветер хлещет их обладателя кончиками девичьего платка, пока он уносит обрывки слов Сьюзан, то оставляя Юджину надежду, то вновь ее отбирая. Но курок уже сорван, хлопнул порох, пуля прочертила свою прямую.
Опасно темнеют глаза слизеринца, одобрительно кивают ему красные маки в такт, пробуждая фамильную гордость, вычеркивая из мира три буквы: "н", "е" и "т". И Розье не выдерживает, молча делает шаг вперед, протягивая руку, ласково касаясь плеча. Он уже больше не просит, он уже почти уверен, что с ним просто играют, что девчонка согласна, просто хочет лишних нежных слов. Джино больше не смотрит ей в лицо - обходит ее по кругу, не отрывая руки от ее плеч, укрывая их ее собственной шалью. Замирает позади, дышит неровно ей в затылок, пока вторая ладонь скользит по плечу, навстречу первой, чтобы соединить концы шали на груди, тревожно втягивает запах ее волос, отдающих лавандой и чем-то сладким, преследующим их обоих с самого вступления на это маково поле. Ветер воет среди еловых верхушек, клонятся красные головки к земле, пока бок рассерженной тучи заполняет небо.
Юджин действительно не умеет говорить - просто, не умеет, он все показывает одними действиями, скрепляя руки в замок на ее груди, прижимая девушку к себе. Жарко дышит ей куда-то за ушко, горячими губами целует в висок, скользит по скулам, оставляя, как ему кажется, на них весь свой жар. Он совершенно не слышит ничего - ветер уносит слова и звуки, мутный туман в голове кроваво-красного цвета, с вкраплениями черного, обведенными желтым, солнечным кругом; сладостный дурман бестолкового запаха, забившего легкие, проникшего в самую кожу, во все его существо - и в голове, кроме Сьюзан, нет никого, кто мог бы его скинуть. Только Боунс - она вот она, вся такая податливо мягкая, в памяти сверкающая своей улыбкой, которая зовет и манит, Боунс будто выгибается ему навстречу, подставляет плечи под губы, ветер обнажает ей шею, сбивая волосы вперед. И Юджин поддается обману, улыбается победной улыбкой, очень медленно наклоняясь, оставляя свой след на коже своим дыханием и лишь затем - впиваясь губами. И поцелуй этот больше не нежный, нет, он уже хозяйский, поцелуй человека, который слишком много отдал за то, чтобы его совершить. Ему кажется – он не просил многого. Он просто получал то, что хотел.

 Отправлено: 08.10.09 23:06. Заголовок: Это так приятно, ока..

Это так приятно, оказывается, чувствовать, как тебя медленно окружает кольцо чужих рук, притягивая к себе поближе. Ощутать лопатками грудную клетку, то опускающуюся, то поднимающуюся, следующую размеренному ритму дыхания, намного приятнее, чем смотреть, как руки друга наливают кофе, подняв серебрянный кофейник на несколько сантиметров выше стола и подвигая полную до краев керамическую чашку в ее сторону с величайшей осторожностью, чтобы ненароком не коснутся мягких ладошек. Слушать дыхание слизеринца намного лучше, чем пустое и холодное, произнесенное, в прочем, со всей искренностью, на которую Макмиллан был способен «Ты замечательная подруга, Сью». Ты-замечательная и дальше по тексту и ты моментально становишься в один ряд с любимым плюшевым мишкой, пирогами с яблоками и квиддичем.
Голосок внутри шепчет хаффлпаффке что-то тихо, неразборчиво, подсказывает, как надо действовать, сбиваясь то и дело на шипение и молчание, заглушаемое воем ветра у них над головами и криком старых воронов, поднявшихся вверх стаей черных страшных птиц с металлическими клювами. Сьюзан разбирает только, что теперь она точно может знать, что красивая, ведь некрасивых не обнимают, и не целуют так пылко, впиваясь губами, немного грубо и больно с непривычки, вместе с металлическим вкусом неловко прикушенного краешка рта ощущается что-то кислое, может быть, куски гнили внутри Юджина Розье?
- Отпусти - неуверенно просит Боунс шепотом, стоит темноволосому отстранится на одну лишь крошечную секунду, а ведь до этого ее руки покорно позволили накинуть шаль и остались недвижимы, сжатые сильными пальцами слизеринца. Она даже позволила поцелуй висок, от которого теперь удушливой волной распространяется по телу боль, и что-то ноющее пульсирует в груи, как раз там, где сцепились в замок их ладони, позволила поцеловать в молочно-белую ключицу, виднеющуюся из выреза рубашки, провести по скуле, заражая жаром своего тела, неясной лихорадкой, саму Сью.
Это так приятно, оказывается. Ощущать себя маленькой, крошечной, ведомой, а не ведущей, когда не ты целуешь, а тебя целуют, чувствовать над собою чужую власть. Только колокольчиком последним звонит тревога, замолкает голос внутри, и внезапно затихают все звуки окружающего мира. Кто-то одним движением убавит звук до минимума, выключит свет и прибавит контраста чернильно-черному и кроваво-красному. Хаффлпаффка дергается, сильно, как пойманная в тиски птица, загнанный в капкан маленький зверек, но левое запястье все еще сжато цепкими пальцами Юджина, и Боунс, неожиданно даже для себя, правой отвешивает парню звонкую пощечину, которая заалела на бледном лице.
Звонкий хлопок, окружающий мир просто оглушает сотнями звуков вокруг - шумят, напевая что-то маки, трещат ветки деревьев, каркают глухо вороны. Боль пульсирует в ладони, начинают неметь кончики пальцев и болит левое запястье, которое Боунс принимается растирать руками. От неожиданности девушка вложила в удар всю силу, на которую была способна:
- Никогда - начала она тихо, свистящим шепотом, чеканя каждое слово, и на растерявшем все краски лице начинают проступать красные пятна, да больно блестят глаза - больше не прикасайся ко мне, Розье. Никогда.
Боясь поворачиваться к слизеринцу спиной, темноволосая отступает медленно, натыкается на Прингла, немого свидетеля этой сцены, испуганно вскрикивает, отступает мелкими шагами, и ступни тонут в мягких маках, неодобрительно колыхающихся морем кровавых цветов.
Хаффлпаффка успеет нырнуть в Хогвартс до того, как озлобленный Филч захлопнет двери на засов, она успеет лечь на кровать прямо в одежде, разбудив при этом Рори и ничего ей не объяснив, поверить в старую школьную легенду о том, как маки путают мысли, пообещать себе никогда в жизни не приближаться к этому проклятому месту, сцепить пальцы в замок на затылке и заплакать, уткнувшись носом в подушку.
Ночью ей будет снится Юджин с двумя пустыми глазницами вместо глаз, повторяющий, что это только начало, живые маки, выросшие на месте ее крови, кривящий в хохоте рот Прингл, она будет ощущать во сне спиной мягкую землю и его руки, стаскивающие мягко, даже нежно, гольфы со стройных ножек.
Страшные сны, пойманные в алые световые ловушки, глупые бабочки, привлеченные блеском глаз.