Факт, что Вик знает про то, где храниться заветная фотография, был для Билли нов и явился, прямо скажем, ошарашивающим фактором... Пожалуй, Билл даже пропустил смысл речей сестры, пока судорожно выхватывал сей ценный предмет из рук Виктории, что бы, собственно, и прижать его поближе к груди, но уже оттолкнув пальчики сестры. - Вик... как ты можешь так говорить! - возмутился Билли. Мерлин, ну почему ему довелось быть младшим? Так бы цыкнул на нее, и все... а сейчас никакого возрастного превосходства у Билли не было, но ответить достойно на такие речи стало делом чести. - Папе, значит, повезло с мамой? Повезло! А повезло знаешь в чем? В том, что ее сердце стало открыто для любви и нежности, в том, что сейчас она ценит эти "романтичные бредни", как ты бы сказала! Но тебе не понять.. Билли хмыкнул, пренебрежительно покосившись на сестру, будто бы ему было открыто что-то большое и важное, сокровенное и истинное, что никогда не удастся познать Виктории. Она слишком горда и независима для таких красивых вещей, которые меняют в раз все существование, стоит лишь впустить их в свое сердце и довериться наитию чувств, что не только наивны, но и реальны, как все живое. Она верит в их несущественность, для нее они - пыль, но это не так. Они реальны! - Тебе не понять! - Билли пожал плечами, разведя руки в стороны, и затряс головой. - Ты не умеешь верить в мечты. Вот просто - не умеешь! Мне тебя искренне жаль, ибо эта часть человеческого бытия для тебя, видимо, закрыта. Не дано, ах... Билли, скрививший сочувствующее лицо, вдруг почувствовал себя Питером Пеном, уговаривающим Вик поверить в сказку, что бы маленькая фея не умерла... Только в случае сестры - уговоры эти были напрасны. Моннет-Брэдшоу это знал, но Вик задела его за самое больное, и теперь он не мог остановиться, чуть ли уже не выкрикивая свои пламенные речи. Тинкербелл суждено сегодня умереть... - И только мне решать, кого я должен любить! - упрямо заявил гриффиндорец. - Только мне решать, кого я достоин, а кого нет! Не делай из меня маленького несмышленого мальчика, только потому, что ты привыкла так считать! Парень гордо вскинул подбородок, взирая на сестру сверху вниз. Ибо хоть и возраста он был младшего, но вот в росте явно опередил свою сестричку чуть ли не на полголовы. - "Забудь раз и навсегда"... И что с того? Ты никогда не поймешь, что это - чувствовать в своем сердце эйфорию просто оттого, что любимый человек существует, ходит, дышит, живет где-то рядом! Довольствуйся своими приземленными принципами. Как слепой крот, который и приземленное-то не разглядит из-за слепоты. Твое право, наконец. А я буду верить в мечту, до последнего, до победного! Мишель - моя мечта! И что бы ни случилось, я буду ее согревать в своем сердце, эту мечту! Билли любовно взглянул на фото, сжимая его аккуратно в ладонях. Мечты бывают напрасны, но только не эта. Мисс МакКой улыбнулась ему со снимка, и Билли посетило такое нереальное чувство, что девушка подтвердила его слова своей улыбкой. И Моннет-Брэдшоу улыбнулся в ответ. - Мечта... - тихо повторил он. А потом поднял глаза, и.... Перед ним было тоже самое лицо, которое он рассматривал на фото. Будто бы слизеринка легко спрыгнула со снимка и воплотилась в вполне живую, реальную девушку... Мерлин, да, перед Билли стояла Мишель МакКой, собственной персоной. Мерлин! Она что же, слышала все его слова? Билли смущенно улыбнулся - его прямо поймали с поличным.... В суматохе, в смятении, уронил фотографию на землю, не удержав ее вдруг переставшими слушаться пальцами. - Ээээм... - кусочек плотной бумаги плавно лег на дорогу, и личико на нем снова завораживающе улыбнулось. Билли понял, что принцип "улыбаемся и машем" сейчас был очень кстати... - Доброго дня, Мишель... Улыбнулся. Руки спрятал в карманы. - Я… Вот только от столь милого занятия гриффиндорца отвлек ненавистный голосок Драко Малфоя. Ах, и этот прихвостень здесь! Ну конечно, куда же он ее денется. Прибежал, и ластиться теперь к его сестре. А та – Мерлин, какое довольное лицо! Улыбка разом исчезла с лица Билли, и он пафосно наклонился, что бы подобрать фотографию, аккуратно подхватил ее, отряхнул от пыли – да, эти действия были гораздо важнее, чем приветствие Драко – и, наконец, демонстративно убрал в карман. И только теперь лениво покосился на Малфоя. - На себя посмотри, чертов слизеринец. Я посильнее тебя буду с твоей жалкой «горой мыщц». Ах, я забыл… все аристократы – белоручки. Тысячу раз был прав отец насчет этого семейства. Как Вик только может? И эти каникулы – отец сам не свой ходил, зная, что отправил Вик «погостить» к Малфоям… А сестре – ну хоть бы хны! И Билли почувствовал, как кипит в нем ярость… И лишь взгляд, украдкой, на Мишель, может успокоить сие злостное чувство, затмив его всеобъемлющим другим.
Ливень, как известно, не может идти долго, уже через несколько минут, как правило, он редеет и превращается в спокойный дождь. Так было и с чувствами. Это словно бы сосуд , который стоит под небольшим потоком воды.. Можно из него выливать воду понемногу, тога сосуд успевает наполниться заново. а можно вылить всё разом, тогда он будет пуст и потребуется время. прежде чем он снова станет полным. Очень простая картина, которая не нуждается в объяснении. Так и с чувствами, резерв человеческих чувств не бесконечен. Его хватает на то, чтобы каждый день жить полной жизнью, но если разом его исчерпать, наступает апатия. Альбина сидела на траве, чувствуя, как боль и страх стекают с неё, уступая место холодному равнодушию. Ей казалось неправильным то, что она вдруг так резко перестала чувствовать. Стыдно перед Санни за свою ветреность. Весь мир вдруг разом стал чужим, точно это не она впилась в ветровку Александра ногтями, боясь отпустить её, словно это не её слёзы стекали по щекам, словно не с её губ слетели слова. - Уходи, - прошептала она в отчаянье, - скорее уходи, пожалуйста. Ты же не думаешь, что это случайность - Бабушка и Санни. Ты - единственный, кто у меня остался. Как смогу я жить, если и с тобой тоже что-то случиться? Я же люблю тебя, и никогда не прощу себе, если не попытаюсь тебя спасти. Мне кажется, что это проклятье, и, возможно, если ты сейчас уйдёшь, то избежишь его. Пожалуйста! Ей стоило усилий разжать пальцы и отпустить куртку Александра. Альбина было твёрдо уверена, что-то, что она сейчас говорит хорошо и правильно. Но больше всего в жизни ей не хотелось, чтобы он уходил. Ей будет страшно за него, но ещё больше без него. Она даже не могла больше себя корить и ругать за эгоизм. За то, что она думает только о себе. И голос её звучал сейчас так слабо, казалось, что слёзы из глаз струятся громче этого беспомощного шелеста. И столько неуверенности было в этом голосе. Да, она была плохой актрисой и не могла скрыть, как нуждалась именно сейчас в его поддержке. И даже не обязательно было об этом говорить. Её зелёные, полные слёз глаза смотрели на него с невиданной прежде надеждой и преданностью. Теперь, кроме Александра, у Бины никого не осталось. Нет, были родители и родственники - но это всё не то. Её самые близкие люди: Бабушка, Санни и Александр. И сейчас весь мир сузился до размеров бывшего хаффлпаффского капитана. Альбина не удержалась и уткнулась лицом в широкую грудь юноши. Голова ныла от слёз. Бине было плохо и морально и физически, потому что она старалась, старалась чувствовать, а в итоге лишь истязала себя, потому что сил на чувства уже не оставалось, их не было даже на то, чтобы пошевелиться.
На небе светило солнце. Яркое, жаркое, страшно раздражающее солнце, пылающие лучи которого дарило людям иллюзии и головные боли. Почти такое же раздражающее, как звучание приторно-сладкого «Мэгги». Лучше бы Рианнон провела наждачкой по стеклу, это бы точно вызвало меньше раздражения у рыжей валлийки. Ну, какая же она «Мэгги». «Мэгги» должна быть мила, здоровая, обязательно светловолосая девочка со Среднего Запада, хохотушка и простушка. У «Мэгги» нет забот и хлопот, но есть рыжая корова. И корову эту зовут Магдалена. - Приятно видеть, что вы пережили вчерашнее нашествие, Вэлхон, Гвинед, -вежливо ответила валлийка, пока не демонстрируя никаких эмоций, даже раздражения. Ей нравилось называть близнецов по их средним именам, это было забавно. Ей собственное второе имя оказалось насмешкой над реальностью: да, она воистину дочь МакКехта, вот только какой от этого прок, если ей нельзя лишний раз появиться в больнице? Из замечательной тирады Рейнхарда рыжая поняла примерно половину – хотя рыжая не знала шотландский, она свободно говорила на ирландском, который близок к языку горцев. Хотя даже если бы она не поняла ни слова, тон, которым это было сказано, и ситуация, к которой данный диалог был приурочен, не оставляли сомнений в его содержании. Как всё-таки повезло близнецам, что здесь нет никого, кто понял бы сказанное и не одобрил бы. Магдалена естественно ругаться, оскорбляться призывать к ответу, взывать к здравому смыслу или просто бить никого не собиралась. Она задумчиво кивнула, словно слушала не брань, а лекцию по высокой словесности в школе. - Спасибо, друг мой. Я уже неделю пыталась найти подходящее определение для «супа», который сварили и спрятали в подвале мои братья. Впрочем, я не уверенна, что решусь повторить ему твои слова – он кажется разумным и может обидеться. Меж тем младший Моргенштерн стойко продолжал держать дорогую сестрицу на руках. Что и говорить, смотрелись они колоритно. Слишком колоритно, чтобы не прокомментировать в это прекрасное солнечное утро, Маха его погаси. - Властью, данной мне мной, я объявляю вас Братом и сестрой. Можете не целоваться, - сухим, официальным тоном прокомментировала Синнах, приосанившись и окрестив их на последок, как это делают христиане. Впрочем, она не могла быть уверенна, что правильно выполнила последовательность жестов, всё же она никогда не увлекалась религией – это было слишком сложно и, главное, совершенно не научно. Пустая трата времени, одним словом. – Давайте же отметим это радостное событие чашкой чего-нибудь горячего. С этими словами рыдая развернулась в сторону ближайшей кофейни, уверенная, что близнецы пойдут – или, в случае Рианнон, поедут за ней. - Друг мой, тебе чем-то не нравится МакКой? По-моему очень забавное создание, - обратилась она к Рейнхарду. И Рианнон, которая, возможно, могла объяснить странную реакцию своего брата на белокурую слизеринку.
- Да, я всё сказала. Теперь, в принципе, ты можешь говорить, - покровительственно отозвалась мисс Корр, бросив пренебрежительный взгляд на своего собеседника. Самомнение у неё было очень высоким, во всяком случае, на данный момент она говорила всё это так, что, дескать «я закончила свою речь, теперь всякие тоже могут высказаться», и если бы кто-то подобным образом обращался к самой Эмберлин, её бы это непременно взбесило, - Подобающим образом? Я что-то не поняла, Кроули, ты даёшь мне инструкции, как мне себя вести, будучи твоей невестой? А не слишком ли? Я и без твоего разрешения целовалась и делала бы, что хотела и с кем хотела, и не смей мне что-то указывать, тем более, когда дело касается моей личной жизни, - не менее жёстко отчеканила Лин, - А разговаривать с тобой я буду таким тоном, как посчитаю нужным, - упрямство Корра и Фрост умножилось в их дочери в два раза, если не больше, поэтому никакие слова, независимо оттого, в какой форме они были произнесены, не могли убедить слизеринку каким-то образом поменять своё мнение. Впрочем, она сейчас делала многое только на зло Александру. Но действовать по указке и следовать чьим-то указаниям она не любила никогда. Для неё это настолько противоестественно, настолько непривычно, что чтобы соответствовать такому образу, который только что представил молодой человек, надо себя ломать, и ломать пока себя никто не собирался. Но тут Кроули перешёл все дозволенные границы, некую ту негласную грань, которая могла повлечь за собой кое-что похуже обычных препираний вплоть до скандала. Он просто бесцеремонно и жёстко схватил девушку за запястье, и от неожиданности та даже не успела каким-либо образом замаскировать некое подобие гримасы боли на своём прелестном личике. На самом деле такое прикосновение было более неприятным, чем болезненным, но для изнеженной Эмберлин и такое доставляло массу неприятных ощущений.
- Что ты делаешь?! Отпусти меня немедленно! – воскликнула она, безуспешно пытаясь вырваться из хватки слизеринца, - Не станешь себя сдерживать? И что же ты сделаешь, Кроули? Ударишь меня? – с вызовом продолжала Эмберлин, подобно самому Алексу не отводя взгляда, - Я буду называть тебя так, как захочу, и с той интонацией, которую посчитаю нужной, ясно? – всё-таки папочкины гены, а может, и мамочкины, в общем, все гены родителей вперемешку сыграли свою роль. Никаких запретов, никаких ограничений, а тут появился какой-то жених, и пытается гнуть свою линию. С какой стати Лин должна так легко поддаться и делать всё так, как он захочет? Она справедливо считала, что делать ничего такого не должна, и ни на секунду не сомневалась в справедливости своих слов, - И мне глубоко наплевать, что о тебе подумают! – по правде говоря, девушка уже и не знала, что придумать, но старалась сказать что-то такое, что будет максимально неприятно Кроули, - А теперь отпусти меня, и не смей больше ко мне прикасаться, никогда не прикасайся... - зло прошипела слизеринка, ещё раз дёрнув рукой, но вновь безуспешно. И не важно, что прохожие уже начинали оборачиваться на молодых людей, Эм была настолько поглощена ссорой, что просто не обращала на такие мелочи внимания.
In the dark when there's no one listening In the times when we both get carried away … A little more and i'll fall off the planet entirely (с)
Вот чего сейчас надо меньше всего делать Билли, так это открывать рот и что-то ей перечить в ответ. Здесь явное преимущество принадлежит ей, чтобы он там не вздумал говорить. Но у братишки был так сложен характер, и по-умному в стрессовых ситуациях поступать он просто не мог. Как говорили древние люди: «Большой, а без гармошки». Если применять к гриффиндорцу буквальный смысл мудрого высказывая, то это мало походило на правду, но если подходить с точки зрения интеллектуалов, то эта фраза была придумана именно для него. Чем дитя не тешиться... В то время, как брат орал на всю улицу про высокие чувства, пел оды про любовь, даже строил детские рожи. Словом, развлекал толпу, Виктория изредка прислушивалась к его тираде. Ее непроницаемый взгляд был направлен в толпу, глаза плавно разглядывали лица студентов. У кого-то она замечала счастливую улыбку, у кого-то грустные глаза, у кого-то большой прыщ на лбу не умело спрятанный под попытками магии, но язвительный блеск серых глаз так и не нашелся среди всего этого разнообразного контингента учеников. Моннет-Брэдшоу разве что уже сейчас заметила Мишель и скучно сложила руки в замок, вновь подняв глаза на Билли, который все никак не мог уняться. Это было у него явно от папы, так же, как и синдром враждебной непереносимости Малфоев. Слизеринка же пошла вся в маму не только трудным характером, но даже слабостью к властным, свободным, знаменитым блондинам из аристократического семейства, с той лишь разницей, что у Николь ничего не вышло, а Виктория уже полностью только его. - Издеваешься? Второе? Ха! - она подавила холодный смех над страстным порывом гриффиндорца, который наговорил слишком много лишнего не в том месте и явно не в то время. Да и упавшая фотография, словно с шумом грохнувшийся компромат на стол судье, стал завершающим штрихом этой бездарной картины. Театром для зевак и Риты Скитер. - Я его вообще не вожу на выставки, без намордника прилично вести себя отказывается. Лишний позор на плечи, мне ни к чему. - слизеринка резко посмотрела на братца и чертовски поддельно тепло ему улыбнулась. - Дорогой, я обещаю тебе купить золотой ошейник и серебряную медаль, если сам научишься застегивать на себе намордник. Она так пристально выискивала его в толпе, надеясь каждую секунду поймать его взгляд, что умудрилась его не заметить тогда, когда он пристально разглядывал ее издалека, не терпеливо сокращая расстояние между ними шаг за шагом. И все этот назойливый баянист! Если бы не он, она бы молча ушла отсюда навстречу Драко, взяла бы его за руку, увела бы туда, где не было бы не только Билли, там не было бы вообще никого. Все же старания гриффиндорца не прошли даром, и подпортить день он чуть-чуть, но смог. Однако руки Малфоя привычным жестом опустились на ее талию и ей уже было плевать на то, что выдался такой знатный шанс посмеяться над братцем. За то время, которое она провела в Малфой-Мэнор Моннет-Брэдшоу успела привыкнуть к его рукам, к тому, как он обнимает ее, как смотрит, иногда, когда они были наедине, ей казалось, что она точно знает, что скрыто у блондина в самом сокровенном уголке сердца. Но каникулы прошли быстро и до сегодняшнего дня Виктория так и не смогла отвыкнуть от всего этого, не смогла не скучать. Все что было во власти слизеринки, так это тщательно скрывать свои чувства. И судя по словам глупого Билли, у нее это вышло просто идеально. - Ты сам ответил на свой вопрос, Драко... Просто наш баянист не понимает, что Мишель слишком плохая для таких смазливых типчиков. - мельком взглянув на подругу, Вик искренне улыбнулась, почувствовав его желанные губы совсем рядом со своими. Между прочим накрыв его ладонь на своем животе, она явно не терпеливо взглянула на блондина. Слизеренец все же был обворожительно практичен, делая их личную жизнь запретной темой для каждого, кто посмеет заикнуться об этом. Чего нельзя сказать про гриффиндорца, который своими громкими словами поставил в глупое положение не только себя, но и МакКой. - Конечно сейчас! - слизеринка честно пыталась как-то внешне скрыть свою не терпеливость, но не смогла с собой совладать, лучезарно заулыбавшись. А плевать, пусть это будет не тактично, но зато правда была на лицо в прямом смысле этого выражения. Мишель слишком гордая и видная девушка, чтобы не найти себе компанию и развлечения, Билли совсем скоро отстанет от нее, как это бывает обычно, а что касается их, то и в их плотном графике не будет времени на скуку... И так оно бы и было, если бы Моннет-Брэдшоу не пришла еще одна гениальная идея, ляпнуть колкое словечко в сторону Драко. Уж кто-кто, а последний за словом в карман не полезет, гриффиндорец уже успел сказать одну глупость и поплатился, теперь этот несносный мальчишка пытается встать на те же грабли? - Драко, прошу, не обращай на него внимания... Это, поверь, семейное по папиной линии и не стоит ему ничего говорить. - Виктория повернулась лицом к Малфою, снизу вверх заглянув ему в глаза. Они явно друг друга поняли, и слизеринка поспешно сжала его руку в своей ладони. Это не стоило того внимания, на которое нужно тратить время. Да, и ей, как старшей сестре, совсем не хотелось бы увидеть сцену развертывания кровной войны. Глупый баянист не должен пострадать. - И, кстати, братик, открою тебе одну маленькую тайну... Я не мечтаю только потому, что мои мечты воплотились в реальность. А ты можешь продолжать строить бесполезные грезы, все равно ничего путного не выйдет! Моннет-Брэдшоу тряхнула головой, поправляя темную челку и ближе прижимаясь к Малфою, все так же не выпуская его руки, и наконец обращаясь к Мишель: - Правила безопасности в обращении с животными ты прекрасно знаешь! Береги его. - прощаться она не умела даже тогда, когда надо было произнести простое «до свидания» или «увидимся», у нее подобное складывалось в подобные напутствия, а остальное выходило по-английский.
Иногда люди не совершают самоубийства, потому что боятся. Иногда – потому что им жалко окружающих, иногда – потому что в самый последний момент происходит нечто хорошее, и они успевают вновь полюбить жизнь. Но иногда люди не совершают самоубийства только потому, что у них нет с собой пистолета. Мишель бы сейчас он не повредил – единственное, что было у нее, волшебная палочка – ей можно было прикончить Моннета, но никак не себя. Эта идея была слишком заманчива для девушки, но в ее планы не входило провести остаток жизни в Азкабане. Хотя это было гораздо приятнее, чем выслушивать крики Билли, раздававшиеся на весь переулок. К тому же, была отличная возможность прикончить еще одну часть этой сумасшедшей семейки – Вик, за то, что она вот так вот просто бросает подругу на произвол судьбы, вернее брата. Да пусть будут эти Малфои неладны, Мишель терпеть не могла, когда все встречи заканчиваются, так и не начавшись. Несмотря на то, что на дежурное приветствие слизеринца она ответила не менее дежурно, в чем-то даже передразнив его. Конечно, благородный отпрыск этого не заметил – слишком был увлечен собой и Викторией, а вот Билли наверняка оценил. В последнее время Мишель ловила себя на том, что перед этим Моннетом-Брэдшоу она старается казаться еще более холодной и даже злой. А что, пусть знает, с кем связался – быть может, вскоре он поднимет лапки кверху и спокойно пойдет на дно. Пусть найдет себе какую-нибудь милую гриффиндорскую девочку курса с четвертого, которая ради его музыки пойдет на край света. Нет, он выбрал именно Мишель. Наверное, Викки права – у их семьи это в крови, и называется это шизофрения. Страсть к людям со светлыми волосами досталась и Вик, вот она и теперь – с Малфоем. А блондинка, конечно, тоже привыкла, что об мужчин положено вытирать ноги, но Билли и вовсе ей казался даже не ковриком, и тряпкой. Он так старается добиться своего, что терпит все насмешки сестры, Малфоя и прочих, не менее приятных членом общества. Что поделать, если это – все, что он заслужил. - Спасибо тебе, Вик, за то, что составила мне компанию, - обреченно произнесла Мишель. – Думаю, если он падет жертвой случайно оказавшихся по близости охотников, ни ты, ни я, против не будем… - Последние слова были сказаны вполголоса, скорее для самой Мишель, нежели для ее подруги, совершившей столь эгоистичную выходку. Сейчас бы эффектным выходом было трансгрессировать отсюда куда подальше, но этим премудростям девушка была еще не обучена, и оставалось лишь стоять и ждать, пока уши перестанут воспринимать этот любовный бред. Почему у нее не может быть такого молодого человека, как у Викки? Конечно, девушка нисколько не завидовала ей, и уж тем более – не хотела встречаться с Малфоем, в нем слишком много любви к себе, и вряд ли осталось место на любовь к кому-то еще. Хотелось чего-то обычного, без этой сентиментальной дурацкой гармошки, человека с характером, который мог бы поставить зарвавшуюся Мишель на место, но такого, который бы выполнял любые желания. В общем, еще мечта о недостижимом идеале, которого, разумеется, не существует. Девушка знала об этом и предпочитала не слишком мечтать об этом, просто надеясь, что когда-нибудь на жизненном пути ей встретится нечто похожее. А сейчас настало время расставить все точки над «i»: показать Монету, что здесь ловить нечего и надо уходить. Или хотя бы спокойно уйти самой – но тогда он наверняка увяжется следом. А уходить и лишать себя последнего веселья – прогулки по магазинам и кафе – Мишель не собиралась. Пусть уж лучше этот настойчивый паренек сгребет свои ноги, которым не дает покоя дурная голова, в руки, которые не дают покоя аккордеону, и проваливает отсюда. Тогда не окажется жертв, особенно среди гриффиндорского населения. - Ну, что же, и тебе доброго дня. И если ты хочешь, чтобы для нас обоих он оставался добрым – держись от меня подальше, дорогой, - Мишель была немногословна, но она хотела, чтобы поняли только то, что она хочет сказать. Что ни говори, а девушка умела издеваться над людьми, особенно над такими, как Билли – он был просто кладезь недостатков, которые можно было высмеять. Все – начиная от гармошки и заканчивая манерой кричать о своей любви на всю улицу – было смешным. Настолько смешным, что даже тошнило. Мишель развернулась и царственной походкой направилась в толпу. Чего она ожидала сейчас? Он просто обязан пойти следом. Как бы это не казалось глупо, но МакКой чувствовала себя гораздо лучше, когда была кому-то нужна. Вот сейчас – родители спокойно отпустили туда, где царит разгул зла и прочие прелести, Ник кинула ради «любви всей своей жизни», - получалось, что Мишель теперь нужна только Монету. Эта мысль казалось дикой, и блондинка боялась себе признаться в этом – но он просто не может остаться стоять посреди переулка или уйти в другую сторону. Девушка слишком хорошо знала этого Брэдшоу: он действительно носил ее фотографию с собой – Вик посвятила ее в это еще давно, - сочинял песни, ей посвященные, рассказывал отцу о «своей Мишель». Билли был вдохновлен примером отца, но Мишель-то уж точно знала – она никогда не повторит ошибку своей матери и не выйдет замуж за подкаблучника. Это удобно, да, но это невероятно скучно. Тем более – за такого, как Билли.
