Отправлено: 09.10.10 16:10. Заголовок: Lean On Me

 Отправлено: 18.10.10 00:02. Заголовок: Внешний вид: длинная..

Внешний вид: длинная ночная сорочка, босые ноги и распущенные волосы.

Это сейчас, спустя год, за её спиной стихли голоса однокурсников, полные ядовитого осуждения. Осуждать всегда могу и готовы те, кто никогда не знал всех подробностей случившегося. Легко судить со стороны, когда ты не носишь на душе огромный, размером больше сердца, булыжник, которым в любую секунду может раздавить душу той, чьи шаги легче ветра. Она - так, которая улыбалась посторонним людям и проходила мимо одинокой сестры - ещё умеет удивлять людей. Она открывает глаза, которые наталкиваются на непривычную тяжелую темноту раннего утра, когда в мире нет ровным счётом ещё ничего, кроме серого цвета и влажного ветра - это привет от росы, что выпала за окном, покрыв пожухлую траву во дворе школы инеем. Глаза тяжелые и ссохшиеся от слёз, и подушку ещё сырая, она так долго плакала, пока не заснула, утонув в собственных слезах. Ей было больно, так больно, что не хотелось ни с кем делиться это ношей, слишком страшным казалось хотя бы попытаться открыться кому-то из знакомых. И ей было стыдно. Она провела вечер, метаясь по коридору от дверей Больничного крыла до портрета Полной дамы. Кажется, она уже узнавала каждый камень на полу, каждую трещину в стене, как старых друзей. А перешагнуть порог так и не смогла. Уже, распахнув дверь, она вдохнула носом тяжелые ароматы лечебных зелий, которые в одну секунду, кажется, пропитывают не только одежду и волосы, но даже душу, что от них не отмыться. Вдохнула, замерла и убежала прочь, зажав рот руками, чтобы не выпустить на волю жалобных всхлипов, которые привлекли бы внимание посторонних. Ей больше всего было страшно, что она перешагнет порог, и увидит её маленькую Эйру всю в крови, а в глазах у неё уже будут видны ангелы, так что даже будет страшно своими земными грешными руками сжать её ладонь и ощутить тепло души, покидающей своё собственное тело. Джезебел ничего так не боялась, как потерять её - свою теплую половинку души. Есть только она и Эйра. Их либо двое, либо ни одной. И она это знала, обе из них. И, если умрёт Эйра, умрёт Джезебел. Считайте, что из неё заберут всю жизнь, не понадобится даже дементоров, чтобы огонь потух в карих глазах до конца дней. Лучше уходить первой, чем оставаться здесь одной в мире, где нет света. Джези смалодушничала, она боялась, не хотела знать, если с сестрой что-то случилось. А этот запах зелий, он совсем как в Мунго, и уже перед глазами встают совершенно другие картины, и на душе не остаётся ни капли света, только слёзы, которые всё подступают в горлу. Сколько ни старайся их выплакать - они не закончатся.
Утром ей лучше. Она немного бесчувственная и размокшая, как после кружки виски, когда становится жарко, и чувство горя притупляется, а в горле становится сухо, так что шершавый язык приклеивается к нёбу. Она свешивает ноги с кровати и не сразу нашаривает тапочки босыми худыми ногами с острыми коленями. Двигаясь в сторону выхода, Джези неосознанно поправляет одеяло Инессы, которое сбилось и оголило пятку девушки. Монтгомери умеет шагать бесшумно, она лёгкая и кажется, что в полутьме она не шагает, а плывёт по воздуху, порой касаясь ножками пола для проформы. Возможно, она и похожа на ангела, но сегодня она так печальна, что в темноте её не мудрено спутать с Эйрой. Внутренний огонёк погас, утихли черти в душе, и осталась только тупая боль, притихшая до поры до времени. Дверь тепло скрипит, точно желая доброго утра. Джези прикрывает её за собой, чтобы сберечь мальчишескую комнатку от сквозняков. Она находит без труда кровать Энди и забирается туда так осторожно, чтобы только не разбудить грифифндорца, после чего аккуратно задёргивает за собой полог. Ей так спокойнее, когда они с Хэйдоном отрезаны от всего мира и остались вдвоём в темноте. Джез ложится сбоку, подтягивая под себя ноги - так теплее. Она не решается отнять у любимого хотя бы кусочек тепла и остаётся предоставленная этому утру в длинной ночной сорочке с голыми ногами. Джезебел перекидывает руку, приобнимая Энди, и прижимается легонько лбом к его плечу. Теперь ей гораздо теплее. Теперь она может немного подремать в покое, зная, что кошмары с оборотнями и тяжкие мысли не подберутся к ней, пока рядом есть её такой настоящий гриффиндорский рыцарь. Она не будет его будить, он проснётся только сам, когда окончательно выспится. В конце--концов, она и так очень долго ждала, пара часов не сломают её до конца. По крайней мере, ей хочется в это верить, хотя так сложно, чувствуя его надежное плечо, не разрыдаться сразу, опять наивно надеясь, что это сделает жизнь легче. Слёзы всегда кажутся спасительным кругом, только на этот раз они не помогают, уже давно не помогают, когда речь идёт об Эллиоте. Энди, прости, что я пришла к тебе. Это будет очень плохо с моей стороны, это будет так несправедливо - придти к тебе с этим, раскрыть душу, поделиться, чтобы не тащить одной груз вины. Мне так хочется хоть кому-то сказать правду, иначе я совсем сломаюсь. Энди, не только убийца собственного брата, я ещё и эгоистка. А ты связался со мной. Джези закусывает губу и смахивает непрошеные слезинки с глаз. Ей невыносимо стыдно, словно она хочет использовать своего молодого человека в самых корыстных целях, которые только могут быть. Она всю жизнь считает себя гораздо хуже, чем есть на самом деле.

 Отправлено: 18.10.10 18:55. Заголовок: Внешний вид: серые ..

Внешний вид: серые х/б штаны на широкой резинке.

Вчерашний разговор с Кевином принес гриффиндорцу определенное облегчение. С его души спал груз, который невыносимо давил, заставляя его сомневаться не столько в искренности чувств Джезебел, сколько в самом себе. Энди никогда не считал себя в чем-то кроме Трансфигурации выдающимся. А Трансфигурация - совсем не то, что привлекает девушек. Он не был красив или остроумен, не умел красиво говорить или танцевать. Если уж быть откровенными до конца, то Монтгомери и не представляла насколько точной она была, когда называла его деревянным. А вот она была пламенем, абсолютно неукротимым, непредсказуемым. И Энди казалось, что наступит тот день, когда она полностью поглотит его и вместо деревянного мальчика останется лишь только зола, которую красноволосая сметёт на совок и выбросит за порог своей жизни, чтобы на этот раз найти кого-то больше ей подходящего. И всё же вчерашний разговор с Энвайстли воодушевил Энди, заставил его с новыми силами поверить в то, что он значит для гриффиндорки ничуть не меньше, чем она для него, просто они слишком разные и показывают это по-разному. Может быть, поэтому ругаются они лишь немногим меньше, чем целуются. Может быть, поэтому все самые важные события в их жизни происходят во время каких-то переломов, неожиданно, негаданно, слова сами вырываются, а события тоже будто бы происходят сами собой. Они вместе всего полгода, а Эндрю уже летом думал о том, как создаст с ней семью, а в любви признался ей только на этой недели, да и то случайно, впопыхах, неожиданно для них обоих. Он боялся не оправдать её ожиданий, но каждый раз с трудом понимал, что же она от него хочет, каждый раз боялся сделать шаг не в ту сторону. Боялся её потерять.
Засыпать после разговора с Кевином было легко. Во сне же Энди снова снилась Джезебел, снилось их лето - хотя они провели вместе всего несколько дней, снились её карие глаза, красные волосы, лучистый смех и ласковая улыбка. И поцелуи, и ожидание чего-то особенного, того, к чему они оба уже, кажется, были готовы, или может быть ему это только казалось? Хэйдон переворачивается на другой бок и по привычке чуть приоткрывает один глаз, чтобы оценить ситуацию за пологом кровати на предмет пробуждения - Энди любитель поспать и кто знает, сколько бы выговоров он получил, если бы не верный Лонгботтом и прочие гриффиндорцы, которые не давали староста проспать завтрак и первую пару. Но вместо суеты или наоборот мирно посапывающих тел он видит ту, кого меньше всего ожидал бы увидеть в своей постели в столь ранний час. Фактически он вообще не был готов увидеть Джезебел в своей кровати, и сейчас его ужасно интересовал вопрос, зачем она пришла. Хотя еще больше его интересовал тот факт, что семикурсница лежит поверх его одеяла не под ним, а значит, может замерзнуть. Еще не хватало, чтобы его девочка простудилась и заболела по его вине.
- Джези, ну ка залазь под одеяло - тихонько командует Хэйдон, чуть отодвигаясь на кровати и приподнимая край покрывала, чтобы укрыть любимую девочку, и только за тем её крепко обнять со счастливой улыбкой на губах. Но всё как то неправильно, Джезебел не отвечает на его улыбку, а полусонный Хэйдон не сразу разбирает, что в уголках её глазах застыли слезы, да и сами глаза красные, заплаканные. Гриффиндорка очень бледная и, кажется, что сейчас она еле сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. - Что случилось, Джез? - Юноши хватает одного её еле слышного всхлипа, чтобы сон тут же полностью покинул его разум. Энди нащупывает на тумбочке свою Волшебную Палочку и произносит заклинание, чтобы обезопасить кровать, завешанную пологом от прослушивания. Конечно, это не спасет их от не званых гостей, но Энди точно знает, что первого, кто решит сунуться к ним, он испепелит ни капли не задумываясь о последствиях своих поступков.

 Отправлено: 28.10.10 19:11. Заголовок: Больше всего Джезебе..

Больше всего Джезебел боялась именно этого - что Энди застанет её врасплох. Они слишком хорошо чувствовали друг друга. Даже если он появлялся в другом конце коридора, Монтгомери казалось, что мир в мгновение ока преобразился. И Энди, её Энди не мог, конечно, не проснуться, сколько бы она ни старалась не шуметь. С его сонной тёплой улыбкой чувство вины в душе всколыхнулось с новой силой, но, когда ступор прошёл хотя бы частично, и Джези могла пошевелиться, она уже была спрятана в одеяло и её обнимали руки Эндрю. Нерешительность сменилась паникой, острой, заставляющей сердце биться, точно пичужку, угодившую в клетку.
- Нет, Энди, Энди! Это ошибка, я не должна была приходить, - Джез вырывается с силой из объятий ещё сонного Энди, у которого спросонья ещё не было столько сил, сколько вкладывала гриффиндорка в сопротивление. Будто это Энди хотел сделать что-то страшное с ней, а не наоборот. Она не думала, что это будет так сложно, ведь Джези надеялась, что ранним утром её деревянный мальчик будет ещё более несообразительным, чем обычно и попросту застынет с открытым ртом, увидев рядом Джезебел. Будет пытаться понять, не галлюцинация ли она, не видение ли, не продолжение ли сна, да так, что за это время Джези успеет сделать выдох и после открыться. А теперь, теперь он улыбался ей, и его улыбка говорила ей, что она для него самая лучшая девушка на свете. А его объятия рассказывали, что она - единственная, которого бы он хотел обнимать ранними утрами. И сколько тепла было в его глазах и в его голосе. Он улавливает настроение Джезебел и мягкое упоение сменяется тревогой. Тревогой за неё. Тот тон, каким он задаёт вопрос, он без ножа режет девушку. Ей было бы легче, если бы Эндрю был так же резок, как от опрокинутого стакана воды на голову, ведь это было так недавно. И с осуждающим, вспыльчивым Хэйдоном было бы говорить проще. Проще, зная, что он итак озлоблен, рассержен на неё, такую глупую, вздорную нескладную девчонку. А сейчас ей придётся увидеть, как его глаза потухнут и на смену любви и нежности придёт разочарование. Она не могла представить себе чего-то хуже, чем разочарованный взгляд Энди, обращенный к ней. От одной этой мысли губы дрожали так сильно, что едва отказывались повиноваться. Её предусмотрительный Энди заколдовал полог, чтобы тот не пропускал звуки, и это оказывается очень кстати, ведь Монтгомери не может совладать со своим голосом и, кажется, он звучит достаточно резко, чтобы в другой ситуации перебудить однокурсников её мальчика.
-Не надо, Энди, не говори со мной так, я этого не заслуживаю. Я мерзавка, я чудовище, я не заслуживаю ни тебя, ни своих родных, - глухой голос переходит в тихие рыдания и Джез прижимается к Энди, даже сейчас, в эту минуту она не может себя заставить делать правильные вещи. Например, взять и уйти, не вешая на Хэйдона своё горе. Или рассказать ему всё, без слёз и драмы, рассказать и исчезнуть из его жизни, оставив мальчика с правдой и без такой неподходящей для себя девочки. Даже в эту минуту Джезебел судорожно стискивает в объятьях полуобнаженного Энди и так боится его отпустить. Ведь, если отпустит, то навсегда. А как она без него, как же она будет? Она и так такая жалкая, ничтожная, безобразная. В ней только и есть, что это горе, которое гложет изнутри, да любовь Энди, которая даёт ей силы. Отними последнее, и она окажется в полной темноте.
- Я боюсь говорить, Энди, и боюсь молчать... что же мне делать?

 Отправлено: 28.10.10 21:52. Заголовок: - Ну, ты чего, Джез ..

- Ну, ты чего, Джез - юноша еще немного рассеянным взглядом смотрит на красноволосую девушку, которая отшатывается от него словно от огня. Он ведь и намека никакого не сделал, чтобы ей так его пугаться. Он всего лишь хотел согреть свою девочку, сделать так, чтобы ей было уютно и тепло. Разве ей не уютно и не спокойно с ним? Неужели он её пугает своей излишней настойчивостью? Или может быть Монтгомери просто тоже еще не до конца проснулась и поэтому так странно себя ведет. Во всяком случае, Хэйдона радует, что девушка не бросается на него с кулаками и не пытается ударить его тапочкой. Мерлин, а если она пришла босиком? Эндрю прекрасно помнит странную любовь семейства Монтгомери к хождению босиком, но одно дело, когда ты босиком ходишь по дубовым доскам, а другое - по холодным каменным плитам, перепрыгивая с одного лоскутка ковер на другой. Энди даже и не догадывается как он сейчас со стороны похож на кудахчущую наседку, заботящуюся о своих цыплятках. У Энди такой цыпленок всего один, и юноша знает, что он нуждается в самой лучшей заботе, нуждается во всем внимании, которое Эндрю может подарить.
- Джези, я не пойму что случилось, что ты такое говоришь. Джезебел - голос старосты пропитан безысходностью, он смотрит на плачущую возлюбленную и понимает, как уверенность потихоньку покидает его, потому что он абсолютно не способен сейчас хоть что-то понять. Его девочке плохо, а он стоит как каменный истукан и лишь теряется в догадках, пытаясь понять, что же такое случилось, почему красноволосая сейчас так не похожа на себя обычное. Но кроме всего прочего, кроме разъедающего душу страха, Эндрю чувствует огромную потребность обнять её как можно крепче. И Джезебел словно чувствует это - семикурсница крепко прижимается к Энди, так крепко, что, пожалуй, сам бы гриффиндорец так не решился её обнять, опасаясь девичей реакции. Её хрупкое тело словно сотрясают судороги, его любимая девушка плачет, а Энди испуганно смотрит на неё и только и находит в себе сил, чтобы одной рукой обнимать её за талию, а другой гладить по волосам. Так они проводят несколько мгновений, наполненных абсолютно не известным ранее для него чувством - чувством полной беспомощности перед лицом плачущей гриффиндорки.
- Расскажи - рука Энди на мгновение замирает, а затем снова продолжает мерно поглаживать её волосы. Может быть, это её немного успокоит, может быть это поможет ей собраться с силами и рассказать ему то, что так безумно пугает самую смелую на свете девочку. - Ты всегда можешь положиться на меня, слышишь? Всегда - горячие губы Энди касаются макушки девушки в нежном желание показать ей как она важна и дорога, как много значит для гриффиндорца.

 Отправлено: 28.10.10 22:22. Заголовок: Джезебел впитывает к..

Джезебел впитывает каждое слово, каждый вдох, каждую секунду их объятия. И его нежные прикосновения. Всё это она накручивает на сердце, как на катушку, чтобы ничего не потерять. Чтобы ни в коем случае не забыть потом, как хорошо быть рядом с Энди. Как хорошо было. Так сложно оторваться от него, но у неё в конце-концов получается и Энди, словно хороший сон, нехотя, но отпускает её. Чтобы защитить себя, закрыть, словно щитом, Монтгомери прижимает к груди подушку Энди. Сейчас это уже не фетиш, простая самозащита, но так сложно сберечь себя от человека, которого ты безмерно любишь.
- Я лгунья! Ужасная, безобразная лгунья! - Джез закрывает глаза, чтобы забыть о том, что на неё глядит таким изумленным взглядом самый лучший мальчик на свете. Забыть и говорить правду, несмотря на ком в горле и боль на сердце. А перед глазами снова всё те же картины прошлого, мелькают, как будто это было ещё вчера.
- Я ужасная, Энди. Я отвратительная сестра. И это меня бы следовало... лучше бы меня, а не их, не Эйру, не Эллиота... В тот день мы с ним остались вдвоем дома. Только я и он. И мне совсем не было дела до брата, а он хотел играть, уже был вечер, а его было не угомонить. И я бросила его... бросила одного на улице. Одного, Энди! А он же маленький. Я вышла совсем ненадолго, только на кухню, Энди, пара шажков, кажется, прошла всего секунда, а его уже не было. Если бы я только не ушла в тот момент, этого бы не случилось. И я так боялась хоть кому-то сказать, что это по моей вине, что это всё я, так что я избегала всех вопросов, улыбалась и смеялась, когда хотелось рыдать в три ручья. Я всем врала, Энди, врала в глаза, и никто не понимал этого. Крутили пальцем у виска, сначала боялись, а потом привыкли, потом забыли. Для них не было никакой разницы, что я притворялась, и мне было так страшно, что хоть кто-то узнает. Я бросила свою сестру совсем одну, когда ей было плохо, мне всё время казалось, что она накинется на меня с кулаками и будет обвинять в его смерти, а нет ничего страшнее. И потом прошло время, и мы стали совсем чужими, а теперь из-за этого и её я тоже предала, бросила, оставила одну умирать.
Джезебел замолкает, не замечая, что её слёзы высохли. На душе не осталось сейчас грусти и тоски, только огромное, точно океан, презрение к самой себе, ненависть. Желание разорвать себя на кусочки, уничтожить, будто и не было никогда такой Джезебел, чтобы даже похоронить её не могли, чтобы нечего было класть в гроб и хоронить, нечему было бы ставить надгробие. Она не заслужила счастливого конца, только мучения на целую вечность. В кромешной темноте с закрытыми глазами было так естественно презирать себя за всё, что было сделано.

 Отправлено: 29.10.10 10:48. Заголовок: Энди страшно. Ему се..

Энди страшно. Ему сейчас по-настоящему страшно, потому что еще никогда он не был таким беспомощным. Слёзы гриффиндорки заставляют его чувствовать себя потерянным. Хэйдон нехотя отпускает красноволосую, потому что чувствует, что ей нужна свобода, и он может ей эту свободу дать, не боясь её потерять, просто потому, что знает, что ему нет необходимости держать её все время возле себя. Их связывает что-то большее, чем прикосновения рук или объятья. Хэйдон приподнимается на кровати и теперь сверху вниз смотрит на свою гриффиндорку, которая прижимает к груди его подушку и, закрыв глаза, сначала всхлипывая, начинает исповедь, на которую не могла решиться раньше ни с кем.
Так, наверное, себя чувствуют католические священники, еще совсем молоденькие, которым только предстоит привыкнуть к бесконечной череде исповедей и признаний. Когда его и исповедующего разделяет тонкая резная стена, сквозь которую только что и можно рассмотреть общие черты, но нельзя коснуться, нельзя поддержать, как бы не хотелось. И это потом сердце покрывается тоненькой корочкой, не позволяющей чужим печалям попадать внутрь, а сначала каждое признание как кинжал. И Энди, Энди никогда не сможет стать безучастным к проблемам Джезебел. Потому что она его любимая девочка, потому что она сейчас - смысл его жизни, она - краски в его жизни, мелодия, играющая в сердце. Его слова раскалывают его напополам, заставляя сжиматься все внутренности в кулак. Он смотрит на красноволосую, на её губы, которые быстро движутся пока она говорит, он ловит каждое её слово, каждый вдох, каждый выдох, короткие паузы или наоборот слишком длинные. Ему удивительно слышать все то, что она говорит, и Хэйдон корит себя за то, что, как и все вокруг купился на её беззаботный вид, позволил ей обмануть себя деланной легкомысленностью и беззаботством.
"Это я ужасен, Джези" - хочет он сказать, но понимает, что сейчас абсолютно никакого внимания не стоит он, сейчас он должен убрать в тень своё Я и стать для Джезебел лучшим слушателем на свете, дать ей то, чего ей всегда не хватало с окружающими людьми - дать возможность как следует выговориться, сбросить с души тяжкий груз.
- Не говори так, Джези. Даже не думай так - юноша говорит быстро, порывисто, горячо, он всё еще не решается коснуться красноволосой, хотя его руки то и дело неосознанно тянутся к юной гриффиндорке. Конечно же, он мог бы её сейчас обнять, сказать, что всё глупости, что всё замечательно, возможно она бы ему даже поверила, а может быть она бы просто сделала вид, что верит ему и снова закрылась как улитка в домике. Но нет, не хотел он этого. Не хотел, чтобы она скрывала от него свои чувства, свои страхи, чтобы боялась следующий раз открыть ему душу, оказавшись перед ним впервые обнаженной до самых костей. - Тебе больно, милая. Но ты не должна себя винить, слышишь, Джези, это глупая случайность. Глупая, а что если бы они схватили и тебя? Что если бы они убили и тебя? - Энди произносит эти слова и чувствует, как в грудь ему словно кто-то вбивает осиновый кол и холодеют кончики пальцев. Что делал бы он, если бы она была мертва. - Ты не бросала Эйру, не бросала - гриффиндорец не выдерживает и крепко обнимает любимую девочку. - Ты должна поговорить с Эйрой, она ведь частичка тебя, это заметно всем. Даже когда между вами выросла стена, Эйра всегда была частью тебя, а ты была частью её. Я вижу это, Джези, я видел, как она смотрела на тебя летом, как следила, чтобы я не причинил тебе боль. Милая, я так хочу забрать твою боль, но не смогу сделать этого, если ты мне не позволишь.