Было не первое сентября, и даже не тридцать первое августа, но в умах учеников уже установилось стойкое ощущение того, что скоро отдых закончится и начнется обучение. Именно поэтому многие использовали последние дни перед обучением как можно активнее – гуляли, встречались с друзьями, пытаясь наверстать все, что не удалось сделать в июле и августе. Ливерпуль, в отличие от них, успевал насытиться отдыхом буквально за три дня, но у него было другое, куда более важное, дело. Он искал мать, но ее следы затерялись где-то в горах Шотландии. Единственный след, на который им с отцом удалось натолкнуться, был какой-то бродяга из паба в Бромсберри, который утверждал, что видел Эллу. Его словам с трудом можно было верить – было видно, что его мозги уже давно не принадлежат хозяину, если не из-за Империуса или заклинания Забвения, то из-за огромных порций алкоголя. Оба Джеймса вернулись домой ни с чем, не зная, радоваться или переживать по этому поводу: ведь они могли и не вернуться вовсе, если бы нашли то, что искали. Старшему было вдвойне тяжело – ведь дети, оставленные на деда, не могли быть в безопасности, маггл не мог в случае чего защитить их, да и не были дед и бабушка в том возрасте, когда можно быть настоящим защитником. Младший же отказывался верить в то, что мать вот так вот просто исчезла. Казалось, когда они вернутся, она будет ждать их на пороге – но такого не было никогда. Даже в мирные годы, когда Элла жила со своей семьей, она постоянно пропадала где-то, заставляя мужа подолгу вглядываться в темноту за окном и каждую секунду вспоминать о ней. Отец остался дома, чтобы подготовить к школе малышей Джорджа и Элли, а Ливерпуль-младший первым делом направился к Джоди. Ему не пришлось выбирать – он знал, что Билли явно сейчас не расположен выслушивать его приключения, Сойер тоже отпадал – просто Джеймсу так казалось, оставалась лишь верная подруга. Неизвестно было, что с ней, но что могло произойти за одно лето? Ответ на этот вопрос был похож на ведро ледяной воды – теперь жизнь может измениться даже за один день, что же говорить о том времени, что Ливерпуль не видел Джоди? Хотелось верить, что в ее доме все еще так же относительно спокойно, как было раньше. Хотя Бейкер и спокойствие – вещи несовместимые. Джеймс трансгрессировал за километр от дома Джоди, за чертой города. Для него это стало уже привычкой – вместе с отцом он трансгрессировал столько раз, что уже не мог вспомнить. Ливерпуль не решался появляться прямо у дома подруги, хотя бы потому, что Лондон был маггловский, и он мог выдать себя с головой. Быстро пройдя этот километр, Джеймс оказался у дверей дома Джоди. Вот он, дом, целый, Черной метки над ним не наблюдается, а, значит, можно быть спокойным – его обитатели живы и, может, даже здоровы. Ливерпуль вздохнул и нажал на кнопку дверного звонка, он откликнулся с противным стоном. Да, голос этого звонка всегда напоминал Джеймсу голос человека, которого пытают Круцио, но остальные, казалось, этого не замечают. Пришлось ждать довольно долго, пока гостя наконец-то решили заметить и открыть ему дверь. Он услышал шаги Джоди, она спускалась по лестнице как-то неохотно. Видимо, его сегодня здесь не ждали, да и вообще не ждали никого. Ливерпуль хотел крикнуть, что это он, но решил не мешать соседям. Пусть они спокойно ведут свой тихий образ жизни, а всякие Ливерпули будут обходить их стороной. Джеймс сегодня пришел к Джоди, вот пусть она и мучается.
Лето подходило к концу, но Джоди нисколько об этом не жалела. Последние каникулы выдались особенно длинными, ведь Хогвартс им всем пришлось покинуть раньше времени, и они уже успели надоесть. Кроме того, попав домой она на первые несколько недель полностью отказалась от каких либо развлечений, и сидя в четырех стенах была увлечена своими мыслями. Родители девушки не могли понять что произошло. Отец Бейкер, который был магглорожденым волшебником конечно знал больше о произошедшем в Хогвартсе, он знал и о убийстве двух студенток, но он не знал каким близким человеком была его дочери одна из них. Наслаждаться каникулами Джоди стала, наверное, только к концу июня. Она проводила больше времени со своими младшими двоюродными братом и сестрой, но отказалась от связи со сверстниками... На подоконнике у нее в комнате лежали так и не развернутые письма однокурсников. Подобное, самостоятельно вызванное одиночество, было Бейкер не в новинку. Когда в школьном вестнике написали о ней статью, Джоди закрылась от окружающих опасаясь их реакции, не смотря на наличие рядом таких людей как Ливерпуль, подтвердивших свое звание действительно лучшего друга. Ему и еще нескольким друзьям, она предпочла незнакомого ранее человека - Саманту Лав, с которой ее довольно странным образом столкнула судьба. Что самое интересное, о их отношениях продлившихся к сожалению всего пару недель, знали многие, девушки не стеснялись окружающих после того как все карты были не ими выложены на стол, но никто не лез обсуждать их, поэтому своими чувствами которые вызвало убийство Лав, Джоди некому было поделиться. Звонок в дверь разбудил девушку. Сейчас стрелка часов уже обошла полдень, но Бейкер предпочитала оставаться в постели как можно дольше, что бы сократить день. Именно поэтому она заставила себя так долго ждать. Она хотела что бы каникулы закончились, хотела, наконец, увидеть тех, кого избегала все лето и какого же было ее удивление, когда на пороге стоял Джеймс. Не сказав не слова, она распахнула дверь шире, позволяя другу пройти внутрь. Она смотрела на него как на совершенно незнакомого ей человека, как будто Ливерпуль младший так сильно изменился за лето, а затем она неожиданно крепко обняла его за шею. - Такой приятный сюрприз. - Наконец произнесла она отпуская несчастного, которого сейчас буквально душила своими объятиями. Закрывая за его спиной дверь и ожидая каких либо вступительных слов, объяснений с его стороны, Джоди кинула взгляд на висящее в прихожей зеркало и смущенно улыбнулась, заметив что встретила гриффиндорца в футболке маггловской пепси-колы и пижамных штанах с глупыми детскими мишками.
Джеймс лишь усмехнулся, увидев Джоди. Она явно только что поднялась с постели, и приход Ливерпуля застал ее врасплох. Что ж, осталось лишь надеяться, что его не убьют за это (предположительно задушат) - всего остального он уже не боялся. Оглядев девушку с головы до ног, Джеймс одобрительно кивнул и усмехнулся. - У моего деда есть такая же футболка, - сказал он, разглядывая отражение Джоди в зеркале. Ему хотелось немного позлить девушку – она ведь сама виновата, не открывала целых пять минут. Джеймс за это время мог напридумывать себе самые страшные истории о том, что девушка умерла от неизвестной болезни или покончила с собой, находясь под действием Империуса. А она всего лишь спала. Сам Ливерпуль к этому времени успел уже совершить небольшую пешую прогулку, и это притом, что домой попал только вчера в полночь. Отец не хотел отпускать сына в такую даль, но и сын не хотел помогать отцу с наставлениями для Джорджа и Элли. К тому же, Элли слишком напоминала мать – такая же рыжая большеглазая девчонка, с характером, в ее голосе были такие же интонации, как у матери. Но даже младшей сестренке не заменить Эллы, которая сейчас может оказаться где угодно. Пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли, Ливерпуль тряхнул головой. - Какие у тебя новости? Если хочешь знать мои, готовь этот, как у вас, в мире магглов, он называется? Ах, да, попкорн. – Джеймс явно издевался. Благодаря деду, он знал кулинарные пристрастия магглов едва ли не лучше самой Джоди. – Потому что у меня есть, что тебе рассказать. Ливерпуль поднял брови, намекая на то, что неплохо бы было провести гостя внутрь дома. Он соскучился по удобным диванам, мягким креслам и еде, которая всегда под рукой, в любое удобное время. Во время своих странствий оба Ливерпуля питались в случайно попавшихся под руку пабах или даже маггловских кафе. Благо и мир магов, и мир магглов они знали одинаково хорошо, едва ли не лучше всех других волшебников. Отец Ливерпуля-старшего обожал делиться со своими потомками воспоминаниями из бурной юности. Единственный недостаток был в том, то бурная юность Ливерпуля-самого старшего пришлась на сороковые, когда не было ни кока-колы, ни маленьких забегаловок на каждом углу. Все, что застала молодость деда – это первый МакДональдс на окраине Лондона. Зато теперь бравый старик охотно посещал забегаловки, в которых его любимой забавой был просмотр телевизора. Разумеется, и мать Ливерпуля-старшего, и Элла, были против подобного надругательства над чистотой крови, но вот мужская часть семьи была хорошо подкована в области немагических развлечений. Впервые им даже помогло это – ведь ни у кого не вызывают подозрения двое мужчин, которые зашли в маггловский паб опрокинуть кружку пива. На них нет мантий, а о том, что в карманах курток они прячут волшебные палочки, и вовсе никто не знает. Такие вряд ли заинтересуют Пожирателей. Джеймсу хотелось скорее рассказать Джоди обо всем – надоело держать в себе всю эту грязь, на которую он насмотрелся, всю боль, которая не покидала его с того времени, как пропала Элла. Пусть хоть подруга его поддержит. Хотя сейчас не самое подходящее время, но дружба должна оставаться дружбой в любое время.
Джоди перевела свой взгляд на Джеймса, когда тот сделал колкое замечания касательно ее футболки. Естественно друг обратил внимание и на ее смешные штаны, именно поэтому он сейчас специально говорил о второй вещи ее гардероба, что бы подастовать Бейкер. Но что же злиться на него девушка не могла, очень сильно она соскучилась по нему и своим не многим друзьям вообще. Не дав возможности сказать хоть слово по этому поводу, гриффиндорец предложил поделиться историей своего лета и заодно сказал, чтобы девушка готовила попкорн. То, как Ливерпуль разбирался в маггловских штучках радовало Бейкер, ей было проще общаться с человеком, который хоть что-то знал о том мире из которого она пришла. В ее доме магию заменяла техника, а тот же магглорожденый волшебник отец, после окончания Хогвартса отдал свою палочку дочери и больше ей никогда не воспользовался. Мистер Бейкер предпочитал маггловский образ жизни, его семья и жена были из этого мира, он был ему родней и видимо волшебный Хогвартс не покорил его сердца, так как сделал это с дочерью. Однако Джоди связывало с магией намного сильнее еще кое-что. С того момента, когда на нее напал оборотень, игнорировать казавшийся сказочным, волшебный мир она больше не могла, даже если бы очень хотела. Если бы Джоди по окончанию седьмого курса спрятала свою палочку, а до этого отцовскую, ящик стола, все равно в полнолуния тень чего-то магического продолжала бы ее преследовать. Все эти зелья, странные ингредиенты, которые не купишь в простой аптеке, в конце концов у нее еще и были маги друзья. Бейкер уже не представляла себе свою жизнь без Джеймса, Терри и остальных ребят ее курса. Она не понимала, как отец смог легко зачеркнуть все прошлое, хотя наверное когда он учился в Хогвартсе, лекции по международной безопасности во время саммита отразились на отношении чистокровных к магглорожденым, и у него просто остались неприятные воспоминания. - Дорогая, кто там пришел? - Вдруг раздался голос, и из кухни показалась темная макушка матери Джоди. Увидев молодого человека, женщина широко улыбнулась. - Дже-е-еймс! - Протянула она, вытирая руки кухонным полотенцем. - Как я рада тебя видеть, наконец-то к нашей Джоди пришел кто-то из друзей, не представляешь, она целое лето сидела дома... Ох, ладно не буду вам мешать. - Махнув рукой с полотенцем, она снова скрылась на кухне, и в комнате повисла тишина. Самой Джоди от этого стало как-то неловко, она не хотела бы чтобы кто-то знал, как тяжело она переживала произошедшие с ней события, но похоже любимая мама думала совсем иначе, и теперь ей по любому придется рассказать обо всем другу. Но первым делом его история, поэтому, быстро собравшись с мыслями, Бейкер толкнула Ливерпуля в спину и тем самым затолкала в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она подошла к кровати, быстро скинула с ее края какие-то книжки, кисточки и полу пустые баночки с хной, рисунками которой она развлекала свою двоюродную сестренку, после девушка накрыла постель покрывалом и развела руки по сторонам. - Ну как бы вот... Беспорядок не ново, правда? Я просто даже не знаю где моя палочка, что бы привести комнату в нормальный вид. - Виновато улыбнувшись, она кинула взгляд на стол, на нем стояла тарелка с домашним печеньем, видимо как раз его в комнату принесла мама Джоди, когда та пошла встречать гостя. - Что же попкорн сейчас я готовить не буду, а вот печеньем угощайся. - С этими словами она залезла на кровать и поджала под себя босые ноги. - И так...?
Ливерпуль не успел даже лучезарно улыбнуться миссис Бейкер, как Джоди сгребла его в охапку и утащила в комнату. Что ж, это был лучший вариант развития событий. Сейчас он должен рассказать, наконец, все то, что накопилось за два месяца. Чтобы самому не утонуть в этих событиях. Джеймс поудобнее улегся на полу, предварительно забрав с кровати девушки подушку и подложив ее под голову. - Итак… в общем, как ты знаешь, мы с отцом искали ма… Эллу. – Почему-то с тех пор, как она пропала, Джеймс никогда не называл ее мамой. Просто потому, что мать для него была той Эллой, которая каждый день, пусть даже за полночь, возвращалась домой, той, которая рассказывала ему страшные сказки северных лесов. После этих сказок снились кошмары, хотелось плакать и звать на помощь отца, но это были мамины сказки. Ее особое, северное и темное тепло, оно было слишком дорого для Ливерпуля, и так близко ему. Сейчас, казалось, она исчезла, из мамы превратилась в чужую Эллу, от которой остался только сквозняк в доме, пустота и холод. И ничего больше. Ничего, что Джеймс связывал со словом «мама», не осталось больше. Хотелось найти Эллу, обнять, и спросить: «Мама, где же ты была все это время?»… - Мы начали с Уилгроу, правда, я не знаю, почему, но отец сказал, что нужно именно оттуда. Я подозреваю, мать что-то сказала ему перед тем, как уйти, но он не говорит, что. Возможно, просто скрывает. Но на его месте я бы не стал этого делать. Хотя… может, это для моей же безопасности. В общем, в Уилгроу мы опросили местных жителей, они ее не видели. Нашли единственного волшебника на всю деревню. Он знал, что в этой деревне появился маг, но с Эллой он лично не общался. Показал нам какое-то странное место, там остались следы ночлега. Отцу показалось, что именно там и ночевала мать – я, в общем-то, был с ним согласен, но мало ли кто мог ночевать в лесу. Там… там были следы борьбы. Видно было, что хозяина этого ночлега утащили оттуда силой… Ливерпуль помолчал немного, стараясь не смотреть на Джоди. Сейчас ему не нужна была ее реакция – ясно было, что она может испугаться, а дополнительного шрама на душу Джеймс накладывать не хотел. - Я не знаю, что решил отец, но наутро я проснулся в доме того старика от страшного крика. Конечно, тут же наготове палочка, защищаться… но ничего не произошло. Старик словно исчез. Отца я тоже нигде не нашел, и решил скорее бежать прочь. Совершенно случайно вернулся на ту поляну, и там был мой отец. Оказалось, он ничего не знал, ушел рано утром. Видимо, старика утащили, отца моего не видели, а меня не нашли. Пришлось бежать, мы отправились в соседнюю деревню – просто потому, что нужно было где-то пообедать, а там, совершенно случайно, к нам подсел странный тип в мантии. Понимаешь, все вокруг – магглы, а он в мантии. Отец чуть сразу же оттуда не трансгрессировал, потому что в мантиях у нас только они ходят. Но я его удержал, вдруг это дурак какой был или просто – мало ли сейчас подражателей. Оказалось, он все знал про Эллу… мы еле унесли ноги. Его кто-то подослал к нам и велел прижать нас. Чтобы мы больше не искали – он угрожал, говорил, что это опасно, и прочее. До сих пор не могу поверить – этот… ублюдок убил всех посетителей. Свидетелей они не жалеют, вот что… - Он снова замолчал. Чтобы переварить эту информацию, нужно было время. Действительно, этим летом он встретился с настоящим Пожирателем, и то – лишь с одним. Если бы не отец, Ливерпуля-младшего точно не было бы в живых. Несмотря на всю свою внешнюю нелепость, Джеймс-старший был неплохим магом, да что там неплохим – он был умен, а ум иногда гораздо лучше, чем магическая сила. Глубоко вздохнув, Джеймс продолжил. - Это было единственное, что было страшного за лето. Больше – никаких следов Эллы. Она как будто сквозь землю провалилась, и мы не знаем, где ее искать. Она лишь прибавила отцу седых волос, а сама по-прежнему в бегах. Если… «Если еще жива», - хотелось сказать ему, но Джеймс не решался даже допускать мысль, что Эллы может уже не быть на свете. Она не из тех людей, кто умирает бесславно – она либо унесет за собой в могилу не один десяток людей, либо скончается на руках у Ливерпуля-старшего. Младший же ждал реакции подруги. Пусть теперь она думает о том, что пришлось ему пережить. Были и другие моменты, но основное он рассказал. Пусть теперь Джоди решает, как реагировать.
Джеймс называл свою мать по имени, и Джоди это каждый раз резало слух. Слово "мама", это чаще всего первое слово, которое срывается с уст малыша, оно такое родное и любимое, оно значит также много, как и присутствие самой матери рядом. Услышав "мама рядом" становится спокойней и не важно как тяжело до этого было на душе, но если ее нет, если она предала то наверное это слово и мысль о том, что она где-то есть и всегда сможет попросив прощения вернуться, единственное что согревает, однако и его Ливерпуль пытался забыть. Мужественный гриффиндорец, но и ему было сложно. "Мама" вырывалось у Джеймса, но он в момент прерывал свою речь и называл ее просто Эллой. Джоди никогда не видела эту женщину, она также практически ничего о ней не знала. Слышала как-то раз от друга, что Элла в прошлом Ди, иностранка и так получилось что намного младше его отца. Она была из тех, чистокровных волшебников, которые и составляли общее неприятное воспоминание ее отца о школьных годах. Джеймс продолжил свой рассказ. В общем, его летние каникулы были одним опасным приключением, чего не скажешь о каникулах Бейкер. Единственный, с кем девушка сражалась этим летом, был электрический тостер, который постоянно пережаривал ее тосты, но куда ей с ее геройствами на кухне до друга. Хотя если бы предстоял выбор, она была уверена, что и Джеймс бы предпочел провести все лето ловя мух, но только бы его Элла была рядом, только бы она не разочаровала его так, покинув семью, и только бы он снова смог называть ее теплым и домашним - мамой. Чем дальше углублялся рассказ друга, тем опасней и путаней Бейкер казалась эта история. Когда речь коснулась пожирателя, убившего всех посетителей того кафе, в котором остановились Ливерпули, девушке стало немного не по себе. Во время нападения на замок, такой же человек застал их с Самантой в коридоре. Беззащитных студенток, которые только заканчивали шестой курс, СОВ и многочисленные уроки защиты от темных искусств были позади, но какова цена теоретических знаний на практике? Если авада кедавра поразила на твоих глазах хрупкое тело подруги, и ее еще теплая ладошка выскользнула из твоей руки, если ты знаешь, что следующим намечен на цель, разве будешь ты вспоминать, каким заклинанием можно сейчас спасти собственную шкуру и отсрочить расправу? Слава Мерлину, на помощь Джоди пришла Эванджелина, она отвлекла пожирателя на себя и дала Джоди возможность уйти. Бейкер струсила, побоялась за свою жалкую шкуру... Использовала этот шанс и спаслась, но погибла от руки того подлого пожирателя ее спасительница. Что испытывала Джоди тогда? Животный страх? Верно. Сработал инстинкт самосохранения, и вероятно это то, что происходит с каждым человеком, когда его жизни грозит опасность. Тряхнув головой, отгоняя от себя эти увлекшие ее мысли, Джоди вернулась к рассказу друга, который как раз подошел к концу, о чем говорило его молчание. Найти сразу, что ответить, девушка не смогла. Джеймсом была передана сложная ситуация, которую никогда не побывав в подобной, оценивать довольно сложно, но он ждал реакции Джоди и нужно было что-то ответить. - Я очень мало знаю про твою маму, но мне кажется, у нее есть свои причины так поступать. Ты не думал, что она может защищать вас? Может быть, она связалась не с теми людьми и они ей угрожают? - Джоди на секунду опустила глаза и неловко улыбнулась. - Да я знаю, я насмотрелась слишком много фильмов про бандитов и террористов, но разве эти люди называющие себя пожирателями смерти, не делают именно это? Может быть... Может быть, она связалась именно с ними? Ты ведь помнишь, какие истории ходят о студентах Дурмстранга, а его бывший директор вообще был осужден. - Джоди снова подняла глаза и взглянула на друга, она не хотела обидеть его, ведь в отличие от Эллы, она многое знала о старшем Ливерпуле, и в основном то, какой он человек. Ее отец, не раз рассказывал ей о старом преподавательском составе Хогвартса, Ливерпуль состоял в нем, человек с большой буквы, а тут жена пожирательница смерти, которая как жалкая собачонка, подобно и всем остальным, не имеет своих взглядов и делает что ее Лорду угодно, однако в тоже время думать что мать заставили бросить семью, по мнению Джоди, было лучше чем думать, что она сделала это по собственному желанию.
О каких причинах можно было говорить, если она всегда была такая? Элла никогда не была образцовой матерью, у нее были те дела, в которые нельзя было посвятить остальное семейство, кроме того, она не чуралась темной магии. С такими талантами можно было вляпаться куда угодно, но что-то подсказывало Джеймсу, что Элла ушла добровольно. Или специально для того, чтобы никто из Пожирателей не узнал об ее семье. Но тогда она должна была сказать хоть что-то отцу. Несмотря на то, что несколько раз чуть не убила его, Элла доверяли Ливерпулю-старшему, но даже ему она не сказала ничего. Тогда бы они не стали искать – ведь отец никогда не перечил матери. Он знал, что она не глупая, она знает, что делать. А теперь оба Джеймса терялись в догадках – где же она, где Элла, жива ли она? - Не все студенты Дурмстранга такие – человека не изменишь, научи его чему угодно. Даже если хорошему человеку сказать, что Смертельное заклятие – это хорошо, он вряд ли осмелится применить его без надобности. – Внезапно сказал Джеймс, по-прежнему не глядя на Джоди. Она не должна заметить, что он боится. Все-таки, это был Ливерпуль, извечный заводила, он решался на любые безрассудные поступки порой, а теперь – боится? На самом деле, Джеймс был обычным человеком, ему тоже было свойственно бояться. Тем более, теперь – обычно любая задача решалась, стоило только подумать, но сейчас мыслить логически уже не получалось. Ни старший, ни младший из Ливерпулей не мог понять логики Эллы – почему она сбежала? Неужели существовало что-то более страшное, чем оставить свою семью на произвол неизвестному – а, быть может, она наблюдает за ними, они где-то рядом? Тогда они добавили ей головной боли – носиться за ними по всей Британии. - Я хочу сказать, - добавил Ливерпуль, - что нет такой опасности, из-за которой следовало бросать нас. Элла явно знала, что мы сможем спастись, недаром она учила меня… этому всему, да и отец явно не промах. Лучше было прятать детей, но она привыкла все делать сама… в общем, не знаю, как объяснить, но Элла бы никогда не бросила нас, чтобы спасти. Она привыкла все держать под контролем, а тут она не может нас контролировать, так что – ты понимаешь сама, что я хочу сказать. Впервые в жизни Ливерпуль не мог сказать все, что он думает. Он просто не мог выразить свою мысль – Джоди не так хорошо знала Эллу, и только с отцом они понимали друг друга с полуслова. Кровное родство и постоянная близость Эллы куда лучше дружбы воспитывала понимание. Что до понимания - тут Джеймс был бы рад, если бы кто-то рассказал и о себе. Джоди пока только слушала его похождения, и больше ничего не говорила. Он был уверен, что девушке тоже было, что рассказать. Ливерпуль уже и не представлял себе, что такое спокойная жизнь, и хотел хоть по рассказам подруги снова вспомнить о ней. - Ладно, хватит об этом. Быть может, не стоило и рассказывать, мало ли... Лучше скажи, что у тебя произошло за лето. - На лице Ливерпуля появилось некое подобие улыбки.
...ты понимаешь сама, что я хочу сказать сказал парень, и этим поставил три жирные точки на своей летней истории, предлагая таким образом Джоди, самой додумать какова была ее мораль. Парень тяжело переживал отсутствие матери, хоть ему и сложно было ее так называть. Элла была женщиной, которая выполнила предназначенную ей природой функцию - подарила человеку жизнь, но не более того, однако человек склонен ценить то, что теряет и поэтому, сейчас потеряв ее, ту которую сложно было назвать мамой, Джеймс очень скучал и мечтал вернуть. Он знал, что Элла предала его, предала и его отца и остальных братьев и сестер, он говорил сам, что ничего не способно напугать Эллу так, чтобы заставить покинуть семью… Что же Джоди лишь хотела его поддержать, выдвинула свою теорию, однако друг предпочел горькую правду, сладкой ложи. Всегда приятней верить во что-то не правдивое, сохраняя себя от глубоких душевных ран, но рано или поздно этот пузырь мыльных надежд и мечтаний лопается, и что тогда? Правда одним только ударом сбивает тебя с ног, и тогда уже совсем сложно найти в себе силы что бы подняться. Лучше наверное готовить себя сразу. С самого начала давать попробовать этой горечи понемногу... По чуть чуть. Джоди сложно было себе представить, как себя чувствует друг. Какой бы тяжелой не была ее судьба, у нее всегда была поддержка. Любящие родители, полноценная семья и друзья... Вот оно самое главное в жизни, однако у друга одно составляющее отсутствовало, тот самый родной и близкий человек, которого все привыкли называть мамой. Ее просто не было, это все равно, что малыша лишить с рождения одного из чувств, если он не видит или не слышит, или не может потрогать, восприятие нового мира уже совсем другое. Но он держался. Как всегда, этот гриффиндоец даже рядом с близкой подругой прятал глубоко внутри свои истинные чувства и переживания, он говорил откровенно, но не выкладывал все до конца, его можно было понять... Зачем говорить человеку все, если он не сможет переварить полученную информацию. В какой-то момент Джеймс замолчал, Джоди не находила слов что бы что-то ему ответить. Ливерпуль отверг ее теорию, и в принципе она была согласна с его словами, на этом разговор, застопорился, но слава Мерлину парень сменил тему. Хотя новая была не легче. Как прошло лето, интересовался он, и что Бейкер могла ответить? В четырех стенах. Она заперлась внутри этого дома, этой комнаты, огородила себя от всего мира и дала волю мыслям, она хотела очистить голову, залечить образовавшуюся рану в сердце, но пустоту заполняли новые чувства, старым уже не суждено было вернуться. - Как тебе сказать... - начала было девушка вяло улыбнувшись в ответ на улыбку друга, который наконец на нее взглянул. - Ничего особенного, слишком много мыслей отвлекало меня от основной цели - хорошо провести время. - На этих словах Джоди замолчала, она опустила свой взгляд, она не хотела казаться слабой ведь на фоне гриффиндорца и его храбрости, она почему-то чувствовала себя совсем жалкой. Она боялась что он все прочитает по ее глазам, но слова хотели выйти наружу, и вдохнув глубже, она продолжила. - Я наверное только тебе смогу это рассказать. Саманта... Мне кажется, я ее любила... Странное чувство, и... И любовь к девушке сразу подразумевается не так, но... Она была особенной. Мне казалось, что последние две недели ее жизни, которые мы провели вместе, со мной рядом была настоящая родственная душа. Ее как будто послал кто-то с неба, что бы успокоить и вылечить меня. - Джоди снова улыбнулась, теперь ее улыбка была более веселой, вероятней всего девушка вспомнила что-то с того времени. Самой яркой вспышкой воспоминаний, был день бала, когда они с Сэм сидели у озера, и та заколола Джоди в волосы цветы. Такая нежная, такая необычная... Прекрасная. Да Джоди действительно ее любила, она впервые ощутила, что такое любовь, хотя подтолкнуло ее к этому настоящее отчаяние. Как бы странно не звучали ее слова, она знала что Джеймс обязательно ее поймет и ни за что не осудит. Заставив себя взглянуть на парня, она снова улыбнулась, улыбнулась шире, а после откинулась на спину и недовольно поморщилась, когда ощутила под собой какой-то твердый предмет. Вытянув из под себя еще одну оставленную на кровати кисточку, Джоди засмеялась. - Как хорошо, что все это позади и жизнь возвращается в свое обычное русло. Вот я снова буду рисовать, - протянула она все вертя кисточку перед лицом, - буду учиться, ты будешь рядом.Саманту не вернуть, но может быть хотя бы тебе повезет больше и твоя мама... Элла... Она вернется.
Джеймс прекрасно понимал состояние девушки – вернее, считал, что понимает. Терять дорогого человека навсегда – еще больнее, чем жить в неизвестности. Тогда точно понимаешь, что никогда больше не вернуть свою потерю, но его состояние было другим. Где-то в душе была надежда на то, что все будет по-прежнему, надежда Джоди была иного рода – девушке хотелось переступить этот порог и жить иначе. Они преследовали одну цель, но у каждого был разный путь – кто-то хотел вернуться обратно, кто-то хотел двигаться вперед. Но ни один не хотел остаться в настоящем – оно приносило лишь боль. Где-то там, где-то далеко отсюда, была Элла. Живая ли, мертвая – было сейчас неважно. Главное, что ее можно было найти – и смысл жизнь Ливерпуля был обозначен четко и ясно, как свежий порез, красной полосой на теле. Но для чего сейчас было жить Джоди? Ради того призрачного мига, когда все будет «хорошо»? Джеймс подумывал и о том, чтобы увлечь девушку поисками Эллы, но эта была идея, украшенная ярким ярлыком «безумие». Бейкер была не из числа неутомимых искательниц приключений, и не стала бы хвататься за любую возможность, чтобы развеяться. Ливерпулю вовсе не хотелось нарываться на ее удивленное лицо, на странную реакцию и на возможную подушку в голову. Сейчас было лучше поговорить о чем-нибудь мирном, быть может, менее захватывающем, но отвлечься от своих проблем – иначе они кажутся слишком большими. - Скоро мы вернемся в Хогвартс. В этом году нам сдавать экзамены. Хочешь, поспорим, с чего будет начинаться каждый урок? «Дорогие мои ученики, этот год в вашей жизни самый ответственный, вы получите образование, вы должны сдать экзамены на отлично», - спародировал Ливерпуль среднестатистический образ преподавателя. Больше всего этот образ походил на Минерву МакГоннагал, но никто на Гриффиндоре, даже сам Ливерпуль, не решался смеяться над ее манерой говорить. Джеймс поднялся со своего места и отошел к окну, делая вид, что заинтересован открывшимся видом. На самом деле ничего – ни редкие автомобили, ни деревья, ни газоны, ни соседние дома – не было ему интересно. Окно сейчас выступало как средство отвлечения, и как объяснение того, что Ливерпуль больше не смотрел на Джоди – вернее, не прятал глаза. - Вряд ли кто-то оставит нам время на развлечения. Бьюсь об заклад, все только и будут, как муравьи, сновать взад-вперед и поучать нас, неразумных. – Он глубоко вздохнул и засунул руки в карманы. Ливерпуль чувствовал себя скверно – иногда это называется «не в своей тарелке». Казалось, что он снова лишний на этом празднике жизни. Еще час назад у него было хорошее настроение, а теперь снова накатилось все то, что мешало жить этим летом. Отвлеченные разговоры не помогали, они были пусты, как сгнивший грецкий орех. Нужно было срочно придумать что-нибудь для того, чтобы вытащить Джоди из этого режима «одного дня», да и выйти самому – впереди четко регламентированное расписание, которому нужно следовать. Надо был хоть один день провести спокойно, но не монотонно, и лучшим средством было – развеяться. - Джоди, тебе не надоело сидеть дома? Это я за все лето так ни разу и не спал на собственной кровати, но ты-то? Я бы и дня так не вынес… - Ливерпуль говорил не осуждающе, но в его тоне было что-то странно. Быть может, он и правда удивлялся тому, что делает Джоди. Он не привык видеть девушку в таком состоянии – она никогда не отличалась особой активностью, но сейчас напоминала кильку из консервной банки – такая же уставшая от нахождения на одном месте. Нужно было срочно доставить ее в чистую воду – к людям. Может, она и не хочет сейчас видеть никого, но даже прогулка на свежем воздухе может оказаться полезной.
Джеймс и Джоди (агенты xD) мыслили сейчас в одном направлении, они оба искали способ отвлечься. Какими бы близкими они друг другу не были, подобные разговоры в любом случае напрягали. Хоть этим мыслям и требовался выход, следом требовалось и развлечение способное заставить этих двоих на некоторое время забыться, разрядить обстановку и в конце концов провести, быть может быть первый и последний в этом году, летний день вместе. Когда Джеймс встал и подошел к окну, Джоди выпрямилась на кровати, а после и вовсе слезла с нее, отбрасывая кисточку все это время находившуюся в руках куда-то в сторону, ко всем вещам, которые она до этого убрала на пол. - По поводу экзаменов спорить не буду, но могу поспорить, что от моего предложения, которое я сейчас сделаю, ты не сможешь отказаться. - Бейкер хитро улыбнулась и сделав пару шажков оказалась за спиной друга, она тут же встала на носочки и заглянула ему через плечо чтобы видеть реакцию на сказанные слова. - К черту прогулки, свежий воздух и лица пьяных однокурсников, которые мы будем видеть еще целый год. Мистер Ливерпуль, - нарочно так официально произнесла девушка, добавляя задору своим словам, - а не слабо ли вам, в очередной раз проиграть мне в карты? - Бейкер отступила назад, позволив Джеймсу повернуться. На ее лице сияла улыбка, а в руке уже была палочка, которую она видимо нашла поднявшись с кровати. Невербальные чары плюс все прелести бытия несовершеннолетним волшебником, и в свободной руке Джоди уже была красивая колода карт. Они принадлежали, кажется еще ее отцу. Потрепанная колода, потому что любимая, но видно, что дорогая, а не приобретенная в киоске вместе с пачкой сигарет. Обычно Джоди везло на подобные игры с другом, удача как-то постоянно оказывалась на ее стороне и она знала, что Джеймс не откажется появившемуся случаю отыграться. - На желание. - Добавила она, отодвигая босой ногой подушку, которую друг приготовил себе на полу. Прекрасно зная что ответ будет положительным, Бейкер опустилась на пол и сложив ноги одну на другую, по турецки, призвала к себе элементарным акцио еще и тарелку с печеньем, которое все еще оставалось не тронутым.
Слабо? Ливерпуль не знал такого слова, равно как и не знал способа отказать Джоди. Она не хочет на прогулку, но наконец-то взять реванш и победить – этот шанс Джеймсу Бейкер предоставила сама. Пускай теперь знает, как обыгрывать его девятнадцать раз подряд – двадцатый будет за ним. Да и не просто за ним – Ливерпуль планировал обыграть Джоди вчистую. Неплохое намерение, если не учитывать одну мелочь: в прошлый раз, все девятнадцать раз Ливерпуль грезил победой. Ну, ничего, сегодня удача точно стоит у него за спиной. А если и не у него, а у Джоди, Джеймс с удачей договорится, и она будет подсказывать ему карты подруги. Удача – она та же женщина, она любит красивые мужские слова. - Не буду против, - пожал Джеймс плечами, при этом на его лице играла хитрая улыбка. Вот как, мисс Бейкер, готовьтесь к поражению. Сегодня моя звезда зажжется, сегодня уж я точно выиграю. Или хотя бы не проиграю. – Сдавай. Как обычно. - Он сел напротив девушки. Обычно сдавалось по шесть карт, и играли до того, как первый выкинет все свои. Ливерпуль частенько оставался с таким веером, что даже держать было сложно. Но сегодня этот веер предназначался Джоди – все-таки, это дамский атрибут, и юноше не к лицу. Пусть хоть она сегодня почувствует себя в проигрыше – в таком забавном, не слишком неприятном, но все же проигрыше. Пока девушка раздавала карты, Джеймс пристально наблюдал за ее руками. Они были ловкими – все-таки, художница, поэтому подглядеть карты было совершенно невозможно. Тем более что девушка сразу бы заметила. Поэтому Ливерпуль терпеливо выждал, пока Бейкер раздаст карты, выставит кон и даже сделает первый ход – ибо, как обычно, младшая карта оказалась у нее. Но Джеймса это ничуть не смутило – он тут же покрыл, ход оказался в масть. Скинув пару карт в сторону, он вытянул новую из колоды, на этот раз весьма неплохого калибра. Игра начинала ему нравиться с первых минут – к тому же, судя по реакции Джоди, ей выпало не самое лучше из всего, что могло выпасть. Но игра только начиналась, а шоу должно продолжаться. Ливерпуль кинул на пол перед Джоди заветные семь пик. Отец считал эту карту самой плохой в колоде, но вот Джеймсу-младшему всегда на нее везло. А во время игр с Джоди эти семь пик оказывались у нее – почти всегда. Сегодня был отличный день – тепло, пасмурно, семь пик… Самое время, чтобы выиграть.
Кидая по две карты себе и другу, Джоди уже обдумывала, какое задание повесит на парня, когда тот проиграет ей в юбилейный двадцатый раз. И вот двенадцать карт лежат перевернутыми, тринадцатая идет как козырь, бубновый валет... что же, красный цвет был Бейкер по душе, всегда был, но не сегодня. В ее руках было шесть красных карт, среди которых одна козырная восьмерка и червовая десятка, которой Бейкер решила пойти. Парень с легкостью нашел среди выпавших ему карт чем отбить ход девушки, потянул на себя новую и наконец походил обратно. Джеймс ответил Джоди пиковой семеркой, увидев которую девушка нахмурилась. Черненая масть с семью заостренными сердечками. Джеймс постоянно жаловался подруге, что его любимая карта попадает не в те руки, это кажется, был плохой знак и именно он, насторожил девушку. Не жалея свой единственный козырь, а больше просто напросто нечем было ходить, Джоди отбила ход друга и стала переворачивать свободной рукой карты. После она отбросила их поверх первых двух, образовав, таким образом, еще одну стопку. Следующим ее действием было вытягивание дополняющей, шестой карты из общей колоды... тут Джоди ожидало очередное не козырное, красное невезение от чего та, нервничая, закусила губу. Всем своим видом Бейкер выдавала сама себя и свое волнение. Обычно девушка играла налегке, беззаботно раскидывала карты, ставя своими ходами друга в тупик, но теперь она сосредоточилась и тщательно обдумывала каждый свой ход, ведь отсутствие хороших карт, нужно было компенсировать просчитанными и умными действиями. Каждый раз, когда Джеймс и Джоди садились за игру та, складывалась у девушки с самого начала, а вот парню постоянно не везло, с того самого момента, когда он брал свои карты в руки. Могло показаться, что удача нарочно давала ученице Ровены Рейвенкло свои подсказки, оставляя студента Годрика Гриффиндоры каждый раз в дураках. Но теперь она поменяла своего любимчика. Еще по два раза они отбили карты друг друга, Джоди даже попыталась заставить друга принять собранную коллекцию из трех девяток, включавшую козырную карту, но Ливерпуль все отбил и следующим своим ходом загнал девушку в неудобное положение. На этот раз перед Бейкер выпал снова красный цвет, видимо удача целиком и полностью отдалась сегодня представителю львиного факультета, мало того, что Джеймсу везло, так еще и с красными мастями. Принят карту друга, Джей Джей Бейкер подняла недовольный взгляд на друга и нервно сдула упавшую на глаза прядку темных волос. Принять карту, для нее было, как получить звонкую и унизительную пощечину. Но вот Ливерпуль ликовал. Игра была в самом разгаре, у него впервые на руках оказался стандартный набор карт, а вот у Бейкер их уже немножечко больше. Ожидая очередную карту, Джоди протянула руку к печенью, откусила половинку и снова перевела взгляд на друга. Тот теперь сосредоточено продумывал свой следующий ход.
Гриффиндорец нервно теребил уголок карты, но это было лишним. Он уже знал, что выиграет – а с такими картами, как у него, проиграть было невозможно. Козырные валет, король и туз – идеальная комбинация, которая знаменует выигрыш даже заправскому неудачнику. Можно было расслабиться, но Ливерпулю требовалось больше, чем просто выигрыш – нужно оставить у девушки на руках минимум половину колоды, поэтому он решился на рискованный ход – выложил сразу двух королей, козырного, правда, приберег до лучших времен. Он хотел, чтобы девушка приняла и эту королевскую пару, но даже если она и покроет – почти все ее ресурсы будут исчерпаны. Джеймс в точности запомнил все, что уже вышло, и стоящих карт оставалось мало, многие из них были у него. Выигрыш был буквально на носу, и Ливерпуль удивился – почему же вдруг сегодня началась такая удача? Обычно выигрыш должен быть компенсирован чем-то другим, неприятным. Вот Джоди – выиграла девятнадцать раз подряд, и что случилось в ее жизни? Это был повод испугаться, но Джеймс был не из пугливых. Ему уже было стыдно смотреть в глаза отцу, когда тот спрашивал, кто выиграл. Откуда-то Ливерпуль старший знал про обычай сына и его подруги играть в карты, как будто бы мог прочитать мысли сына. Но отец точно не владел искусством легиллименции, и оправдание было одно: он слишком хорошо знал своего старшего отпрыска. Быть может, и сам в школе со своей подругой играл в карты и прочие маггловские игры. Вот только в далекие шестидесятые было мало умных девушек, все скопом погнались за модой, и Ливерпуль-старший вряд ли мог найти себе партнершу, достойную Джоди. Вот и не мог понять – как можно проиграть девушке в карты. Ливерпуль-младший испытал, каково это, на собственной шкуре, и иногда, особенно после очередного укоризненного взгляда отца, хотелось свести папу и Бейкер. Кто бы тогда и кому задал жару в этой старой, как святая Инквизиция, игре? Джеймс хотел бы посмотреть на отца, если бы Джоди оставила того в дураках. Но сейчас везло именно младшему представителю этого замечательного семейства Ливерпулей, и Джеймс был готов разбить Джоди в пух и прах. Тем более – для этого были все основания. Он видел, что девушка явно нервничала, потому что и ей хотелось выиграть. Как обычно Ливерпуль, сейчас она наверняка не верила в то, что может проиграть, и цеплялась за каждое «но». Вот только Джеймс не желал сдавать позиций, и ждал, пока девушка, наконец, совершит ход, после которого откроется финишная прямая. Тогда уже точно – никто и ничто не помешает Ливерпулю завершить эту игру в качестве победителя, оставив в проигрыше Джоди. - Ну что, Бейкер, может, сдашься, пока не поздно? - Ливерпуль не был серьезен, но кто ждал от него серьезности и сейчас? Это было невинное предложение, с которым не следовало соглашаться, и все. Джеймс допускал, что Джоди не поймет сарказма и ответит резко, поэтому пытался сгладить острые углы. - Хотя нет, пусть будет до победного... - и мания говорить глупости снова завладела им, и Ливерпуль вновь добавил к своей фразе нечто, абсолютно меняющее картину. - Я хочу насладиться твоим поражением, Джоди...
Я хочу насладиться твоим поражением... за такие слова Ливерпуля младшего девушке хотелось очень больно стукнуть. Принимая очередную пару карт и тем самым, позволяя Джеймсу сделать еще один ход, которых оставалось не так много до его победного конца, Джоди тихо произнесла с издевкой. - Ты, кажется, забыл правила, Джеймс. Если я выиграю, я тебя убью... если ты выиграешь, я тоже тебя убью. - Девушка оскалилась в какой-то странной улыбке и замолчала. В этот момент она стала внимательно наблюдать за парнем, который просчитывал свои последние ходы игнорируя слова подруги. Бейкер была хорошим игроком и к концу игры, всегда знала, какие карты были на руках у ее противника, никакого мошенничества, только внимание. Сейчас понимая, что уже не выкрутится она, просто оттягивала момент своего поражения, Ливерпуль был счастлив, ну что же хоть что-то хорошее в этой затее было, уставший от летних не самых приятных приключений друг наконец-то улыбался. Действовал он конечно по давно разработанной системе, Джеймс выдал Джоди козырного валета, девушка отбила его своей козырной дамой, подкинула мелкую карту выбор, из которых у нее был обширный и так сказать вывела Ливерпуля на финишную прямую. Джеймс отбив мелкую карту Джоди, эффектно козырным королем, а после выложил перед девушкой самую крутую карту в этой игре - козырного туза. Все. Это как глухой удар по голове, хоть Бейкер и знала заранее что проиграет, достигнув этого момента, она естественно расстроилась. Юбилейная - двадцатая игра и галочка в столбик с именем гриффиндорца. - Ну что, - протянула она с досадой, став собирать старые карты в колоду. - Какое будет желание? В пределах хорошего вкуса естественно. - Добавила она, откладывая карты в сторону и глядя выжидающе на друга. Последние слова Джоди были лишними. У Джеймса была дурная гриффиндрская голова, но он был лучшим другом Джоди и ничего постыдного или очень опасного он бы естественно ей не загадал. Возможно злая шутка, но ничего что может действительно задеть девушку. Джоди и Джеймс были очень похожи, и парень знал границы, кроме того, его же учили, не делай другу своему, чего не хотел бы, что бы сделали тебе. - И так? - Повторила она, ерзая на месте, ожидая слова друга.
Ливерпуль сам не ожидал, что выиграет. Вернее, не ожидал этого, когда садился играть, потому что еще на середине игры было понятно, кто же одержит победу в этот раз, и гриффиндорец даже стал продумывать, чего бы такого загадать. Такого, чтобы от этого была польза, и при этом это надолго запомнилось? Хотя отмечать это число красной датой в календаре уже был повод – давно Джеймс не выигрывал вот так, оставляя подругу с ворохом разномастных карт. Да что греха таить – он вообще давно не выигрывал. Курса с пятого – точно. Теперь же он победил, что еще можно хотеть? Но, как ни бился, гриффиндорец ничего придумать не мог. Глупости вроде «поцелуй такого-то и такого-то на вокзале» попахивало маггловским детским садом, такие желания они закончили загадывать еще на третьем курсе. Прокукарекать или изобразить пьяного василиска – это было еще глупее, такое могла загадать Джоди, которая в последнее время спекулировала желаниями, выигранными в карты, но никак не Джеймс, которому такая возможность снова может просто не выпасть. Но тут взгляд юноши упал на принадлежности для рисования, которые Джоди неосмотрительно оставила на кровати…
«Сойер, а тебе бы пошла Черная метка. Ты бы носил и гордился, - да, Джеймс никогда не был осторожен в своих шуточках, но Пожирателей смерти он не боялся. Ведь его мать была из их числа – а это значило, что там тоже попадаются неплохие люди, которые просто ступили на кривую дорожку. - Ливерпуль, прекрати, иначе Черная метка сейчас будет у тебя на лбу. Вот от этого, - Дерек выбил одну из шашек, которыми гриффиндорцы развлекались в перерывах между занятиями на подоконнике в коридоре. Вот только Джеймс искусно поймал летящий кусок красного дерева и спрятал в карман. - Вот так вот. – Гордо произнес он, но разглагольствования на тему «Сойер встречает свою Черную метку» пришлось прекратить – явился преподаватель, который явно не одобрил бы подобных шуток в своем присутствии.»
Вот теперь Джеймс и вспомнил, как же Сойер выглядел тогда, когда он заикнулся про Черную метку. Дикая, но невероятно веселая идея пришла ему в голову, да и выдался удачный день – Джоди просто не может не согласиться на эту авантюру, пускай она относится к Пожирателям так же, как и Сойер. Ливерпуль совершенно забыл сейчас о чувствах людей, ведь открывалась прекрасная возможность создать незабываемую пакость. Операция «Черная метка» началась. - Джоди, а хочу я вот что. Ты нарисуешь мне кое-что, утром первого числа. А потом это кое-что я покажу Сойеру… он будет очень рад видеть эту красоту, особенно если ты постараешься… - Джемс поднял брови, давая девушке понять, что уж кто-кто, а Сойер точно будет буквально «вне себя от счастья». Или просто – вне себя, и тогда уже Ливерпулю придется спасаться. – Да и Брэдшоу тоже удивится… - Мечтательно протянул Джеймс, уже представляя себе реакцию друзей.
Конечно, девушка знала Дерека не так хорошо, что бы иметь понятие в том, что парень любит и не любит и чем его можно "порадовать", однако она знала достаточно, что бы сообразить какого рода сюрприз Ливерпуль хочет своему другу приготовить. Разные мысли поползли в голове Бейкер, и почему-то самодовольная улыбка друга подтверждала эти самые мысли. Джоди один раз мотнула головой, стараясь их прогнать и просто молча согласиться с желанием Ливерпуля, что бы тот не решил, что девушка просто злится по поводу своего поражения и не хочет выполнять долг. Но разум упорно сопротивлялся соглашаться прежде чем девушка узнает, что именно она должна будет нарисовать на теле друга, настолько упорно, что Джоди снова сама того не замечая, мотнула головой. Со стороны эти движения выглядели как "нет", привычный всем жест, и когда до нее дошло что именно так Джеймс может ее понять, поспешила объясниться. - Я конечно нарисуют, черт возьми проиграла нужно выполнять, но ты скажи что это будет. Это как во время заключения контракта, читают все даже мелким шрифтом, прежде чем ставить свою подпись...Хотя ты свою, Джей Джей Бейкер уже поставила, взяв в руки колоду карт. Возможно, если бы Джеймс не был так увлечен своей победой и мыслями, о шалости, которая вероятней всего удастся благодаря таланту подруги, он бы не стал раскрывать все карты. Оставил бы Джоди со своими догадками до часа икс, а потом хочешь не хочешь, ей бы пришлось рисовать, даже если с закрытыми глазами. В своей упертости гриффиндорцу не было равных, хотя иногда складывалось такое впечатление, что почти все представители красно-золотого факультета Годрика Гриффиндора являются теми людьми, которым проще отдаться, чем объяснить, почему ты этого не хочешь. Однако он был увлечен и легко поддался на уловку, благо не зря попавшей в дом рейвенкло Джоди. Выдвинув один единственный вариант, который вертелся у Бейкер на языке, она получила кивок друга в знак согласия и... шок. Джоди снова как будто получила удар по голове. Если когда девушка начала проигрывать, ей хотелось просто стукнуть друга, то теперь ей хотелось ударить его как можно больней. Именно это Бейкер поспешила сделать, потянувшись вперед к сидящему напротив другу, она толкнула друга в плечо. - ТЫ ДУРАК?!! - Вскрикнула Бейкер, поднимаясь на ноги. Сообразив, что находится в доме, она чуть сбавила свой тон. - Ты думаешь это смешно? Рисовать метку! Ливерпуль! Да ты... да ты... да ты, не гордый лев, ты свинья! - На выдохе произнесла девушка и крепко сжала палочку в руке как будто намереваясь ткнуть ею Джеймсу в глаз в порыве злости.
О, да, Джеймс ожидал подобной реакции – если не от Джоди, которая уже сравнительно привыкла к его выкрутасам, то хотя бы от Сойера, который был еще не так искушен в вопросе «узнай о Ливерпуле что-то новое и заработай инфаркт». Но, раз уж Бейкер сейчас готова его придушить, значит, и все остальные тоже не останутся равнодушны к обретению Джеймса. Ливерпуль только хлопнул в ладоши и улыбнулся – вот, мисс Бейкер, карточный долг – дело чести, или что вы там говорили, заставляя меня делать очередную глупость после каждого проигрыша? А тут вам ничего особенного и не нужно будет делать – только нарисовать одну красивую картинку, за ношение которой люди обычно отдают жизнь, здоровье, и прочие ценные вещи, которые даются каждому только один раз. А у нас будет точная копия, и отделаемся мы максимум – синяком под глазом от горячо любимого Сойера. А если повезет, то еще и от Моннета. В общем, даже эти два товарища не смогут заставить Ливерпуля отказаться от своей гениальной (читай – идиотской) задумки. Вот только если Джоди не выступит в роли гордого Дантеса и не убьет творца изысканного жанра прямо здесь за подобные шуточки. - Бейкер, да ты… да ты сама такая, - рассмеялся Джеймс. Ему было уже нечего терять – все равно ему грозит расстрел из всех орудий без малейшей возможности к помилованию. – Прекрати обзываться! – Бить девушек, конечно, занятие, недостойное настоящего мужчины, но Ливерпуль насмотрелся на своих горячо любимых родителей, которые не чурались бросаться друг в друга различной мебелью, начиная от табуреток и заканчивая комодом. Уж кто-кто, а Ливерпуль-старший знал – когда на тебя направлена палочка, с которой вот-вот сорвется что-нибудь темное и опасное, лучшая защита – кресло. И чем прицельнее запустишь его в дражайшую супругу – тем больше шансов остаться в живых. Вот и Джеймс сейчас толкнул Джоди, прекрасно понимая, что это только самое начало ужасной бойни с применением всего, что есть в комнате. Вот только Бейкер на полном серьезе решила показать Джеймсу, кто здесь главный, и продолжила бить его. Встреча после долгой разлуки становилась все радостнее и радостнее, и вот Ливерпулю уже пришлось отбиваться по настоящему. Девушка не собиралась останавливаться на одном ушибленном плече, и вскоре повалила на пол довольно нехрупкую тушку Джеймса. Единственное, что мог он – оттолкнуть ее от себя, но сделал это неуклюже, и девушка чуть было не стукнулась головой о дверной косяк. В самый последний момент Ливерпуль подхватил ее, зато сам поплатился за свое рыцарство ушибленной невесть обо что коленкой. Но Джоди была у него буквально на руках, и в каждую секунду могла стукнуть его очередным предметом, неизвестно как оказавшимся в ее комнате. Просто сегодня было такое стечение обстоятельств – каждая вещь из этой комнаты обладала огромным боевым потенциалом. И… Потом будет много споров, почему Ливерпуль сделал это. Быть может, это было такое средство самообороны, чтобы Бейкер не могла применить силу? Или что-то другое, и если да, то что? В любом случае, Джеймс прикоснулся к губам Джоди, а в следующую секунду обнаружил, что целует эти самые губы. Вот и очередной сюрприз сегодняшнего дня: а ведь никто и не заметил, как простая дружба переросла в нечто большее. Или… или это очередная случайная глупая выходка Ливерпуля?
Ветер в волосах и невероятная легкость. Нет страха перед луной, нет обременяющих чувств и боли. Маленький мирок Джоди, где есть место только для нее одной. Но девушка рискнула, открыла его двери перед другом и он, ворвавшись в него, сломал его, разрушил. Джеймс Ливерпуль сейчас сделал то, чего девушка ни как не могла ожидать. Это был подвох. Самая злая и глупая шутка друга, или не шутка вовсе? Джоди не знала и, наверное, гриффиндорец тоже не мог дать отчета своим действиям. Поцелуй друга всегда являлся чем-то запретным, линия, разделяющая дружеские отношения, чувства и все остальное. Переступить эту линию означало уничтожить то, что строилось много лет, что крепче любых других отношений - настоящую дружбу. К сожалению, отмотать время назад нельзя, единственное что оставалось, это дать звонкую пощечину Ливерпулю, которая заставит его опомниться, а еще лучше хороший удар в челюсть, так сказать для профилактики. А потом все что останется, это забыть. Во имя спасения святой дружбы, следовало забыть, как сотня бабочек вспорхнула в животе, когда его горячие чувственные губы накрыли ее, и стук двух сердец на миг слившийся в один. Силясь сделать жизненно необходимый рывок, открыть глаза, Джоди ощутила, как ее сметает, поглощает, уносит... комната начала вращаться все быстрей и быстрей, мешая девушке воплотить свое желание в жизнь. Джоди ненавидела, когда не удавалось действовать, следуя своему разуму, когда вещи происходили просто так и не поддавались объяснению стальной логики, которую так любят студенты Ровены Рейвенкло. Где она, черт возьми, Рейвенкловская рассудительность, когда доминирует Гриффиндорская безрассудность, и они оба следуют мимолетному желанию, не представляя даже, каковы его разрушительные последствия. Наконец Джоди нашла в себе илы с этим бороться. Широко распахнув свои без того огромные голубые глаза, девушка подумала о произошедшем в северной башне и вздрогнула осознав, что еще каких-то пару месяцев назад ее таким же образом неожиданно поцеловала Саманта Лав, а теперь… теперь ее нет. В этот момент, увлеченная мыслью об убитой, возможно и по ее вине, слизеринке, Бейкер больно укусила Джеймса за губу, наверняка пустив кровь парня. Она ощутила ее соленый вкус на своих губах и невольно ее слизнула. Зрачки рейвенкловки расширились и она едва подавила в себе какой-то звериный рык, плавно перешедший в протяжное "дурак", которое она снова обратила в другу. Толкнув его, Джоди естественно лишилась его поддержки и свалилась на пол из сидячего положения почти на коленях у друга. Благо ей удалось избежать встречи головы и дверного косяка, от которого друг ее и спал таким образом. Высвободившись из рук друга, Бейкер поспешила подняться с пола и сейчас она вовсе не думала о том, что бы атаковать его снова. Перевернувшись, она замерла стоя на коленях и намереваясь выпрямиться. Джеймс все е сидел на полу, и Джоди смотрела на него, все такими же широко распахнутыми глазами. По ним читался ужас, удивление, злость и возможно восхищение. Только что Джоди впервые поцеловалась с парнем и это было восхитительно, в сердцах она кричала, пожалуйста, сделай это еще, но вслух лишь произнесла, - это твоя самая идиотская шутка, Ливерпуль. Надеюсь, когда Дерек будет бить тебе морду из-за глупой идеи с меткой, ты не решишь повторить это трюк. НЕ-СМЕ-ШНО! - Протянула она и встала на ноги. Стрелка часов указывала, что времени уже далеко за полдень и лучшим завершение дня было бы посещение Косого Переулка. Кроме того, оставаться наедине с гриффиндорцем, сейчас Джоди не хотела, слишком свежими были ощущения от поцелуя, чтобы игнорировать их, забыть о них. Прихватив со стула джинсы, она вышла из комнаты, оставив Джеймса там одного на пару минут. Вернулась Джоди, уже переодевшись и смочив волосы, чтоб хоть как-то привести их в порядок. Вернувшись, она ничего не говорила, а лишь молча подняла свою палочку с пола и сгребла волшебны монеты, оставшиеся из Хогвартса, со стола. Собравшись она махнула рукой и заговорила снова только у входа, где, закрывая входную дверь, предложила, - Постоялый двор?
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой