Отправлено: 31.07.10 17:41. Заголовок: The runaway found

 Отправлено: 01.08.10 00:31. Заголовок: Внешний вид: школьна..

Внешний вид: школьная форма, поверх - обычная чёрная мантия.

Чтобы чувствовать себя комфортно, каждому человеку требуется тчо-то своё, что-то особенное. Кому-то хватало чашки горячего шоколада, кто-то нуждался в компании добрых людей. Мэнди же требовалась сущая мелочь - чтобы вокруг люди выглядели несчастнее её самой. С сентября прошло совсем немного времени - ты знаешь об этом, если зачеркиваешь алыми чернилами дни в календарике. Дни до того момента, когда ты сможешь помахать рукой школе и отправиться во взрослую жизнь - жизнь, где нет наглых выскочек или восторженных дурочек, такие никому не нужны в министерстве. Брокльхерст окажется в мире, где установлены другие правила. Там не бегают на свидания на переменах или после отбоя, там нет спален, где, хихикая, делятся секретами, там никто не лезет тебе в душу. Там люди не проводят время в своё удовольствие - они работают. Не важно, сколько мальчиков пригласили тебя на свидание, ведь от этого отчёт, требуемый секретарём министра, не напишется сам собой. Брокльхерст ждала всей душой того мига, когда она попадёт в Министерство магии, а уж она будет стараться, насколько это возможно, чтобы претворить свои мечты в жизнь. И всё же, когда сразу по возвращению в школу после вынужденных каникул беспощадный профессор Снейп задаёт такой объём заданий, что глаза лезут на лоб, Брокльхерст будет, как и все её однокурсники ворчать, выражая крайнюю степень недовольства происходящим. Потрясение одно за другим, а Снейпу всё нипочём. Наверно, если бы во время их урока на школу напали бы пожиратели, он не прекратил бы занятия, а с тех, кого поразило Кедаврой, снимал бы баллы за невыполненное задание.
В отличие от однокурсников, у которых в голове был один только квиддич, Брокльхерст на перерыве поспешила в библиотеку, чтобы в числе первых получить заветное издание по зельеварению, которое гарантирует неплохие баллы для факультета. Хоть блестящими оценками Мэнди не могла похвастаться, она была человеком, на плечи которого давила ответственность. Она не может себе позволить забыть о домашнем задании и бегать, высунув язык, за каким-нибудь Фентоном, как это нравится делать той же Кларк. Особенно сейчас, когда в школе были работники из самого Министерства магии! А ведь это значит много, по крайней мере, для старосты девочек Рейвенкло, а ведь в этом её никто не поймёт и не поддержит. Хоговчане слишком глубоко в голову вбили себе мысль, что никто не может быть умнее их, ну а министерство существует лишь для того, чтобы наживаться на собственном безделье. А для Мэнди стало почти счастьем, что школа снова открыта. Наверно, ни один из учеников не ждал так письма с оповещением о возвращении в Хогвартс, как Мэ. Каждая минута, проведенная в родном доме, делала её слабее, мягче, уязвимее. Казалось, в этом доме в воздухе витали ядовитые испарения, вдыхая которые Брокльхерст медленно умирает. Всё, что угодно, хоть в школу, хоть ещё куда - лишь бы покинуть эти стены. Пусть в школе толпы глупых, недалёких людей, которым нравится хихикать, наблюдая за фотографиями молодого свободного охотника из сборной Ирландии, даже это можно вынести. А вот взгляд Эйнджел Брокльхерст столь же смертоносен, как и у василиска. Всё, что угодно - выстраивайте учеников в шеренги, требуйте, чтобы они ходили строем, только не смейте больше закрывать Хогвартс - хрупкое сердечко рейвенклоской гадины не выдержит этого, оно на самом деле такое хрупкое, хотя люди и не верят в его существование.
Небольшая ветхая книжица, которую мадам Пинс скрепя сердце разрешила вынести из лона библиотек, да и то лишь Брокльхерс, как старосте факультета, полетела на пол и приземлилась там с глухим стуком. Если кажется, что хуже и быть не может, готовься к тому, что жизнь подкинет тебе новый неприятный сюрприз, чтобы убедиться в её бесконечном воображении. Мэнди не замечает, что обхватывает себя руками, чтобы защитить от нежданного наваждения. Но это не иллюзия, слишком болезненно чувствуется сердце, разогнавшееся в грудной клетке. Мэнди лишь удивленно глядит во след своему ночному кошмару, пока он удаляется во двор. Только насмешки наглых гриффиндорцев с курса пятого, которые задумали поиграть упавшей книгой в футбол, вывели Брокльхерст из ступора. Она не терпела над собой насмешек никогда, а тем более в эту минуту малявкам не сойдёт с рук подобное поведение. Но снимать баллы с них бесполезно. достав волшебную палочку, она произнесла два заклинения. Староста Рейвенкло не успела до конца насладиться зрелищем, кое представляли из себя рыдающие от смеха школьники, с растущим из ушей луком порей. Прекратить хохотать они смогут лишь минут через десять, когда рассеются веселящие чары. Брокльхерст эти наглецы не интересовали больше ни минуты. Девушка сильнее запахнулась в мантию и выскользнула из здания школы. В душе ещё теплилась мысль, что ей померещилось. Ведь Долохов никак не мог оказаться в школе. Он пропал, пропал насовсем, раз и навсегда. Он должен был кануть в лету, сдохнутьв придорожной канаве или устроиться подпольно торговать запрещенными артефактами. Но ни в коем случае он не должен был возвращаться в школу. Но он вернулся, и теперь стоял, выкуривая сигарету. Весь его спокойный, уравновешенный вид внушал Брокльхерст панический страх. Ей всё ещё казалось, что её горло сжимают крепкой рукой, что в лицо шипят мерзкие слова, а она совершенно ничего не может ответить. Не могло быть ничего хуже на свете, чем это чувство беззащитности и страха. Мэнди сбежала из дома в школу, чтобы только избавиться от него, а оно её настигло и тут. Если бы взглядом можно было убить, Долохов уже отправился бы в мир иной, но его не трогали чужие вгляды. он даже, кажется, не замечал блондинку, испуганно сжавшуюся в комочек. А мурашки по коже, конено, не из-за страха. Всему причиной только ветер, такой нетеплый, пронизывающий порыв, разрывающий на мелкие кусочки воспоминания о тёплом и радостном лете. Сейчас есть только осень, плакучая, мрачная осень.
- Неужели они тебя уже выпустили, Долохов? Я надеялась, что до конца года уже не увижу твою угрюмую румынскую физиономию, - фыркает Мэнди и делает шаг вперед. Скольких усилий ей стоит сейчас натянуть на лицо сахарную улыбку, скрыть страх в глубине души, закрыть его там на ключик до лучшего времени, вздёрнуть подбородок вверх, чтобы дерзко посмотреть в глаза своего мучителя, словно это она тут самая главная и сильная. Это её Хогвартс, какое право ты имел возвращаться сюда?
- Я надеюсь, где бы ты ни пропадал, тебе там вбили чуточку мозгов...

 Отправлено: 01.08.10 22:38. Заголовок: внешний вид: школьна..

внешний вид: школьная форма без мантии, на ногах осенние армейского типа ботинки

Наверное, мир совсем сошел с ума и кто-то там наверху, или быть может всего лишь могущественный волшебник из соседней деревушки, отменил холода в начале ноября, на самом пороге зимы. Иначе как можно объяснить то, что Властиславу совсем не холодно? Даже наоборот, слизеринцу невероятно душно в этом тонком осеннем свитере… он постоянно закатывает рукава, а то и вовсе его снимает, чем вызывает удивленные и непонимающие взгляды. Ведь в такую погоду не сложно слечь с простудой. Любому человеку, кроме него.
Наверное, мир действительно изменился. За эти две недели его отсутствия, что-то произошло, возможно, сместились полюса, а может быть Долохов просто вышел на финишную прямую к воротам ада? И это адское пламя безжалостно к его телу, обжигает кожу, подобно летним солнечным лучам. Ведь, кроме того, в груди почему-то учащенно отбивает удары сердце, и отчего-то стало так сложно дышать. Долохов делает глубокий вдох, но воздух будто отравлен, и он глотает пустоту. Видимо как раз об этом пишут романтики-поэты, что перед важным чем-то не надышаться. Вот только чем?
Нутром светловолосый чувствует, что что-то изменилось, поменялся не окружающий его мир, а он сам, но ветер перемен был тщательно завуалирован, представлен пронзительным северным в такой холодной, но ставшей за эти две недели невероятно родной Сигишоаре. И оставалось только составлять догадки и игнорировать очевидные факты. Бежать во время короткой переменки между занятиями в школьный двор, чтобы потеряться среди студентов, спрятаться от любопытных глаз за высокой линией кустов, присесть на каменную лавочку и наконец-то вытащить спасительную маггловскую сигарету. Долохов даже не удивлялся самому себе и тому, как быстро к нему прицепилась эта совсем не подобающая ему привычка. Но новый «наркотик» действовал волшебным образом. Успокаивал нервы, которые стали совсем ни к черту. Удивительно, но действительно каждая мелочь теперь выводила Долохова из себя. Происходил маленький взрыв внутри его черепной коробки. Из-за шелеста пергамента или монотонного постукивания девичьей ножки об парту. Из-за приторного сладкого запаха парфюма Притчард, такого личного ее или из-за очередного любопытного взгляда. Все те детали, крошечные и практически незаметные, раньше не имели никакого значения, а теперь приобретали вес и становились основными раздражителями слизеринца.
Пальцы щелкнули по железной коробочке и в спешке сунули ее обратно в карман. Светловолосый сделал глубокую затяжку и, смакуя вдыхаемый воздух, на пару секунд прикрыл глаза. Затем медленно выпустил едкий дымок изо рта и зажал сигарету между зубами. Руками слизеринец стал поправлять воротник рубашки, он поднял его и опустил руки. И был настолько увлечен, что даже не услышал приближающиеся шаги. От неожиданности слизеринец выронил сигарету, как-то неуклюже сначала замахав руками, пытаясь ее поймать, а затем наступил на нее ногой и поспешно втоптал в сырую землю.
Женский голос, который нарушил его «рай на земле» в эти минуты Властислав не сразу узнал. Что в принципе, не удивительно, ведь последний разговор с обратившейся к нему девушкой запомнился шипением, когда светловолосый схватил гадюку за горло. К тому же у парня было достаточно недоброжелателей, которые способны задать ему подобный вопрос. Нехотя повернув голову и одарив девушку пустым и холодным взглядом, слизеринец скривился, узнав Мэнди Брокльхерст. Мгновенно все встало на свое место и парню даже показалось, что он испытывает что-то, что называют де жа вю.
- Шла бы ты своей дорогой, Брокльхерст. Такого уровня проницательность, конечно, не твоя сильная сторона, но могла бы и догадаться, что твое кукольное личико мне также неприятно. А руки так и чешутся подпортить тебе макияж об ближайшую стену. - Зло рявкнул слизеринец, изъясняясь на полном серьезе и в ответ на дерзкий взгляд Мэнди, вздернул подбородок и сощурился. Секундное замешательство со стороны старосты и парень, не удержавшись, решил усилить эффект, заткнуть эту мелкую пародию на Скитер, прогнать ее, чтобы появилась возможность вернуться к своему занятию, пока еще осталось немного времени.
- Неужели непонятно? Давай топай отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели.

 Отправлено: 08.09.10 14:19. Заголовок: Всего пара коротких ..

Всего пара коротких мгновения понадобилась, чтобы холод пробрался под тонкую бледную кожу Брокльхерст и разбежался по всему телу, заставляя его дрожать. Но, продолжая глядеть во все глаза на Долохова, Мэнди не осознавала, что лето осталось далеко позади и крайне безрассудно стоить без плаща или пальто под обманчиво кротким порывом осеннего ветра, который с лёгкостью награждает гостей болью в горле или насморком. Можно было не сомневаться, что с насморком Брокльхерст оккупировала бы больничное крыло, отказываясь выходить оттуда до полного выздоровления, ведь носовой платок определенно нельзя считать новомодным аксессуаром. Хотя едва ли красоты сейчас добавят девушке мыски туфель, испачкавшиеся в грязи, а ведь, казалось бы, она сделала считанные шаги вглубь двора школы, и уже испортила обувь. Наверно, опусти бы сейчас глаза Мэ вниз, вид грязных туфелек отрезвил бы её и вселил куда больший ужас, чем добрая сотня Долоховых, но Властислав всецело завладел вниманием девушки. Рейвенкловка и себе бы не призналась, откуда у неё появился глубокий интерес к однокурснику. Разве теперь им есть, о чём говорить? Его история осталась в прошлом, а дважды в оду реку не входят, по крайней мере, Мэнди не любит повторяться в своих выдумках. Зато удар, пришедший по Власу, был самым вымеренным - не зря же девушка и по сей день с содроганием вспоминает его реакцию, а ведь она ещё не отомстила ему за то, что он обошелся подобным образом с первой сплетницей Хогвартса. Теперь еж была зацепка, надежда на оную, которую вбила себе в голову Брокльхерст, несмотря на то, что мысль звучала скорее как предлог. Но разве Мэнди должна искать какие-то надуманные причины, чтобы оказаться ближе к человеку, которого ненавидит столь же сильно, сколько и боится? В этом нет ни капли логики. Так не поступают здравомыслящие девушки, им не нужны дополнительные трудности и наигранные опасности, чтобы жизнь казалась полнее. Она не будет из-за мелочей в очередной раз жертвовать своим горлом, пусть и проигравшая, зато целая, она лучше уберется прочь, подобру-поздорову, чтобы потом исподтишка нанести удар Долохову, как обычно и делает.
Сжавшись не то от холода, не то от страха, она собралась было пойти прочь, и ушла бы. В словах Власа звучала неприкрытая угроза, которую, она уже не сомневалась, ему хватит жестокости выполнить. Брокльхерст была трусихой, но даже страх не помешал ей едва сдержать смех при последней реплике Долохова. Уж очень неподобающе для молодого чистокровного слизеринца звучали эти слова. Уж скорее их ожидалось услышать от какого-нибудь маггловского выродка, выпившего в одно горло бутыль горячительного напитка, который теперь, плескаясь в крови, тянул "героя" на подвиги, заключавшиеся обычно в невиданном нахальстве, да неприкрытой дворовой грубости. Страх не ушёл, но потеснился, дав волю и другим эмоциям. Она не может позволить Власу стать её самым большим страхом, поэтому не сдвинется с этого самого места.
- Очень устрашающе, Долохов, - фыркает Брокльхерст, как будто ей и дела нет до угроз слизеринца, - если бы здесь были дошкольники, они бы точно испугались. Кажется, ты подрастерял навыки запугивания людей. Или он ушел вместе с любовью бравой гриффиндорки?

 Отправлено: 09.09.10 18:27. Заголовок: Гнев переполняет Дол..

Гнев переполняет Долохова. Чувство разъедает его изнутри, однако сейчас юноше кажется, что ненависть оружие, которое обрушится на врагов. На Брокльхерст, взявшую себе за привычку указывать слизеринцу на его недостатки и напоминать об ошибках прошлого. На Вэйзи, решившего, что он имеет право совать свой нос в чужие дела, ворошить личное и воспитывать, как будто сам хоть в чем-то лучше Долохова. На отца предавшего его. На них на всех. Волшебников. Чистокровных, полукровных, магглорожденных. На чертовых магглов решивших, что казнь это смешно и превративших историю его предков в городскую легенду. На время, так беспощадно обошедшееся с ними со всеми. Властислав в данный момент злится и ненавидит абсолютно все, что существует, ходит и дышит на этой планете. И не понимает, что его оружие как кривой клинок, в итоге поразит его самого.
Слизеринцу не терпится поджечь еще одну сигарету, нервы из-за пущего пустяка накалены до предела. Все что он хочет, так это запустить руку в карман брюк и вытащить оттуда железную коробочку, отравить свой организм порцией никотина и закрыть глаза, но пристальный взгляд Брокльхерст действует не хуже тока. Рейвенкловка смотрит на него, не моргая, а юноше кажется, будто она непрерывно пускает по его телу низкий разряд. Он не способен поразить сердце, но слизеринца чуть не подбрасывает.
- ЗАТКНИСЬ! - Срывается юноша и сжимает кулак так, что хрустят суставы. Светловолосый спрыгивает с каменной скамьи и широкая подошва его ботинок ныряет в грязь. С резким дуновением ветра, за их спинами шевелятся кусты, Долохова это ничуть не волнует. Теперь пристальный, холодный взгляд юноши прикован к девушке. Кажется, что он видит ее насквозь своими зелеными глазами. Как учащенно бьется ее сердце в грудной клетке, видит, как напряжен каждый мускул ее лица, легкую дрожь кончиков ее пальцев. Ему доставляет удовольствие обретенная тишина. Ему хочется сделать что-нибудь с девушкой, чтобы она больше никогда не говорила.
- Ты думаешь это смешно? - Шепчет Долохов, делая шаг навстречу, сокращая расстояние между ним и Мэнди до минимума, повторяя эту опасную близость, как в тот самый раз, когда все закончилось на его пальцах сомкнувшихся на ее тонкой шее. - Хочешь чего-нибудь устрашающего? - На ее лад, повторяет слизеринец, - сходи в Визжащую хижину, повеселись. А меня ты уже достала. - К концу фразы светловолосый скалится и становится чем-то похожим на дикого волка. Похожим на своего отца, каким тот был, пока еще оставался человеком, судя по движущимся снимкам, найденным в Сигишоаре.
- Что ты сейчас отворачиваешься, Брокльхерст? - Властислав рывком протягивает к ее лицу руку и хватает за подбородок, чтобы силой заставить смотреть на себя. - Смотри мне в глаза! Неужели ты такая дура и ничего в них не видишь? - Интересуется Долохов, сжимая от злости зубы и снова скалясь. - Я не играю с тобой в игры. А если хочешь испытать мое терпение, попробуй сейчас хотя бы пискни. - Слизеринец отпустил ее лицо, но тут же схватил светловолосую за локоть, так как он еще не закончил. – Клянусь именем моей матери, если ты скажешь хотя бы еще одно слово о Клеменс, оно станет твоим последним. Что мне мешает свернуть тебе шею и закопать прямо здесь в сырой земле на радость червякам, которые полакомятся твоей плотью. Искать тебя все равно никто не станет. Кому нужна та, которая восьмидесяти процентам школы уже успела отравить жизнь? - Властислав чуть наклонил голову и приподнял бровь, якобы интересуясь у девушки, ясно ли он изъясняется.

 Отправлено: 16.09.10 02:36. Заголовок: Только одно чувство ..

Только одно чувство может быть у девушки сильнее чувства самосохранения - это любопытство. Ответственность, честь, страх и боль рассыпаются в прах, когда встают на пути у этой силы, лишенной всяческих ограничений. Даже, стоя на краю пропасти, ощущая, как непрочна почва под ногами, нет шансов пересилить желание склониться и взглянуть вниз. Людей всегда непреодолимо тянет вниз, такова их проклятая природа. Мэнди была худшим вариантом любопытной особы. Её не могло остановить ровным счетом ничего. Когда дело касалось сенсации, она вырывала тормоза и летела вперед на полной скорости, не разбирая дороги. Ей ещё не попадалась такая стена, которую нельзя было пробить силой самоуверенности и наглости... раньше не встречалась, пока Долохову не заблагорассудилось проявить свой характер. Было и дураку ясно, что мальчик обиделся на правду, на откровенную ложь, в которой нет и толики истины, не реагируют подобным образом - уж это Брокльхерст знала прекрасно. Долохов уже давно маячил в её черном списке на первой полосе. Он был важной персоной, для которой в морозильной камере отложено то самое блюдо, что следует подавать холодным. Мэнди почти забыла о существовании слизеринца, когда выпали каникулы. Она почти выкинула из головы их последнее близкое общение. И, сказать по правде, она понадеялась, что он уже не вернется в стены школы. Зачем ему учеба, ведь уехал же он куда-то на день раньше. Что же помешало ему оставаться там и дальше? Хотя не этот вопрос был для Брокльхерст животрепещущим в данную минуту. Её интересовало, куда же пропадал Влас. Что, если ответ на этот вопрос поможет втоптать Долохова в грязь, чтобы раз и навсегда сбить с него спесь. Его гонор вкупе с поведением - это, право, смешно. Ведь он не ангел небесный. Он ничуть не лучше блондинки, хотя и старается будто бы всеми силами указать на обратное. Даже спутался с гриффиндоркой, а это уже смешно - не находите? Смешно, ведь она была и обручена, ко всему прочему, да и зеленый с красным никогда не будут в моде - это самое дурное из всех сочетаний, которые только были известны рейвенловке. Только откровенные дураки поведутся на таких славных девочек, как Батлер. Но при всей своей сообразительности Мэнди не ожидает, что Долохов взорвётся, тем более так быстро. Его рык заставляет девушку вздрогнуть, как от пушечного выстрела. Как глупо выставлять себя перед слизеринцем трусихой, которая испугалась его нервного срыва. Как глупо... но всё же, Брокльхерст уже не может сдерживать страха. В её глазах появляется этото животный страх - загнанный в угол маленький зверек ещё хочет жить, хотя понимает, что пути отступления нет. Сердце будто настойчиво выстукивает: "прочь-почь-прочь", но если она сбежит, сделает хоть шаг назад на трясущихся, подгибающихся ногах, это будет шах и мат, чёрные фигуры победят, а белая королева окажется в изгнании. Долохов подходит совсем близко, и Мэнди кажется, что он буквально пышет жалом. Резким движением девушке выворачивают подбородок. Наверно от боли и унижения она не успевает отвести глаза. Наверно, это шок и ужас всему виной. Так или иначе, она даже не успевает дернуться, когда всё вокруг вдруг темнеет. В зрачках Долохова слишком много чёрного цвета, которой поглощает весь дворик Хогвартса. Темнота расползается в каждый уголок , ползёт по стенам школы, растворяя их, слизывая, как голодный кот сметану. Звук исчезает, изображение тускнеет, пропадает всё, кроме лица Долозова, а в следующую секунду уши режет визгом. Но этот голос лишь внутри головы, внутри разума, который тоже поглотила беспощадная темнота. Это страх, откровенный страх, даже скорее ужас, бьющийся в тёмной клетке, пытающийся найти одну мерцающую во мраке идею, что делать дальше. Изображение постепенно обретает цвета и возвращается на круги своя. И только страх не проходит. Страх перед этими глазами. Брокльхерст была слишком смела, и только теперь заметила.
"О, Моргана, он же свихнулся!" - он прав, что в его глазах можно найти ответ, ведь Властислав тронулся рассудком. У человека не может быть такого страшного взгляда, если человек в своём уме. Что-то заставило его крышу съехать с места. И теперь он действительно опасен, это не пустые угрозы, в основе которых лежит желание самоутвердиться. Он клянется именем покойника, и от этого по спине Мэнди бегут мурашки. Это ненормально, как и происходящее здесь. А затем следуют угрозы, уже открытые угрозы.
- У тебя нет лопаты, - совершенно сухие от страха губы едва повинуются хозяйке, а слова звучат откровенно испуганно, тихо и неубедительно, но Мэнди продолжает говорить даже тогда, когда рот начинает нервно подрагивать, - а я могу поставить галлеон на то, что с помощью магии ты не способен даже крысу похоронить, не говоря уже о человеке. И простая математика тебе поможет, ведь есть ещё двадцать процентов тех, кому я ещё не успела "отравить жизнь".
Очередное прикосновение к себе, которое Мэнди ощущает, словно изощренную и болезненную пытку. Горячие руки Власа ощущаются даже через рукав, и это омерзительно. Нет ничего хуже и унизительнее для Брокльхерст, чем то, что человек вот так откровенно просто вторгается в её личное пространство, прикасается, хватает, будто она его личная вещь - носовой платок или волшебная палочка. У него нет никакого права даже стоять рядом. Пара прикосновений, а больше всего на свете хочется смыть с себя невидимые следы, оставленные Власом, будто его руки оставляют невидимые глазу ожоги. Смыть и забыть, выкинуть из головы. Даже умереть лучше. Это так же омерзительно, как ощущать прикосновение лапок мокрицы. Только не Долохов. В памяти всплывают ощущения, когда горло сжимают безжалостные руки, когда лицо обжигает чужое дыхание, а кислорода медленно начинает не хватать.
- Отпусти меня! - Брокльхерст почти переходит на крик, силясь выдернуть свой локоть из лап Долохова. В её голове проявляют истеричные нотки, а в глазах стоят слёзы от ужаса. Он ведь не шутит - ему в самом деле ничего не будет стоит лишить её жизни. Он такой же, как и его отец, совершенно такой же… убийца.

 Отправлено: 26.10.10 10:20. Заголовок: Ужасное воспитание о..

Ужасное воспитание один из многих недостатков Брокльхерст. По всей видимости, в детстве ее никто не обучил тому, что хорошо и что плохо. Светловолосая не имела ни малейшего понятия о том, что очень опасно играть с огнем, поэтому, не задумываясь, она брала в свои руки спички и разжигала пламя. Это пламя было чистой ненавистью и необыкновенной злобой. Теми двумя чувствами, которые переполняли Долохова уже несколько дней. Это пламя не имело контроля, и девушка должна была уже понять, что эта игра с огнем плохо для нее закончится.
Ощущать ее страх, видеть его отблески в глубине карих глаз, читать по дрожащим губам и тоненьким пальцам, было приятно. Долохову нравилось чувство собственного превосходства над рейвенкловкой, хоть и в каком-то извращенном смысле. Ведь он ничего не доказывал. Не был чем-то лучше, умнее или хитрее девушки… лишь сильнее. Внушал самый настоящий страх и упивался этим. Он глядел на дрожащую девушку, упорно не отводя взгляда. Рассматривал и запоминал, чуть сощурив зеленые глаза, то, как Брокльхерст сжимается в комок. Ему до безумия хотелось вцепиться в ее трясущиеся ладони и выгнуть до боли пальцы, заставить ее закричать, только чтобы она не переставала его бояться.
Неожиданно рейвенкловка нарушила видимость того, что все под контролем. Не смотря на то, что голос дрожит подобно поддаваемому леденящему осеннему ветру тело. Звучит совсем не убедительно, тихо, она продолжает язвить. Чиркает вытянутой из картонной коробочки спичкой. И все горит.
Долохов крепче сжимает пальцы, скорее машинально, но видимо слишком сильно, так как эта боль заставляет девушку закричать. Она начинает вырываться из его цепкой хватки, когда что-то замыкает в голове слизеринца, и он нарочно с силой выпускает руку девушки и отталкивает ту от себя. Брокльхерст едва удается удержать равновесие, но она стоит на краю и Румын желает поскорее столкнуть ее в пропасть. Как будто в ответ на слова девушки, юноша достает свою волшебную палочку. Лицо перекашивает от злости. Нет даже тени самодовольной ухмылки. А выдержанная пауза, пару мгновений молчания, когда ветер лишь нагнетает своим свирепым воем, не превращается в ту самую, необходимую, после которой Долохов угрожает девушке, что в следующий раз она ответит за каждое свое слово. В его глазах чернота она выливается и отравляет все тело, течет по венам, пульсирует от висков до кончиков пальцев. Эта тьма в слизеринце, он создан из нее и сейчас Мэнди даже может почувствовать ее дыхание в каждом выдохе парня.
- Silencio! - Сквозь зубы рычит Долохов, совершая нехитрое движение руки и заставляя Брокльхерст наконец-то заткнуться. В один шаг, он преодолевает вновь образовавшееся между ними расстояние, бросает свободную руку вперед и хватает девушку за волосы на затылке. Сжав руку крепче, он превращает ту в податливую марионетку. Стоит дернуть за ниточку и рейвенкловская староста смотрит ему в глаза, за другую и она согласно кивает. Это могло бы стать веселой игрой в «Dolohov said», однако слизеринцу не до веселья, он хочет совсем другого.
- Такой ты мне нравишься больше, Брокльхерст. - Наслаждаясь немым молчанием девушки, Властислав удивляется, как не додумался до этого раньше. - Но моя симпатия не продлится долго. Мне осточертели твои выпады. Решила самоутвердиться? Какая жалость, но ты выбрала не ту жертву… хотя стой… - сощурившись, он смотрит светловолосой прямо в глаза и скалится в ухмылке. - Мне абсолютно наплевать. - Убрав руку, слизеринец позволяет Брокльхерст отстраниться, но не более того, ведь было бы глупо, дать рейвенкловке достаточно времени, чтобы вынуть свою палочку и ответить ему мощнейшим ступефаем или еще каким-нибудь заклинанием. Он быстро произносит «Ictus» и разрезает взмахом своей волшебной палочки воздух. Невидимая сила наносит Мэнди сильный толчок и сбивает с ног. На этот раз рейвенкловке везет меньше, и она падает на ледяную землю, покрытую прогнившими мокрыми листьями.
- Ничего личного, Брокльхерст. Твой нос завел тебя не в то место, и я просто объясняю, какую ты совершила ошибку, решив задержаться. - Долохов подходит к девушке и приседает рядом с ней на корточки, руками он обхватывает ворот зимней мантии Мэнди и рывком отдирает ту от земли. – Ты понимаешь? Или мне все-таки стоит продемонстрировать, как быстро можно выкопать яму в сырой земле?


сказать: "Апарекиум!"

Silencio - делает человека или животного немым Ictus - наносит удар, сильный толчок