Слушая Дафну через слово, Райан то наблюдал, как девушка роется в своих записях, то просто наблюдал за мимо проходящими студентами и студентками. На последних Райан бросал более продолжительные взгляды, в тайне надеясь, что неугомонная мисс Гринаграсс сего не заметит. Когда девушка закончила, Монтегю в знак того, что он придельно внимательно её слушал, кивнул головой. Канцелярия - это хорошо. Тогда возможно можно будет избежать разговоров о его не возвращении. Хотя в при этой мысли, Райан почувствовал себя неким... трусом. Что собственно плохого или опасного для жизни в том, что бы сказать своей девушке о том, что он, Райан, не возвращается в школу по причине очень важной. Она вообще радоваться должна и гордиться! Не каждому приходится встречаться с восходящей звездой такого популярного вида спорта как квиддич. Да, именно такого высокого мнения о себе Райан и был. Уж как не крути, а так оно и было. Но канцтовары есть канцтовары. И с ними уж точно ничего не поделаешь. Заполняя пустой болтовнёй на тему: "Как ты провелА лето" (как только разговор переходил на "Как ты провёЛ лето", Райан моментально "дописывал" к слову "провёл" букву "а") возникающие неловкие паузы в разговоре, пара двинулась к ближайшему магазинчеку со всякой дребеденью, называемую в народе канцтоварами. - Может эти перья? - поинтересовался Райан, стоя в толпе студентов и их родителей. Он показал Дафне несколько изумрудно-зелёных перьев. Дафна же в свою очередь беспощадно загружала Райана покупками. Чернила, чернильницы, перья и бесчисленные свитки нового пергамента. Вообще то Райан любил запах нового пергамента, но когда тебя заваливают им с ног до головы, это уже через чур. Вот кассовый аппарат, который громко ругался, если кто-то задерживал оплату, разразился целой терадой, пока Дафна с Райаном ругались за то, кто же будет оплачивать покупки сказать: "Апарекиум!"
(Сама плати, дура! Нет! Ты плати, ублюдок!)
. Дошло до того, что аппарат стал извергать нецензурную лексику, пока не подошёл волшебник-продавец и не отколотил его волшебной палочкой. Так что в конце, пока райан расплачивался, тот несколько раз пожелал им доброй дороги и едва не сделал 99-процентную скидку, но потом опять появился волшебник-продавец, и аппарат мудро принял всю оплату до последнего кната. Правда и со сдачей были заминки, но терпение Райана подошло к своему логическому концу, так что он махнул рукой на сдачу и побыстрее отошол к Дафне. Кое как упаковав всё по пакетам, Монтегю был очень счастлив, когда покинул эту обитель зла и туалетной бумаги. Он уже и забыл, как выматывают покупки... Сейчас в глове жила одна только мысль. И эта мысль заключалась в том, что ему необходим покой и отдых в виде стула и огневиски. Что собственно он и попытался предложить Дафне, едва не получив тумака при упоминании слова "огневиски", так что сошлись на сливочном пиве, хоть своё согласие Райан и изрёк куда-то в сторону, буркнув еще что-то вроде "да что ты говоришь." Бар "Драконий Хвост" был самым близким из всех тут находящихся, хотя сейчас бы Райан не отказался от порции мороженного у Флориана Фортескью. Но серые тучи не предвещали ничего хорошего в поедании мороженного. И вообще становилось всё прохладней. - Ты не замёрзла? - но не дождавшись ответа, Монтегю снял с себя мантию и накинул на плечи девушки. - Ну что идём?
Прогулка по магазинам как обычно вызвала у Дерека теплую улыбку. Шанти носилась, пытаясь примерить все, что попадалось ей под руку, будь то мужские брюки или же праздничные женские мантии и во всем этом ворохе одежды выглядела смешно. Мать встретила кого-то из своих знакомых и стояла разговаривала забыв зачем они пришли в Косой переулок. Когда Шанталь чуть не опрокинула манекен, на котором была надета приглянувшаяся ей шляпка, Дер понял, что пора брать ситуацию в свои руки. -Майте Шанталь Сойер, а ну прекрати носиться и иди к маме. Когда сестренка, которая не привыкла к такому тону Дерека, обидевшись и показав ему язык, пошла к Ормалин, гриффиндорец понял, что нужно срочно уходить из магазина, и отвести мать с сестрой в паб, где они подождали бы его с покупками. Просто хождение по магазинам не было его любимым времяпрепровождением, а в компании матери, которая выбирала все по два часа - становилось мукой. С трудом уговорив мать, что он сам сможет купить себе необходимые книги и обязательно купит новую мантию он проводил ее с сестрой до чего-то, что мать именовала кафе, а он считал пафосным пабом и оставив у двери направился за покупками, предварительно пообещав Шанти купить ей все же ту, ну очень-очень красивую шляпку, которая будет ей обязательно идти. В преддверии приближения начала учебного года Дерек осознал, что скучал по своим друзьям. Письма с совами он получал, но отвечать на них как-то не удосуживался, был занят исследованиями винных погребов матери и Шанталь, которая редко оставляла его, иногда даже засыпая у него в кровати, уставши от игр и беготни. Решив для себя, что покупка мантии будет самым последним пунктов в списке его покупок он направился за книгами, список которых к 7 курсу был впечатляющим. Весь косой переулок был полон учениками Хогвартса, которые спешили купить все необходимое. Наконец завидев дальше про переулку знакомые лица он направился туда, благополучно забыв про покупки. Нужно было восстанавливать знакомства и узнавать новости, чтобы по прибыли в Хогвартс быть в курсе всех событий.
Настроение, внешность, окружение. Всё должно быть прекрасно. Кажется, так говорил Нотту когда-то его двоюродный дядя. «Как жаль, что он выпал из окна и сломал себе шею», - усмехался он последние пару месяцев. И выглядело всё почти убедительно, если бы все не знали, что его отец на свободе. Впрочем Теодор был уверен, что если бы не отец, то это сделал любой другой пожиратель. Чистота крови всегда играла главную роль в жизни его семьи, а дядя связался с никчёмными магллами и обрёл последствия в виде свёрнутой шеи. На этом моменте Нотт получил сильный толчок в плечо от мамаши, тащащей за собой тележку и двух вредных детишек. Бросив на ходу «Извините», сказаное таким тоном, словно это Нотт виноват во всех её бедах, толстуха проехалась тележкой по его ногам, заставив поморщиться не столько от боли, сколько из-за того, что испачкала ему ботинки. -Надеюсь, вы скорее научитесь выделять из толпы тех людей, по ногам которых не следует ездить тележкой. Чревато… - Прошипел Теодор ей вслед негромко, но чётко. Толстуха вздрогнула и обернулась, тревожно всматриваясь в его лицо, не выражавшее на сей раз никаких эмоций. Она не могла понять толи ей послышалась, толи эта угроза действительно была произнесена. Но тем не менее она сгребла одной рукой своих вредных карапузов и исчезла в мгновение ока, вместе со своей огромной тележкой. Времена теперь были действительно трудные, неспокойные. На лице Нотта мелькнула довольная улыбка. Пустячок, а приятно. Пошарив в кармане, Нотт извлёк на свет кусок пергамента, присланный из школы, на котором были написаны название учебников, необходимых в этом году для занятий. Отсутствующим взглядом он просмотрел немаленький список и перевёл взгляд на витрину магазина, где продавались учебники. Мимо торопливо проходили десятки волшебников, словно у всех кроме него была уйма дел. Внезапно он заметил знакомую гриву темный волос, что заставило его резко обернуться и сделать пару шагов вперёд, быстро переградив девушке дорогу. - Хороший сегодня день, Фрай. Даже можно сказать добрый. - он ласково улыбнулся, что в сочетании с блестящими темными глазами смотрелось жутковато
Фрай не спеша, двигалась вперед, в известном только ей самой направлении. У слизеринки была намечена цель, к которой она стремилась, и ее не интересовали ни широко распахнутые двери магазинчиков и лавок, ни плакаты и вывески, доносившие до огромного количества потенциальных покупателей, с какими заманчивыми ценами их встретят продавцы. Девушка также обходила стороной шумные компании знакомых ей студентов, и вообще старалась оставаться незамеченной в этой шумной толпе. Как обычно улочки косого переулка были переполнены в последние дни перед началом учебы, но сегодня Эбигейл пришла сюда не за учебниками, скажем так, у нее были совсем другие планы. Назначенная встреча с Августусом должна была пройти в одном из пабов именно здесь, косой переулок оставался безопасным местом, а этой паре было чего бояться. Руквуда девушка видела за все лето всего пару раз и поэтому, с нетерпением ожидая встречи, появилась здесь намного раньше. После событий произошедших во время нападения на замок ей пришлось раскрыть их с Августом секрет, точнее как бы девушка не старалась его скрыть, он раскрылся. Нотт младший аппарировав вместе с ней в дом отца, заметил тоненькое колечко на безымянном пальце бывшей невесты, и придумывать историю о каком-нибудь очередном безрассудном пари придуманном подругой Джекинс, было бессмысленно. Теодор и так догадывался, что чувств никогда не было и их свадьбе не бывать. К счастью, "визит у людоеда" закончился хорошо, точнее не так как мог бы, но Фрай удалось на своих ногах добраться до своего дома... Там конечно слизеринку встретили родители, узнавшие о произошедшем. Нет не Нотты поспешили им доложить о расторгнутом, давно заключенном союзе, это была тетка Руквуда, узнавшая наконец в юной избраннице своего племянника, дочку знаменитого судьи. Отец Эбигейл не хотел выдавать свою дочь за сына пожирателя смерти, но слово не соловей, и если был уговор, значит, нужно было его выполнять. Однако Эбигейл сама пошла против него, за что кому-то придется обязательно платить... Нотты были не из тех людей, которые прощают предательство. Отец обещал разобраться с этим позже, а пока домашний арест и неудачные поиски родителями лазейки, которая позволит им считать этот союз юных магов не действительным. Именно это наказание и стало причиной редких встреч влюбленных, не сложно догадаться что и сегодняшний, был случайным везением. Фрай просто посчастливилось остаться в доме одной, и конечно первым делом девушка потянулась к своей палочке, вспоминания как их учили трансгрессировать. Сегодняшний день действительно можно было считать добрым, однако не долго ему суждено было оставаться таким. Подняв глаза на молодого человека, который неожиданно появился перед ней и перегородил путь, Эбби вздрогнула, узнав в нем Нотта. С каждым днем, Теодор становился все более и более удачной копией своего отца. Жестокий и уничтожающий взгляд, шокирующая улыбка, но в своем безумии Теодор был прекрасен. В прошлом лучший друг, а теперь? Враг, который в ней разочаровался... Эбигейл была для избалованного ребенка, всего лишь игрушкой, неожиданно предпочетшей другой жизненный путь. - Воистину, Нотт, но не скажу, что он стал лучше после нашей встречи. - Гордо вздернув подбородок, слизеринка заглянула парню в глаза. Она действительно боялась этого человека, зная на что он способен, но ее гордость не позволяла ей показывать этот страх. Этим Фрай и отличалась от остальных девчонок Теодора, они были на равных... Не это ли делало игру сложней, опасней, но тем не менее интересной.
Сказать, что лето выдалось «не очень», это значит ничего не сказать. Впервые за все годы, что Хизер провела в Хогвартсе, она была безумно рада тому, что наконец-то вернется в Хогвартс, подальше от отца и всех Пожирателей Смерти. За последние три года ситуация в доме всё накалялась. Мишель с Николасом почти каждый день ссорились, и до последнего момента дети не понимали причины, пока не узнали о том, что их любимый отец Пожиратель Смерти. Хизер желала, чтобы её убили на месте, только не говорили такое. Несколько лет она пыталась игнорировать деяния отца, и совсем не разговаривала с ним. В доме семьи Яксли воцарилась тишина, так как старшая дочь почти не выходила из комнаты, а если выходила то только,что бы потренироваться или помочь маме в оранжерее. Всегда жизнерадостная Хизер не была прежней, особенно после смерти Дамблдора. Если её младший брат-Сид привыкал к тому, что его отец сторонник Лорда, то она не могла. Тем более в последнее время она начала замечать, что младший брат всё больше интересуется делами отца. -Сид, ты совсем того, да? Неужели самому захотелось пойти по пятам отца? -А что, я не против. Конечно Хиз начала объяснять ему, что это не правильно, но Сид мало что понял. И как все поняли этим летом ситуация достигла пика. Смерть Дамблдора была ударом для девушки, и это последовало скандалам дома. -Ты убийца! Накричала она на отца, при первой же встречи после возвращения из Хогвартса. Мистер Яксли сверкнул глазами и холодным тоном заговорил: -Что ты сказала? -Ты убийца! Ты такой же как и они! Как ты мог, папа?! Убить Дамблдора? Это же преступление перед человечеством! На тебе его кровь...С глаз девушки текли слезы. Она почти никогда не плакала, но факт, что её отец-Пожиратель Смерти, её убивал. -Сейчас же замолчи! Повышая голос сказал отец и гненво посмотрел на дочь.Такого раньше не было, так как Николас особенно любил Хизер, но теперь он был зол. –Как ты смеешь,так говорить с отцом? -А как ты смеешь отнимать у других жизни?! -Хизер, хватит! Я ведь всё делал для вас! Мишель стояла в стороне и ломала руки, так как ей было больно видеть ссору мужа и дочери. -Спасибо, значит ради меня ты убивал? Николаса это привело в ярость. -Ты знаешь где все сторонники Дамблдора? Ты знаешь где Поттеры? Они мертвы! И их сын, думаю всё бы отдал, и даже встал на сторону Лорда, лишь бы иметь семью! А Лонгботтомы? -Если бы не было таких как ты, этого бы не случилось! -По твоим словам «такие как я» всегда будут в этом мире! -Это не оправдание! -Хизер, я сказал хватит! Я не должен перед тобой оправдываться! -Ты прав, это нужно делать перед теми, у кого ты отнял близких людей! Выкрикнула юная Яксли, а отец всё не сводил взгляда с неё. -Я не желаю быть частью твоих дел! Тихо сказала девушка и покинула комнату. В своей комнате она ещё слышала голоса родителей, которые кричали друг на друга. Впервые Хизер хотелось исчезнуть с лица земли, но не удалось. Скоро всё Министерство Магии стояло у порога их особняка. Долгие разговоры и Николаса увезли в Азкабан, как Пожирателя Смерти. Он просидел там около двух недель, и так как ничего доказать не удалось, Яксли выпустили на свободу. Все эти две недели Мишель проплакала. Наверное в этом и отличались мать с дочерью, если Мишель любила мужа несмотря на его деяния, то Хизер никак не могла простить ему смерти невинных людей. Даже когда Николас вернулся, и мать засияла, Хиз не хотела его видеть и заперлась в комнате. Отец был упрямым, поэтому никак не показывал, что смущается своих дел, а Хизер в свою очередь всё усложняла ситуацию. В конце Июля она решила поехать во Францию, к прабабушке где и провела остаток лета. А теперь она медленно шагала по Косому Переулку ища кого-то из друзей, так как одиночество успело надоесть. Нужно было столько всего купить, а голова не переставала трещать. Людей было слишком много, даже голова начала кружиться. Так хотелось найти кого-то из друзей, но как назло все исчезли. Яксли вздохнула и уставилась на витрину магазина, смотря на своё отражение. Наверное кто-то сверху пожалел Хизер и неподалеку она увидела знакомую фигуру лучшего друга. Он стоял рядом и тоже что-то рассматривал в витрине, поэтому Хиз направилась в его сторону. -Надеюсь твоё лето не было таким ужасным, как моё! Парень повернулся в её сторону, а Хизер улыбнулась и приобняв чмокнула его в щечку. –Как поживаешь, я даже соскучилась по тебе!
Это весело – проигрывать и притворяться. Ей слишком скучно, она самоуверенна.
Ее врядли пугал Лютый Переулок. Порой, дома было не чуть не лучше. Она знала, что мать не всегда рада видеть, этих ужасных людей. А ее всегда просят выйти, когда она приезжает. Прячась за дверью, она внимательно слушает, о чем они говорят. Это страшно, холодные и лишенные эмоций голоса, обидно, что порой знакомые. Отец Эм, отец Драко, забавно, думаешь, что знаешь людей, на самом же деле – за улыбкой и семейными обедами, скрывается зло в чистом виде. Рейн резали слух, крики матери, кажется, ей тоже было не по душе то, чем занимались ее друзья. Все заканчивалось воплями – прочь из моего дома. Потом все снова возвращалось на свои места. Эддисон на праздники обещал подарить ей мир, Малфой – старший задумчиво улыбался, да и отдаленно все напоминало иллюзию идеальной жизни. Этот мираж заканчивался там, где закрывались дубовые двери, и начинались серьезные, «взрослые» разговоры. Эм, Лару и Драко ненавязчиво просили пройти в другое крыло дома. Родители бывают так предсказуемы. Девушку всегда интересовали эти разговоры, да и вообще все, что было покрыто тайной. Лишь поэтому бар напугал ее на несколько мгновений. Все эти люди, а может некоторые вовсе и не люди. Зато она убежала, ей удалось, было, чем гордится, если бы не нужно было думать про то, как отсюда вырваться. Не громко откашлявшись, слизеринка сделала шаг назад к дверям, и чуть не наступила, на какого-то кривозубого старика, ростом чуть выше домового эльфы, от неожиданности Лартелль вскрикнула, и только потом поняла, каким опрометчивым был этот поступок. Моментально привлекла к себе внимание, всего паба. - Эй, красотка, иди к нам… - послышалось из дальнего угла «кафе». Сама не поняла, как начала нервничать, желание покинуть это заведение увеличилось, - иди – иди, я не кусаюсь, кусается у нас только Мартин, а он пьян в стельку, не переживай. – видно он думал, что чудно пошутил, потому, что Рей стало еще страшнее, а судя по звонкому смеху, мужчине было очень даже ничего. Сейчас я вас покусаю, уроды чертовы… Продолжая пятится назад, незаметно слизеринка достала палочку, и только начала ее поднимать, что бы шибануть навязчивых посетителей, чем-то врядли простительным, слава Мерлину, не шершавая рука, резко дотронулась до локтя, тем самым опуская палочку вниз, - я бы не советовал тебе этого делать. – слизеринка резко обернулась. Голос ей казался знакомым, она уже слышала его прежде. Может быть дома, а может, ей только казалось. Все равно, лицо мужчины было покрыто черным капюшоном, но Ларейна даже рта не успела открыть, - уходи отсюда. Врядли твоей матери понравится, что ты гуляешь в подобных местах. – жуткий голос, зато теперь девушка была точно уверена, что слышала этот голос дома. Снова в памяти всплыли все эти разговоры за дубовыми дверями, секреты. Не успела, она его даже спросить, кто он такой, и откуда знает ее. Как в пабе появился тот, от кого она так замечательно спряталась. Видимо Корнака не учили задавать вопросы, и вообще этикету не учили, посему достаточно бесцеремонно, без лишних вопросов, не на радость пьяным в стельку мужчинам, из данного заведения ее вынесли. Спасибо, только врядли Владан хоть раз услышит от Рейн подобные слова. Ей проще признать, что в том пабе ей нравилось, чем признать, что она ему благодарна.
***
Наконец ее поставили на ноги, не без того, что бы в очередной раз получить по лицу. Ничего, слизеринец уже, наверное, привык к ее поведению. Теперь, кроме всей наглости, которая была за последний час, он еще вдруг решил ее жизни учить. Замечательная перспектива. Только, просила ли об этом слизеринка? - Ты, меня жизни вздумал учить?! – прорычала Лара, даже не обращая внимания, что они уже не в тихом Лютом Переулке, а очень даже в Косом, где полно людей, светло и замечательно, и не опасно, можно было продолжать орать, - между прочим, мне ничего не грозило! А если тебе хотелось поиграть в рыцаря в сияющих доспехах, тебе не удалось, ясно?! Сумасшедший! – орала слизеринка, поправляя помятую, после пробежки одежду, ее будто хорошенько потрусили, - Мерлин, помоги! – рычала Рей, поправляя уже прическу, понимала, что на нервах ничего не выходит. И конечно во всех смертных грехах виноват Корнак, что бы никто даже не сомневался. И он не сомневался.
- Да мне всё равно, что с тобой случится! Слышишь? Только я не хочу, чтобы это "всё равно" было на моей совести! - на таких же повышенных тонах вторил ей слизеринец, и ему тоже стало исключительно без разницы, что они уже были у всех на виду. В принципе, кому какое дело до кричащих у Лютого подростках. Каждый шел по своим дела м и по сути ,не особо волновался, что да с кем сейчас происходило. Тем более гомон, стоявший в Косом, прилично скрывал крики двух студентов. - Да, я сумасшедший, но и ты далеко не ушла! - он тоже рычал, непроизвольно копируя её интонации. Дыхание восстанавливаться не собиралось, прибавляя крикам ещё больший истеричный окрас. Мда, неуравновешенные были оба. Кто бы утихомирил...
Seems like I always was one step behind Too far away to read the signs You came into my life Now I can see the world in a different light
- Хватит на меня орать! - он тряхнул за плечи девчонку и зажал ей рот и округлил глаза, в которых теперь горело желание на месте убить Рейн. Он яростно зашептал, приблизившись к её лицу, - я ненавижу, когда на меня повышают голос, не-на-ви-жу, запомни это раз... и навсегда!! Владан вздохнул и, решив, что на этом всё закончится, нахмурился и сглотнул, оглядывая девушку сверху. Почему жизнь такая несправедливая, спрашивал он себя, смотря на Лартелль. Черт подери, как же ему было спокойно с Белл. Хотя стоп, с Рейн он пока ещё даже не встречался, но мысли всё равно роились в его голове. С Одетт вообще всё быдло по-другому - совершенно другой уровень общения, спокойный, ненапряжный, словно они оба жили на одной волне. Она хоть понимала, что ему хочется в данный момент, всегда сглаживала острые углы, которые непременно ставил Влад. Оба такие разные, но это их и сближало. Благодаря девушке, парень даже сдружился с некоторыми её однокурсниками с Рейвенкло. Да и вообще, весь четвертый курс для него пролетел как на крыльях любви, когда они впервые поцеловались - для Владана это был первый поцелуй в его жизни, немного поздний по сравнению с остальними, но не менее долгожданный, и вызывая Патронуса, парень всегда вспоминал тот момент, потому что ярче него не было ничего. Но всё было слишком стабильно для него, никакого экстрима, ссор... Да и Белл, кажется, стала терять к нему интерес, всё больше тянувшись к Корнеру. И просто однажды они перестали общаться. Не было ни пафосных речей, ни слёз, ни страданий, ни истерик - пара разошлась без всего. Спрашивается, жалел ли он, что они расстались? Точного ответа он дать бы не смог и сейчас... Даже спустя время. - Надеюсь, всё. Попыток побега больше предприниматься не будет, потому что от меня бежать бессмысленно, - он констатировал факты, - думаю, доказательств больше не нужно. - Всё равно я от тебя не отвяжусь...
В полголоса радости нет - так ори моя глотка. Рви тишину, как струну, своим воплем истошным, Бей в барабаны, стреляй из зенитных орудий…
Верил ли кто-то, в это его «все равно»? Он и сам, скорее всего не верил. Хотя, очень уверенно себе это доказывал. Вместе с собой, пытался доказать и Рейн. Только врядли девушка ему верила, уж очень наигранным казалось все, что говорил Владан. Вернее, парень уже не говорил – он орал. Когда на нее начинали орать, ей проще было строить из себя глухую, чем воспринимать все всерьез. Слизеринка думала, что криком все закончится, так нет, ему очень понадобилось снова заняться, чем-то вроде рукоприкладства, и тряхнуть ее за плечи. В глазах застыло, нечто отдаленно напоминающее страх. Как бы Лара не пыталась считать себя превосходной и сильной, она понимала, что хотя бы физически Корнак сильнее ее. Нервы окончательно сдали. - Прекрати ты! – заорала, даже сама не поняла насколько громко девушка, и посмотрела на Владана, взгляд уже не пылал ненавистью, скорее теперь это была злость и обида, - неужели тебе еще не надоело?! Или, все, что ты можешь, это издеваться над девушкой? Знаешь, мне жаль людей, которые с тобой общаются – если ты так себя ведешь с врагами, могу представить как достается друзьям. – да, в ее голосе была эта самая горькая обида, потому, что слизеринец всем своим видом показывал свое неуважение к девушке, показывая, как только может, как низко может ее опустить, - мне не нужно твое уважение, мне вообще от тебя ничего не нужно, но веди себя нормально Корнак, иначе следующим этапом, наших замечательных взаимоотношений будет дуэль, и не думай смеяться. Азкабан рай на Земле. А ты самодовольный идиот, если думаешь, что все твои слова и поступки, сойдут тебе с рук. – она уже врядли понимала, что говорит, зачем говорит, чего добивается. Рейн просто хотелось посильнее его задеть, показать, насколько он жалок. Все слова воспринимались в штыки, он злился, злилась и слизеринка, казалось, что ничего уже не поможет. Ноль уважения, да мисс Лартелль действительно не могла спокойно с ним говорить. Не понимала, чего он добивается, что на самом деле происходит в его голове, момент – орет, секунда – целует. Настроение парня, менялось с бешеной скоростью, Рей даже не успевала ловить ритм, только от всего было, все так же обидно и гадко. Посмотреть, подумать – девушка, в принципе никогда, дальше колкостей и оскорблений не заходила, за что он ее так ненавидел? По сути, слизеринка лишь поддерживала игру – колкостью на колкость, оскорблением на оскорбление, зато со стороны, все было похоже чуть бы не на кровную вражду. Время шло, и Ларейна сама себя уверила в том, что ненавидит парня всеми фибрами своей души. Чем сильнее становилась эта ненависть, тем меньше шансов оставалось, что бы хоть как-то сохранять нейтралитет. Срывалась без повода, искала поводы, лишь бы задеть. Рейн и сама не поняла, на какой стадии, ненависть стала навязчивой идеей, она словно видела высший смысл во всей это вражде, и не в коем случаи, не могла позволить Корнаку отступить. Довести до последних приступов зла, довести так, что бы было за, что мстить. За, что уничтожать и ненавидеть еще сильнее. Понимала, что в этой вражде, не все так легко, и как только Владан переходил грань «колкость – оскорбление», ей становилось обидно и больно, будто он нарушал правила, которые установила когда-то она. - Знал бы ты, как мне хочется плюнуть тебе в лицо, - сквозь зубы прошипела брюнетка, - к твоему счастью, я по-другому воспитана. – на самом же деле, ей не плюнуть хотелось, а наградить Корнака, чем-то вроде «Круцио», но это уже другая история.
Как он мог злиться на неё, голова гудела от мыслей, но особо одна оставалась чистой и звонкой. Я ей нужен. Он посмотрел в сторону на тротуар, приехала маггловская полиция и маггловская скорая помощь. Кто то опрашивал сведетелей, кто то фотографировал их подругу. Он подумал о том что Санни любила фотографироваться, он подумал что если б она была жива то в этот прекрасный день они вместе бегали по Лондону с фотопаратом. Но то что происходило в десяти метрах от них, было не то. Холодные/мёртвые вспышки фотокамер, на плёнку попадает луч света и отпечатки тела на ленту. Снимки проявит, но они никогда не оживут, она не будет смеяться, она не нахмуреться и не заплачет. - Прости меня Санни, - прошептал он, - прости. - Он просил прощения что он жив, что он когда то ревновал Альбину к ней, он просил прощения у девочки что лежала вывернутой на изнанку на тротуаре. Мелкие капли слёз сорвались с его ресниц и упали на зелёный ковёр. Малютка-девушка что была в его объятьях, как никогда нуждалась в нём. Он не покинет её, не за что в жизни. Он будет с ней. Её слабые попытки оттолкнуть его, были встреченны равнодушно. Лекс, прижал её сильнее. Он хотел поднять её мокрое лицо и вытереть эти слёзы, и сказать что всё будет хорошо. Но вымолвить эту ложь он не мог, сказать что боль потери постепенно забудеться, сказать что завтра будет ещё один день. Ещё один день без потеряных, что боль притупиться, что больше никогда ни кто не умрёт. Он не мог ей врать и поэтому молчал. Он не мог объяснить почему люди умирают, и почему Бог забирает лучших в начале. Его сердце стучало в такт её, оно так же разрывалось от ужаса потери, как никогда ранее он ощутил что жив. Это подло с его стороны испытывать такие чувства, хотя оно было естественным. Очередная попытка оттолкнуть его, он наклонился и поцеловал её в макушку. Её волосы пахли летней травой, смешанный запах ромашек и маков, и яблок. - Я не уйду, я никуда не уйду. - Он поднял еле стоящую на ногах девушку, - нам надо идти, нам надо рассказать её родителям, нам надо найти кого то из взрослых.
Только было скрывшись в тихом ответвлении Косого переулка и расслабившись, Фидельме снова пришлось свернуть на главную шумную аллею. Конечно, ей хотелось бы увидеть всех учеников, рассмотреть, кто как изменился, и она была бы вполне довольна, если бы кто-то из девушек сделал это в весьма незавидную сторону. Но как всегда в начале учебного года ее преследовало ужасное чувство того, что она будет выглядеть хуже кого-то, иногда ей даже снился один и тот же сон о том, как Хогвартс наполнился сплошными красавицами, и Дельма больше ну никак не выделялась на их фоне. Это был своеобразный страх, или, может быть, своего рода паранойя слишком зацикленного на своем внешнем виде человека. Однако, она оказала на рейвенкловку не такое уж и пагубное влияние. Благодаря ему Фид все лето, особенно в конце, с удвоенным интересом и старательностью ухаживала за своей кожей, волосами, пыталась узнать новые рецепты и заклинания, предназначенные для улучшения внешнего вида, что, впрочем, ей неплохо удалось. Когда-то подстриженные под каре чернильного цвета прямые волосы девушки сами по себе прилично отросли, а благодаря с таким трудом вычитанному приличному заклинанию для их удлиннения, теперь пряди приходились Дельме аккурат до окончания спины. Конечно, следовало бы ожидать посеченных кончиков, с которыми девушка боролась целую неделю летних каникул. Однако ее старания не пропали зря, и теперь всегда казалось, что их только-только подстригли и идеально уложили. В общем, своей прической Фид была более чем довольна, впрочем, как и бледной кожей с глянцевым поблескиванием на щеках, все так же контрастно смотрящейся с синими отблесками в волосах. Поправив свои идеально прямые локоны и привычным движением отряхнув, только уже не мантию и не школьную юбку, а изящный фиолетовый сарафан из атласа, проверив вид такого же цвета босоножек и оглядев ногти, на которых красовался все тот же фиолетовый глянцевый лак, Фидельма уверенно, с высоко поднятой головой шагнула в людный и шумный в эту пору Косой переулок. Она с интересом и в душе с растерянностью, но внешне только с уверенностью разглядывала проходящих мимо студентов и студенток, на ее лице красовалась приветливая ухмылка. Непременно нужно кого-то встретить, глупо будет, если кто-то увидит меня одну, без сопровождения, в канун учебного года, да еще и в Косом переулке... И надо не забыть зайти за учебной литературой, да еще и проверить, не появилось ли новинок школьной формы... Ее мысли беспорядочно суетились в голове, но одна Фидельма знала точно: сейчас позарез нужен кто-то, и желательно, чтобы это был парень, так как гудение подруг во время шоппинга - это последняя вещь, которая ей была сейчас нужна. Фидельма осмотрелась и замедлила шаг, и - о, чудо, на противоположной стороне переулка навстречу Дельме шагала, с вполне довольным видом, Мэнди. Так как эта самая противоположная сторона была совсем близко, Фид не пришлось сильно повышать голос, чтобы подруга ее увидела: - Хэй, мисс! Нехорошо ходить одной в столь оживленном месте! - девушка широко улыбнулась и направилась в сторону Мэнди, с удовольствием наблюдая, как показалось, действительно искреннюю улыбку на лице подруги.
Райан выбежал на улицу. В голове стоял такой шум, что Райан едва разбирал мысли. Но почему так? Почему в жизни всё идёт именно так? Ветер продувал лёгкую футболку насквозь и разгоряченное тело моментально покрылось гусиной кожей. Мантию Райан забыл в баре. Он вообще всё в мире забыл. Всё, словно ночной кошмар, растворялось в сознании. А в голове засело одно только имя Дафна. Тёмные мантии, все таие однотонные, такие... одинаковые. Это всё равно что искать иголку. Мысли спутались. В сознании то возникала обстановка бара. Гадкая ненавистная ухмылка Забини, крики Терри Бута, лицо Даф... её слёзы. И сердце... Сердце билось до боли тяжело. Еще секунду назат скорость ударов достигала своего критического максимума, а сейчас.. Сейчас словно перестало. Словно сердце прекратило свой путь... Словно остановилось. Лёгкие тяжело вдыхали густой воздух. Всё вокруг стало похоже на желе. Только желе рязноцветное и всегда любимое, а тут всё серое... Нет ни эмоций, нет чувств. НЕт ни звуков, ни запаха... Никого нет. Есть только толпа, которая мешает двигаться. Заставляет увязать во времени. И только мягкая белая ткань салфетки сейчас выделялась на фоне грязного серого Косого переулка. Райан резко остановился и посмотрел на салфетку так, словно это было что-то важное. Сейчас в голове Райана складывался пазл. Частичка за частичкой. Фрагмент за фрагментом. И когда весь процесс закончился, Райан остался один. Рядом никого не было.. И он сам в этом виноват. Он был виноват во всём. И это тоже отразилось на паззле. Кто-то толкнул Райана в плечо, проходя мимо, кто-то опять наткнулся на стоящую фигуру парня. А Райан всё стоял и смотрел на паззл, смотрел на салфетку. И вдруг паззл рассыпался. Рассыпался внутри РАйана. Кажется кто-то включил звук. Всё в мире ожило. Крики, смех, детский плачь... Резкие цвета, едва пробивающиеся лучи солнца. Кто-то опять проходя толкнул в плечо. Пожилой волшебник извенился. Райан рассеянно попытался ему кивнуть. Жаль мантии не приобрели более пёстрый цвет, что бы хоть как-то различать их. - Даф...- прошептал Райан. Его мозги принялись бешено работать, глаза стали метаться по косому переулку, по лицам проходящих волшебников. Райан прибавил шагу. Еще и еще... Всё те же люди, всё те же улыбающиеся лица. - Посмотри какая метла! - Райан кинул взгляд на кучку мальчишек. - Ты представь, она .. - девичий смех где-то за спиной заставил обернуться. Девчушки захихикали. - Амулеты! Покупайте амулеты! От сглаза, от проклятий... Оборотни больше не страшны! - пропащего вида волшебник размахивал какими-то дешёвыми побрекушками на верёвочке. - Господин, есть прекрасный амулет! Он спасёт вас от... - Вы девушку не видили? - обеспокоино спросил Райан. - Неывсокая.. в.. в мантии чёрной. Очень красивая! - Амулеты! Для ваших прекрасных дам скидки, - волшебник потряс своими побрякушками у райана перед носом. Райан отмахнулся от настырного продавца. Он выложил на самодельный прилавок несколько галлеонов. - Девушка! Вот такого роста! - Райан показал лажонью где-то на уровне своего подбородка. - Да их вот сколько! Ты только глянь! - волшебник указал на ту кучку хихикающих девочек, мимо которых проходил Райан. Он выложил еще несколько галлеонов. - Вспомни! Хорошенькая... в... в платье зелёное... Изумрудно-зелёное платье! Вспоминай! Я уверен, ты видил! - Райан ударил кулаком о прилавок. - Ты не пробовал еще раз обернутсья? - поинтересовался волшебник. - Амулеты! Зелья от инферналов! Оборотни больше не проблема! Защити себя и свою семью! Райан недоверчиво кинул взгляд через плечо, потом глянул опять на волшебника. Потом уже полностью повернулся, но никого нового там не увидил. - Да нет... то всё те же... - но ни волшебника ни прилавка уже не было. В душе всё оборвалось. Райан и понятия не имел, почему так пристал к этому шарлотану, но он был для него чем-то вроде тростинки. Он ухватился за этого колдуна, как за последнюю надежду. И вот тростинка лопнула. И найти сейчас тут Даф не представилось ну никак. Райан достал из кармана салфетку. Еще раз глянул на неё. Потом достал палочку и наколдовол перо и чернильницу. Окунув перо в чернила, Райан нацарапал на салфетке одну фразу, которая крутилась в голове, никак не желая покинуть Монтегю. S'agapo Перо исчезло вслед за чернильницей. Райан поднял глаза. И сердце больно сжалось в груди. Вот же она. - Даф! Дафни! - Монтегю подбежал к ней. Ему казалось, девушка не слышит его. Или не хочет. В конце концов, Райан споймал её за руку. - Подожди... Подожди... Прости, прости пожалуйста. - Затараторил он, но почемуто знал, что поздно уже извеняться. Он аккуратно впихнул в её ладошку салфетку. - Это правда, - тихо сказал он и выпустил её руку.
Путешествуя улицами Лондона, Брен не мог сладить с дилеммой: где будет лучший спрос, возле Флориш и Блоттс (книжный), куда семьи направлялись за учебниками или возле Зонкос где ошивались самые предприимчивые студенты в надежде заработать на продаже своих школьных принадлежностей также как и сам Арчер. По прибытие в Косой переулок он остановил свой выбор на Flourish and Blotts, где потенциальный клиентель был намного порядочней и богаче. У парня в арсенале уже был опыт торговли старыми учебниками возле книжного, который обернулся не самым удачным предприятием (его без малейших церемоний попросили убраться за три блока от лавки попрощавшись неприятным толчком в спину), но чутье парня подсказывало ему что именно там его ждали удачные сделки и он повелся на поводу у своего шестого чувства. Присмотрев себе место возле витрины с вывеской "ЛУЧШИЕ СКИДКИ ЭТОГО ЛЕТА" он проверил свой внешний вид в отражении в стекле, с задумкой произвести приличное впечатление честного продавца, и достав из рюкзака табличку рекламирующую продажу бывших в употреблении учебных пособий, с ярким акцентом на слове "дешево" повесил ее на стену рядом. - Теперь пожалуй очередь скромного пиара - натянув приветливую улыбку он стал заглядывать на прохожих вежливо кивая и указывая на вывеску. - Идиот! - в голове прошурала тревожная мысль когда Брен посмотрел на свои вьетнамки. - Раз в год мог бы одолжить приличные туфли у Инглиша.. Таак, главное не выглядеть босяцки.. - тактика "притворись что ты сам недогадываешься в каком ты виде" работала на Арчере безукоризнено и вот уже пару минут спустя к нему подошел рейвенкловец которого он часто видал возле окна в Большом зале, скрючившегося в морского конька над собственными записями и сметающего с них крошки сухариков, капли соуса и прочую еду.. Продав доброглазому молодчику "Магические иероглифы и логограммы", которая осталась у него на руках еще с пятого курса (почему на младших курсах так мало людей интересуются криптографией??) он порадовался удачной продаже и посоветовал своему первому покупателю не трапезничать во время учебы - это далеко от полезного (неуважение к книгам, возможные несварения )
"В мире нет действия, а есть лишь взаимодействие", - гласила первая строчка тяжелого фолианта, содержание которого полностью выветрилось из головы Рианнон, а вот первая фраза по какой-то непонятной причине задержалась в памяти. И Риа была полностью с ней согласна, хотя по мнению мисс Моргенштерн действие в этом лучшем из миров подменялось не взаимодействием, а противодействием, и их беседа с Магдаленой была тому живым примером. Рианнон отчего-то была твердо уверена в том, что обращение Синнах - это явно ответ на ее "Мэгги". Измученная головной болью Риа не сдержалась и поморщилась: имена Вэлхон и Гвинед подходили им с братом ровно в той же степени, в которой жизнерадостное "Мэгги" было к лицу суровой дочери колдомедиков. И кроме того, для юной леди Моргенштерн "Вэлхон" и "Гвинед" - это были даже не имена, а звания, очень высокие и до которых близнецы еще явно не дослужились, а потому не имели права так именоваться. Рианнон нахмурилась и с видом обиженной невинности теснее прижалась к брату. Неловкости она, в отличие от Рейнхарда, не испытывала никакой, просто потому что совершенно не видела ничего зазорного в таком поведении. Если школьных красавиц регулярно таскают на руках их сиятельные поклонники - и при этом никто не подозревает их в нехорошем - то почему бы Рианнон не покататься на руках у брата? Учитывая тот факт, что с прекрасными принцами у леди Моргенштерн всегда были проблемы. - Он предвзято к ней относится, - наябедничала Риа, одновременно раздумывая, а не стоит ли нарушить завет Синнах - ну просто так, назло - и не вознаградить Харди пылким сестринским поцелуем на виду у всего честного народа, - по-моему, она просто мешает ему играть в любимую игру "заботливый папочка". Вот наш герой и дуется, как дите малое. С этими словами Ри положила голову на плечо "заботливому папочке" и полуприкрыла глаза: даже едва-едва пробивающееся сквозь плотные тучи солнце казалось девушке возмутительно ярким. - Если я доживу до Дырявого котла, - завещала она, - то мне, пожалуйста, сразу лохань кофе, чтобы утопиться, и стопку огневиски - для храбрости. Мэг, даже не пытайся меня откачать, я восприму это как личное оскорбление. Кстати... Рианнон приоткрыла один глаз и многозначительным взглядом проводила стайку шестикурсниц, с открытыми ртами уставившихся на троицу. Они не шушукались, явно подавленные авторитетом Моргенштернов и Магдалены, но Риа готова была спорить: едва друзья отдаляться на почтительное расстояние, им тут же перемоют кости. - ...давайте делать ставки, с какой скоростью школу облетит сенсационная новость о нашей с Харди помолвке.
Сайлас прибывал в полной прострации. Он уже выучил наизусть все цены в витрине. Парень ничего не собирался покупать. Ему просто надо было чем-то занять себя, а рассматривание блестящих витрин и того, что находится за стеклами на стеллажах, скрашивало скуку на какое-то время. Но не надолго. После пяти минут, снова становилось скучно и дико одиноко. Но с одной стороны Сайлас привык к одиночеству, а с другой за годы учебы в Хогвартсе он все-таки нашел тех людей, которые смогли принять его таким какой он есть и не пытались перевоспитать и не боялись его. Из-за спины послышался знакомый голос. Сайлас улыбнулся и повернулся к девушке, которая стала его лучшим другом. Хотя и училась на курс старше его. - Привет. Не поверишь, но я тоже скучал по тебе, - улыбнулся Вэйс. – Мое лето было таким же, как и все предыдущие. Скучным и до жути медленным. Хотелось поскорее вернуться в Хогвартс. Сайлас посмотрел по сторонам, а потом снова на Хизер. Я про свои каникулы даже вспоминать не хочу. А твои неужто прошли настолько ужасно? Вэйс знал, что у девушки проблемы в семье, но никогда не лез к ней в душу. То, что она хотела - рассказывала, а если не рассказывала значит парню не надо это знать. Именно этим он руководствовался. Изначально, когда они только начали так, скажем, дружить, Сайласу было немного не по себе, но постепенно он тоже раскрылся перед Хизер, но всех своих секретов не выдал. И всегда надеялся что она не спросит о том, о чем сам парень хотел забыть. И она не спрашивала. Именно за это Вэйс и уважал мисс Яксли. Она никогда не задавала лишних вопросов.
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой