Белая ночь, Не уходи, не хочу, чтобы день наступил...
Он должен был отпустить ее - он видел, что ей не нравятся его прикосновения. Он знал, что сейчас она не кинется к нему в объятья, как это было во всех его счастливых снах, нет... А в снах все было так прекрасно! Он мог защищать Мишель от какого-нибудь чудовища, и она в награду страстно прижималась к его груди, он мог спасать ее от какой-нибудь катастрофы, вызволять из замка злого волшебника, и даже - прикрывать от Филча. А сейчас он должен, просто обязан разжать свои пальцы, выпустить плечи Мишель, отступить на шаг назад, позволить ей уйти... Потому, что ей не нужно ничего от него, что бы он не сделал ради Мишель. Вот. Еще мгновение, и он обязан опустить руки.... еще одно мгновение... Секунда... раз... уже прошла? А я и не заметил. Раз... Еще секунда? И Моннет-Брэдшоу понял, что не сумеет так просто отпустить слизеринку. Впредь удача докоснуться до Мишель может и не представиться вовсе, она так ценна, что жизни не жалко, и не жалко выслушать сотни язвительных слов. Вот такая сегодня цена у простого прикосновения. Кто-то задел Билли по плечу, и гриффиндорец только сейчас осознал, что они тут совсем не одни, и что парень, столь бесцеремонно кинувшийся к девушке - явно привлекает излишнее внимание. И пусть сие не смущает Моннета-Брэдшоу, но такое положение дел явно добавляет недовольства Мишель, и явно накаляет ее ненависть еще больше... Странно только, что любовь Моннет-Брэдшоу накаляется не меньше. А значит, растет и его слабость перед Мишель, его открытость и его стремление быть ближе. И, смущенный перед Мишель, но наплевательски относящийся к прохожим, Моннет увлек девушку за собой с дороги, ближе к витрине какого-то магазина. Он малодушно не мог ее отпустить... - Прости, - опять глупо повторил Билли, сникнув вовсе, но зато заботливо отгородив МакКой от лишних взглядов и от того, что бы ее никто не толкнул и не задел, как его только что. - Я правда наговорил лишнего... Но, пожалуйста, Мишель, я... мне сложно без тебя. Мне кажется, что я живу только тобой... Моннет-Брэдшоу болезненно зажмурился, потому что горечь овладевала его сердцем, которое хотело бороться за свои светлые мечты. Будто бы кто-то разлил отраву в душе гриффиндорца, и она, этот гремучий яд, расстилается, слезоточит кромешным туманом, изъедая все призрачные надежды и маленькие радости, на вроде милых воспоминаний об улыбках МакКой. Зачем он сейчас признается ей в любви? Ей это не нужно... Она бы скорее ушла прочь, забыв все, не придавая значения его страданиям. А он... Он все же не может отпустить ее так просто. - Это странно, но я не могу не думать о тебе, и лишь ты появляешься рядом, я... я... Прости... - Билли поднял на Мишель взгляд, подступая к слизеринке ближе на маленький шаг. - Прости... Прости меня за мою бестолковую любовь. Она для тебя как проклятье, наверное? А я просто не могу иначе. Прости.... Билли не мог остановиться - вот что бывает, когда желанное так искушает, находясь совсем-совсем рядом. Объятья парня стали мягче, а он сам упрямо повторял свое "Прости"... А потом, кажется, в сознании его наступило затмение. Любовь и боль перекрыли друг друга, и ролики явно закатились за шарики. Билли вдруг прижал к себе Мишель - очень нежно, и... поцеловал. Да, впервые на своем веку Билли удалось прикоснуться к губам любимой слизеринки, и пусть после этого она будет готова убить его на месте одной молнией своего гневного взгляда. Маленькое счастье, еще одно мгновение... Еще секунду... но пусть секунда не проходит так быстро. Для Билли сие так важно, а для Мишель - ни капельки... Может быть, Билли просил прощения именно за это?
Шел себе Корнер, никого не трогал, как вдруг ктото тронул его. Причем довольно резко и неожиданно тронул. Парень перепугался, подпрыгнул на месте и айкнул от боли в ключице. - Сссс! А поаккуратней нельзя? Ты паршивый ублю....- прошипел Майки, и оборачиваясь хотел уже было ругнуться, как вдруг замер, замялся на полуслове и так и застыл с перекошенным от боли и удивления лицом. - Ты..? Всмысле, что ты здесь делаешь? - вдруг очнувшись начал было парень, но затем память снова почтила его своим присутствием и он вспомнил, что перед ним сейчас стоит именно та девушка, по вине которой он сейчас стоял здесь на холоде, побитый да еще и с отвисшей челюстью. - Ну тоесть...Я имел в виду...- запинался парень, пытаясь найти не только Одетту, которая кстати сама только что нашлась, но и мысль, ее видимо пришлось ждать дольше. - Чтоооо?? Как я успел кудато влезть?? - возмутился Майкл, но вдруг он как бы осел и пробормотал: - Прости...Мне просто надо - поговорить с тобой- присесть, а то этот самый плюс, может легко сойти на нет.- серьезность голоса парня просто поражала, такое ощущение, что он говорил о конце света, а не о возможности гденибудь посидеть. Да как она еще смеет острить? Я такой сякой! Герой одним словом! Весь побитый, в шрамах и ссадинах, несчастный, голодный, холодный...а она...! Еще и издевается! Агггррр! В душе Конера начиналась буря. Ему вдруг стало обидно до глубины души. Обидно, что Белл его не пожалет и не пригреет, не обнимет...Ну конечно...она же не Бут...Эх..Терри мне, Терри! Корнер опустил голову и както неуверенно из-подлобья посмотрел на Одетт. Этот взгляд напоминал взгляд провинившегося щенка, который полностью раскаивается. Хотя все состояние Майкла нельзя было выразить одним лишь только взглядом. Он сам можно сказать "побил" себя. Ну не настолько же он глуп, чтоб просто так нарываться на неприятности, тем более в нетрезвом состоянии. Видимо это порода такая. Наказывать себя на подсознательном уровне. Чтото отдаленно напоминающее поведение домовых эльфов, когда те ослушиваются приказа хозяина. Нет, конечно Майкл не был ни эльфом, ни тем более рабом, и ни в коем случае рабом мисс Белл, просто ему нужно было...чтото...ну чтото ему было нужно определенно. Но вот что именно он еще и сам понять не мог, поэтому и полагался на интуицию и всякие штуки наподобии того. Интересно было куда это все заведет его многострадальную душонку. В данный момент коварный рок столкнул его лицом к лицу с Одеттой, которую он так усиленно искал. Да. Нужно было пользоваться моментом и прощаться со спокойной жизнью, но Майкл тупо ничего не соображал. Он просто ждал реакции Одетты. И даже скорее больше невербальной, чем словесной. Корнер поведал вкратце девушке о всем случившемся в баре, вернее о той части, которую он еще более менее помнил. Затем задрал футболку и "похвастался" шрамами. Одним большим на груди слева и парочкой поменьше в районе ребер. Затем он взял ее руку и провел ею у себя по переносице, демонстрируя образовавшуюся от шрама чуть заметную горбинку. Позже рука была отпущена на волю. Так как задерживать ее в своем "плену" не входило в Корнерскую юрисдикцию, что он прекрасно понимал. Его права заканичивались там, где начинались ее. И это был неоспоримый закон.
На долю секунду Мишель почувствовала, что хочет поддаться этим наивным словам, этим губам, всему, что составляло этого странного романтика, который был сейчас перед ней. От него пахло конфетами – странный запах для молодого человека, но слизеринка знала, что Монеты владеют одной из крупнейших кондитерских. Наверняка это запах тех самых конфет, что-то среднее между сливочным пивом и имбирным печеньем – горькое и сладкое, в одном запахе, в одном поцелуе, в одном мгновении. Но все это было унизительно – гриффиндорец в один день, шаг за шагом, получал свое, а она не могла сопротивляться. Быть может, поцелуй Билли ее где-нибудь в уединенном, тихом месте, она просто вырвалась и ушла, стараясь больше не попадаться ему на глаза. Но сейчас их видели десятки глаз, хотелось провалиться сквозь землю и оставить Моннета-Брэдшоу целоваться с витриной. Пусть этот бездушный кусок стекла терпит его губы, его прикосновения, его мечты, которые вот-вот порвут его душу на клочки. Мишель не вызывалась в Девушки Мечты, ей не нравилось, что с ней обращались, как с фарфоровой куклой. МакКой ценила независимость, а подчиняться чьим-то рукам было выше ее способностей. Слизеринка попыталась сказать хоть что-то, но Билли не давал ей даже возможности думать – только гнев, на гриффиндорца, за его непокорность и мальчишескую глупость, и на себя, за собственное бездействие. Эта приторная нежность, которая чувствовалась очень остро, заставляла Мишель все больше ненавидеть этот поцелуй, который все никак не кончался. Юноша не собирался отпускать ее, словно поверив в собственную сказку про красивую фарфоровую статуэтку, которая может разбиться от прикосновения, но которой не нужен воздух. Рукой Мишель нашла волшебную палочку в кармане платья. Эта ужасная, по мнению матери, привычка, носить палочку в кармане, сейчас была настоящим подарком судьбы. Пальцы сами сжали теплое дерево и вытянули его из мягкого хлопка платья. Еще миг – и рука, сжимающая палочку, стала разделительной чертой между Билли и Мишель. Острый конец главного оружия любого волшебника впился в подбородок гриффиндорца – ровно настолько хватило длины палочки, а рука слизеринки все еще сдерживалась юношей. Уловив секундное замешательство, Мишель отстранилась так резко, что случайно ударилась головой о витрину. Удар был не сильный, но от того еще более обидный, как банальный подзатыльник. Казалось, даже Моннет и витрина были за одно. - Уильям Матье Моннет-Брэдшоу, - отрывисто сказала Мишель. Она впервые в жизни назвала гриффиндорца полным именем, да и, наверное, вообще обратилась к нему по имени первый раз в жизни. – Перестань устраивать цирк. Можешь просить прощения сколько угодно, только от таких клоунов, как ты, мне ничего не нужно. – И вот теперь настало время сказать то заветное слово «Прощай». Но получится ли у нее проститься навсегда? Нет, они еще не раз столкнутся в коридорах Хогвартса, еще не раз она услышит его голос, еще не раз он увидит, как развеваются белокурые локоны девушки. Еще два года им придется учиться вместе, но есть возможность распрощаться навсегда и стать просто однокурсниками. Вот только возможна ли даже такая хрупкая перспектива? Вряд ли можно оборвать все вот так, разве что – действительно пустить палочку в ход… Слизеринка усмехнулась, она знала, что отшивать нужно вот так – гордо и с улыбкой. - Я тебя прощаю, если тебе нужно только это. И если тебе нужно что-то еще, говори сейчас и отпусти. У меня сегодня много планов. И ты в эти планы не входишь. Что-то подсказывало девушке, что Билли нужно вовсе не прощение. Более того, прощение ему вовсе не нужно, ему нужно все то, за что он извиняется: брать за плечи, целовать у всех на глазах и признаваться в любви, все это. Мишель знала, что все слова о прощении – пустая формальность, на которую обрекла гриффиндорца его душа романтика. Быть может, он просто боится сказать, что ему нужно? Хотя нет, он уже сказал все. МакКой вовсе не считала его любовь проклятьем, она считала это бесполезной тратой времени. Если бы она была настроена на романтическую волну, у юноши бы появился шанс, - скромный, ничтожный, но – шанс. А сейчас… а сейчас она могла лишь с отвращением наблюдать за всей этой игрой в любовь. Да, она не такая, как многие другие слизеринцы, но и не такая, как Моннет. Любовь – это то, что придумали писатели, чтобы их книги стали интересны. А романтики – это те, кто верит в чужие иллюзии, или такие, как Билли – которые создают свои.
Гуляя по Косому переулку нельзя было не заметить взгляды, направленные в их сторону и оценивающие их маггловскую одежду. Даже здесь, в этом многолюдном месте магглорожденные выделялись из общей массы, и можете сколько угодно утверждать, что все дети одинаковы в своих проблемах и самовыражении, но факт оставался. Это было настоящей загадкой для Карин - неужели твои родственные связи так важны? Особенно все это стало актуально в последние годы. Хотя, возможно в начале, когда самой рейвенкловке было не больше двенадцати, то она была озабочена совершенно другим, нежели подобным вниманием к своей персоне, но вот в последние годы этого уже нельзя было не заметить. Но люди могут привыкнуть ко всему, так что и она смирилась и теперь просто старалась делать вид, что не замечает, как состоятельные дамы престарелого возраста неприятно морщат свои носы, видя ее совсем недорогую и маггловскую одежду. - Ангелочек? - усмехнувшись переспросила Карин. Несмотря на то, что Дерек носил гордое звание гриффиндорца, но вот назвать его ангелом смог бы разве что домовой эльф за выкуп в виде носка. - Что-то мне подсказывает, что свой нимб ты в борделе забыл. Девушка рассмеялась, представляя себе картину - Дерек с нимбом на голове, да еще и с ангельскими крыльями за спиной. Выходил отличный костюм на Хеллуин, ради прикола, так сказать. К парню она относилась очень хорошо, однако если не друзья, то кто еще может сказать тебе правду^^ Повернувшись к какой-то витрине, она начала рассматривать различные магические предметы, назначение большинства из которых ей было не известно. Один из них, похожий на маггловский капкан, резко закрылся, так что от неожиданности девушка вздрогнула и поспешно отлипла от витрины. - Ну и вещи здесь продают... А ведь это даже не Лютный переулок... - Дикси закатила к небу глаза, затем вновь повернувшись к Дереку. - Так что тебе еще осталось купить? Давай уж покончим с этим побыстрее, не хочу большую часть дня проводить в огромных очередях.
Почему-то Одетта, совершенно не чувствовала, что Майкл герой. Безрассудный мальчишка – вот как можно было его назвать. Парням лишь бы помахать кулаками, потом улыбнутся на все тридцать два, рядом стоявшим девушкам, если будут в состоянии, и жизнь становится прекрасна. Мисс Белл подобного не понимала, и сейчас поняла, как хорошо, что ушла их бара. Врядли ей бы удалось отдавать Корнера от драки, а созерцать, как парня бьют, просто не смогла бы. Вот значит, улица стала спасением на несколько минут, так показалось, на деле конечно больше. Голос рейвенкловца был резким, такое чувство, что одной драки ему мало, еще нужно на кого-то нарваться. На месте девушки, мог быть, скажем, огромный Гойл, которого, не то, что не ударишь – к нему без опаски не подойдешь. Но на этот раз, Майклу повезло с какой-то стороны, а с какой-то нет. Одетта Белл все еще была не в настроении. Так, ему еще поорать нужно было. - А не много ли вопросов? – вопросительно изогнув бровь, отрезала Оди. Если Корнер думал, что при виде его синяков и тому подобного, блондинка упадет в обморок, и будет петь ему деферамбы, он очень ошибался. Обида осталась, злость тоже на месте, просто обстоятельства сложились немного иначе. – Пусть, простят тебя твои родители, когда увидят тебя в таком состоянии. – парировала рейвенкловка, и присела рядом с Корнером. История «подвигов» была долгой, другие бы на ее месте громко бы охали, и слушали внимательно. Ей не нужна была история, факт оставался фактом. Сидел рядом, весь побитый и кажется, гордился собой. Неужели не понимал, что в драка нет ничего хорошего? Ну, разве, что выброс негативных эмоций. Значит, Одетте нужно было кого-то срочно побить, или с кем-то устроить дуэль. Заманчивая идея, были бы кандидатуры, для столь «занятного времяпровождения». Потом, ей решили продемонстрировать все раны, дали эти раны почувствовать. Рейвенкловка поражалась дальше, но виду не подавала. – Не правильный подход к ситуации – если ты думаешь, что все эти синяки и шрамы, тебя красят, то ты ошибаешься. – спокойный голос мисс Белл, снова чем-то походил на голос Минервы МакГонагал.
- Если бы я не играл в любимую игру "заботливый папочка", - терпеливо сообщил Рейнхард, - ты не дожила бы и до вечера следующего дня. С твоей страстью поесть и привычкой при этом пропускать время, когда это делается, любовью к дверным косякам, хорошей драке... и не смей отрицать, я видел, как ты спрашивала у матери, каким ударом ломается переносица... а так же мигренью, которую ты упрямо не лечишь, мучая не только себя. Бросив мрачный взгляд в сторону несчастных шестикурсниц, младший Моргенштерн буркнул что-то неразборчивое и решил не смотреть в лицо Синнах. Ну это тоже было что-то такое из детства, дети тоже верят, что если не смотреть, то и их не увидят. Он привык чувствовать себя идиотом, но право, ощущение от этого не становилось приятнее. Рейнхард постарался улыбнуться как можно более непроницаемо, даже несмотря на то, что в очередной раз был назван именем, которое иначе, как отцовское, не воспринимал. И что пришлось в очередной раз подавлять желание оглянуться через плечо. - Мало того, - непроницаемая улыбка пропала втуне, напрочь "убитая" все теми же ямочками на щеках, которые до сих пор до слез умиляли тетю Рианну. В общем, если Рейнхард хотел выглядеть представительно, то улыбаться ему определенно не стоило, - я думаю еще, что тебе лучше не пытаться передать это супу лично. Кровная месть - дело неприятное, мне дядя Уолден рассказывал. Наверняка, даже если твой кровник - чей-то кулинарный эксперимент. И да, идем отмечать. Ри, ты будешь со мной в горе и радости, здравии и болезни и все такое прочее, пока Апокалипсис не разлучит нас? В некотором роде, Харди был сильно похож на мать. То есть, он мог молчать месяцами, но уж если его несло, то несло основательно и надолго, и очень мало кто мог его заткнуть. А уж дни, когда они с уважаемой родительницей "совпадали в фазе", даже отец предпочитал проводить подальше. У Макнейров, за шахматами. Судя по всему, как раз сейчас намечался приступ. - Ну как, с какой скоростью? Вот как приедем и до конца ужина, - задумчиво сообщил Рейнхард, - но мы узнаем об этом только к Рождеству, когда они составят делегацию и выдвинут парламентера, который решиться поинтересоваться о природе наших столь нездоровых отношений и попутно запишет Магдалену к нам третьей в компанию. Потом туда же приплетут Грега с Ранти, и я почувствую себя, словно нам снова семь лет и у нас очередной детский праздник.
And I'm lookin' in the mirror all the time, wondering what she don't see in me
На какое-то чудесное мгновение Билли показалось, что Мишель не отстраниться от него, и мечты сбудутся... Такое короткое, почти неуловимое мгновенье, о, если бы оно воплотилось в реальность, мир бы перевернулся, а Билли бы обрел все то, что ему так хочется... Мгновенье, когда губы Мишель ответно дрогнули, и Моннет-Брэдшоу продолжил свой поцелуй, окрыленный, почти счастливый, но... Но тут что-то достаточно острое ткнулось в его подбородок, и Моннет, ничего не понимая, отстранился от Мишель, и только сейчас осознал, что МакКой решила обезопасить себя волшебной палочкой. Билли усмехнулся - правда, ровно настолько, на сколько это вышло в таком весьма неуютном положении. Дурак, дурак, сошедший с ума, и вот, поплатившийся за это. А чего ты еще ожидал? Что твой поцелуй вдохновит слизеринку, что она поймет, что околдовала тебя так, что на такую любовь отвечать строгостью и язвительными словами - кощунственно? Да, Моннет-Брэдшоу, сбылись твои мечты, как же... Вот прям так взяли и сбылись... Что он сейчас чувствовал? Эйфория, которую так и подмывала горечь и безысходность. Он смог поцеловать Мишель, коснуться ее таких любимых губ, но цена оказалась слишком высокой для Билли... Отчаянная ты голова, Билл, а ведь отец всегда тебе говорил: "Если любишь, то цени все желания девушки, какими бы они ни были - быть с тобой или отвернуться от тебя. Более того, каждое принимай с благодарностью." Нужно было что-то сказать, но у Билли не находилось слов, а снова шептать "Прости" было поздно. Билли только мог убрать руки с талии девушки - а именно туда они переместились, пока Моннет-Брэдшоу целовал слизеринку - и поднять ладони вверх, будто бы гриффиндорца сейчас расстреляют. Но что же йе сказать? Билли нерешительно молчал, чувствуя, что страшно виноват перед Мишель. Он позволил себе опрометчивое действие, которое в миг разрушило последнюю возможность быть рядом с МакКой. Но отчего же губы ее дрогнули? - Это не цирк. И я не клоун, - произнес, наконец, Билли. - Я... просто с каждым новым безнадежным днем мне все сложнее и сложнее... - больнее и больнее, на самом деле, но Мишель не хотелось это говорить. Боль - она только для него, а казаться из-за нее слабым и безвольным - нет, такое не в принципах истинного гриффиндорца. Билли приходилось говорить сие, приподняв подбородок, что бы палочка Мишель впивалась в кожу не так сильно. Вряд ли она применит какое-то заклинание, тем более, он сейчас - так беззащитен перед слизеринкой... Но ощущать себя едва ли не обезумевшим типом, от которого следует держаться подальше и защищаться такими способами, сие Моннету абсолютно не симпатизировало. Куда девалась его адекватность сегодня? Пошла выгуливать Рикки вместо отца? - Убери, пожалуйста, палочку... Я клянусь, что ничего тебе не сделаю больше, - примирительно произнес гриффиндорец. - Я не хотел, что бы так вышло. Точнее, я мечтал о... но... Билли запутался в словах, потому что под таким строгим взглядом Мишель любой бы растерялся. Бесстрастный, холодный... ни искорки тепла, ни одного посыла для новых надежд. - Что мне нужно... Мне нужна ты сама, Мишель. Разве ты позволишь такому случиться? - Неужели ты не понимаешь? Если бы ты только могла ответить мне взаимностью.... оооо...- Моннет мечтательно протянул свою фразу, но тут же пришлось вернуться с небес, ощутив, как палочка сильнее вдавилась чуть выше шеи. - А если не так.... разве сможешь ты вернуть мне мое сердце, которое на век обещано тебе? Билли прикрыл глаза, пытаясь отрешиться от грусти, которая накатывала на него, смывая всю прелесть поцелуя. Но мир все равно справедлив, в этом Билли не сомневался. И если уж выпало ему так страдать, значит это действительно нужно. Отец тоже страдал, зато сейчас - почти абсолютно счастлив. А может, это просто у Моннетов такая судьба? Надо спросить у дедушки на досуге...
Все разглагольствования Кроули на тему внешности отнюдь не радовали Эмберлин. Вроде бы по его словам, могло показаться, что он считает её вполне привлекательной девушкой, но вот по взглядам, этим ужимкам и прочему, создавался скорее обратный эффект. Играл Александр на публику или нет – это оставалось для блондинки загадкой, над которой у неё сейчас просто не было возможности хорошенько поразмыслить. Да и к тому же, нравится она Лексу, не нравится – это её волновало на данный момент меньше всего. В голове уже начинали созревать вероломные планы бегства из этого ужасного переулка, вот только все они упирались в одно: надо было как-то вырваться из рук слизеринца. А с этим, к сожалению, возникли небольшие сложности. И вот, парень на странность, поинтересовался, больно ли ей, после чего ни с того ни с сего выпустил её левую руку из своих. Эм уже было обрадовалась и хотела съязвить что-то наподобие «то-то же!», но в ту же секунду Алекс неожиданно приставил свою волшебную палочку к её горлу. От испуга и растерянности Лин не успела даже вскрикнуть, лишь судорожно выдохнув, и те пару секунд, пока парень не отвёл своё «оружие», и вовсе почти не дыша. Большие голубые глаза расширились от немого страха, а поалевшие губы чуть приоткрылись, но крика о помощи не последовало… Да и бесполезно было кричать, когда Кроули, если захочет, сможет оглушить её заклинанием в ту же секунду, как она ещё только успеет рот открыть, не то, что закричать. Она прекрасно понимала его превосходство, как и осознавала свою практически полную беспомощность, но, тем не менее, идти на попятную не собиралась. Даже сейчас, боясь сказать в адрес слизеринца лишнее слово, которое сможет его вывести из себя ещё больше, она и не думала сдаваться. Впрочем, эта своеобразная «боязнь» продлилась всего каких-то несколько минут, и как только мисс Корр почувствовала хотя бы относительную свободу, тут же вернулось и привычное желание хамить, перечить и всё в таком духе, что так не нравилось её новоиспечённому жениху. - Не называй меня «милая», - сквозь зубы прошипела Эмберлин, пользуясь возможностью свободы действий, сделав шаг назад, - Я не знаю, каким образом моей матери вообще могло прийти в голову выбрать в качестве жениха такого заносчивого… - бойко начала Лин, но договорить фразу до конца не успела. В переулке послышался уверенный мужской голос, который, как ни странно, принадлежал не Алексу… Значит, в их «беседе» возникло третье лицо? Да, именно так, увлечённые своей ссорой, молодые люди не заметили, как рядом с ними, словно из ниоткуда возник Кох-младший. Взгляды Кеила и Эмберлин встретились всего на какие-то доли секунды… Девушка тут же отвела глаза, стараясь выглядеть как можно более спокойно, скрывая, какие эмоции на самом деле в ней вызвало появление этого молодого человека. Она знала, что он спасёт её, что обязательно защитит (все переплёты сюжета Эмберлин пока по ходу событий ещё, разумеется, не были известны – прим. автора )… Возможно, втайне она ждала его сейчас, не признаваясь в этом даже себе самой. В этой истории всё было одновременно до безобразия просто, но оттого и невообразимо сложно. Переплетения судеб родителей не могли не отложить отпечатка на судьбах своих детей. Как говорят, дети расплачиваются за грехи своих отцов, эта участь не миновала и Кеила вместе с Лин. Многие обстоятельства ещё были неизвестны, многие тайны раскроются ещё только в будущем, но пока ни мистер Кох, ни мисс Корр не могли даже предугадать в какой переплёт могут попасть. Пока всё было хорошо, пока всё было по-другому…
- Do you think about future? What do you see? - You... I see you... (с) V.V.
На этой загадочной ноте, оставим пока что Кеила и Эмберлин, и перейдём к нашей ситуации. Самым большим желанием девушки сейчас было сбежать отсюда как можно дальше, очутиться дома и забыть, забыть об этой помолвке, о том, что её, возможно, ожидает будущее с этим человеком… Но к сожалению, пока такой вариант являлся несбыточным. Как бы там ни было, чтобы это всё закончилось ещё и дракой, Эм уж точно не хотела. А между тем, дело именно к этому и шло. - Кеил, не надо… - тихо, но довольно уверенно произнесла она, вновь развернувшись к молодому человеку, но всё также старательно избегая напрямую встречаться с ним взглядом, - Мы с Алексом ведь всё решили, верно? – неприязненно бросила она, повернувшись на этот раз уже к Александру. Не в её правилах было заканчивать вот таким мирным образом подобные споры, но в разумных целях стоило всё же постараться поработать в качестве миротворца. Только вот и без этого девушка прекрасно знала, что Кеил не тот человек, который вот так пойдёт на попятную, да и не тот случай. Впрочем, и Лекс на вряд ли согласится с её словами, когда они были произнесены подобным тоном, да ещё и после их предыдущего разговора со всеми вытекающими оскорблениями и прочей «радостью»…
К чему слова, слова пустые, Несущие лишь темноту, Слова свои, слова чужие, Слова, убившие мечту. Вы видим то, что происходит, И умираем не спеша, Слова бесстрастные выводим На сердце острием ножа.
Девушка закусила нижнюю губу, которая все еще горела от внезапного поцелуя, и вжалась в витрину. Мишель боялась вздохнуть, расслабиться, все еще чувствуя прикосновения его рук. Пускай Билли уже был на расстоянии, но это ощущение не проходило. Быть может, оттого, что все произошло так внезапно? Случайные прикосновения все еще оставались на теле, как отпечатки пальцев, не давая МакКой опустить руку с палочкой. Единственным выходом гриффиндорца было медленно отойти назад и уйти прочь. Но Мишель знала – он никогда не уйдет первым. Быть может, он вообще никогда не уйдет. Девушка пыталась держать его «на прицеле», хотя рука уже устала. Казалось, вот сейчас, еще чуть-чуть, - и слизеринка сможет стать частью витрины, навсегда остаться стеклянной, такой хрупкой, какой хочет видеть ее Моннет. Быть может, тогда ей будет уже все равно, целует ли он ее, обнимает – пусть делает что хочет, стеклянная Мишель ничего не почувствует. Но становится такой игрушкой ради прихоти гриффиндорца, что-то менять в себе только из-за того, что в тебя влюбились, МакКой не хотела. Не в ее правилах было менять себя, легче было изменить весь мир, но не свой характер. Легче было проткнуть глотку этого невыносимого гриффиндорца волшебной палочкой, чем позволить ему любить. Мишель была близка к этому – что ж, если его сердце уже принадлежит ей, почему бы не забрать и кровь, ведь сердце без крови – пустая шкатулка с ритмично и навязчиво хлопающими клапанами. Вот только она не могла сделать ему больно, как бы это не хотелось. Просто – не могла. Что это было? Жалость, страх, нерешительность? Нет, не говорите, что эти слова что-то изменили в девушке. Шляпа не ошиблась, когда выбирала МакКой годной для Слизерина – девушка стремилась к собственной выгоде, отметая все остальные чувства прочь. Но еще мгновение – и рука Мишель дрогнула, волшебная палочка опустилась. Медленно убирая палочку обратно в карман, МакКой проклинала себя за то, что дала слабину и все еще стоит перед гриффиндорцем. Чтобы успокоиться, слизеринка глубоко вздохнула и закрыла глаза. Так было проще думать, но не говорить. Мишель хотела выдать все, что накопилось в душе, глядя Монету прямо в глаза – пусть и он теперь увидит, что у нее тоже есть чувства, но чувства иного рода. - Забирай, - совершенно спокойно, даже без привычного льда в голосе, произнесла МакКой. – Я не держу твое сердце, и не просила дарить его мне. Если тебе нужно что-то еще – выкладывай, но быстро. Мне наплевать, - слышишь? Наплевать, - о чем ты там мечтаешь, но я мечтаю лишь о том, чтобы меня оставили в покое. Хотелось подарить гриффиндорцу последнее напутствие не разбрасываться своими жизненно важными органами и гордо уйти прочь, но что-то держало Мишель. Как будто вокруг нее был невидимый щит, как и хотел этот безумец, и девушка не могла вырваться, но и ничто извне не могло ее задеть. Может быть, вернись сейчас Вик и Малфой, осознавшие, что подругу надо выручать, они и смогли бы вытащить ее из этого своеобразного кокона, но сама МакКой ни за что бы не вырвалась. Это был последний шанс дать понять всем, и прежде самой себе, что у них нет ничего общего с Билли, и то, что он придумал себе какую-то мифическую любовь – лишь случайность, не более. Моннет казался отвратительно милым, романтичным, казалось, такого невозможно не любить, но именно это и отталкивало Мишель. Ей казалось это игрой – ведь они никогда не влюблялась спонтанно, быстро и навечно. Можно сказать больше – она не влюблялась никогда.
Дерек тоже замечал взгляды окружающих, направленные на них с Карин. Маггловская одежда в центре магического Лондона не приветствовалась, особенно ярыми сторонниками чистоты крови. Сойеру было как-то наплевать на то, как на него смотрят, он был чистокровным магов в дальнем поколении и принимал сей факт как данность, но не делал из этого культ. Да и вообще ему было наплевать с большой колокольни на эти косые взгляды - понимаю косо смотреть, если бы он пришел в одном полотенце или трусах из интим магазина в Косой переулок, да тут можно было бы коситься и закрывать детишкам глаза, а тут фирменные дорогие джинсы и все остальные вещи обошлись в хорошую горочку сиклей, если переводить в магические деньги, и все равно косятся… Темнота!!! Вообще одежда волшебников была устаревшей и не практичной в понятии гриффиндорца - брюки, в которых не особо удобно лазить по деревьям, да и за сучки они цепляются гораздо лучше джинсов, оставляя вещественные улики. Которые после разгневанные папаши, пришедшие раньше с работы, пытались предъявить его матери и потребовать компенсацию за поруганную честь дочерей. Решив отплатить той же монетой волшебнице, которая уж слишком пялилась в их сторону, Сойер пристально уставился на ее грудь, размеры которой не могла скрыть даже мантия, и через несколько секунд женщина уже возмущенно уходила в противоположную сторону от Дерека и Карин, возмущаясь невоспитанности и хамству молодежи. Все эти мысли и действия не заняли более 30 секунд, так что после всех манипуляций все внимание гриффиндорца опять было сосредоточено на беседе с Дикси - Фу, как ты выражаешься. Нет, я предпочитал что-то более чистое и возвышенное, как соблазнение недотрог – это гораздо интереснее покупки внимания к своей персоне. Пока Карин прилипла к витрине Дерек достал свой немаленький список необходимого и прикидывал без чего он сможет обойтись в первое время, а что можно будет заказать купить матери. Выкинув из 30 наименований необходимых вещей 26, Сойер как раз успел повернуться, что бы посмотреть на то, как девушка с испугом отходит от витрины. -Нет, в Лютом переулке нет такой зрелищности, там только вывески и то не везде. Здесь все рассчитано на привлечение покупателей, таких как ты, ведь после станет интересно, что же это такое было, если только заикание не заработаешь. Когда рейвенкловка повернулась Дерек как раз смотрел вычеркнуть ему еще один пункт из списка или все же оставить, решив, что заставлять девушку ждать – это плохой тон, он вычеркнул для себя разом еще 3 пункта. -Остались только перья, так что длинные очереди нам не грозят.
Струной натянутой звенит, Кричит душа. За то, что будет, извини, Живу спеша...
Палочку Мишель так и не убрала, а Билли не решался даже пошевелиться, замерев перед слизеринкой с поднятыми руками. Да уж, со стороны такое зрелище смотрелось очень мило, но разве важно, что там думают другие, какие-то абстрактные прохожие, когда чуть ли не решается твоя судьба? Хотя Билли знал, что решиться все вовсе не в его пользу. Он не имел права целовать Мишель, но все-таки решился... Теперь его можно проклинать еще и за это преступление. - Мишель... - тихо произнес Билли, пытаясь в своем голосе передать искреннюю заботу. - Пожалуйста... Билли медленно двинул одну из своих поднятых вверх рук к палочке, так, что бы Мишель могла следить за каждым движением его ладони. Гриффиндорец чувствовал себя разве что не заложником, которого на мушке держит та, кому нечего терять...Пальцы парня аккуратно поймали палочку Мишель, при этом он демонстративно не касался ладони слизеринки, и медленно, но с какой-то уверенной силой, Билли отвел палочку от своего подбородка, только теперь спокойно выдохнув воздух. - Так правда лучше. Не бойся меня, пожалуйста. Билли отступил на маленький шаг прочь, что бы доказать свои слова. Теперь он, кажется, сумел справиться со своим сжигающим чувством. Билли контролирует его, и теперь Мишель и правда нечего бояться, он не кинется целовать ее снова. А еще с горькой усмешкой Моннет-Брэдшоу заметил, что от просьбы простить перешел к "пожалуйста". Да, теперь он, кажется, умоляет Мишель, подчиняясь ей? А что делать, когда девушка, которая никогда не полюбит тебя так же сильно, как ты ее, становиться смыслом жизни... Но дурак Моннет загнал ее в угол, напугал, ну а теперь получает только то, что заслужил.
Рождённый от любви, Пришёл я в этот мир Тебя отыскать в толпе...
Он виновен. Вердикт: не любим. Но Билли не нашел, что ответить на слова слизеринки. Он был очень неуверен в том, что у него может получиться разлюбить Мишель, как она просит этого. Более того, "оставить ее в покое" - приобрело для Билли значение "оставить ее навсегда", а сие слишком жестоко. - Я знаю, что должен выполнять любое твое желание, но вот это не могу. На лице гриффиндорца появилось скорбное выражение, и он замялся перед слизеринкой. Все, что угодно: звезду с неба, жемчужину из самого глубокого океана, волшебный аленький цветочек, но вот оставить в покое - это не получиться. Миссия невыполнима. - Ну тогда.. хотя бы... можно мне увидеть, как ты улыбаешься? Моннет-Брэдшоу опрометчиво дернулся, преодолев снова тот шаг, на который отступил, и вроде бы потянулся снова к МакКой, и... Билли действительно дотронулся до руки девушки, но только лишь затем, что бы она снова не ткнула в него волшебной палочкой.
И за руку взять, Забыв, что нельзя, И эти слова пропеть…
Наша планета – маленький белый шар В этой рулетке, а на кону душа, Выиграть не просто, ответить еще сложнее На все вопросы в круговороте дней. Что ж, пришло время исполнить хоть одно желание Моннета. Уж это-то он точно получит сполна. Мишель, сама не ожидая от себя такого поступка, рассмеялась ему в лицо. Ей было не весело, девушка с большим удовольствием бы заплакала, но если сейчас она покажет себя перед Билли слабой девушкой, он точно навсегда станет ее тенью. Будет ходить следом, боясь, что с ней снова что-нибудь случится. Нужно быть смелой, нужно смеяться над тем, что заставляет тебя плакать. Смех Мишель был звонким, ярким, совершенно не подходящим для этой ситуации, проще говоря – это был вызов отчаянному гриффиндорцу, сможет ли он устоять перед этим? Никакие просьбы оставить ее в покое не действовали на юношу, так пусть следующий удар будет нанесен смехом, самым странным и страшным из всех оружий на земле! - Что ж, мой дорогой гриффиндорец, если тебе нужно всего лишь это… если хочешь, чтобы я улыбалась чаще, держись от меня подальше. – В голосе слизеринки звучали странные нотки счастья, но они были фальшью. Свое мистическое довольство собой Мишель старалась выставить как можно ярче, чтобы Моннет-Брэдшоу не мог видеть больше ничего того, что скрывается в ее душе. Девушка ловко вывернула руку, освободившись от последних прикосновений Билли, как бы сложно это не было. Казалось, он едва дотрагивается до ее белоснежной кожи, но его тонкие музыкальные пальцы были похожи на лезвия, которая резали все, к чему прикасались. Они словно прорезали кожу, и из свежих ран начинала сочиться горячая, алая кровь, которую Мишель отчаянно пыталась остановить. Но МакКой старалась отделаться от этого впечатления, усилие, и – раны затянулись, кровь вернулась в капилляры, сердце вновь забилось ровно, а дыхание приобрело прежний ритм. Девушка успокоилась, и впервые за весь день ее улыбка приобрела уверенный вид, стала улыбкой человека, который в любой игре играет по своим правилам. Моннет, который бросил на кон все, что у него было – любовь, преданность, мечты, всю свою душу – не мог предусмотреть такого расклада, он играл, как играют все. Мишель же вновь поступала по своему, не оставляя юноше никакого шанса. Наконец-то девушка могла быть свободна. Гриффиндорец со своей неуемной жаждой понимания и прощения остался на шаг позади, и это расстояние все увеличивалось. Шаг за шагом, миг за мигом, она уходила от этого места, где за пару минут ей довелось пережить многое. Стук ее маленьких каблуков о землю словно отсчитывал последние секунды в жизни Моннета – что ж, если сейчас ты перестанешь слышать эти звуки, зайдет твое солнце. Мишель не сомневалась, что это не последний раз, когда она видела на своем пути этого гриффиндорца, но ей тоже была дана способность надеяться. Любовь была ей чужда, верить слизеринцы не привыкли никому, но надежда уходит последней – вместе с последним вздохом, последним лучиком света. А до этих самых ценных мгновений в жизни каждого, мгновений конца жизни, Мишель отделяли еще долгие годы. Но только от нее зависело, как она проведет эти годы, а главное – с кем. Силуэт принца был размытым, серым и невнятным, но Мишель знала одно – это был не Моннет. В том, что все закончится с концом седьмого курса, а может, даже и раньше, она не сомневалась. Люди всю жизнь играют в игры, каждое чувство, любовь ли, ненависть – это игра. Должен же гриффиндорец когда-нибудь наиграться. Вот только об одном Мишель не знала: равнодушие – это тоже игра. Кто из них прекратит свою игру первым?
Хогвартс. В какой-то степени школа стала для Вэйса, впрочем, как и для большинства учеников, вторым и даже основным домом. На Рождество он не уезжал домой. Сайлас предпочитал поменьше всречаться с родными. Они недолюбливали его, и он понимал, что матери тяжело, когда он рядом сдерживать нападки сестры. Последние два года она как будто сорвалась с цепи. Она цеплялась к нему по любому поводу и без повода тоже. Сайлас молчал только потому, что все же эта женщина его тетя. Но однажды не сдержался и высказал все, что накопилось. Та выгнала его из дома. Но все же потом сказала, что погорячилась и что он может остаться. Но Вэйс тоже из обидчевых. Он сказал маме что зла не держит, но домой не вернется до лета. И так и сделал. Летом же он старается не встречаться с родственниками. Хотя прекрасно общается с кузенами. Они не считают его странным. Для них он такой же подросток. И это очень радует самого Сайласа. - Ну во Франции я не был поэтому судить мне сложно. Но вот с женихом мне кажется, твоя бабушка погорячилась. Не рановато ли? - усмехнулся Сайлас, оглядывая группку детей очень напоминающих второкурсников, но потом его интерес к ним пропал. – Мое лето прошло как обычно в ссорах с тетей. Я стараюсь ее избегать, но она, похоже, специально меня караулит. Хорошо хоть еще с кулаками не бросается. Вэйс засунул руки в карманы и посмотрел на Хизер. - Настроение как всегда боевое. Готов к учебному году. И вообще ко всему готов, - рейвенкловец улыбнулся. Он поправил воротник рубашки, который завернулся куда-то не туда. – Итак, может куда-нибудь сходим? Или будем стоять тут, и смотреть, как все ходят туда и обратно?
Двадцать восьмого числа восьмого же месяца пред-пред-предпоследнего года второго тысячелетия Луна Лавгуд, как и тысячи других школьников – и волшебников, и маглов – направилась в Лондон делать покупки к началу учебного года. И конечно ничто не обещало сделать этот день особенным, кроме простой веры этой светловолосой девушки в то, что каждый день её жизни был совершенно необыкновенным. Как и сама девушка. По доброй традиции они с папой купили всё указанное в школьном списке – много необходимое из того, что почему-то указать забыли, к примеру шерстяные носки или сачок – несколько недель назад, когда только пришло письмо из Хогвартса. Поэтому сегодня Луне не надо было разыскивать учебники или ждать очереди на примерку мантии. Девушка просто гуляла по освещённой, пусть и невидимыми из-за облаков, но такими тёплыми солнечными лучами улице, с интересом наблюдала и просто наслаждалась хорошим днём. Хотя нет, не совсем верно. У неё было одно очень важное дело: Луне надо было купить синие чернила. На сине-фиолетовые, которые стоят на кассе «Флориш и Блоттс», не сине-голубые, которые предлагают в магазинах, торгующих сладкими мелочами, приносящими столько радости девочкам всех возрастов/, от пяти до ста пятидесяти лет. Нет, рейвенкловка искала именно синие, без примесей других цветов, чернила, чтобы писать ими заметки о странных существах в школе. В предыдущие годы она использовала, соответственно, красные, оранжевые, жёлтые, зелёные и голубые – их было сложнее всего найти. В следующем году с фиолетовыми, наверно, будет совсем сложно. Но сложности конечно же не пугали мисс Лавгуд. Но вот наконец в лавке торгующей редкими вещами – или, как сказал бы обычный человек, хламом – ей удалось найти именно тот оттенок, который нужно. Расплатившись с хозяйкой, светловолосая рейвенкловка покинула гостеприимный магазин, в котором она, похоже, была первым посетителем за очень долгое время, и вышла на улицу, решая, что делать теперь.
Одна сигарета, а какой эффект! Кроули мгновенно успокоился. Выпуская одно кольцо дыма за другим, молодой слизеринец относительно спокойно выслушал очередную реплику мисс Корр в свой адрес, и даже никак не отреагировал. Не то, чтобы ему все это наскучило или он устал, но просто Лекс не любил повторяться, а сегодня он уже дважды высказал Эмберлин свои требования. Принимать ей их или не принимать - это уже было целиком и полностью её дело, и Кроули теперь решил для себя терпеливо ждать прибытия в Хогвартс, дав тем самым девушке время подумать. Будучи удивительно доброжелательным человеком, Александр со всем его великодушием и невероятной добротой, признавал, что Лин трудно сейчас трезво оценить ситуацию, находясь полностью на негативных эмоциях, и поэтому темноволосый слизеринец принял вполне здравое решение дать девушке время поразмышлять над всем этим. Однако прежде, чем он смог озвучить его вслух, из-за угла вывернул никто иной, как Кейл Кох, сходу вылив на бедного и ни в чем неповинного мистера Кроули ведро грязи. Лекс даже внутренне удивился такому героическому порыву со стороны слизеринца, хотя виду и не показал, ибо кроме удивления подобные заявления вызывали у старшего из сыновей Кроули только дьявольскую улыбку, и не более того. Да, будь на его месте тот же Скотт Кроули, он бы непременно в ответ накричал на обидчика и более того, одарил каким-нибудь смертоносным заклятием, но вот как раз в этом Александр не был похож на своего отца. Однажды вспылив сегодня, сейчас он уже не мог себе позволить нечто подобное. - Решили? Ну, можно и так сказать... - задумчиво протянул Лекс, внимательно смотря на Эмберлин. Будучи от природы весьма проницательным, он не смог не заметить, что девушка старательно отводит взгляд от мистера Коха-младшего, что означало только одно, и это самое "одно" почему-то Александру не понравилось. Впрочем, сегодня слизеринец решил не заострять на этом внимание, и посему, бросив окурок на землю, произнес, все ещё обращаясь к мисс Корр: - Ты все же подумай над своими словами и тем, о чем я тебя попросил. Скандалы ведь нам не нужны, а уважительное обращение - это не так и много и не так и сложно. Думай. До Хогвартса. Кроули даже махнул рукой в знак прощания и, наконец, повернулся к Кейлу. Александр умудрился изобразить на своем лицо искреннее удивление и даже воскликнуть: - Кейл! И ты здесь! Когда только успел придти? Я и не заметил. В следующий раз здоровайся, а то потом ещё сочтешь меня невежливым, - вполне дружелюбно произнес Лекс, как будто бы увидел старого друга. На самом деле, парень, конечно, запомнил все слова Коха, ибо от природы вообще был злопамятным, и в то же время считал себя выше того, чтобы отвечать на подобные дешевые оскорбления. Да и ради чего? - Вынужден проститься с вами, друзья. Дела-дела... - парень пожал плечами дескать "рад бы, да времени нет", после чего вновь посмотрел на девушку, улыбнулся, и после этого, развернувшись, покинул грязный переулок, даже не посмотрев на Кейла Коха. Как только Александр вышел на главную улицу, его вновь подхватил поток спешащих в различные магазины волшебников, чему, впрочем, Кроули не противился. Настроение у него было просто замечательное. Даже не смотря на то, что их разговор с Эмберлин можно было бы считать незаконченным, молодой слизеринец был очень доволен собой. Он не сказал ничего такого, о чем бы мог пожалеть, держался более или менее достойно, по крайней мере, по стандартам их семьи, и более того, даже не вышел из себя, поборов в себе отцовские качества. Неторопливо шагая по вымощенной кирпичом улице, Александр обдумывал произошедшее и как обычно строил планы на будущее. На его лице даже мелькнула едва заметная таинственная улыбка, когда он подумал о их будущей с мисс Корр встрече, уже в Хогвартсе. Не смотря на то, что они расстались какие-то десять минут назад, слизеринец уже обдумывал те слова, что скажет девушке в тот день, когда они прибудут в школу. Как ни крути - он дал ей время подумать, и теперь ему было очень интересно, что же она таки надумает...
Luna Lovegood О, да это же... Лавгуд, - отвлекаясь от своих мыслей, подумал молодой человек, замечая у выхода одного из магазинчиков рейвенкловку. Не то, чтобы Кроули и Луна когда-то были друзьями или что-то там ещё, но на самом деле со стороны Лекса к этой девушке присутствовало весьма странное отношение. По всем канонам и, исходя из его характера, он должен был бы презирать её или, на худой конец, не замечать, но неожиданно Александр очень даже неплохо относился к этой блондинке... Все эти её странности, которые отталкивали от Луны людей, Кроули совершенно не волновали. Более того, ему всегда нравилось выделяться из толпы, а общение с Лавгуд, это был таки как раз отличный способ выделиться. Благо, авторитет семьи Кроули и самого молодого человека, позволял ему свободно разговаривать с Луной, не боясь каких-либо язвительных замечаний со стороны друзей-слизеринцев. Они просто все закрывали глаза на подобное, воспринимая это, как очередную прихоть молодого человека, а Лекс, в свою очередь, не спешил их разубеждать. - Неужели я встретил самую необычную девушку шестого курса? Мне определенно везет, - в привычной для себя и в принципе для других манере, поприветствовал Кроули девушку и даже улыбнулся. После ссоры с Эмберлин, сейчас ему больше всего хотелось просто нормального общения, хотя в случае с Луной о какой-либо нормальности говорить было весьма опрометчиво...
Луна как раз думала о том, что было бы неплохо перекусить. В такой день неплохо было бы отведать кукурузы. Или рыбы. А лучше и того, и другого. Однако от сладких мыслей о предстоящем обеде рейвенкловку, которая уже несколько минут стояла на выходе из магазина, с большим интересом глядя на небо, отвлёк знакомый голос. Большинство слизеринцев, тем более старшекурсников, либо старались не замечать странную девушку, либо относились к ней явно отрицательно. В их насмешках и оскорблениях было слишком много показухи, попытки игры не публику, самоутвердится, выглядеть лучше в глазах друзей и врагов – посмотрите, я . Обижаться на такие выходки было бы верхом глупости, а Луна отнюдь не была глупой. Их надо жалеть, и она жалела, спокойно принимая их нападки. Однако и среди них попадались те, кто относился к дочери редактора самого дурацкого и глупого – по опросам «Пророка» - журнала терпимо, и наиболее странным среди них был конечно же Алекс Кроули. Он был все, о чём мечтают маленькие чистокровные волшебники, когда молят направить их в Дом Салазара. Богатый, знатный, красивый, гордый, жестокий – этот список можно было бы продолжать долго. И при всех этих явно «слизеринских» качествах он спокойно общался с «Полоумной» Луной, которую сторонились даже некоторые её сокурсники, и не пытался этого скрывать. Луна не спрашивала почему. Она просто приняла его в круг своих друзей, доверившись его словам. - Добрый день, Александр, - Луна поздоровалась как обычно очень вежливо, словно она говорила не со старым знакомым, а с только что встреченным человеком. Вот ещё одна привычка мисс Лавгуд – всегда называть людей полными именами, разве что не с фамилией и титулами. Ей казалась, что так правильней, что тогда люди будут больше внимания уделять её словам и ей, будут воспринимать серьёзней. Однако вся серьёзность её тона совершенно терялась, поскольку сказанное сопровождалось улыбкой, искренней, но, как всегда, немного далёкой, словно девушка улыбалась не только своему собеседнику, но и чему-то иному, возможно небу, которое в этот день пряталось за покровом туч. И тут же продолжила таким тоном, словно Алекс только что рассказал ей, что вода – мокрая, а небо – синее и при том делал вид, что это - откровение. – Конечно тебе сопутствует удача, ты же носишь с собой перо Мармадора.* Луна указала на плечо юноши, за которое действительно зацепилось маленькое белое пёрышко, видимо голубиное.
[* - к сожалению я по-русски читала только первую книгу, да и не помню всех животных Луны, но, надеюсь, Мастера не будут против, если я придумаю нескольких сама]
Даже если бы не условный рефлекс «меня назвали Мэгги – надо ответить», Магдалена всё равно назвала бы близнецов их вторыми именами. Она знала, что они это не любят, знала, что для них это в первую очередь – имена их родителей, но тем более забавно смотреть на их реакцию. Тем более что реакция эта почти не менялась. И это более всего завораживало. Можно сказать для Магдалены это было ритуалом – хоть раз за разговор длиннее десятка слов она вставляла либо «Вэлхон», либо «Гвинед», а если повезёт, то оба имени. Игра, которая никогда не надоедает. - Ты неправ, друг мой, она действительна неплохая девушка, - обратилась валлийка к Рейнхарду, подходя ближе и делая вид, что внимательно осматривает Рианнон, словно та – больная или, скорее, необычный представитель малоизученного вида, а рыжая – учёная, которой надо понять, что не так с шотландкой.- И знаешь, я не уверена, что в случае с твоей сестрой метод «бросай в воду – авось выплывет» не сработает, я всё ещё верю, что её инстинкт самосохранения ещё не атрофировался. Впрочем, я сомневаюсь, что, пока ты жив, нам удастся проверить это на практике. «Заботливые папочки» не рискуют. Переведя взгляд на младшего Моргенштерна, она увидела, что, во-первых, он насмешливо ухмыляется, а во-вторых, как обычно, не смотрит на неё. Да, Магдалена заметила, что была у него такая странна привычка – зачастую во время разговора не смотреть на неё. Она даже провела небольшое исследование в прошлом году и выяснила, что на других людей эта особенность поведения младшего Моргенштерна не распространялась. Оставалось надеяться, что сейчас он смеётся не над ней. - Так и быть не буду. Кстати, его зовут Томас, этот суп, - рассеяно прокомментировала ирландка, переключив внимание на любопытных шестекурсниц. Рыжая улыбнулась им – точнее просто растянула губы, что в комплекте с хмурым взглядом выглядело совсем безрадостно, и перекрестила, как чуть раньше близнецов. Это подействовало на молоденьких ведьм не хуже настоящего ритуала экзорцизма – они зашушукались и быстро скрылись из поля зрения старшекурсников. Оставалось лишь надеяться, что последовательность «снизу-вверх, слева-направо» - правильная и она не оскорбила чьих-то религиозных чувств. - Ну почему же сразу так долго? Когда вы по отдельности, они вас опасаются меньше и, если конечно порядки в башне Рейвенкло не сильно отличаются от наших, вы спите в разных спальных. Так что будет вполне логично подговорить – либо подкупить – ваших сокурсниц и сокурсников, что бы они вечером же первого дня поинтересовались у вас, ссылаясь на ходящие по школе слухи. После чего сравнить полученные ответы, некоторое время продолжать наблюдения, после чего на второй неделе учёбы распустить пробный слух и посмотреть на вашу реакцию. Во всяком случае, так бы поступила я на их месте, - подытожила рыжая, переведя, наконец, взгляд на собеседников. Ри выглядела больной, Харди стоически держался и держал сестрё на руках, однако было видно, что долго он не протянет. – Итак, мы идём отмечать это замечательное событие или мы ждём ещё несколько минут и я иду в одиночестве организовывать поминки по вам? С этими словами мисс Синнах развернулась и направилась в сторону «Дырявого котла», предоставляя близнецам два варианта: идти за ней – или идти за ней. Трость вновь отбивала свой живой, пусть и совсем не радостный, ритм.
И вот сидел себе Харпер дома, никого значит не трогал, книжечки там читал всякие, радио слушал, получал письма от своих многочисленных поклонниц. Вобщем наслаждался жизнью Так ведь нет, не дали Терри отдохнуть, надо было обязательно выгнать его из теплого уютного кресла, надо было обязательно заставлять его идти проветрится. Нет, терри не говорил, что "проветрится" - это плохо, но когда ты находишься в лирично-сентиментальном состоянии и когда ты солнцеликий слизеринец с большой буквы - это самая что ни на есть порча имиджа. А что поделаешь? Против воли грозной бабули не попрешь. Она человек железный, уже если пообещает порвать твою царскую задницу на много симпатичных звездочек, то она это обязательно сделает, причем не факт, что ей для этого понадобится палочка. В общем, волей неволей, а благочестивому и ясноглазаму Харперу пришлось покинуть свой романтичный уголок и отправится-таки в Косой переулок, где его прекрасная персона должна была отоварится по полной программе. Вообще ен смотря на теплую погоду, терри брезгливо морщился и то и дело выпячивал нижнюю губу и кутался в мантию пытаясь согрется. Изредка он дышал на свои закоченевшие пальцы на руках, после чего снова их прятал в рукава мантии. Пытаясь методично соображать, чтоже там всё-таки Харперу нужно к началу учебного года, он брел словно тень по Косому переулку, пытаясь найти в вывесках магазинов ответ ан свой немой вопрос. Несколько раз он даже подходил к двери магазинов, тянулся к ручкам дверей, но останавливался взглянув внутрь сквозь витрины. Там было много народу и очень тесно, да и наверняка много полукровок. Собственно Терри не то, чтобы боялся испачкаться о плукровок, просто сейчас он предпочитал более светское общество. Да и вообще это его странное романтическое натсроение в последние дни лета, совсем не вязались с его образом. Собственно, именно из-за этого своего странного настроения, Харпер блуждал по Косому переулку как тень не зная куда бы податься. Впрочем, время его не поджимало, почему бы не послоняться?
Корнер ничего не мог понять. Теперь он запутался окончательно. Только что все было хорошо. Вся компания хороших друзей сидела в баре и беседовала о том о сем, Майкл мило флиртовал с Одетт, на что та отвечала взаимностью. Но потом вдруг чтото случилось. И это чтото было совершенно необъяснимым для Майкла. Вроде бы границы допустимого не были нарушены. Ну и что с того, что он подошел к какойто девчушке и договорился за домашние задания. Ну и что, что при этом он с ней флиртовал не хуже, чем с Одетт. Ну и что, что затем последовала поучительно-назидательная фраза. Все это было так обычно для Корнера. И так не обычно было для него такое поведение девушек в его присутствии. Такое, как в тот момент продемонстрировала мисс Белл, развернувшись к выходу и незамедлительно удалившись. Рейвенкловец в глубине души был в шоке. И шок его не был бы полным без продолжения столь занимательной истории. То что сейчас говорила девушка, ее тон, надменный взгляд были совершенно несправедливыми. Это все было уже слишком. Слишком напыщенно что ли. Корнер сидел рядом с девушкой, которая ему была небезразлича, в полном недоумении. Он не понимал, что вообще тут происходит и куда он попал. Последняя фраза Одетты особенно сильно врезалась в мозг. Во-первых, потому что уж так принято, что шрамы наоборот украшают мужчин. А во-вторых, Корнер, подвергшийся избиению, далеко не стремился приобрести шрамы, чтоб выглядеть красиво или соблазнительно. Ему и так хватало обаяния. И вообще, нарвался он на Райана изза нее...для нее...А она...Что ж, в таком случае, а именно в случае полнейшего непонимания, Корнеру следовало только удалиться с глаз высокомерной недотроги и бежать куда глаза глядят и неоглядываться. Признаться этого делать очень не хотелось. И как минимум по двум причинам, одна была боль во всех частях тела, ну а вторая собственно сама Одетта и нежелание ее терять просто так...так глупо...неоправданно. Но ничего другого не оставалось. Или унижаться или покинуть поле сражения с гордо поднятой головой. Корнер, не успев толком сесть, вдруг резко встал, посмотрел свысока на Одетту, затем отвернулся полубоком и сказал: - В таком случае, я лучше сейчас же развернусь и оставлю тебя здесь, как впрочем не так давно сделала ты сама. Пожалуй одиночество сейчас тебя больше устроит, чем невольное созерцание моих шрамов. Да...О прости, ты сейчас наверно возразишь, что я не в праве судить о том, что тебя устроит, а что нет, но так как я уже ухожу, то позволю себе эту фривольность. Прощай Одетта, - тон парня сквозил обидой, а голос был тихим, но уверенным. Спустя пару секунд, парень последний раз посмотрел на мисс Белл, затем развернулся и пошел в неизветном направлении. Все так же прихрамывая, но уверенно и неспешно. Ему сейчас не хотелось вспоминать больше о том, что произошло, о том, что могло бы произойти, если бы он сделал то-то и не сделал того-то, Майкл хотел полностью забыться, отключиться, сменить обстановку и людей, окружающих его. И тут весьма кстати он заметил одну весьма странную фигуру. Ничем непримечательная снаружи, она как бы тянула его к себе. Точнее сказать это был он. Корнер сразу еще издалека узнал своего хорошего приятеля, почти брата можно сказать. Это был Харпер. Терри Харпер, да, еще один Терри в жизни Майкла и в очередной раз отличный друг. Корнер даже стал немного бодрее и скорее поспешил к одинокому слизеринцу. - Эй! Кого я вижу! Харпер! А ну тащи сюда свою здоровую задницу, а то как наколдую костылей и как отлуплю больно! Ну что стоишь, видишь, я ранен! Да! В мозг! Иди сюда скорей! - Корнер впервые за несколько часов светился от радости. Сейчас чтото будет - подумал парень улыбаясь на все 32.
Улица, фонарь, Корнер, аптека.. Корнер? Харпер добрые секунд 5 надеялся, что ему померещилось. Почему надеялся? Да, потому что вид у Корнера был сейчас мягко говоря непотребный. Собственно, у Терри вообще радость иногда выражалась весьма странным образом, в данный момент, он сначала улыбнулся во всё свое прекраснейшее лицо, потом вдруг напустил на себя вид самого лучшего целителя и профессиональным взором стал оглядывать повреждения Корнера. Придя к выводу, что состояние Майкла вполне так даже тянет на оценку "удовлитворительно", Харпер наконец-то позволил себе обидется и выкатил на добрые полметра свою нижнюю губу. -И задница у меня божественная! - как будто оканчивая какой-то огромнейший монолог пробурчал Харпер и украдкой взглянул на свое отражение в витрине ближайшего магазина, опасаясь, что его прекрасный царственный зад превратился в еще более царский зад, но уже по размерам. Зад был в норме, более того он был как всегда божественно прекрасен, что заметно улучшило настроение Терри и он-таки сменил гнев на милость. -Ты уже целых полторы минуты лицезреешь мое божественное лицо, а до сих пор не удосужился меня куда-нибудь пригласить. Всё самому, всё самому! - отразив на своем прекрасном фейсе противнейшую из всех гримасс, Харпер потащил Корнера куда-то в сторону кафе. Протащив Майкла примерно метров 100, Терри внезапно остановился и что-то забормотал - Нет, там слишком интимная обстановка и там подают огневиски школьникам. Корнер быстро напьется и не успеет мне ничего рассказать. Мы пойдем туда. Разумеется куда "туда" - было изветсно лишь самому Харперу, а Майклу оставалось лишь развиваться сзади, в виде воздушного шарика. Ну это коненчо образно гвооря, хотя конечно то с какой силой тащил его Терри.. Хм. В обшем можно было только удивлятьсЯ, что Корнер действительно не летит за ним, а всего лишь бежит. -Или ты всё-таки успеешь мне рассказать прежде, чем напиться? - Харпер опять резко затормозил, отчего несчастный, и без того задрюканный Корнер, влетел в его "могучую" (вообще-то она была не так чтобы уж большой, но всё-таки пошире чем у девушек) спину. -В общем слушай сюда. - Терри козырнул глазами сначала в одну потом в другую сторону и пригнулся ближе к уху Корнера. - Тут етсь одно козырное местечко, если никому про него не расскажешь я тебя отведу и даже угощу тебя кое-чем покрепче.
Майкл был весьма рад этой встрече. Терри 2 был именно тем, кто нужен был в Корнеру в данный момент. С ним можно было чудесно провести время, он знал множество замечательных тайных местечек, куда вход был доступен далеко не всем, что интриговало и привлекало еще больше. Корнер выдержал харперовский "медосмотр" и в свою очередь сам осмотрел его со всех сторон. - Да никто не сомневается в божественности твоей царской задницы! Она просто великолепна! Но пожалуйста, прекрати так на себя пялиться, а то мое слабое сердце не выдержит и взорвется от перевозбуждения! О, Мерлин! Какой же ты сладенький! - Корнер вдруг истерически заржал, так он не смеялся уже давно и это пошло ему на пользу. С протянутыми к Терри руками, рейвенкловец стал медленно приближаться к нему, грозять изнасиловать прижать прямо к витрине и собвственноручно оценить божественность зада слизеринца. Но затем Терри умудрился перевести тему разговора, чем жестоко обламал Корнера. Хотя надо сказать, Харпера именно это и спасло, не то бы Майкл накинулся бы на него прям на улице. Затем Корнера кудато потащили. Он не знал ни зачем, ни почему, ни собственно куда... - Харпер, чтоб тебя! Куда ты меня тащишь? - выкрикнул почти налету Корнер, ибо сейчас они продвигались под девизом: "Он тащит, а я тащусь" и тащились они достаточно быстро. - Да что за...- хотел чтото сказать Корнер, но "могучая" спина Харпера ему помешала, буквально рот заткнула, от чего у Майкла теперь в придачу ко всему еще и челюсть болела. - Ты можешь мне объяснить куда мы вообще направляемся и почему мы так летим? И что это за такое таинственное место? - Майкл был уже достаточно заинтригован и растормошен, но вид у него был такой, что если Харпер его сию минуту не засунет в какую нибудь дыру, то он повалиться с ног прямо посреди улицы. И вообще у Терри был талант находить неприятности на свою...голову. Хотя в этом они с Корнером были похожи. А еще у Харпера был талант находить хорошие места для посиделок-попивалок, и хорошую компанию милых дам, на что Майкл как раз сейчас и надеялся, ибо развеяться нужно было конкретно, что б забыть все неприятности сегодняшнего дня. Похлопав друга по спине, словно подталкивая к дальнейшим действиям, Корнер положил руку на сердце и торжественно произнес: - Клянусь клянусь клянусь, что это место останется тайной, которую я унесу с собой в могилу! - Корнер засмеялся и вместе с тем жалобно посмотрел на Харпера как будто говоря: "Возьми меня на ручки и отнеси туда, где будет хорошо".
-Вот этого-то я и боюсь. - с превеликим сомнением в голосе и на лице отметил Харпер, комментируя громкие возгалсы Корнера по поводу всячеих там "тайн унесенных в могилу". Впрочем, жалостливое лицо Корнера не могло не растопить ледяное сердце самого серьезного и холодного из всех слизеринцев - Терри Харпера. -О-о-ох. Ну ладно так уж и быть. - самый хладнокровный из всех слизеринцев решил сегодня поиграть в мать Терезу, поэтому схватив несчастного райвенкловца за что-то там (за мантию коненчо же, а вы что подумали?) потащил его в сторону какого-то подозрительного закоулка. -Значит запомни несколько простых, повторяю: ПРОСТЫХ правил. Первое: ты молчишь, говорю только я, второе: ты молчишь, третье: я тут главный и это не обсуждается. И четвертое: теперь ты очень любишь "Конский навоз". Не спрашивай! - прервав все попытки Корнера вставить в этот потрясающий монолог хотя бы одну здравомыслящую фразу или вопрос, Терри наконец-то свернул в еще более интимный переулок и остановился прямо перед вывеской "Постоялый двор". -Вот оно. - с нежным трепетом в голосе произнес Харпер, как будто он был каким-то заядлым фермером-романтиком. -Только веди себя прилично, а не как в прошлый раз. В общем-то Терри не стал вспоминать этот прошлый раз, потому как все эти, потрясающие воображение, "прошлые разы" обычно заканчивались нервным хихиканием обоих под каким-нибудь забором. Ну в смысле они обычно веселились настолько в усмерть, что вспоминать что-либо из их приключений было весьма весело, но весьма проблематично. Собственно вот этот вот последний "прошлый раз" Терри так и вовсе не запомнил. Он только помнил, что Корнер прыгал по столу и кричал, что он задница кентавра. При этом Майкл еще пытался изображать ржание кентавров в брачный период и цокал еле передвигающимся языком изобращая топот копыт. -И постарайся не напиваться сразу. - уже как-то обреченно произнес Харпер и тяжело вздохнув толкнул дверь под невзрачной вывеской "Постоялый двор."
Луна никогда не переставала удивлять Александра. Не смотря на то, что он примерно представлял, что она начнет говорить об каком-нибудь животном, чье существование являлось весьма сомнительным, Лекс не уставала поражаться богатой фантазии мисс Лавгуд. И может быть на кого-то она этим производила лишь отталкивающее впечатление, но только не на мистера Кроули. Он вообще любил сюрпризы, причем абсолютно любые, как хорошие, так и плохие, а Луна сама по себе была ходячим сюрпризом. Может быть кто-то и правда считал эту девушку сумасшедшей, но только не Александр. Не смотря на внешний вид, необычное поведение и явно странноватого отца, Кроули ни разу в жизни не назвал Луну "полоумной", и она, очевидно, ценила это. По крайней мере, Александр ни разу не был обозначен девушкой, как "отвратительный слизеринец с манией величия". - Здравствуй, Луна, - пусть и запоздало, но поздоровался молодой человек. Ему всегда нравилось то, что Лавгуд обращалась к людям неизменно вежливо и уважительно, не обращая внимание на срок их знакомства. Честно говоря, Лекс уже и не помнил, когда в первые заговорил с Луной. Три года назад, четыре, может больше... Во всяком случае их общение уже не было чем-то из ряда вон выходящим, и даже друзья Александра со слизерина относились к подобному с пониманием. - Перо Мармадора? Ах это... - Лекс снял с плеча небольшое белое перышко и подбросил его. Подхваченное внезапным порывом ветра, оно покинула молодых людей, поднимаясь к пасмурному небу. - Думаю, мне и без него, хватит удачи, - довольно-таки дружелюбно улыбнувшись, произнес Александр. - Я вижу, ты решила прикупить кое-что для школы. Уже все приобрела или нет? А то если с покупками покончено, я готов пригласить тебя куда-нибудь на... - Лекс бросил короткий взгляд на элегантные часы, что на последнее день рождение были подарены Кроули его отцом. Скотт тогда ещё что-то произнес про магические свойства данного предмета, но Александр прослушал его. Молодому человеку хватило и осознания того, что часы замечательно гармонировают с его одеждой. - на обед. Надеюсь, что ты успела проголодаться... В действительности сам Александр не горел желанием набить желудок какими-нибудь сомнительными явствами, подаваемыми во всех ближайших кафе и барах, но и гулять на свежем воздухе ему как-то не улыбалось. С другой стороны, домой Лекс пока тоже не спешил, и посему посидеть в каком-нибудь кафе в компании Луны было самым что ни на есть приятным времяпрепровождением на данный момент.
- Не следует так легкомысленно разбрасываться удачей, - заметила блондинка, глядя вслед улетающему перу. Про этих редких белых птиц Луне рассказала пятилетняя дочка молочницы из соседнего городка, у которой Лавгуды покупали молоко и яйца. Девочка поведала девушке, к странности которой все уже давно привыкли, что Мармадоры – это маленькие белоснежные птички, прилетающие на рассвете и приносящие удачу тем, кому они встретятся. Многие люди, правда, принимают их за солнечных зайчиков, . Вернувшись домой, рейвенкловка тут же записала услышанное и несколько следующих дней вставала на рассвете в надежде увидеть волшебную птичку. Но пока что Мармадор к ней не прилетал. И тем интересней было увидеть его вживую. Жаль, что Александр так легкомысленно отпустил его на волю, это пёрышко могло бы стать часть её коллекции доказательств реальности существования «её» магических животных. Некоторое время она просто смотрела на небо, туда, где скрылось маленькое пёрышко, подхваченное свободным и опасным северным ветром, казалось не слыша своего собеседника, однако вновь обернулась к слизеринцу, она улыбнулась и ответила как ни в чём не бывало. - Да, спасибо. Знаешь, в Косом Переулке сейчас так тяжело найти синие чернила, - пожаловалась она приятелю, впрочем, в её голосе почти не было сожаления, возможно от того, что она всё же нашла нужный цвет, а может потому что Луна вообще редко испытывала недовольство окружающим её миром. Если бы не оказалось нужных чернил, она бы нашла им замену, или придумала новый способ ведения записей. Или что-нибудь ещё. В любом случае, даже если бы сегодняшний поход обернулся неудачей, это бы не опечалило светловолосую девушку. – Да, это было бы прекрасно. Я как раз думала, что в такой день надо поесть речной рыбы, - мечтательно ответила Луна, не удивляясь тому, что слизернец легко угадал её желание пообедать. Конечно это можно было связать с тем фактом, что это время не зря называют «обеденным», но мисс Лавгуд была уверенна, что друзья просто чувствуют, что нужно друг другу.
Кеил, как и его отец, был человеком горячим на голову и спелым на пускание кулаков в ход. Он предпочитал действовать решительно, поддаваясь мимолетному порыву и не заботясь о последствиях. Дай ему Кроули хоть малейший повод, он бы с превеликим удовольствием накинулся на однокурсника, выясняя кто прав, а кто виноват посредством грубой мужской силы. Но, к его великому сожалению, Лекс вел себя более, чем достойно. Ни единого лишнего движения или слова. Что ж, этого и следовало ожидать. Справиться с миниатюрной девушкой, не способной постоять за себя, это одно, а вот встретиться лицом к лицу с противником своей категории – совсем другое. - Не волнуйся, Кроули, в следующий раз ты первым почувствуешь на себе мое «приветствие», – ухмыльнулся вслед удаляющемуся слизеринцу Кеил. Теперь, когда они остались в переулке вдвоем, он не спускал с Эмберлин взгляда. Он хотел обнять ее, но не решался. Хотел сказать, как соскучился за долгие месяцы разлуки, но горло вдруг отчего-то свело судорогой. Давящая тишина повисла между молодыми людьми. Переминаясь с ноги на ногу и поглубже засовывая руки в карманы, Кеил думал, как начать разговор. Это было странно и неожиданно: не знать, что сказать, о чем спросить. Ведь нужно было так много рассказать, о стольком поведать… - Ты точно в порядке? Если этот недоумок что-то сделал, я верну его и… – за глупый порыв, слизеринец был готов пойти и сброситься с крыши банка Гринготс. Прервав самого себя на середине фразы, он с шумом выдохнул и провел по волосам пятерней. Вид у него был уставший и изможденный, словно у человека, на которого разом свалились все проблемы мира. Быть с Эмбер наедине оказалось еще сложнее, чем он себе представлял. Целая палитра эмоций вмиг овладела Кохом. Отвращение к самому себе, ненависть к Корру-старшему, обида на судьбу и что-то еще, что-то, что он всегда чувствовал по отношению к хрупкой девушке, стоящей в данную минуту напротив него. Их отношения, еще совсем недавно приносящие ему лишь радость, теперь буквально разъедали душу молодого человека. Его тянуло к Эм, с ней он чувствовал себя иным человеком, свободным и живущим полной жизнью. Но теперь, после того проклятого письма, обличающего Корра-старшего и все его грехи, Кеил не мог даже смотреть спокойно на дочь своего врага. Плоть от плоти, кровь от крови. Она была как и он, иначе и быть не могло. Любимое дитя, копия своего отца, «золотая» девочка чистокровного семейства. Ей по статусу положено было быть отрицательным персонажем в этом пьесе под названием «жизнь». И хоть Кох сердцем знал, что все это не так, разум отказывался принимать какие-либо доводы в защиту Эмберлинн. Ее отец убил его родителей, и этим было все сказано. В какой-то книге он читал про то, как еще в древние века вырезали всю семью за преступления одного из ее членов. Лишь кровь Корра могла смыть ту боль, что сжигала его изнутри. В этом он был уверен. А значит, надо было абстрагироваться от всех чувств и эмоций, что испытывал слизеринец к девушке, и сосредоточиться на поставленной цели. Элементарно в теории, практически не выполнимо на практике...
No longer waiting Remove illusions No more complaining Forget confusion
Его тяжелая рука легка ей на шею. Холодные пальцы едва заметно сжали нежную кожу. Одним волевым движением Кеил привлек девушку к себе, стирая сантиметры пространства между их телами. Вымученная улыбка появилась на его губах, когда он дотронулся своим носом до кончика ее. - Как ты, Эм? Я так скучал по тебе… - чистая правда. Он еще успеет солгать и не раз. А пока можно было не скрывать карты. Поцелуй, неизбежный и долгий в честь месяцев разлуки, напомнил о всем том хорошем, что у них было. Знакомый сладковатый запах, исходящий от ее волос, пробудил знакомые чувства. Он держал в руках ее лицо, ощущал вкус ее губ, наслаждался близостью ее тела. Все было так же, как и прежде. Почти так же.
Рука Александра непроизвольно потянулась к пачке сигарет, что мирно лежала в кармане элегантных черных брюк, но Лекс так и не позволил себе выудить хоть одну. Курение, конечно, всегда приносило ему успокоение и в целом, поднимало настроение, но он прекрасно видел, как негативно относятся к этой его привычке знакомые. При Луне он вообще никогда не позволял себе откровенно дымить, дабы не превратить девушку в пассивного курильщика. Да и вообще, не смотря на образ эдакого бэд боя, Кроули всегда знал, как и с кем нужно себя вести. Все его поведение было строго просчитано, можно сказать чуть ли не расписано по дням и часам, однако Кроули отнюдь не был предсказуемым. Были дни, когда он мог вспылить от самого невинного комментария в сторону своей персоны, однако подобное случалось с ним не так уж часто. Впрочем, Лекс и без того умел удивлять. Ведь линия поведения его была настолько умело и аккуратно просчитана, что походила на полную импровизацию. - Синие чернила? Ну да, большая редкость, - в разговоре с любым другим человеком Кроули бы позволил себе усмехнуться, но только не с Луной. Тон его был серьезным, и в какой-то степени даже понимающим. Была ли это актерская игра? Что ж, все возможно. Однако настолько искусен был актер, что как говорится, не подкопаешься. Лекс и правда выглядел искренним. Даже удивительно. - В следующий раз зови меня с собой за покупками. Вдвоем это будет гораздо быстрее, - будучи самым добрым слизеринцем на свете, великодушно предложил Александр, прекрасно осознавая тот факт, что им больше никогда не придется вот так ходить за покупками по Косому переулку в предверии учебного года. Даже странно как-то. Всего один год остался ему учиться в Хогвартсе, однако парень не чувствовал какой-то тоски или сожаления, потому как знал, что за порогом школы его ждет что-то поинтереснее. Да и к тому же впереди был ещё ни один месяц учебы, и Кроули даже кое-что запланирован себе на это время. - Ну не знаю, как тут с рыбой, но что-то мы определенно съедим, - кашлянув, произнес слизеринец, все ещё размышляя над тем, куда же им стоит пойти. Выбор был не велик, но Кроули не особо сожалел по этому поводу. Уж лучше посидеть в каком-нибудь сомнительном кафе, чем стоять посреди улицы, где каждый прохожий норовит пихнуть тебя, списывая своё невежество на торопливость. - Хм... здесь есть неподалеку кафе, называется "Три звезды", вполне можем посидеть там... или может ты куда-нибудь хочешь пойти? В любом случае, оставляю выбор за дамой, - Кроули вновь улыбнулся. Ему всегда нравилось играть в эдакого джентельмена, подобное уже стало привычкой.
В принципе, отсутствие чистоты крови, а так же особенности воспитания, а вернее так же отсутствие оного, вполне позволяли Карин выражаться как последний сапожник. Да и нрав был не из лучших, вкупе с желанием все сразу же высказывать собеседнику в лицо. Пожалуй, от приобщения Хогвартса через Карин к ненормативной лексики молодежи, спасала разве что сама гордость девушки, а так же ее моральные принципы. Конечно, укорить ее в резкости Дерек мог, однако нельзя не признать, что при все при этом она была права. "Соблазнение недотрог", как выразился наш новоиспеченный принц, непонятно каким образом выпрыгнувшись из сказок для слезливых маленьких девочек, и оказавшийся в суровой реальности, все это было делом благородным и почти даже оправданным, только вот этих самых недотрог сейчас было не найти. Особенно отличился "любимый" зеленый факультет, студентки которого, не смотря на всю серьезность воспитания, вели себя как те самые дамы из борделя, к которым на летних каникулах заглядывал Дерек (сколько бы он не оправдывался, мы все равно не верим^^). Да еще и пафосу-то столько, а все их браки сводились к простым маггловским сделкам купле-продажи ака кто больше даст за драгоценное чадо, хотя это чадо и так уже отталось на каком-то приеме в ухоженном саду за одним из кустарников. - Недотрог, говоришь? - насмешливо переспросила Карин. - Ну если найдешь хотя бы одну, покажи мне, я ее отдам в Гринпис, на специальное хранение, как вымирающий вид. Трактат о различии Косого и Лютного переулков Карин близко к сердцу не приняла, оставаться около этого странного магазина с капканом для медведя на витрине, резко разхотелось, да и идти на экскурсию в Лютный тоже, мало ли какие там водятся твари, может даже покруче, чем в Запретном лесу. Поэтому и ходят туда исключительно мазохисты, которым не хватает острых ощущений в жизни. Но мы ведь не такие, правда? - Перья - это хорошо. В принципе, можем захватить их и на обратном пути, а сейчас мне уже надоело ходить. Может заглянем в "Постоялый двор"? Обычно, там не очень много народа, - предложила Карин, поправив волосы, которые растрепал налетевший ветерок. Вообще, погода сегодня не радовала, а серое небо грозило вскоре порадовать и дождиком.
Хизер что-то знала про жизнь Сайласа. Знала конечно не всё, да и не лезла в душу. Иногда у людей бывает слишком много проблем, что бы ещё с кем-то разговаривать об этом. Тем более есть темы которые ты вообще не желаешь с кем-либо обсуждать. Например Хизер совсем не было легко говорить о ситуации в семье. И проблема была не только в том, что она стыдилась поступков отца, но и в том, что её мало-кто понимал. Людям всегда легче видеть что-то плохое, чем хорошее. Так и было с Хизер. Узнав о том, что Николас Яксли мог быть одним из Пожирателей Смерти, все начали сплетничать и с высока смотреть на неё. Нет, Хизер никогда не собиралась изменять отношение людей к ней потому, что считала это пустой тратой времени. Людей нельзя изменить, а их мысли тем более. А если вам очень хочеться, то человек должен стоить того, а она не считала, что те, кто так быстро отвернулись от неё достойны её внимания. Хизер была благодарна Сайласу за то, что он просто её ценит. За то, что не задает вопросов и верит ей. Знает её такую какая она есть, и ему плевать, что её семья, в частности отец Пожиратель Смерти. Это всегда радует и придает силы, так как ты понимаешь, что не одна. -Да, ты прав. Зайдем куда-нибудь, мне уже надоело стоять тут... Улыбнувшись сказала девушка и зашагала в сторону бара неподалеку. -Кстати, я забыла сказать тебе... Вновь улыбнувшись начала девушка. –Ты мне очень дорог...и спасибо тебе за то, что ты есть! Вообще-то Хизер редко говорила такие фразы, ноэто никогда не выглядело странно. -Думаю, нам стоит забыть летние каникулы как кошмарный сон и быть счастливыми за то, что мы возвращаемся вХогвартс! Словно она ничего такого не говорила, Хаффлпаффка взяла друга за плечо и потащила в сторону Бара "Драконий хвост .
Картину, которое нарисовало богатое воображение гриффиндорца по поводу сдачи недотрог как вымирающий вид в Гринпис, стоило бы запечатлеть на века. Воображение Сойера рисовало приблизительно такое: хрупкая девушка с темными волосами и обязательно в белом платье, к которой тянутся руки похотливых людей, пытающихся дотронуться до нее. Вообще картина получилась такой красочной и реалистичной, благо за претенденткой на главную роль в этой картине далеко ходить не пришлось, сам собой воображение подкинуло образ Карин, как недотроги. -Если так хочется увидеть наглядный пример недотроги, то можешь вызывать Гринпис прямо сейчас, ибо ты видишь яркий и наверное последний из выживших экземпляр каждый раз в зеркале. А вообще я не хотел тебя обидеть - почему-то Сойеру казалось правильным извиниться перед Карин. Он не мог знать, как девушка отреагирует – воспримет все как шутку или обидится, поэтому решил подстраховаться. Вообще после лета он был каким-то чересчур правильным - с Шанти не особо пошутишь, потому как даже если он и воспринимал ее как взрослую, но все же она не понимала его шуток и обижалась, а то и плакала. Так что летом пришлось стать пай-мальчиком хотя бы в общении с сестрой. Вот и сейчас этот эффект никуда не исчез и даже распространился на Карин. Предложение - купить перья позднее, а сейчас зайти куда-нибудь, было встречено одобрение Дера, который был даже больше рад тому, что не придется покупать ничего, чем возможности зайти и пропустить стаканчик чего-нибудь с градусом, хотя бы потому что во всех заведениях в Косом переулке ничего нормального не подавали - все было разбавлено или же этикетка никак не соответствовала содержанию. - Хорошо, пойдем в «Постоялый двор», раз тебе так хочется. Все-таки дурные привычки, появившиеся за лето, сейчас казались для окружающих какими-то знаками, потому что Направившись к бару «Постоялый двор», Дерек взял Карин за руку, как привык поступать с Шанти, когда она где-то гуляли. Так что со стороны они выглядели как милая, чуть ли не влюбленная, парочка, идущая по Косому переулку. Гриффиндорец и сам понимал, что лето закончилось и что рядом не малышка сестричка, а красивая девушка одна из нескольких его подруг, в обществе которых ему предстоит провести 9 месяцев в Хогвартсе.
Улыбка исчезла с его лица. Если бы Аби сейчас смотрела на Нотта, то она увидела бы, как его передёрнуло. Дрожь прошла по телу до кончиков пальцев. Фрай в самом деле не понимала о чём говорит и кому она это говорит. А последней каплей было то, как она равнодушно повернулась к нему спиной, будто он был просто пустым местом или жуком-паразитом. - Ты в самом деле ещё не повзрослела, Фрай. Теперь нету разных сторон. Есть только одна сторона, от которой зависит сколь долго ты ещё проживёшь. И как ты проживёшь, - На лице появилась гримаса, он вспомнил печальную судьбу Лонгботтомов, о которых ещё отец рассказывал с презрением и отвращением. Резко тронувшись с места, Нотт протянул руку и ухватил Фрай за запястие, в ту секунду сжав волшебную палочку. План созрел в его голове ещё в тот момент, когда он заметил Фрай в толпе. Оставить её в покое было не в его правилах. Тем более после стольких ночей, когда он лежал без сна, сознавая, что не может стерпеть такого предательства. Сначала злость была просто нечеловеческой, необъяснимой и непередаваемой. А теперь же она тихо грызла его изнутри, просто сводя его с ума. - Глупая девчонка. – Нотт шепнул ей на ухо и в тот момент трансгрессировал, крепко сжимая её запястье, причиняя небольшую боль. Всё произошло слишком быстро, чтобы Фрай могла что-либо сделать и слишком сильно сжимал запястье чтобы она могла что-либо сделать
Из магазина мадам Малкин вышла девушка лет 16-ти, в руках у нее было множество пакетов, но она была определенно не рада шоппингу, прислонившись спиной к стене магазина, и поставив часть пакетов на землю, девушка устало потерла глаза. Гелла- именно так звали эту уную особу примерно 3 часа назад приехала в Лондон из Эдинбурга, лето далось ей тяжело, отец вновь впал в депрессию, он конечно любил Гелл, но вот только девушка слишком похожа на мать, и поэтому Генриху тяжело видеть почти взрослую дочь. Гелл уже подумывала над тем чтобы не возвращаться домой, вот только оставить его одного... она не могла никак, чтож очередная дилема, девушка опустила голову и кудрявые каштановые волосы упали на лицо. Так пора подумать о том что важно прямо сейчас, еще книжки надо купить и найти где бы остановиться, ведь еще 3 дня надо где-то жить...как я устала- мысли роились в голове, сбивая с толку, девушка сползла по стене и села на корточки, прикрыв глаза, некоторые люди проходили мимо, заинтересованно поглядывая на девчонку вздумавшую посидеть на главной торговой улице, но Элле было все равно, ей было так же плевать на моросящий дождь, она просто натянула на голову капюшон кофты, надо было хоть немного отдохнуть от переезда, магазинов и этого шума, разумеется лучше бы было пойти в какое-нибудь кафе, но это потом, а все что ей нужно сейчас немного сил и попытаться не думать ни о чем...
Хвала Мерлину, и, прежде всего, Киту - он быстро среагировал, и через секунду они трансгрессировали с балкона её дома, на который уже буквально через полторы минуты вбежали её родственники, желая поподробнее расспросить девушку про её школьную и внешкольную жизнь_деятельность. Прекрасно осознавая, чем же всё это может кончиться, е=наша красотуля приняла самый безболезненный для себя выбор - сбежать с предполагаемого места боя. Ну и пусть придётся провести оставшееся время в "Дырявом Котле", ну и что? Нет, ну как это - "что"? Во - первых, нотация от Кита. Конспирации в баре - гостинице никакой, следовательно, про их роман прознают даже те, кто в прошлом году, мягко говоря, и не догадывался, что между хаффлпаффским золотом и отпетым слизняком происходит нечто большее, чем банальный трах. Потом, разве "Котёл" - это место для его невесты? И третье - дома всё - таки лучше. Да кто спорит! Только Кит, милый мой - родственнички останутся гостить у нас на три недели, им, видите ли, хочется Лондон посмотреть, да и потом мне хочется встретиться с друзьями ещё до поезда. Вот скажем - Джулиан Паркер, наш лучший друг. Его не видно в радиусе ближайших десяти метров, но ведь может же быть так, что он просто во - о - н в том магазине, смотрит мётлы? Потом, при Ките лучше не показывать, что мы, видите ли, имеем наглость общаться с другими парнями. Ну, и наконец - что есть Джульетт без Фриды и Миранды? Верно. Золотой фонд Хаффлпаффа, гордость Хаффлпаффа, его три солнышка - лучика: Джульетт Глэйсер, Миранда Свит и Фрида Амстел. По отдельности эти девушки и вовсе не существуют, только вместе. Так что нечего и говорить, как сейчас чувствовала себя Джульетта. Осталось только умаслить Кита, чтобы он всё же пересилил свою слизеринскую гордость, и подошёл к её номеру в "Дырявом Котле" к девяти вечера. Пока она всех своих отыщет, пока поделится последними новостями - уже и обратно надо будет спешить. Острожно взяв любимого за руку, она спросила: - Кит, ты не будешь сильно против, если сейчас мы расстанемся? - испытав на себе всю тяжесть его стального взгляда, она тут же пошла на попятный, - всего до вечера. Просто я бы хотела встретиться со своими друзьями, я очень без них скучала. Слизеринец продолжал молча и угрюмо ей внимать, и тут рыжую пронзила злость - ну чего она перед ним, образно выражаясь, хвостом метёт? Если она будет вести себя подобно тряпке, то и он впоследствии будет относиться к ней точно так же. Так что совет, Джу - меняй тактику. Больше уверенности, женской хитрости и обаяния - и он точно не устоит. Глаза рыжей как - то странно сверкнули: - И потом, тебе тоже, наверное, надо встретиться со своими друзьями. Например, с Дафной, - девушка знала о ней, но ничуть не ревновала, ибо он и Дафна были друг для друга почти что братом и сестрой, так что какой тут разговор, - поэтому встретимся у моей комнаты в "Дырявом Котле" или сегодня вечером, часов в девять, или уже завтра с утра, хорошо? - и, поцеловав его на прощание, скрылась в толпе, разыскивая, прежде всего, оставшихся членов "Золотого Фонда".
Солнце спряталась за серыми тучами и с неба уже упали первые капли дождя, а девушка в белой юбке, нежно-розовой кофте и с огромной сумкой наперевес, все так же неторопливо шагала по улочкам Косого переулка с одной единственной целью. Её звали Миранда Свит. Эта девушка была невысокого роста, даже возможно, чересчур маленькая для своего возраста, с темно-каштановыми вечно вьющимися волосами и ясными глазами цвета миндаля. Не смотря на хмурившееся небо, при одном только взгляде на неё складывалось такое впечатление, будто у неё случилось что-то очень-очень-очень хорошее, когда как в действительности Мира радовалась тому, что её ожидало - встрече с лучшими подругами. Да-да, вот уже где полчаса она бродила по Косому переулку в поисках Фриды Амстел и Джульетт Глэйсер, без которых просто не мыслила свое существование. Как-то так сложилось, что эти трое всегда были вместе, совсем как одно целое. Миранда машинально провела рукой по растрепавшимся волосам, всматриваясь в толпу учеников. Перед глазами уже рябило от разноцветных нарядов, как маггловской, так и обычной одежды волшебников. Сама девушка не решилась надеть мантию, так как добиралась до Косого переулка способом простецов, то бишь - на метро. С камином что-то случилось и летучим порохом воспользоваться не удалось, а трансгрессировать ей запретила мама, которая вконец от рук отбилась в бесконечных попытках защитить любимую дочурку. Впрочем, мисс Ханну Свит вполне можно было понять, потому как буквально два дня назад, любимая дочь в который раз сбежала в Румынию к своим обожаемым драконам, а когда вернулась, то выглядела так, будто по ней потоптался разъяренный гиппогриф. На самом деле ничего такого уж страшного не случилось, но заметив ожог на правой руки Миры, мисс Свит пришла в бешенство и была готова даже не пустить дочь в Хогвартс. Благо, подобные вспышки гнева в их доме были довольно редкими, а главное - короткими, и посему уже на следующий день, а именно - сегодня, Миранда отправилась в Косой переулок, чтобы закупить кое-какие книги и прочие школьные принадлежности. Уже сейчас в её сумке лежали учебники по трансфигурации и ЗОТИ, а так же любимая "чудовищная книга о чудовищах", купленная ещё на третьем курсе. Это можно сказать было прикроватное чтиво мисс Свит, и хаффлпаффка всегда удивлялась, почему остальные ученики так недовольны этой книжкой. Но вот впереди мелькнул, казалось бы, знакомый силует... Возможно ли? Да, точно. В каких-то нескольких метрах от Миранды стояла и так же оглядывалась одна из её лучших подруг - несравненная Джульетт. Свит не стала медлить. С оглушительным криком "Джу!" или что-то в этом духе, она бросилась на шею к лучшей подруге. Хоть летом они и переписывались, Мира ужасно соскучилась по Джульетт, ибо письма это конечно хорошо, но с "живым" общением не сравнить. - Я так соскучилась! - воскликнула Миранда, сжимая Джульетт в крепких объятиях. Складывалось впечатление, что Свит вот-вот задушит лучшую подругу - так сильна была её радость.
Сегодня утром Клем встала довольно поздно. Точнее, это уже был день... Она за лето отвыкла вставать рано, поэтому запланированный поход в Косой переулок на 10 утра автоматически перенесся на позже. А если бы ее не разбудили, то она, наверное, до сих пор была бы дома. Конечно, за нее могли бы купить все принадлежности, но она напрочь отказалась от этой услуги. Клеменс надо было купить еще пару вещей, а она не очень хотела, чтобы родители начали задавать лишние вопросы. Порой ее это утомляло. поэтому, быстро собравшись, девушка поспешила из дому. Она даже не договаривалась ни с кем встретиться, сама не зная почему. Все-таки она соскучилась по друзьям, да и вообще давно всех не видела. Этим летом она была достаточно далеко и только изредка переписывалась с друзьями, отсылая конверты с разных стран. Сегодня она впервые за долгие месяцы гуляла по переулку. А все-таки она соскучилась за этими маленькими прилавочками, различными магазинчиками, которые зазывали в них зайти. И она заходила... А выходила уже с набитой сумкой. Когда место в сумке закончилось, девушка поняла, что так и не купила ни одной книги из того, что надо было на занятия. Залетев в книжный магазин, она пробилась вне очереди, так сказать, по блату, и знакомый улыбающися помощник продавца снабдил ее всем, чем полагалось, даже не спрашивая список литературы. Единственным его вопросом был: "Хогвартс, последний год?" И когда Клем кивнула, он со звуком "ааа" растворился в чулане, а вышел уже с учебниками. Поблагодарив, Клем с опаской глянула на стопку книг, которые теперь несла на вытянутых руках и которые закрывали ее, казалось, полностью. Они то и дело норовили упасть. При этом Батлер умудрилась без происшествий заглянуть в еще один магазин и накупить различных перьев, чернил, пергаментов, а так же приобрести в аптеке нужных состовляющих для Зелий все это впихнуть в карманы сумки и половину оставила в руках. Иногда она не понимала, зачем им столько задают. Купили бы пару книг, и хватит. Однако препродаватели явно считают, что именно их предмет один из самых главных, а значит, нужно еще читать дополнительную литературу для развитися мозга. такое впечатление, что им и так делать нечего, и школьной программы мало. Еще плюс ко всему Клеменс чувствовала, что этот год будет куда сложнее предыдущих. И не только из-за ЖАБы, просто столько всего произошло, что учителя совсем с ума посходили и отыгрываются на них. Клем всегда считала это несправедливостью. О, вот прошел этот странный мальчик с Хаффлпаффа... А он не изменился... А вот еще один, кажется, она его где-то видела. Кивнув в знак приветствия, Клеменс подумала, что в Косом сегодня на удивление много народу. Обычно все скупаются 30-31 августа, или докупают то, что забыли. Она до этого момента всегда так делала, откладывая все на потом. В этот раз девушка решила, что будет лучше, если она поедет на пару дней раньше: меньше народу, свободней... Но, как оказалось, она такач не одна. Хотя пока Клем ни одного нормального знакомого не увидела. Возможно, потому, что стопка с книгами закрывала все пространство впереди... Девушка шла вперед, вниз по спуску, надеясь удачно добраться до последнего магазинчика, но над головой заметно потемнело, и гриффиндорка почувствовала мелкие капли у себя на руке. Потом на голове, а потом мелкий дождик начал перерастать в ливень. ВЫ результате когда она прошла слеждующие пять метров, она выглядела так, будто ее облили ведром воды. Когда Клеменс собиралась, было жарко, и она надела легкую прозрачную блузку с кружевами, джинсы и лаковые туфли на каблуке. Теперь блузка полностью прилипла к телу, волосы к лицу, а ноги опасались скользких булыжников, которыми была уложена эта чертова улица. В добавок ко всему Клеменс несла эти чертовы книги и эту чертову сумку, а еще материла всех, кто всплывал в ее памяти. С одним лишь желанием - добраться до кафе - девушка ускорила шаг, но книги все-таки победили, и буквально в один миг разлетелись и оказались у ее ног. Чертыхаясь, Клем, замерзшая от холодного дождя, нагнулась и стала дрожащими руками собирать книги...
Вот уже несколько дней прошло, с того момента как Властислав вернулся из Румынии. Знакомство со своим настоящим домом обошлось без приключений. Оставшаяся там жить старая волшебница, которая еще его отца, Антонина, помогала воспитывать после трагической смерти Александра Долохова, показала парню поместье. После женщина познакомила Власа со своим внуком, который учится в Дурмстранге, но летом приехал составить старой хранительнице дома Долоховых компанию. Именно этот молодой человек, которого Долохов так и не научился понимать, просто потому что тот говорил на Румынском и Немецком, составил Долохову младшему компанию в его "путешествии в прошлое". Молодой Румын, оставил Властислава у дверей в кабинет старшего Долохова, нет не отца, деда. Там молодой человек нашел кое какие записи об их семейных финансовых делах, медальон с фамильным гербом и другие более ценные бумаги, которые пострадали после визита авроров и сейчас уже являлись не читабельными. Вернулся Властислав в Англию, к своим родственникам по линии матери. У него остался медальон и тяжелые воспоминания о мрачном поместье и прилегающем лесе, который унес жизнь его родственника. Мысли о том, что род Долоховых был как-то безжалостно оборван, уничтожен, как и бумаги в кабинете деда, требовали времени, что бы их переварить, но как известно Властислав был не из тех людей, которые обременены мыслями, он отложил все на будущее, решив что вернется к этой истории, когда закончит Хогвартс и ему придется унаследовать полностью дом, так как отец наверняка уже не появится. С этим решением Долохов младший решил не тратить оставшегося времени зря, и пока на него не надели наручники обязательного образования, он захотел приятно провести время. Вот уже который день парень посещал подозрительного вида заведения в Косом и Лютом переулках, встречая там Хогвартских друзей и прожигая, таким образом, последние летние дни, от которых осталось одно только название. Бодро шагая по узким улочкам Косого Переулка, слизеринец поставил себе цель, которая заключалась в том, что сегодня будет вечер в клубу дыма и ароматного фруктового табака, то есть с кальяном. Когда до места икс, оставалось уже не так много, на зло расфуфыренному слизеринцу хлынул дождь, и он заскочил под навес цветочного магазина мамаши бывшей студентки Хаффлпаффа Кроу, который был не так далеко от книжного магазина. Оттуда на удивление Властислава выпорхнула налегке, не смотря на огромное количество учебников на руках, знакомая гриффиндорка, и именно за ней Властислав поскакал на крыльях любви не смотря на дождь, который становился все сильнее. Клеменс его не видела и не слышала, что естественно радовало Долохова. Эффект неожиданности был ему на руку и сейчас его уже успевшая намокнуть голова была озадачена мыслями, как лучше поразить Батлер своим явлением. К сожалению умницы Кэррингтон не было рядом и наколдованные девушкой фейерверки, фанфары и конфетти в сопровождение счастливому "А вот и я!!!" Властислава, следовало отложить, но других идей у него не было, потому он медлил, шагая следом за девушкой. В какой-то момент судьба сама подкинула ему нужную идею. Девушка выронила все свои книги и кинулась их собирать, да так увлеченно что даже не заметила, как Долохов обошел ее и присел на корточки перед ней. Большинство книг уже было сложено в стопку самой Батлер, однако толстенный учебник по ЗОТС для седьмого курса Долохов успел перехватить, и когда девушка подняла глаза на спасителя книги, он протянул ей его, мило улыбаясь. Видя как изменилась несчастная в лице, Властислав не стал дожидаться момента, когда девушка_одуванчик выхватит из его рук учебник и традиционно треснет им его по голове. Долохов и так не был обременен умом, за чем же еще такие жертвы, глядишь остатки разума вылетят из ушей и с искрами из глаз. Так вот не дожидаясь действий гриффиндорки, он потянулся к ней и нагло чмокнул ее в губы, карие глаза девушки расширились, а Властислав лишь самодовольно ухмыльнулся. - И я по тебе скучал, дорогая.
Клеменс дрожащими руками все собирала свои книги, пребывая не в лучшем настроении. Этот дождь был тут неуместен, особенно сейчас, когда она, как дура, находилась посреди улицы, углубленная в такое "прекрасное" занятие. В голове продолжали пролетать все проклятия, которые она знала, причем винила она сейчас совершенно неповинных людей, которые в данный момент, наверное, сидели где-то в кафе и наслаждались чашечкой горячего кофе. От этой мысли она еще больше стала их проклинать и становилась еще более удрученной. Губы были плотно сжаты от злости и, посмотри кто-нибудь сейчас на Клеменс Батлер, догадались бы, что ее лучше не трогать. Девушка ненавидела такие вот ситуации. Мало того, что они выводили ее из себя, так еще и были весьма не вовремя. Клем ненавидела внезапность, тем более неприятную. Был бы кто-то, кто помог ей... Но никого из знакомых она не встретила. Теперь она бранила саму себя за то, что решила так рано отправиться за покупками. Сидя на корточках, Батлер почти полностью восстановила ту огромную башню книг, которая была у нее до того, как рухнула. Они пока что стояли на дороге, одна на одной, но изрядно вымокшие. Девушка потянулась за последней книгой, но не могла ее найти, а точнее, нащупать. Все это время она ни разу не подняла взгляда, так сосредоточенно собирала вещи. Но внезапно книга по ЗОТС, самая большая и толстая, стоило отметить, оказалась у нее пред носом. Когда Клем подняла голову, и, наконец, посмотрела, что твориться впереди, то чуть было не отпрыгнула от неожиданности, уже через секунду сменившейся шоком, а потом еще большей злостью. Как оказалось, книга все-таки не научилась летать. Просто перед ней сидело самое глупое, что когда-либо видел Хогвартс, и еще оно улыбалось все тридцать два белоснежных зуба, держа в руках ее (!!!), ее собственную книгу по ЗОТС. Девушка сразу же перешагнула последнюю желтую черту спокойствия и оказалась на красной, когда все ее нервы перешли пределы разумного. Властислав Долохов возник из ниоткуда и наблюдал за ней, мокрой, в прозрачной светлой блузке, которая облепила ее тело окончательно, замерзшей, и это было не самым приятным моментом. По крайней мере для нее. Влас наоборот казался очень счастливым, как будто ему подарили кучу розовых слоников на День рождения. Да, она желала встретить кого-то из друзей или хотя бы знакомых, но под этим списком не подразумевался Долохов. Его она видеть не была готова, тем более сейчас. Хотя, Клем должна была привыкнуть, что он вечно появляется внезапно и не в то время, но все-таки прошло лето, и она успела забыть про него. Правда, не совсем, все-таки кое-что о нем напоминало даже в моменты свободы, так как в Хогвартсе этот доставучий слизеринец ее не давал. Клеменс вообще иногда не могла понять, почему Господь Мерлин ее так не любит, в чем она могла так сильно провиниться. Она столько раз пыталась что-то сделать с этим Долоховым, но он, как липучка, вечно оказывался рядом. Сейчас ее посетили мысли, что он следит, и это уже не было смешным. - Убери от меня руки, несчастное создание! - недовольно сцепив зубы, отчеканила она, довольно резко выдергивая из его рук насчастную ЗОТС, после чего с такой силой водрузила ее на стопку, что та чуть опять не развалилась. В следующее мгновение Клеменс почувствовала на губах другие, горячие губы слизеринца, и чуть не грохнулась на спину от шока. Сама по себе ее рука взяла все ту же ЗОТС, которая оказалась ближе всех остальных книг, и треснула Властислава по безмозглой голове. Гриффиндорка поднялась, повесив сумку на прежнее место на плече, и взяла в руки стоящую перед ней гору учебников с гордо поднятой головой, которой уже не было видно за книгами. - И все остальное тоже...убери... - пробормотала она из-за стопки. Руки дрожали от холодных капель, но она браво продолжала держать все то, что в будущем должно было стать их знаниями, не видя лица Власа, и надеялась, что он не видит ее. Клеменс аккуратно, придав лицу даже слишком много уверенности, пошагала вперед, неся перед собой книги, которые закрывали кругозор. Конечно, идти так было неудобно, лил дождь, и она продвинулась всего-то на полметра от Долохова, но оставаться в компании с ним девушка не собиралась, как бы ни было тяжело тащить этот груз. Мерлин, будет вообще "отлично", если я грохнусь тут вместе с учебниками... Только не здесь...
Джу даже и не заметила, ка пошёл дождь. Чертыхаясь сквозь зубы, она надела на голову капюшон, мысленно восхваляя тот самый свой порыв, который заставил её надеть ветровку. Но, как ни странно, в сим была своя особая прелесть, ибо под дождём всё становилось чётче в несколько раз. Во - первых, её отношения с Китом. Она его любит? Да, любит. Но пора уже пересмотреть их отношения, вернее, её манеру поведения с ним. Пора уже перестать играть в беспросветно влюблённую дурочку. Пора начать показывать ему, что она самодостаточная и интересная личность, и что многие, очень многие, рискнуть отдать всё, что имеют, лишь бы солнечная девушка была с ними. Во - вторых, следует добавить чуть больше жесткости в свой характер. Любая женщина есть самый настоящий душевный анимаг, причём одной формы - кошки. Любая женщина может быть ласковой и свирепой, покорной и свирепой, нежной и агрессивной. Так вот и она дожна стать точно такой же. Чуть больше яда, чуть больше некой изворотливости и гибкости - и будет не просто Джульетт, а настоящая бомба, которая будет играть чувствами и настроениями, вызывать желание и ещё раз желание. Потому что хитрость, ум и рыжие волосы вместе творят чудеса. Размышляя вот таким вот самым макаром Джу и не заметила, как дошла почти что до "Гринготтса". Тормознувшись у сей гоблинской дыры, она вновь заозиралась в поисках подруг, но, видимо наш локатор устаревшей модели, так как примерно через две минуты летний воздух пронзил до боли знакомый вопь :"Джу!" Мира, сомнений быть не может. Только она так может - так неожиданно, но так желанно. Не успела девушка и охнуть, как в следующий момент она уже была заключена в обьятия. Девушка счастливо улыбнулась - вот вам и потверждение её теории. Не надо полностью растворяться в своей любви. Необходимо переодичсеки и на себя переключаться, тем более, когда её окружают такие люди. Наконец, отпустив от себя Мирнаду, причём явно с большой неохотой, девушка сказала: - Ну наконец - то, возвращение к нормальной жизни! Нам с тобой осталось только Фриду найти, и всё, берегись Хогвартс! - тут взгляд Джули остановился на руке Миры, и она понимающе улыбнулась: - Как твои малыши? Староста школы знала о тайной любви Миры, и всегда её в этом поддерживала, точно также как Мира её, Джу, поддерживала с травологией и зельями. Более того, хаффлпаффка была точно такой же сумасшедшей, как и её почти что сестрёнка. Дело в том, что в июле она трансгрессировала в Прагу, где проходил слёт специалистов по колдомедицине. Ну а Джу, которая уже была твёрдо уверена в выборе своего жизненного пути, не могла пропустить такое событие. И что же вы думаете? Ей там даже доверили пациентов, ведь все участники конгресса должны были непременно продемонстрировать свои навыки и таланты. Но надо же было такому случиться, что рыжему чуду досталась больная, которая очень любила кусаться? И вот в тот самый момент, когда Джульетта отвернулась от её койки, чтобы приготовить шприцы, та укусила её за талию. Но всё это девушкам только предстояло узнать. Пока что их главной задачей было налюбоваться друг дружкой, ведь разлука - страшная вещь.
Как будто и не расставались. Счастливые улыбки, объятия, какие-то привычные фразы - все настолько правильно, что кажется хорошо прописанным сценарием. Миранда, которая уже привыкла к опасностям, как никто другой ценила подобные моменты. Она очень хорошо помнила, как после смерти отца, жалела о том, что не проводила с ним времени вот так, по-простому, не отвлекаясь на любимую для них обоих работу. Потеря научила её жадно ловить, хватать и прятать подобные моменты, что она и делала, собственно говоря. Даже сейчас, хаффлпаффка с явным сожалением выпустила подругу из объятий, хотя тут же счастливо улыбнулась, осознавая тот факт, что впереди их теперь ждет ещё один захватывающий и счастливый год в стенах волшебной школы. Сейчас для полной радости не хватало только рыжеволосой Фриды, которая должна бы была уже появиться. Проводить время перед отправление в Хогвартс в Косом переулке уже стало чем-то вроде традиции, и даже Джульетт, у которой, в отличии от той же Миранды, был молодой человек, пришла на их встречу. - Фрида либо затерялась в толпе, либо уже ждет нас в каком-нибудь кафе, потому как погода не радует, - словно бы в подтверждение своих слов хаффлпаффка поежилась. Ей, в её тонкой вязаной кофте, было даже очень прохладно. Хотя что там! Девушка уже промокла насквозь и из-за довольно сильного ветра продрогла до костей. Впрочем, Мире было не привыкать к тяжелым условиями, в конце концов, чтобы изучать драконов и прочих существ надо быть выносливой, и потому она мужественно терпела порывы ветра, не переставая улыбаться. Встреча с подругой ни шла ни в какое сравнение с капризами погоды. - Малыши? А, ты об этом... - Мира виновато улыбнулась, скользнув взглядом по собственной перебинтованной руке. Понятно было, почему подруга не удивилась - у Свит и дня без нового ожога или царапины не проходило. Не будь она волшебницей, уже давным-давно бы живого места на теле не было. - Строптивый попался дракон, - объяснила девушка причину очередного ранения. Девушка скрестила руки на груди, поежившись, после чего, оглядевшись и не найдя рядом Фриды все-таки предложила: - Может быть посидим в каком-нибудь кафе? Вряд ли Фрида будет гулять по проливным дождем. Конечно, Мира знала, что Амстел горы свернет, а подруг отыщет, но в такой дождь и простудиться было недолго, поэтому справедливо полагала, что рыжеволосая хаффлпаффка таки решит переждать и уже потом отправится на поиски остальных представительниц "золотого фонда".
Небо застилали хмурые свинцовые тучи, ещё утром Кит надеялся на хорошую погоду, но зонтик он всё же взял. Упругие капли застучали по материи зонта, словно отбивая чечётку - размеряя его секунды и минуты. Ещё минут тридцать он слонялся без дела заглядывая в витрины магазинов, обдумывая сложившиюся ситуацию в Хогвартсе. Да и вообще во всём мире. Его угнетала мысль что возможно придёться стать в противоположные ряды от своих друзей. Или даже против неё. С одной стороны его довило чувство эгоизма, при котором он просто хотел забрать её с собой куда нибудь подальше от Англии и подальше от войн. Но как он сможет жить после этого, как она будет смотреть на него. На его лице отображалась глубокая задумчивость, а также замкнутая хмурость. Посмотрев на часы, он отметил что до девяти у него много времени, достав из за запазухи мешочек с монетами, взвесил содержимое и оправился за покупками. Он всегда предпочитал покупать вещи самому. Даже когда он был первокурсником, его никогда не водили отец с матерью на кривой переулок. Он даже не помнил случая когда его провожали с платформы, или встречали. После того как умерла мать, он видел отца редко, но встречи их были всегда очень запоминающимися. Порой он слышал вечеринки отца и его молодых ведьм. Кит чувствовал внезапную ярость и гнев, но он не мог не понять отца. Хотя иногда отец проявлял человеческие эмоции, в библиотеке весела картина матери. Её рыжие волосы отливали медью в бликах огня камина. Она всегда пела, иногда пряталась в замке в спальне когда отец был зол. Кит резко остановился и захохотал, ещё чуть чуть и он бы прослезился, да только внутрения гордость заставила его забыть о прежних временах. Его смех как гром переплёлся в дожде, проходящие мимо ученики смотрели на него с опаской. Вскоре он продолжил свой путь, зверинный оскал окрасил его губы, в глазах тлел огонь с каждой секундой готовый загореться с новой силой. За следующие полчаса он закупил всё необходимое к школе, порой расталкивая учеников, порой изпользуя своих бывших сокласников. Зайдя к ателье он закупил красивые новые черные плащи. Оставив его покупки на попечение в следующим магазине, он распоредился чтоб их доставили в его поместье до завтрашнего утра. Приходило время обеда, решив отложить поход в лютый переулок он направился в бар "Драконий Хвост". Кит был уверен что Джу и её подружки были в "Дырявом котле", встреча с её подружками у него всегда вызывало скуку. Хотя про себя он замечал что девушки отличные, только они все равно не будут парнями или скажем Дафной.
Самые страшные ожидания Властислава оправдались, тяжеленный учебник по ЗОТС встретил его бестолковую голову. Но как говорится, с чем Клеменс боролась, на то она и напоролась, ведь треснув несчастного ухажера по голове, она лишь распалила в нем огонек. Потерев ушибленную макушку и поднявшись на ноги, слизеринец поспешил следом засеменившей в сторону ближайшего кафе гриффиндоркой и буквально через пару секунд уже снова перегородил ей дорогу. Из-за стопки намокших учебников Властислав не мог разглядеть ее лица, но судя по тому как девушка отреагировала на его действия он догадывалась как ее сейчас перекосило от злости. - И все остальное тоже? - Взвыл он, давая девушке понять, что за свои слова она ответит, точнее, получит ответ, да такой что и сама пожалеет о сказанном. - Ну же Батлер, брось. Ты только и мечтаешь, как упасть в мои теплые объятия и я уже не говорю об остальном, - Долохов снова ухмыльнулся, вероятно, решив, что последние сказанные им слова были гениальны. - Я знаю, что тебе снится по ночам... но я не стану говорить... что бы не смущать тебя. - Окинув девушку изучающим взглядом, точнее то, что не скрывали за собой книги, Долохов отчаянно и протяжно вздохнул, наверняка стараясь показать, что и в нем еще есть остатки простого и человеческого. - Посмотри на себя, ты похожа на мокрую кошку, - стянув с плеча перекинутую через него куртку, Долохов накинул ее на плечи девушки. - Но это не то что бы мне не нравится открывающийся вид. Просто, ты можешь замерзнуть, заболеть, умереть, и кто тогда будет воспитывать моих детей в будущем? - Сказав это, Долохов сразу же опомнился посчитав, что сейчас в обиход пойдет вся стопка книжек в результате чего валяться ему до самого Хогвартса в Сент Мунго с сотрясением мозга. - Прими как комплимент и молчи. Я приглашаю тебя выпить чего-нибудь и согреться, раз мои объятия тебе не по вкусу. Не сопротивляйся, Батлер, ты же знаешь что тебе это сейчас нужно. - Ты же знаешь, что тебе от меня не избавиться мысленно продолжил он замолкнув. Пару секунд на размышление, однако, каким бы ответ ни был гриффиндорке не суждено было сейчас от него избавиться. В какой-то степени эта вечная гонка за неприступной девушкой, самому Долохову уже надоела. Гораздо проще было бы, с его то внешностью и способностью к общению, завести отношения с какой-нибудь симпатичной слизеринкой, рейвенковкой или хаффлпаффкой на конец, скрасить свои вечера ее мурлыканьем на ухо, и раз в неделю дарить свои признания, что бы та считала его настоящей находкой, однако это было слишком просто, а что просто не интересно... поэтому слизеринца тянуло к Клеменс. Не стесняясь того, что объект его желания из факультета, с которым ему традиционно следует враждовать, Долохов вовлек в свою игру "достань Клеменс Батлер так, что она сама прыгнет к тебе в объятие устав сопротивляться" добрую половину Хогвартса и сейчас прекрасно понимал, почему девушка его так ненавидела. Представьте себе, каково это в большом зале, на уроке или уже в самой спальне поправляя подушку перед сном, слышать заученное подкупными знакомыми парня, как молитву, почему ты не хочешь пойти с Долоховым в Хогсмид погулять? Согласитесь ужасно? Но ведь ничего бы и не было, если бы эта несчастная не покорила сердце слизеринца своим строптивым характером. Вот он запретный плод для Властислава, который так сладок. Казалось бы, гриффиндорка настолько упертая, что все попытки Власа ни к чему не приведут, но он чувствовал, как ледяная стена между ними медленно тает, и поэтому брал упорством. - Так что? - Оживился он не услышав от Клеменс ответа. - Драконий Хвост, Постоялый Двор или Три Звезды, в которое я собирался?
There's a place I dream about Where the sun never goes out. And the sky is deep and blue. Won't you take me there with you.
Странное, непостижимое ощущение безмятежности и невероятной легкости бытия охватывало Кеила всякий раз, когда он находился рядом с Эмберлинн. Он сжимал в объятиях ее хрупкое тело и, казалось, будто время остановилось. Покой и умиротворение на какие-то секунды воцарили в его душе. Не было прошлого, не было будущего, был только один миг, в котором они жили своей собственной жизнью, не подчиняясь судьбе, забывая про все «но», не обращая внимания на окружающий мир. Свобода быть самим собой, свобода от обязанностей и навязанных устоев. Возможность собственноручно выбиратьсвой жизненный путь, совершать ошибки и впоследствии учиться на них. Вот, пожалуй, чего так не хватало Коху и Эмбер. За них уже все было расписано наперед их собственными родителями. За грехи отцов всегда отвечают их дети. Неписанный закон жизни, изменить который не под силу никому. Можно пытаться, биться, словно рыба об лед, сражаясь за свое право на собственный выбор. Можно жить во лжи, упиваясь иллюзиями и мечтами. Но ни то, ни другое, никогда не принесет с собой умиротворения. А можно смириться, выполнить собственный долг, стиснув зубы и растеряв при этом остатки души, и тем самым рассчитаться за все долги. Вариант, выбранный им самим. Не шевелясь, Кеил молча выслушал монолог Линн. Каждое слово камнем ложилось ему на сердце. Он видел, как она страдала от несправедливости. Не иметь возможности полноценно общаться с отцом. Видеть, как он опускается на самое дно. Наблюдать за постоянными ссорами родителей и не иметь возможности ничем им помочь. В какой момент счастливая семья превратилась в расколотые куски некогда единого целого? Слизеринец понимал, что чувствует девушка. Он и сам прошел через нечто подобное, день за днем пытаясь сблизиться с собственным отцом, но каждый раз натыкаясь на непробиваемую стену. Тяжело пережить такое, а уж тем более кому-то, кто так отчаянно предан семье. Он хотел поддержать ее, сказать нечто успокаивающее, но следующие слова Эмберлинн заставили молодого человека отстранить ее от себя. Держа девушку за руки чуть выше локтей, Кеил с явным недоверием вглядывался в ее блестящие от слез голубые глаза. - Договор о помолвке?.. Ты что шутишь? – повторил он, явно не веря собственным словам. – Мне всегда казалось, что на дворе уже давно не средневековье и молодые девушки больше не расцениваются, как ходовой товар, за который можно получить неплохую сумму… Известие было неожиданным и вовсе не приятным. Эта чертова помолвка могла сорвать слизеринцу все планы. Да что там могла, она уже срывала. Миссис Корр очень не вовремя подсуетилась. Сама того не подозревая, она спутала все карты своему противнику и тем самым спасла собственную дочь. Только вот сама Эмбер от этого была явно не в восторге. Сомнения в голосе Кеила видимо задели девушку, потому что на мгновение ему показалось, что в ее взгляде мелькнули боль и обида. Он и вправду вел себя как последний дурак, сыпля соль ей на рану, вместо того, чтобы хоть как-то ободрить. Вновь натянутая пауза, вновь словно стена между ними. С шумом выдохнув, он вновь притянул ее к себе и поцеловал куда-то в область макушки. - Прости меня, Линн. – совсем тихо произнес он, проводя прукой по шелковистым волосам. - Не так легко осознать, что твоя девушка скоро выйдет замуж за другого. Ирония в голосе должна была придать фразе меньшую драматичность, но получилось все совсем наоборот. Слизеринец и думать не желал, что когда-нибудь она станет миссис Кроули, и будет красоваться на Рождественских открытках вместе с этим надутым индюком – Александром. Что-то, очень похожее на ревность поглощало его изнутри, хотя Кеил отчаянно гнал от себя подобные мысли. Невозможно ревновать человека, который тебе абсолютно безразличен, который является для тебя всего лишь средством мести, и которого тебе суждено рано или поздно заставить страдать. Но это проклятое жгущее чувство, порожденное собственническим инстинктом, не желало покидать Коха, становясь лишь сильнее от одной мысли о том, что Эмбер выйдет замуж за другого. Проклиная про себя всех и каждого, он все же нашел в себе силы улыбнуться и заглянуть девушке в глаза. Пряча миловидное лицо за золотистыми волосами, она смотрела на него снизу вверх и выглядела совсем маленькой и беззащитной. Бережно заправив светлые локоны ей за уши, он осторожно стер мокрые дорожки от слез на ее бархатистой коже, проведя по ней кончиками пальцев. - Вот что я тебе скажу. Лекс может начинать искать себе новую невесту, потому что ты достанешься ему только через мой труп. - усмешка в его голосе не могла скрыть решительного настроя слизеринца. Он не был тем, кто так просто пасует перед трудностями и с готовностью кладет голову на гильотину. Слово Корделии Корр не было для него решающим, а значит и ее обещание отдать Эмберлинн за сына Кроули не играло для него особого значения. То были проблемы мисс Фрост в девичестве, но никак не Кеила. Подобные мысли в какой-то степени вернули Коху былое благодушное расположение духа и он, хитро подмигнув стоящей рядом девушке, с энтузиазмом предложил: - Признаю, что в обшарпанных переулках есть какой-то свой непередаваемый шарм, но провести тут весь день было бы не лучшей затеей. А ты, кстати, так и не видела, где я теперь живу. Так как, мисс Корр, не желаете сходить на занимательную экскурсию? Учти, я в любом случае найду способ продемонстрировать тебе всю свою коллекцию шоколадных лягушек, собранную за долгие семнадцать лет жизни. Время этого изумительного предложения истекает, потому я бы не стал затягивать с ответом. – изобразив на лице подобие зверского выражения, какое по его понятиям должно быть на лице каждого уважающего себя маньяка, Кеил в прямом смысле этого слова заграбастал Эм в медвежьи объятия и, не давая ей возможности пошевелиться, принялся с характерным звуком "пожирать" тонкую шею девушки, изображая, по всей видимости, что-то среднее между вампиром и боровом. Подобные действия могли вызвать лишь хохот, на что, собственно, и было рассчитано. – Лучше соглашайся по-хорошему. А то я вспомню былые достижения графа Дракулы.
- Перестань!!! – прорычал парень, сильнее стискивая девушку. Каждое слово ударяло его, как будто бы все её фразы были материальны, как хлыст, было обидно, становилось больно, но чем сильнее чувство впивалось в разум, тем раздраженней и разъярённее становился Корнак. Его лицо скривилось, словно он съел лимон целиком, затем гримаса боли сменилась гримасой ненависти. Конечно, то, как он себя вёл, не входило ни в какие рамки, вообще было чем-то из ряда вон выходящим, но у всего есть свои причины. Он был воспитанным на самом деле, только, может, немного избалованным, хотя это с натяжкой, потому что он получал всё и всегда. Просто Лартелль не давала ему никакого другого выхода, кроме как применять силу к ней, его бесила её независимость, её колкость, её гордая осанка. Ему она нравилась всегда, с самого первого дня в Хогвартсе, когда Распределяющая Шляпа назвала её имя, и из толпы выпорхнула бойкая черноволосая девчонка, которая потом под аплодисменты села за стол Слизерина, к которому до этого был определен он. Первая любовь никогда не забывается, просто она затихает, чтобы однажды вспомнить её, спустя годы, и улыбнуться, оттого, что в сердце стало тепло. И не смотря на то, что вокруг него постоянно роились другие девчонки, несмотря на то, что он встречался с другими, как и Лартелль, он никогда не терял шанса очередной раз задеть девушку, чтобы хоть так она обратила бы на него внимания. Каждый подкол, каждая насмешка – стали ритуалом, стали чем-то вроде обряда, переходящего в привычку, но этим он только сильнее влюблялся в неё, хотя шутки становились всё более жестокими и взрослыми. Но, не смотря на всё это, Владан умел быть нежным, хотя и постигал всё это только в школе. Дома никогда отношения отца и матери не служили ему примером настоящих семейных отношений, потому что такие пары, как его родителей, говорили, что «они просто живут в одном доме». - Давай же! – злобно ухмыльнулся парень, - Плюнь мне в лицо! – его губы побелели от ярости, клокотавшей в нём, хотя на щеках появился здоровый румянец, предвещавший о чём-то интересном. Затем в его голове что-то щелкнуло, и он резко прижался к губам девушки в поцелуе, потому что её обиженное выражение не давало ему никакой мысли кроме того, чтобы целовать эти настырные губы до тех пор, пока они не станут мягкими и не начнут отвечать ему взаимностью. - Убей меня сразу, чтобы я не мучался! Её присутствие выводило его из себя. При виде Рейн, парень всегда ощущал себя словно облитым водой. Такое чувство, что летишь один на метле, а на тебя смотрит целая толпа зрителей, и все взгляды обращены на тебя одного, и весь мир словно замирает, ничего не слышишь и не видишь, только знаешь, что где-то есть твоя цель. А сейчас Лартелль заводила его только своим присутствием, своей близостью, отчего у парня настроение менялось быстрее, чем ветер. В одну секунду, ему хотелось её убить, в другую – поцеловать, но в данный момент выбор был сделан. Его руки ослабли и соскользнули на её талию, затем одна ладонь крепко прижалась к Рейн за её спиной, а вторая продолжила своё путешествие вверх…
Клеменс медленно, но уверенно, шагала вперед до того момента, пока у нее не появилась еще одна преграда - Долохов. Этот назойливый слизеринец, словно бравый рыцарь, восстал перед ней, не давая проходу. Тихонечко взвыв от отчаяния, Клем на секунду уронила голову прямо на стопку, словно пыталась собрать все мысли, да и нервы, в кучу. Она уже было подумала, что Влас хоть сейчас оставит ее в покое, он же видит, что она не в духе, но все равно продолжает ее доставать. А ведь прекрасно знает, что последствия могут быть печальными для него. Правда, на книгу он как-то не отреагировал. Скорее всего потому, что привык... Пожизненно получалось так, что когда она хочет от него отцепиться, под рукой лежит какая-то книжка. В следующий момент она оказывается на голове слизеринца. Из-за этих постоянных замашек в его голове, казалось, не должно было остаться мозгов совсем, разве что мозговая жидкость, которая, вероятно, повытекала через уши или еще что-то. Просто Клеменс никогда не видела такого безмозглого человека. Случались идиоты, но тем хоть мозгов хватало на то, чтобы вовремя оставить ее в покое, а этот до сих пор бегает по пятам, словно маньяк. Наверное, стоило искать какой-нибудь новый метод остудить его но пока гриффиндорка такого не придумала. Разве что сразу Авадой, но ради него прощаться со свободой не очень хотелось. Иногда Клеменс казалось, что она обречена... Клем попыталась обойти слизеринца, но чуть было не упала - дорога ужасно скользкая, а она еще на каблуках, да еще и с таким грузом. К тому же Долохов отреагировал мгновенно - свободно сделал шаг вправо и тем самым снова оказался прямо перед ней. Батлер собиралась было молча, не давая повода Власу опять ее разозлить, пройти вперед, но Долохов, по-видимому, собрал остатки мозга и выдал предложение, от которого девушка стала просто не себе от ярости и чуть было не выронила книги опять на асфальт. Ты только и мечтаешь, как упасть в мои теплые объятия и я уже не говорю об остальном... Эти слова долго щекотали нервы гриффиндорке, которая уже решила оставить свободу в прошлом и залететь в Азкабан, применив Аваду Кедавру прямо сейчас, лишь бы убрать этого хама с дороги и вообще из жизни. От переизбытка чувств у Клем даже скрипнули зубы, затряслись губы, и она даже пару раз открывала и закрывала рот, пытаясь сказать что-то в ответ из-за стопки, но от такой наглости пребывала в таком состоянии шока, что слова просто застряли где-то в середине. Клеменс уже знала, какое у парня выражение лица, для этого не обязательно было выглядывать. На его лице наверняка присутствовала раздражительная самоуверенная улыбка, непонятный дикий восторг от того, что он только сам выдал, а еще, наверное, самая настоящая наивность... Да-да, именно наивность, иначе он бы не был уверен в собственных словах. Наконец, девушке удалось издать какой-то звук, и через секунду ее голос уже звучал громко и уверенно, хотя она по прежнему не видела слизеринца. - Долохов, не пытайся себя убедить в своих же словах, говоря это мне. Может, кто-то и хочет упасть в твои теплые объятия, - с насмешкой перекривила она слова Власа, - но это те, кому интеллект человека не важен, и мне их жаль. А для меня важен в первую очередь мозг человека, а у тебя, извини, его нет! - ее голос звучал отчетливо, но она сказала это с легкостью, как будто говорила об общепринятых вещах. Клем действительно считала, что у Долохова мозга не осталось совершенно, она еще ставила под вопросом, был ли он вообще, и скрывать это она не собиралась. Клеменс всегда говорит правду, тем более такому товарищу, как Долохов. - Когда ты успел стать предсказателем? - впервые за все время Батлер высунулась из-за стопки книг и посмотрела непосредственно на Властислава с нескрываемым интересом, при этом вопросительно вздернув тонкую бровь. - Расскажи и мне тогда! Мне действительно стало интересно, что же такое мне сниться, из-за чего я начну смущаться. Я ведь пью специальное зелье против снов, может, я что-то пропустила? - и впервые за все время на лице девушки появилась саркастичная усмешка. Про зелье она говорила правду, тут Долохов прогадал. Она действительно его пьет для того, чтобы ее не мучили неприятные сны. А они ее мучили, причем в последнее время практически каждую ночь. Точной картины Клеменс вспомнить не могла, но осадок остался. Мама сама ей варит это зелье, и оно помогает. В следующий момент, продрогшая мозга костей, Клем ощутила на себе теплое прикосновение рук, и в мгновение на ней оказалась куртка Власа, так бережно одетая на ее тонкие плечи. Это заставило ее ненадолго заткнуться. Она сама не понимала почему, но ей было приятно. Через миг она прокляла сама себя за собственные мысли и уже хотела было возразить и стряхнуть этот предмет одежды, но снова помешал слизеринец, сделав верное замечание по поводу болезни. Надув губы, как маленький ребенок, Клем легко пожала плечами, словно соглашаясь сама с собой. - Ты всегда умел делать комплименты, - пробормотав, не удержалась и съязвила Клем, не в состоянии пропустить мимо ушей неудачное высказывание Власа про мокрую кошку. - Каких еще детей! - воскликнула на всю улицу гриффиндорка.- Ты что, действительно думаешь, что у тебя будут дети? - на ее лице читалось истинное изумление. - Хотя да, все вы делать их умеете, а вот воспитывать - так сразу увиливаете... - Клеменс явно увлеклась своими рассуждениями, как-то пропустив главную нить и смысл сказанного. Она с возмущением припомнила про негодяев-мужей, и вспомнила бы еще много про что, но вовремя осеклась. - Так вот, я тебе не нянька! Наймешь профессиональную, это недорого! - и гордо подняв голову, она хотела было фирменно скрестить руки на груди, но удачно вспомнила, что они немного заняты. Далее ей пришлось проглотить половину того, что она собиралась сказать ему. Все-таки черту где-то она, да знала. Но на приглашение "пойти согреться" отреагировала не лучшим образом. В ее голове уже звучали слова "с тобой? Да ты что, совсем головой ударился?!" и все в этом же духе, но следующие слова парня заставили ее задуматься. Да, она прекрасно понимала, что он так просто сейчас не отцепится от нее. Даже если она пойдет под дождем куда глаза глядят, то он потащится за ней. Иногда Клем не понимала, почему он ее преследует. Она не верила, что могла ему нравиться. Нет, вовсе не потому, что не была уверена в себе - как раз наоборот, - но она была уверена, что просто такой человек, как Властислав Долохов, не умеет относиться к людям по-человечески, только как куклам. Он все время играл, и иногда его сложно было понять. Всем остальным было сложно понять ее. Многие девочки Хогвартса просто ахали и охали при виде Долохова, а Клеменс спрашивала себя с искренним удивлением, что они в нем нашли. девочки же со злостью спрашивали друг друга (иногда даже самого Власа), что он нашел в ней, "в этой странной Батлер". Она бы с радостью отдала это "счастье" кому-то другому, любой из этих девушек, но сам слизеринец почему-то не отдавался, при этом сумев настроить против нее почти весь Хогвартс. Но когда пришел ответ от матери, в котором на жалобы дочери по поводу всего этого, Клем была в шоке от слов мамы "не понимаю, чем он тебе не нравиться - такой милый молодой человек!" Это было последней каплей, и в порыве ярости гриффиндорка разорвала письмо на кусочки. И сейчас она прекрасно понимала, что в такой ситуации ей точно не избавиться от этого назойливого слизеринца. А мокнуть дальше тоже не хотелось, легко и заболеть. Поэтому, тяжело вздохнув, словно перед важным делом, ей пришлось согласиться пойти с ним в кафе. - Пойдем в "Три звезды", - довольно сухо произнесла Клем, после чего добавила. - Раз уж ты так мил сегодня, думаю, ты согласишься понести мои вещички! - уже довольно улыбаясь, Батлер с радостью повесила на Долохова тот груз, который так мило назвала "вещичками", а именно тяжеленную сумку и все ту же намокшую башню из книг, и сразу почувствовала себя счастливой. На самом деле она уже еле стояла со всем этим грузом, но продолжала делать вид, что ее это совершенно не напрягает. В действительности казавшаяся легкой, эта башенка весила, наверное, немного меньше половины ее веса.Как это будет нести Долохов ее не интересовало. Теперь уже Клеменс браво зашагала вперед, в сторону кафе, и, добравшись до двери "Трех звезд", толкнула ее, не потрудившись придержать ее для Власа.
Корнак, не отрывай мне руки за графоманию, мне просто захотелось.
Перестать, что? Говорить правду? Неужели, правда, была настолько неприятна Корнаку? Или может, задевало самолюбие, что Рейн при первом же взмахе руки, не падает к нему в объятия? Наверное, все вместе. Настолько, насколько ее раздражал Владан, раздражали, скорее всего, только гриффиндорцы и им подобные. Неприятна компания, общение, собственно все. Слизеринка, никогда не видела себя, рядом с таким как Владан. Хотя, по общим меркам, в нем нет ничего, за что, его можно бы было отталкивать. Просто у нее своя логика, и принципы. Если сказала – нет, значит из года в год, будет проносить эти слова. Для нее точка была поставлена давно, просто парень настойчиво, абсолютно всегда, пытался оставить многоточье. Своими поступками, словами, порой это выбивало Рей из колеи, настолько, что она начинала сомневатся в правильности своих действий. Порой слова теряли смысл, смотришь и думаешь – а может, я все делаю не так? Только вот, ее не учили давать вторых шансов. Корнак поселил в ее сердце ненависть, которую тяжело было превратить во что-то другое. Сколько бы он не стучал в закрытую дверь, Ларейне было проще вести политику полной изоляции, исключить Корнака как вид из своей жизни. И так было проще. Нет терзаний, нет боли. Неприступная крепость, даже не думала сдавать позиций, потому, что это не кокетство, не набивание цены, это отсутствие любых чувств. Так думала мисс Лартелль. Воспитание не то, гены, пожалуй, окружение. Все эти факторы, достаточно сильно влияли на девушку, не позволяя пустить кого-то в свою жизнь, темболее Владана. Ей были понятны, его вечные попытки, даже понятна была игра в ненависть, настолько понятно, что хотелось кричать – может, хватит? Сколько можно цирк устраивать? Но она молчала. Тишина до тех пор, пока парень в очередной раз не задевал ее. Так просто жилось, когда он ее не трогал, когда избегал, только когда снова начинал, все было во сто крат больнее. Чем старше они становились, тем изощренней были их «игры». Если на начальных курсах, можно было, ограничится кляксами на стульях и одежде, теперь все выходило за любые рамки. Иногда ей бывало страшно. Рейн действительно боялась, что он сорвется и тогда ей несдобровать. Неуравновешенная психика, вещь хрупкая и шаткая, одно ее неверное слово, и тогда можно было пожалеть обо всем. Старые кляксы, могли, быстро превратится в кровь, а испорченная одежда в раны на теле. Безусловно, слизеринка ловила себя на мысли, что в большинстве случаем, она уже принципиально выводит Корнака. Страх, что за принципиальность можно поплатится, порой рождался в душе мисс Лартелль, и так же быстро проходил, когда она была в себе слишком уверенна. Глупо, но чаще всего считаешь, что человек испытывающий чувства, о которых так часто говорит, не может сделать ничего плохого, он просто не сможет. Это будет неправильно, он сам себе не простит, он не перенесет. Его слишком будет ранить картина боли, которая будет рождаться на лице «любимого человека». Только столь высокие мысли, были настолько же и глупыми. Они слизеринцы, выходцы чистокровных семей, которым с самого детства, внушали, что чувства есть проявление слабости, а жалость могут испытывать только дураки. За применение уроков на практике, Рейн могла получить от своих родителей круглую пятерку. Только, смотря в его глаза, Лара задавала себе вопрос – а гордилась бы мной мать? Как бы она поступила, что бы сказала? И чем больше думала, тем отчетливее понимала, что мать не стала бы опускаться до банальных криков и ругани, и ушла бы. Но как бы, Рейн не была похожа на мать, она не мать. Как бы не стремилась быть похожей, всегда существовала пропасть, которую дочь не могла преодолеть. Знала бы только девушка, как близко решение. Как легко разгадать эту загадку. Настолько близко и так далеко. Родительская ложь, скрытая за благими поступками. От воспитания не уйдешь, Рей хорошо выучила уроки. Отец, добрейшей души человек, ей всегда казался, брак ее родителей не логичным. У них были разные друзья, разные натуры и воспитания. Мать из холодной Норвегии, с железным характером и непоколебимой волей, и отец – французский романтик, который вечерами перед камином читал им с мамой стихи. И дочь, и мать воспринимали эти скептически, все же улыбаясь. Лара выросла, стала понимать, что на ее счастье, от отца ей достались глаза, и редкая тяга к поэзии. Только других жанров. А ведь все могло быть иначе, другая семья, идеальный ребенок, воспитание в других традициях. Девушка, никогда не могла представить свою мать слабой, и никогда не подозревала, что брак отца и матери, не более чем, прихоть своенравной Вивьен Вон, в свое время. Для нее мать – железная, неподражаемая, идеал, отец на фоне матери блек, и был для слизеринка чужим, темпераментом слабый, бесхарактерный. Тряпка. Вот и Рейн нужна была постоянная борьба, наверное, потому, она не подпускала к себе Корнака, но не отталкивала его настолько, что бы навсегда потерять.
Do you wonder why you hate? Are you still too weak to survive your mistakes?
Даже она сама не понимала причин ненависти. Хотя, если бы он спросил, девушка нашла бы миллион слов, что бы оправдать свои поступки. Наглость не знала границ. Совершенно не поддавался логике, его поступки и слова. Сначала флирт, потом удары, потом попытки примирения, потом снова крики и ругань, а теперь поцелуи. Его крепкие руки, на ее хрупком стане, сначала показались Рейн чем-то обычным и совершенно понятным, словно так было всегда. Но это бред, есть грань, и грань заканчивается там, где нормальные отношения, а начинается ненавистью. Забавно, ловишь себя на одной лишь мысли, что можешь не делать шаги назад, и все будет нормально. Мир не рухнет, ничего не будет потеряно. Только гордость заставляла Ларейну снова и снова его отталкивать. На несколько секунд, слизеринка посмела поддаться слабости, и не сразу дернутся. Словно, поцелуй не был неприятным, что она могла бы стоять посреди Косого Переулка, целовать его, и забыть про многолетнюю ненависть. Чего он хотел, девушка врядли сможет когда-то понять, даже сама запуталась, лишь на миг, когда разум затуманило. Проще все было скинуть на похоть, или слабость. На то, что ей сегодня уже надоело кричать, нервничать и переживать, да оправдывать свои поступки, мисс Лартелль всегда умела. Нужно только открыть глаза и все будет нормально. Показалось, что бы открыть глаза, понадобилась целая вечность. Как будто медленно и нехотя. И она могла быть спокойна. Не кричать, не устраивать истерик. Нет, она так не умела, надеть очередную маску и оставить все как есть. Словно в замедленной съемке, достаточно сильный толчок в грудь, таким образом, Рейн отодвинула от себя Корнака, и глотнула много воздуха, будто задыхаясь, делая несколько шагов назад.
And oh you love to hate me don't you, honey? I'm your sacrifice.
Палочка в считанное мгновение, мелькнула в руках Ларейны. Непроизвольно, глупо и поспешно. Она просто испугалась. Себя. - Impedimenta! – крикнула Рейн, направляя палочку прямо на Владана. Заклинание быстро достигло своей цели. А девушка сделала несколько шагов по направлению к парню, и ловким движением руки, натянула шапку парня, прямо ему на глаза, - я же сказала не трогать меня, Корнак. Может в этот раз ты запомнишь. – холодным голосом проговорила слизеринка, и сделала шаг от парня, тем самым отворачиваясь, - и не забудь ударить в спину. Я только этого и жду. – не меняя интонацию голоса, практически прошептала слизеринка. В ее холодных глазах, не читалось ничего. Она даже перестала обращать внимания на людей, которые их окружали. Словно, все в один момент умерли.
- Разве моя мама согласиться шататься по Косому переулку, пешком и без сопровождения? А отец, как и следовало ожидать, в делах, - Дельма пожала плечами и поманила Мэнди руками, - Обнимемся, или как? Девушка притянула к себе подругу и одарила ее "светским" поцелуем в щеку, ни с того ни с сего добавив : "Рейвенкло форева", вызвав усмешку проходящего моми странного волшебника. Встретив Мэнди, девушка очень обрадовалась, что теперь не одинока среди этих всех людей, и к тому же теперь можно было заглянуть в какую-нибудь кафешку, поскольку сидеть за столиком одной - еще один кошмар из ночных видений Беннетт. Фид отстранила от себя подругу, и решив, что уже выразила свою радость, теперь намеренно сделала выражение своего лица спокойным и невозмутимым. Девушка заоглядывалась вокруг в поисках места, где можно было бы обсудить све новости, посидеть и поразглядывать посетителей и, что особенно приятно, выпить бокал-второй огненного виски. - Сядем где-нибудь? - спросила Фидельма у Мэнди, не смотря на нее, - Надоела эта толпа! Теперь девушка обернулась и устремила взгляд прямо в глаза Мэнди, надеясь увидеть в них одобрение. Впрочем, так и произошло, как показалось рейвенкловке, но, наеврное в силу маминого воспитания, Фид решила помедлить и дождаться развернутого ответа от подруги.
Факультет: Рейвенкло, 7 Должность: староста еврейский мальчик Боже мой, моя гениальность становится тяжелым бременем. Помоги мне.
Пост: 19
Рейтинг:
0
Отправлено: 25.09.07 20:23. Заголовок: Re:
Энтони старался двигаться как можно быстрее, чтобы не замерзнуть окончательно. Но, как всегда, всё против него. Огромное количество волшебников, собравшихся в этот день в Косом переулке, ограничивали его возможность передвижение, поэтому Голдстейн шел гораздо медленнее, чем хотелось бы. Погода выдалась не самая удачная для прогулок, но приближающийся учебный год обязывал бродить по магазинам. И поэтому, голодному, уставшему и промокшему насквозь Тони ничего не оставалось, как перебирать в голове ругательные слова и «осыпая» ими все, что придет на ум: дождь, ветер, слякоть и начало учебного года, продолжать свой путь. Если разобраться, то раздражающим фактором в этой ситуации скорее являлось не такое природное явление как холод, а в большей степени, сам ритуал похода по магазина. С малых лет Энтони не любил это дело. А в этом с чистой совестью можно обвинить его теток, которые при каждой представившейся возможности сходить за покупками, тащили за собой племянника. Вот и выработали у него стойкое отвращения ко всем этим кассовым аппаратам, стеллажам с товарами и прочей ерунде. Заскочив в магазин одежды, и забрав свою мантию, мерки для которой были сняты ещё в понедельник, Энтони снова вышел на улицу и, остановившись не надолго у двери, вынул из кармана смятый список, который второпях накалякал ещё утром. Пробежавшись взглядом по неровным строчкам и оценив запущенность своего отдела мозга, отвечающего за память (купить он забыл, как минимум – шесть перечисленных в списке вещей), снова скомкал листок бумаги и запустил тот в недалеко стоящую урну. По привычке, проводив комок взглядом, Энтони приподнял ворот куртки и собрался было двинуться дальше, как его внимание привлекла девушка, сидящая на корточках возле магазина «мадам Малкин». Всё ничего, если бы не дождь. Какое-то время, Голдстейн просто тупо пялился в её сторону. Девушка ненароком мотнула головой и натянутый на лицо капюшон чуть съехал в сторону … Этого было вполне достаточно, чтобы узнать в незнакомке - Гелл. Не раздумывая, Энтони двинулся через улицу и, оказавшись рядом с гриффиндоркой, которая по началу его не замечала, схватил ту за локоть и рывком поднял на ноги: - Совсем с ума сошла? – Не «здравствуй!», не «давно не виделись!». В голову сразу же полезли всякие дурные мысли, которые отогнать у рейвенкловца вышло не сразу, но когда это случилось, парень продолжил. – Почему ты здесь сидишь? Что-то случилось?
-Энтони, услышав голос лучшего друга Гелл можно сказать расцвела, она уже не надеялась его увидеть, да она вобще можно сказать ни на что не надеялась, быстро обозначив на лице улыбку и убрав волосы за уши небрежным жестом, Элла совсем легко коснулась его щеки губами по сложившейся для нее традиции –Нет что ты все у меня нормально, просто устала, сказала Гелл, затащив Тони под козырек магазина, чтобы на них не капал дождь, конечно он был ее близким другом и она почти все ему рассказывала, но это позже, а сейчас не стоит портить встречу проблемами –Как ты?, она была действительна рада рейвенкловцу,хоть радость плохо сочиталась с кругами под глазами и покрасневшими глазами,но зато глазами полными детского счастья Когда она видела Тони, она вспоминала все свои счастливые минуты проведеные вместе с ним, как несколько раз он заступился за нее, Гелл это было не так и нужно, главное для нее это ее близкие люди, а не она, и все же приятно... -Все купил или что-то осталось???мне еще кое-что, но немного,- Гелл "фирменно" опустила уголок губы, так она всегда показывала недовольство или нежелание что-то делать, а в данном случае стойкое отвращение к школьным покупкам -Видел Фриду?Мжем сходиь куда-нибудь перекусить и спрятаться от дождя?- Элла как обычно при друзьях сыпала вопросами, если бы ее сейчас ее видели те, кто замечает в ней лишь печальную девушку, равнодушную к многим, они бы удивились.А про Фриду она спросила неслучайно, она была их общей хорошей знакомой, и одной из немногих кто неплохо знал настоящую Геллу.
На секунду ему показалось, что её губы поддаются под его напором, и в то мгновение, каждая частичка тела парня ликовала и поднималась высоко к небу и обратно. Мир сразу показался каким-то ярким и светлым, и ноги потихоньку стали подкашиваться от переизбытка чувств. Корнак никогда не терял надежду, и если чего-то очень хочется, то это должно обязательно сбыться, просто нужно к этому стремиться и набраться терпения. Но главная его пока ещё несбывшаяся мечта, кажется, потихоньку начинала сбываться наяву. Лед трескался, не всё ещё потеряно, но начало положено к чему-то очень приятному. По-крайней мере, Владан уже был рад своей маленькой победе, ну ничего, это лишь первая ступень, дальше будет легче, потому что для молодого человека в данный момент было важно понять, есть ли возможность, есть ли надежда. Жаль, только, придётся ради этого пострадать… физически… - Кху.. – толчок в грудь был неожиданным. Влада сумели подловить, когда он был не собран, поэтому как ни к стати было сделать это во время поцелуя. Всё бы ничего, но, честно-откровенно, для особо ранимого Корнака тактика «расслабляй и бей» была чем-то низменным, особенно если она применялась к нему. Было обидно, было действительно обидно, что она плюнула в его душу. Он практически раскрыл перед ней все кадры, практически признался, что она ему небезразлична, а тут вместо нежных объятий ещё и заклинание вдогонку. Отлично! И она ещё говорит про удар в спину, а это чем лучше? Это во сто крат хуже, когда такого не ожидаешь, когда доверяешь человеку, пусть даже вот так, только на мгновение одного поцелуя, но полностью отдавая себя в этот момент другому человеку. И вот уж чего он действительно не ожидал, а надвинутая на глаза шапка его окончательно и бесповоротно вывела из себя. - Значит, ты так ожидаешь от меня удара в спину? – в отчаянии, надрывая голос, он сорвал с себя шапку со своих глаз и от ярости и бессилия оперся о стену. Пальцы крепко сжали палочку, что костяшки побелели. Обида начала переростать в что-то большее, что начинало заволакивать карие глаза парня поволокой. Сегодня рушатся все стереотипы, сегодня будут перечеркнуты все правила игры, и одним из своих принципов, Корнак сегодня же поступится – это никогда не использовать заклинания на особах противоположного пола. - Я не разочарую тебя, mea dragoste, - в ярости прорычал парень и выкинул вперёд палочку, приправив громким окриком «Incarcerous». Заклинание опутало девушку веревками в нескольких метрах от парня, пока он пытался отдышаться от ярости, кипевшей в нём. В горле просто стоял ком... - Да как она посмела?! - и начиная сокращать между ними расстояние, Владан стал отчетливо прозносить каждое слово с каждым шагом, чтобы оно запомнилось девушке навсегда, как одно из правил, которые нарушать при нём нельзя, - ты думала, ты можешь вот так просто безнаказанно уйти? – его бровь нервно дернулась, а в глазах горел огонь. – Да? – он усмехнулся, облизывая мгновенно пересохшие губы. Какая же красивая она была в ярости, и интересно, подозревала ли она об этом. Если мисс Лартелль не станет его девушкой добровольно, то станет принудительно, ради этого он готов пойти по трупам её поклонников, пусть хоть кто они в этом мире – ему наплевать. Пусть хоть сам Сатана… если это не есть Владан.
Хотелось кричать, а может даже просить, что бы он ее не трогал. Потому, что чем ближе он был, тем быстрее Рейн теряла контроль. Когда не можешь держать все в своих руках, начинаешь бояться, и этот страх разъедает. Пробуешь выступить против кого-то сильнее тебя, и терпишь поражение. У слизеринки всегда был способ сбежать, что она могла сделать сейчас? С трудом превратиться в животное, на глазах у сотен людей, и сбежать? Забавное бы зрелище вышло. Интересно, через сколько секунд, пришло бы письмо из Министерства Магии? О да, родители были бы очень рада, узнав, что их дочь незарегистрированный анимаг. Не то время, не то место, когда стоило раскрывать свои секреты. Может быть, Рей, поступила и хитро, только Владан оказался далеко не глупым. Какое бы он заклинание не применил, она бы могла ответить, а теперь руки были связаны, и выхода не было. Пока еще не владела невербальной магией, отметила про себя, что стоит этим заняться. Действительно – анимагом уже стала, теперь осталось овладеть и другими разделами магии. Великолепные познания трансфигурации, уж точно не могли сейчас спасти слизеринку. Злая «ведьма», буквально на глазах превращалась в беззащитное дитя. Великолепно, не хватало только раскрыть перед Корнаком свои слабости. Она ненавидела, когда к ней применяли силу. Даже дома, когда за очередную проделку, мог влететь ремень от отца, мать всегда старалась отгородить дочь, обычно все заканчивалось скандалами. Дождь только добавил масла в огонь. Она ненавидела дождь. Потому, что дождь навевал грусть, потому, что она была метеозависемой и начинала болеть голова. Она ненавидела, когда кто-то показывал свое превосходство. Тоесть, насмешки парня, только выбивали ее из колеи. Странно, у всегда красноречивой и неприступной Лары, была одна маленькая особенность. В любом споре могла взять верх, заговорить до смерти, обычно никто даже слова вставить не мог, но если ее перебивали, загоняли в угол, а потом еще и издевались, глаза наливалась лишь одним чувством – страхом, и дальше ничего. Все последствия одного случая в детстве, слизеринка всегда будет об этом помнить. Ланс Лартелль, для окружающих добрый и отзывчивый человек, однажды показал себя с такой стороны, что страшно было всем. Простой вечер в их особняке, ничего особенного вечер не предвещал. Рейн сидела в библиотеке, читая очередные книги по трансфигурации, мать готовилась к ужину, а отец должен был, скоро вернутся из Министерства. Тишина и покой, царили в их доме, как всегда, так привычно. Девушку побеспокоил громкий звук, такое впечатление, будто разбилась люстра в главном Зале. Быстро поднявшись, девушка пошла на этот звук, и лучше бы не шла. Открыв дверь зала, Рей замерла от ужаса. Ее спокойный, добрый и заботливый отец, с горящими глазами. Перепуганная мать, прижавшаяся к камину. И его палочка, направленная ей в лицо. - Папа, мама, что случилось? – тихим голосом проговорила тогда Лара, все еще стоя в дверях. А отец, будто ее не видел и продолжал орать. - Если, я еще раз, увижу в своем доме, этих людей, ты пожалеешь, что вышла за меня замуж. И мне плевать на дочь, она так же лишится моей фамилии, как и ты! Тебе понятно? – так отец не кричал никогда. Казалось, что он сейчас убьет жену и даже глазом не моргнет, - пошла вон! – резкий разворот к двери, и его бешеные глаза устремились на Рейн. Глаза девушки, в момент налились кровью, и в своем коронном стиле, далее следовало. - Не смей так со мной разговаривать! И с мамой не смей так говорить! Иначе, я сейчас отправлю сову крестному, и тебе не поздоровится. – угрожать собственному отцу, конечно было не в правилах юной девушки, но он ее вынудил. Потом все как в тумане, желтая вспышка, и тупой удар об стену, уже за дверями главного зала. Папа просто выкинул ее, при помощи магии из комнаты, закрыл дверь, и продолжил орать. Домовой эльф, Бо, долго бегал вокруг юной хозяйки дома, пока она таки не оказалась в своей комнате. Два дня молчания. Верить просто не хотелось. Но то, что произошло, уже произошло, и оставило свой след в жизни Ларейны. И теперь горящие глаза Корнака, напомнили ей глаза отца в тот вечер. Девушка совершенно растерялась, и не знала, что сказать. Обычно говорят, что нервных людей лучше не выводить дальше, слизеринка редко следовала этому правилу, но сейчас остерегалась. Казалось, Владан хотел, четко дать ей понять, кто тут устанавливает правила. Что можно говорить, а что нельзя. Сейчас она ощущала себя тряпичной куклой, которая была связана. И неожиданно для самой себя, совсем тихим и дрожащим голосом, прошептала… - Пожалуйста, давай уйдем отсюда, - заглянув ему в глаза, шепот девушки, был слышен лишь ему, - хочешь – убей, только не здесь. - в глазах ее появилось, что-то ранее не замеченное. Конечно, в последнюю очередь она могла надеяться, что Корнак ее послушает, и отомстит в менее людном месте. В глубине души Рейн понимала, что после всего, что она ему сделала, после всех сказанных слов, опустить ее на глазах сотен людей, было малостью, скупой ценой. И на месте Владана, она бы поступила так же, если не хуже, и не слушала бы, придумала, что-то еще более унижающее. Только они были разными. Он говорил, что она нужна ему… А Рейн кричала, что ненавидит. Женские романы показывают нам красивые истории, где любовь прощает все. Только мисс Лартелль даже сама себя, простить не могла. Сердце теплило надежду, на жалость? Разум подсказывал, что иногда, не все в этой жизни бывает, так как хочешь.
Факультет: Рейвенкло, 7 Должность: староста еврейский мальчик Боже мой, моя гениальность становится тяжелым бременем. Помоги мне.
Пост: 25
Рейтинг:
0
Отправлено: 26.09.07 13:44. Заголовок: Re:
Энтони молча наблюдал за «ожившей» Гелл. Как бы она не старалась скрыть свои переживания и душевные терзания за милой улыбкой, никому лучше его, ну ещё и пары человек, не было известно, что на самом деле твориться в душе у этой девушке. У гриффиндорки просто вошло в привычку, скрывать всё от всех, в их же интересах. Но эта, скажем положительная черта, жутко раздражала самого Голдстейна. Потому как каждый раз ему приходилось «вытягивать щипцами» из Гелл какую-то очередную информацию. Он и сам был довольно скрытным человеком. Но всего, как известно, в меру. Тем более если с тобой рядом твои же друзья, которые могут о тебе и беспокоиться. Да и слегка потрепанный вид Гелл, выдавал её «с потрохами» . Можно, конечно, было свалить всё на банальный недосып, но Энтони всегда был слишком мнительный, поэтому и не верил в банальности. С губ гриффиндорки сорвалась очередная не очень удачная отговорка. Безмятежный вид, с которым девушка попыталась навешать лапшу на уши Голдстейну, а точнее уверить его в том, что сидела под проливным дождем по причине « У меня ножки болят» , только рассмешила парня. Но, мужественно сдержав смех, Энтони лишь улыбнулся. - Ну, конечно. Лапшу на уши ты умеешь вешать, в этом я убедился. Перекусить? Вообще-то … – Вынув из кармана куртки руку, рейвенкловец незаметно глянул на наручные часы и улыбка медленно «сползла» с его лица. Проторчать в Косом переулке почти час и за это время ничего толком не купить – в этом весь он. Для того чтобы быть Голдстейном и тратить время в пустую, нужно как минимум страдать топографическим кретинизмом. Потому как не выучить за семь лет, в какой части Косого переулка находится магазин «Флориш и Блотс» - это уже слишком. Взвесив всё «за» и «против», Энтони твердо решил, что докупить школьный хлам он всегда успеет. Тем более оставлять Гелл в таком состояние - верх эгоизма. Ну, и ещё одна причина того, что «за» оказалось больше: не исчезающая пустота в желудке. Проще говоря – голод замучил в конец. - Ладно, пойдем, перекусим. – Наклонившись и взяв в свободную руку пару пакетов гриффиндоки, Тони снова выпрямился и внимательно оглядел улицу, которая сейчас больше походила на улей. Прикинув, где бы можно было отогреть их замерзшие пятые точки и выпутать у Гелл нужную информацию, Энтони снова перевел взгляд на девушку. – Пойдем в «Постоялый двор». – Оповестил он гриффиндорку и, развернувшись, они побрели в сторону кафе.
Такой реакции Кеила на её слова и стоило ожидать… Любой молодой человек на его месте отнёсся бы к известию о помолвке своей девушки точно также, впрочем, как и сама Эмберлин восприняла подобную новость без восторженных возгласов: «какая радость!» Юный мистер Кох был целиком и полностью прав, когда говорил о том, что времена Средневековья, когда дочерей выдавали замуж против их воли давно закончились, и в нашем, постиндустриальном обществе такое лицезреть просто дико. Но как известно, волшебники принимали различные новшества эпохи, как в бытовом, так и в этическом плане зачастую гораздо позже, чем те же магглы. То, что магическое сообщество и понятия не имело, что такое телефонный аппарат и как пользоваться метро – это не так существенно, к тому же молодое поколение уже наверняка было в курсе всего и вся. Однако такое явление, как браки по расчёту всё ещё являлись достаточно распространённым явлением. Чаще всего, родители заставляли своих чад жениться или выходить замуж насильно только из-за соображений чистокровности, дабы продолжить достойным образом линию своего древнего аристократического рода. Впрочем, находились и такие семьи, которые давно отказались от подобных предрассудков. Такой была и семья Корр, где её глава, Эддисон всегда считал, что какие-либо отношения и уж тем более, брак между людьми может заключаться только по обоюдному согласию сторон и желательно с присутствием каких-то более значимых чувств, чем «ты мне не противен, я тебе тоже, почему бы нам не пожениться». Его жена, Корделия, всегда смотрела на это также лояльно, желая только счастья и благополучия своей единственной дочери, не принуждая её к чему-либо насильно. Но как мы видим, на деле всё выглядело несколько иначе… Оно и понятно, Эддисон Корр – Пожиратель Смерти, рискующий своей жизнью и жизнью своей семьи изо дня в день, а Корди – заботливая мать, самым большим желанием которой является ограничить жизнь своего чада от всевозможных опасностей. Если Эм в скором времени выйдет замуж за Александра Кроули, то соответственно покинет родное поместье в северном графстве Нортумберленд, переселившись к новоиспечённому супругу. Её встречи с отцом будут сведены к необходимому минимуму, что и оградит «бесценное сокровище» семьи Корр от всех бед и несчастий, которые, пускай, и не по своей воле, но мог доставить дражайший папочка. Во всяком случае, именно такими соображениями и руководствовалась Корделия… - Нет, Кеил, дело тут не в деньгах… Мать волнуют совершенно другие вопросы, во всяком случае, как я думаю… Кроули, насколько я вижу, тоже не слишком счастлив от будущей перспективы, так что желание каким-либо образом сорвать помолвку, пожалуй, наше обоюдное, - старалась спокойно рассуждать Лин, в перерывах между всхлипами пытаясь ещё и улыбнуться. Улыбнуться, чтобы показать, что всё хорошо, что ничего страшного ещё не случилось и всё ещё можно изменить. Только заставить себя поверить в то, что «ничего плохого не случилось» и «всё будет хорошо» было ещё сложнее, чем попытаться убедить в этом Кеила. Но как ни странно, Эмберлин уже не плакала… Пожалуй, то был всего лишь слишком сильный эмоциональный порыв, вызванный и определённой безысходностью и недавней встречей с «будущим супругом». А теперь, когда рядом был Кеил, которому она верила, и рядом с которым чувствовала себя спокойно и защищено, плакать, в принципе, становилось как-то не зачем. Молодой человек бережно коснулся кончиками пальцев её влажных щёк, стирая с них последние крохотные слезинки. Непроизвольно на лице девушки возникла едва заметная, но искренняя и ласковая улыбка. Порой одно только прикосновение, такое родное и мягкое, может принести в душу такое небывалое спокойствие и умиротворение, которое никогда не под силу словам. - Ну, никаких трупов пока не надо, к тому же помолвки пока ещё не было Её хотят устроить на рождественских каникулах, а свадьбу уже после окончания Хогвартса, чуть больше, чем через год… - от такой безрадостной перспективы голос Эм снова невольно поник и затих… И действительно, одно дело жить мечтами о светлом будущем, строить какие-то планы, в которых нет места нескончаемым проблемам и страданиям, а другое – эти самые страдания и принуждения, что уже точно ожидают тебя впереди. Нет, не такой Лин представляла себя в восемнадцать лет. Хогвартс позади, у родителей снова всё по-прежнему, Драко и Рейн рядом, они с Кеилом вместе. А теперь, в одночасье Корделия, её собственная мать разбила эти мечты как старинную хрустальную шкатулку, оставив после себя лишь мелкие осколки, из которых уже никогда нельзя будет собрать то, что было так дорого её сердцу. - Так что помолвку ещё всегда может отложить или и вовсе от неё отказаться. На крайний случай стащу у Снейпа более менее безобидный яд и подобно шекспировской Джульетте «отравлюсь» накануне помолвки! Только, разумеется, никаких смертельных последствий, я слишком себя для этого люблю, - слизеринка попыталась улыбнуться, что на этот раз действительно получилось, причём получилось искренне. Разумеется, все её слова были произнесены с нескрываемой иронией и изрядной долей шутки, но как известно, в каждой шутке… Эм ведь действительно могла пойти на самые безрассудные поступки, если то или иное её желание являлось по-настоящему сильным. А желание не выходить замуж за Кроули уж точно таковым было. - Ну, или в крайнем случае, сбегу уже с венчания, способов расстроить свадьбу ведь масса…И чем же тебе так не угодил Косой Переулок? – внезапно переключившись уже совсем на другую тему, притворно раздосадовано протянула Эмберлин, - Не видела, потому что вы никогда не приглашали меня к себе в гости, мистер Кох, - а вот теперь можно было и поломаться, изобразив величайшую в мире обиду, что юная мисс Корр умела просто мастерски. – Шоколадные лягушки? Хм, я рассмотрю ваше предложение, мистер. А что, если папа не разрешает мне ходить в гости к незнакомым мальчикам? - кокетливо поинтересовалась она. Но после с раздумьями уже точно решено было покончить, ибо против такой забавной интерпретации крепких объятий небезызвестного графа Дракулы, не устояла бы ни одна девушка, а уж тем более Эмберлин, которая ко всему прочему ещё и щекотки боялась, - Ладно-ладно-ладно, я согласна! Эй, мистер вампир, вам прекрасно известно, как я боюсь щекотки! – мрачный переулок огласил заливистый девичий смех, - И вообще, как и обещали, ведите меня уже, к своей сказочно большой коллекции шоколадных лягушек. Только надеюсь наш импровизированный музей недалеко? А то оставшуюся часть пути вам, мой дорогой придётся нести меня на себе, - и в какой-то мере, Лин не шутила. Чёрт её дёрнул надеть сегодня туфли на тонком, довольно высоком каблуке, проще говоря, фактически на шпильке. А всё проклятое желание казаться выше, хотя особо маленьким ростом девушка и не страдала. Мягко высвободившись из объятий Кеила, Эм играючи коснулась его губ в лёгком поцелуе.
Дождь, конечно же, застал Фриду врасплох, да и зонтик, так любовно приготовленный бабушкой, остался на полке. Миссис Амстел потом обязательно не применет назвать внучку дырявой головой, в этом девушка не сомневалась, да и сама не отвергала этой точки зрения. Она действительно была несколько рассеянной в последнее время. Не успела она и выйти из книжного магазина, как тут же промогла, не до нитки, но влажная одежда стала тут же неприятно прилипать к телу. Забежав под козырек одной из многочисленных лавок Косого переулка, Амстел перевела дыхание и принялась приводить себя в порядок. Одного заклинания хватило, чтобы высушить себя, профессор Флитвик обязательно бы оценил с каким блеском девушка воспользовалась чарами. Ведь она никогда особенно не преуспевала в этом предмете, равно как и в Зельеварении, отдавая предпочтение, как истинная хаффлпаффка, Травологии и Астрономии. Небо затянуло свинцовыми тучами и нигде не было видного просвета, складывалось впечатление, что этот серый дождь зарядил как минимум на целый день, если не на неделю. Глупо было стоять и ждать, возможно целую вечность, чтобы небо сново прояснилось, поэтому Фрида смело шагнула из под крыши и вновь оказалась под дождем. Капли щекотно затекали за шиворот, отчего девушка морщилась и передергивала остренькими плечиками. Одежда тут же снова промокла, но это не остановило хаффлпаффку и она решительно зашагала по мостовой. Мимо пробежала малышня, по-видимому, первокурсники, которые не знали еще такого понятия, как разделение на факультеты, после чего многие из них вычеркнут друг друга из своего круга общения. На лице Амстел загорелась теплая улыбка, но также быстро потухла. Вспомнились те самые весенние события и то, что если бы не это, то Фрида бы не покупала вновь пергамент и перья, ингридиенты для Зелий и много другое, такое необходимое для школы, чтобы отправиться в восьмой, да-да восьмой, раз в Хогвартс. Она могла этим летом поступить на колдомедика, как и намеревалась, но судьба спутала все карты, не только ее жизни, но и жизней остальных "бывших" семикурсников. Решительно тряхнув головой, девушка попыталась отогнать от себя хмурые мысли, получалось не очень. Взгляд упал на пожилую волшебницу и еще совсем маленького мальчика. Малыш гордо держал в руках пестрый зонт, который казался непропорционально большим на фоне ребенка, и весь сиял, еще бы, ведь теперь он был почти как самый взаправдошный взрослый. Уголки губ Фриды медленно, но верно поползли вверх, их тронула улыбка, которая тут же переросла в сдавленный смешок. Малыш несмотря на указы бабушки потопал прямо по середине лужи, разбрызгивая грязную воду во все стороны, и похоже набрав ее полные ботинки. Провожая взглядом парочку, Амстел все также с улыбкой последовала дальше, уже практически не замечая, что по волосами стекают веселые ручейки. Противно. Девушка вышла на улицу, где в основном находились кафе и различный бары и тут же радостно расширила глаза. Джульетт и Мира. Что может быть лучше, чем встреча лучших друзей. Торопливо обгоняя пешеходов, девушка поспешила к подругам и тут же зажала их в своих обьятьях. В каждой руке было по несколько пакетов, поэтому обниматься было не очень удобно. Девченки!!! Как же я рада вас видеть. Я думала, что не увижу вас сегодня. - Амстел широко улыбнулась и склонила голову набок, пытаясь угадать изменились ли девушки хоть на чуточку за то время, что они не виделись. А давайте куда-нибудь пойдем, желательно где тепло, уютно и подают что-нибудь жидкое и горячее - Фрида жалобно протянула и показала на свою мокрую голову, рыжие волосы на которой превратились в тоненькие сосульки.
[Тысяча извинений за долгое молчание и за общую бредовость поста, что-то я совсем выбилась из ролевой жизни(((]
- Обязательно позову, - серьёзно пообещала девушка. Похоже ей в голову не приходило, что в следующем году Алекс уже не будет учиться в Хогвартсе и вот так прогуливаться в последние летние дни, докупая последние необходимые для учёбы мелочи, что для него школьные дни – не важно, счастливые или нет, они всё же очень далеки от настоящей, «взрослой» жизни - почти закончились. А может она прекрасно это понимала, но не придавала столь незначительному факту значения. Скоре всего на следующий год старший сын благородного семейства Кроули, после окончания школы, отправится в путешествие, как это принято у состоятельных членов общества, которым не надо поддерживать семью. Наверно через пару лет Луна сама отправится в такое паломничество, а лучше не одна, а с папой. Или с друзьями. Это должно быть очень весело. А потом вернётся и расскажет всем этим неверующим о своих приключениях. Многие, конечно, посмеются или отмахнуться, но может быть найдётся кто-то, кто поверит. - Нет, мне нравится это название – «Три звезды». Оно такое многообещающее, - легко согласилась блондинка. Что могло обещать подобное название? «Звёздный» обед, а может обед с добавлением звёздной пыли. Если бы Луна была урождённая магла, она могла бы предположить, что речь идёт о знаменитых звёздах Мишлен, означающих мировое признание кухни этого заведения, однако она была также далека от маглов, как кафе в Косом Переулке – от звания лучшего ресторана столицы Соединённого Королевства. Интересно, а где в Соединённом Королевстве лучше сего готовят рыбу? Наверно в Шотландии. Хотя нет, у них слишком холодно, да и в Хогвартсе, который находился в шотландских горах, рыба была не лучшим блюдом не смотря на все таланты домашних эльфов. Тогда возможно в Уэльсе, со знаменитым вересковым мёдом. Да, карп в меду – это наверно очень вкусно. – Тем более то оно неподалёку. Не хотелось бы сейчас ехать через всю Англию в Кардиф, даже если там подают хорошую рыбу.
Надо ли говорить Мире, чтобы она была осторожнее? Нет, это будет лишним. Надо ли говорить ей - Береги себя? Нет, ибо это знают все, но продолжают жить так, как жили до войны. Потому что так хочется верить в иллюзию, что на самом - то деле всё более чем хорошо. Так хочется на время забыть про всю эту галиматью со смертями, проблемами и ускоренной скоротечностью человеческих жизней. Чтож, сейчас самое подходящее время, тем более, что другого может и не представиться. Поэтому Джульетт решила - гулять так гулять, всё равно никто не будет её спрашивать, можно ли начинать убивать простых и дорогих ей людей. Так что - я подумаю об этом завтра. Мира права. Ой как права. А ведь всё так хорошо начиналось! Не иначе, приезд её родственников так повлиял. Наверное, всё дело в их невероятно тяжёлой энергетике, которая как магнитом притягивает к себе всякие гадости и разочарования, вроде ливня в летний день, который традиционно отводится школьниками Хогвартса для закупки учебников, пергаментов и мётел. Так что в очередной раз восхитившись подругой, которая не отступает от своей мечты заниматься драконами, Джульетт кивнула: - Согласна. Предлагаю только "Три звезды", ибо в "Котле" и "Постоялом дворе" не протолкнуться, а мне многое надо вам рассказать, - но не успели девушки и двух шагов сделать, теперь уже вместе, как их нагнала Фрида. Вот кого не хватало для полного счастья! Обняв подругу, чтобы затем передать её счастливой Мире, Джу раскрыла свой зонт. Как выяснилось, он был больно маловат для их небольшой компании, так что решение было принято мнгновенно. Выхватив волшебную палочку из кармана сумки, она постучала по зонту, и шепнула: - Engorgio. Зонтик, хвала ему, моментально подчинился просьбе, и мнгновенно вырос в диаметре, благодаря чему укрыл под собой макушки всего "Фонда". Улыбнувшись, рыжая покрепче взяла свою сумку, и спросила: - Теперь, надо думать, нас ничто не держит? Все в сборе, предлагаю двигать и заказывать кувшин горячего шоколада или чая. Зонтик - зонтиком, а для разогрева перед летними рассказами нужно что - то гораздо более существенное. ---> Кафе "Три Звезды"
Он провёл пальцами по воздуху, где только что растворилась его девушка. Его девушка? Она больше не его девушка. Сам виноват, сам плати. Ну а что тут еще скажешь? Она сказала, что не хочет его видить, а Райан даже не нашёл, что сказать. Просто все слова застряли в горле. И мир весь рухнул. Он долго еще стояли и смотрел в пустоту. Мимо проходили люди, толкались, куда-то спешили.. А для Райана время остановилось. Он не мог пошевелиться, выдохнуть не мог. холодные капли дождя капали на волосы, челка прилипла ко лбу, футболка промокла. А Райан едва шевелился. Медленно переступая с ноги на ногу, парень ишёл, куда глаза глядять. Но куда они смотрели? В никуда.. Куда-то в конец переулка, а может всё в ту же точку перед собой, где некогдя испарилась Дафна. Неприятное покалывание глаз, солоноватый привкус во рту... Какой-то волшебник, нагруженый невообразимой горой покупок, протолкнулся между Монтегю и какой-то волшебницей.. Невозмутимое лицо Райана было мокрым от дождя. По лицу стекали капли, но Монтегю даже не удостоился их вытереть. Ему просто было всё равно. На всё. Абсолютно на всё. Словно в душе, что то в какой-то миг переключилось, замкнуло, порвалось... Но вдруг стало легко и тяжело в одночасье. Парень наконец-то удосужился стереть воду с лица. Он растрепал челку, остановившись у витрины одного из магазинов. Косой переулок, медленно, но уверенно пустел. Все норовили скрыться от дождя подальше, а ему, Райану, всё не по чем. Он стоял у витрины и всё так же издевался над своей челкой. То поставит дыбом, то зачешет назад, а то на глаза... С витрины магазина на Райана смотрел высокий молодой человек. Довольно бледную кожу оттеняли мокрые угольно-черные волосы, прилипшие ко лбу. Молодой человек в очередной раз поставил челку дыбом, оценивающе рассматривая своё отражение. Губы его скривились в подобии призрительной улыбки, но тем не менее, какая-то доля удовлетворения там присутсвовала. Взгляд черноволосого парня скользнул по своей мокрой футболке, и улыбка слетела с его лица. -мм... нет, не сегоня.. - негромко сказал молодой человек сам себе. Что он имел ввиду, было непонятно. Он просто критически смотрел на свою футболку. Наконец-то взгляд Райана оторвался от витрины. Спокойное, даже в какой-то степери довольное лицо... пронзительный взгляд чорных глаз.. Какое-то непонятное подобие улыбки.. Парень прошёлся по косому переулку до бара "Хвост Дракона". Нет, он не собирался там сидеть.. или чего-то ждать. Он просто хотел забрать свою мантию. Да и вообще, взглянуть в лицо Забини, если тот всё еще там сидит. Тяжелые двери бара с преждним скрипом отворились от лёгкого воздушного толчка вызваного заклинанием. На долю секунды Райан замешкал на пороге, осматривая посетителей. Тех порядком прибавилось, дождь заставил всех кинуться под первую попавшуюся крышу. Для многих "Драконий хвост" стал той судьбаносной крышей. Забини в баре не было. Райан даже пожалел об этом. Ему вдруг очень захотелось поговорить с Блезом. Рассказать ему много важного, а главное, полезного. Ну да ладно. За тем столиком, где некогда сидел Райан с Даф, где Райан от всей душе прошёлся носками макасин по рёбрам и лицу Майкла Корнера, где собственно и случился тот судьбоносный момент жизни, уже сидела какая-то семья. Судя по виду мальчика, тому было не больше 13. И кстати, Монтегю мог поклясться, что родители его магглы, судя по тому с каким видом они наблюдали за фокусами, которые показывал за соседним столиком студент Хаффлпафф Вейн Хопкинс своей подружке. В душе у Монтегю пробежал холодок, (Что за зборище грязнокровок?..) но виду он не подал. Споймав на себе взгляд Терри Бутта, Райан послал ему в свою очередь уничтожающий взгляд, полный призрения. Мантия Райана лежала на спинке свободного четвёртого стула у столика, где сидели магглы. Акцио, мантия... Магглы вздрогнули, когда черные подолы взметнулись в воздух. Мантия, оказавшись в руках хозяина обмякла. Дождь никак не прекращал идти, но и это ладно. Эксслизеринец никоем образом не обращал на него внимания, пока не дошел до магазина "Мадам Малкин: мантии на все случаи жизни". Ему нравилась эта волшебница. Она всегда приятно улыбалась, качественно обслуживала... в общем-то не вызывала никакого отвращения. Правда, будучи по-младше, когда еще Райан скуплялся с родителями *умилился*, молодой Монтегю любил устроить тут бардак, начиная без повода капризничать. Но в процессе взросления, он вёл себя всё приличней и приличней. Да.. Сейчас же мило улыбнувшись ведьме, стараясь привлечь к себе внимание через всю толпу в магазине, молодой человек прошёл через весь магазин к отделу с рубашками. Да, он давно собирался купитьсебе парочку новых рубашек, а еще лучше, если и несколько галстуков. Хотя перспектива прохаживания по косому переулку загруженым в покупки тоже не особо была сейчас привлекательна. Рассматривая галстуки, Райан прикидывал их к уже присмотренной белой рубашке. Почему именно белая, он сказать не мог. ВОт просто захотелось ему купить себе именно белую рубашку. Да и ткань ему понравилась. ТАк вот, о галстуках. Сразу пропустив стенд со школьными галстуками (почему-то очень сильно защимило в груди), Райан стал рассматривать на первый взгляд обычные черные галстуки, немного сероватые.. очень многие, из тех, которые тут были, уже давно пылились в комнате Монтегю. Взгляд скользнул по одному из галстуков. И Райан задержал на нём взгляд. Это был один из галстуков, которые были в коллекции мистера Монтегю. Во вот глубокий зелёный цвет, который в то же время был приглушенным... полоски.. широкая.. узкая.. Райан взял этот галстук в руку и некоторое время разглядывал. - Прекрасный галстук, - послышался знакомый голос мадам Малкин. - Эльфийская отделка по методу... - Я знаю, - негромко сказал Райан. Он всё знал об этом галстуке. Такой же галстук Дафна подарила парню в день бала. Тогда... Райан закрыл глаза, на миг потерявшись в воспомниниях. А потом... а потом от отшвырнул галстук на место. Внутри вдруг что-то поднялось, словно змея пробудилась. - Вот этот. - Райан указал пальцем на чёрный гастук, местами прошитый зелёной и бардовой ниткой. - И рубашка... - Монтегю отвёл волшебницу к примеченой рубашке. - Да, я заверну... - Нет, я переоденусь, - сухо перебил её Монтгю, но потом мягко добавил. - Как видите, я промок. Нет, конечно же ему приходила в голову мысль о том, что бы заклинанием высушить футболку, но нет. Ему захотелось одеть рубашку. Захотелось одеть галстук. просто захотелось. Расщитавшись, он покинул магазин мадам. Дождь всё так же хлестал, так же быстро намочил мантию и волосы. На самом деле мерзопакостная погода не вдохновляла не на что. Ни на какие-то опроменчивые поступки. Вообще, ни на что. Райан, засунув руки в карманы мантии, направился к очередному пабу в косом переулке. Уже практически дойдя до него, Райан вдруг увидил знакомое лицо. - Руквуд? - вырвалось у парня. - Август! - молодой человек, нахмурившись, позвал друга.
Осенние солнце сияло ярко, но не грело. Рыжая листва валялась под ногами украшая причудливыми узорами изумруд травы. Путь Лекса проходил через парк в котором он был сегодня утром. В первые за многие годы ему захотелось остановиться и купить сигареты. Ему хотелось курить, выдыхать круглые формы дыма как делал он это однажды. Тело Санни уже увезли маггловские службы, и по дороге ездили машины иссекая любое напоминания о происшедшем. Как ему хотелось дотронуться до её мягкой ладошки и потереться носом о её плечо. Просто быть с ней не требуя в замен любви, Лекс пожалел на мгновение что в своё время не подарил ей пейджер. А ведь была такая возможность, сестра раздобыла их в трёх экземплярах. Для себя, для него и для Бины. Да только какой прок может быть от передачи быстрой информации, она б не стала им пользоваться, да и в школе он не работал. Он стоял без с мысленно смотря в пустоту, понимая что мир крушиться по кусочкам и ложиться тяжёлой данью на его плечи. Он закрыл глаза и подумал о том как трудно жить, ему в свои неполные восемнадцать лет хотелось многого, но осознания что многое уже не будет оставляло в нём пустоту. Накинув капюшон Лекс сжал кулак и стукнул им больно по коре дуба. Он должен жить, с нею или без неё, он должен быть таким каким хотела видеть его Анита. Он не сдастся, он обещал ей. Тупо посмотрев себе под ноги, он продолжил путь вперёд, по уже миллиарды раз исхоженному пути. Всё лето она избегала его, откладывая разговор на потом. И теперь он находился в сомнениях, их любовь настоящая ли. Он чувствовал себя преданным, разбитым и одиноким. Но как бы он не сердился, он не мог её обвинять в чём либо. Кто он такой чтоб судить её, в конце концов всегда оставалась надежда что она приедет в Хогвартс и он увидет её там.
***
По правде говоря он устал от своих обречённых мыслей, и как только зашёл на каменные уступы Коссого переулка, единственной целью его путешествия стали учебники, принадлежности и сладости для себя и для бессознательной девушки что ожидала его в Мунго. Хотя он был уверен в том что она его совсем не ждала, и даже ещё и не очнулась. Но шоколад поднимает настроение всем, от мала до велика. Так что побродив по всем правильным переулками и магазинчиком Лекс за пол часа потратил маленькое состояние галлионов, и большое состояние нервов, так как все эти длинные очереди его порядком раздражали. Но он кочевал зайцем пристроившись то к одному то к другому приятелю. Зайдя в кондитерскую, он тщательно выбирал коробку и открытку и шоколад для слизеринки. Его нужда заботиться о ком то, вылилась на несчастную девушку. Так как обычной любимой сопровождающей его годами ранее Харман не было нигде поблизости.
Вскоре закончив свой рацион покупок, довольно нагруженный юноша отправился к источнику еды и питья, так как до обещаного времени у него был ещё час. А добраться до туда надо было как минимум десять минут на метро. Так что молодой человек бодро и уже более весело направился в любимый паб, "Драконий Хвост".
Дернувшись сначало было вниз по переулку, Руквуд резко затормозил и беспомощно оглянулся по сторонам. Куда идти? Где искать? А может, она просто передумала? Карие глаза пытливо заскользили по витринам магазинов, по лицам прохожих, пытаясь найти ответ на свой нелегкий вопрос. В душе закипала злость и в то же время щемящее чувство безысходности, которое не отступало ни на минуту с тех пор, как кольцо неприятно обожгло кожу пальца. Сейчас тупо рассматривая ладонь, Августус ровным счетом ничего не чувствовал, хотя раньше какая-то связь между ним и Аби пронизывала все его сердце. Словно что-то очень важное оборвалось в тот миг. Повертев на пальце кольцо, парень скривил губы и прошелся рукой по волосам, именно в этот момент его охватила глупая мысль, что Фрай просто напросто его предала. Почему-то в такие моменты на ум всегда приходят злые, нехорошие мысли, по крайней мере в этом весь и был Августус Руквуд младший. В голову не приходило, что с девушкой просто напросто могло что-то случиться. Просто Руквуд всегда боялся, что когда-нибудь этот момент наступит, обязательно, сомневался в ее любви, неудивительно, что сейчас он так легко согласился с доводами своего ехидного внутреннего голоса, который умел нашептывать только самые гнусные и мерзкие слова, заползающие в самое сердце и отвраляющие его горьким ядом. Как еще раскаится бывший слизеринец за свои поспешные выводы и недоверие к Фрай, но сейчас, сейчас ярость застилала глаза юноше, из-за чего он не мог трезво оценить ситуацию. Кто-то громко окликнул его сзади. Мускулы на щеках Руквуда дернулись, он не хотел сейчас никого видеть. Выдержав мгновение и справившись с досадой, бывший слизеринец медленно развернулся вокруг своей оси и взглянул на Монтегю. Старый друг. Из того прошлого времени, один из немногих, кто тогда, а наверно, и сейчас мог понять хоть малую толику, творящегося в его душе. Монтегю... - Слова хрипло слетели с губ и так же быстро растаяли в холодном воздухе, как и появились. Видок у друга был не лучший, чем и у самого Августуса, видно день не заладился у обоих в равной степени. Ухмыльнувшись, парень сузил глаза и со смешком в голосе протянул: Не лучший день, дружище... - Не столько спросил, сколько констатировал Руквуд и довольно фамилиарно похлопал Монтегю по плечу. Улыбнулся, но карие глаза остались равнодушными. Может, по стаканчику огневиски в Драконьем Хвосте? - Идея сама собой образовалась в голове и также быстро воплотилась в слова, прежде чем сам парень осознал, что говорит. Впрочем, этого сейчас ему больше всего и хотелось. Напиться и забыть обо всем, хотя бы на пару часов. Этого так не любила Фрай. Чтож так даже лучше.
Наша новая помощница очень стара, ведёт себя странно, чуть ли заигрывает со мной. Мну ошень страшно.
/Бар "Драконий Хвост"/
Ну да конечно, подума Лекс, хи-хи ха-ха блин. Нервный Слизеринец пылал гневом, явно был не в себе, такого опастно отпускать одного. Наверно Лекс был со всем уже сам не свой, так как на вспышку гнева женатого чувака из сообщества "мы круче всех, так как в наших зелёных штанах болтаются крутые палки" отреагировал уж как то совсем из жанра "донт вари би хэппи". Поставил медленно покупки на мокрые камни Косого переулка, и будучи выше и всё же сильнее похлопал последнего, и скажем так несчастного, по спине ободрительно. Уже заикаясь меньше, сказал отчётливо: - Абигейл в больнице, сосссстоянние её мне пока не известно, - захватив покупки в одну руку, другой направлял последнего к выходу из Косого, - вот собирался к ней назад, она тттакая худая надо ей поесть, - уже не в тему начал болтать юнный гигант Хогвартса, - знаешь какие могут развиться болезни у девушки если она правильно не поест и во время? А? Ну знаешь, - посмотрел на Руквуда, тот похоже был в состоянии эффекта и на лице его читалось выражение "Чё он сказал?" при этом явно мозг не давал команду - "двинь ему" поэтому всё было пока на стороне Лекса. - А ччёмм же я, тттак - начил загинать пальцы третьей рукой, т.е. второй; больница, Фрай, муж, палец, - ах да ппалец её повреждённ, - нахмурился в процессе мышления, - сейчас понннимаю что как раз ттот что безымянном пальце левой руки.
Серость, тьма, туман, забвенье И беззвездной ночи мрак. Пара слов, как откравенье, И теперь себе я враг.
Вообще в 17 лет думать особенно представителям мужской половины человечества если не сложно, то уж точно большинство мыслей текут в одном русле. Исключением магический мир не был, только видно сейчас была исключительная ситуация. Косой переулок был пуст и это было к лучшему, потому как если бы сейчас кто-то там появился то Жуль не знал как бы поступил: просто начал бы без причины задирать этого человека или же прошел бы мимо. Рисковать и решать уже по ситуации не хотелось. Так что все же проще было обдумать сложившуюся ситуацию до перемещения домой и уже в адекватном состоянии появиться пред очи проницательной матери. Его разозлило увиденное в пабе - определенно! Не понравилось как на его появление отреагировала Одри, хотя нет тут все как раз было как обычно, ну или почти. Так как подручные предметы в общественном месте, где не только одни студенты, она метать все же не решилась, хотя книга при ней была. Увидеть свою невесту счастливой - было тоже не приятно, так как с этой стороны он ее вообще не знал. Ее злость и раздражение он видел, даже наверное чаще чем кто-либо другой, а вот улыбку - нет. И сегодня ему не понравилось, что его собственность ( по другому он не мог ее воспринимать, свыкся с мыслью, что она есть и будет и никуда от него не денется) в открытую заявляла всем и каждому своим поведением, что она свободна от каких-либо обязательств. Как раз на этом гениальной мысли ему под ногой попался камушек, который он начал пинать впереди себя, это хотя бы как-то помогало снять раздражение. Причем Джулиан понимал, что и сам виноват, но это ощущение было не из приятных, так что было проще во всем винить свою нареченную, тем более сейчас она не могла ответить. То что так много размышлений вызвала эта встреча - раздражало, тем более что противоречивость чувств была ему не свойственна. А сейчас же он не понимал что вызвало у него увиденное в пабе и после продолжение разговора наедине. Что точно Жуль мог сказать, так то что Каррингтон с каждым годом становилась все независимее. На первом курсе, когда он впервые увидел гриффиндорку, которая если и вела себя вызывающе, то это было скорее неосознанно. Тогда ее и трогать не хотелось, а сейчас она была достойным противником, с которым ему было интересно столкнуться. Сегодняшний случай доказал это. Одри вела себя не так как большинство девушек поступило бы ее месте. Она научилась держать удар и отвечать ударом, немного специфическим, но не менее чувственным. Так как упоминание о детях рожденных не от него - бесило и не выходило из головы. По поведению девушки становилось ясно, что она вполне сможет исполнить угрозу. Так что у него будет выбор или расторгнуть помолвку или же оставался вариант воспитывать чужих деток, которым придется дать свою фамилию. Ни один вариант не устраивал хаффлпаффца, так как на данный момент у него если и были симпатии к девушкам, которые могли перерасти со временем в нечто большее, то все равно Одри была идеальным решением на данном этапе, если только не совершит глупостей. Проще было думать именно о этих событиях, хотя, даже пройдя почти весь Косой переулок, ладонь продолжала гореть будто бы это не он ударил беззащитную девушку просто показывая свою силу, а ему прошлись по ладони кнутом. -Какого Мерлина я творил сегодня? -Вопрос риторический, прозвучавший в темноте только для шумового фона и возвращения мыслей в довольно милую голову хаффлпаффца. Мысли не вернулись к привычному руслу, но хотя бы отвлеклись от Одри Каррингтон, позволив Паркеру сосредоточиться на том, что он ничего не ел практически с утра и что не мешало бы почтить своим присутствием родной очаг. Он аппарировал домой.
Могло показаться, что Руквуд словно бы постарел лет на десять за те минуты, когда Драгомир бормотал что-то про больницу и ужасное состояние Абигейл. Сгорбился, вжал голову в плечи, но совсем не из-за холодных порывов сильного ветра, наоборот его он совсем не замечал, просто что-то сжало сердце, да так сильно, что так и хотелось заорать на весь Косой переулок. Будь он один, он бы наверно так и сделал, да только в кампании этого верзилы-хаффлпаффца, да и уже выскочевшего вслед за ним Монтегю такой привелегии Августус себе позволить он не мог. Медленно, шатаясь, бывший слизеринец сделал несколько неверных шагов и замер, зажав голову руками, словно не желал больше ничего слышать, особенно того, что нес этот полоумный. Бред-бред-бред! В это было невозможно поверить, вернее в горькие слова совсем не хотелось верить. Может быть, он уже опьянел до такой степени, что все это только плод его больного воображения? Стоит махнуть рукой и кошмар исчезнет? Руквуд действительно попытался отогнать видение Драгомира рукой, да только с самого начала знал, что эта его глупая попытка всего лишь трата времени, все происходило наяву. Заткнись, заткнись... замолчи, Драгомир, ты слышишь? - Обесиленно просипел Руквуд и как-то жалко опустил руки, словно смирился со словами хаффлпаффца. Кинул взгляд на друга, пытаясь найти там хоть какую-нибудь поддержку, но вскоре отвел глаза, в которых почему-то неимоверно закололо, словно кто-то особенно злобный принялся тыкать в глазницы острой спицей. Неужели, Августус Руквуд еще был способен на слезы? Безымянный палец... Руквуд кинул затуманенный взгляд на кольцо, которое, кажется, уже не носило той особенной силы, которую замечал парень до этого, как будто что-то живое оттуда ушло. Тусклый блеск металла больше не согревал сердца. Отведи меня к ней... - Требовательно отрезал парень и кинул на Драгомира предостерегающий взгляд, впрочем хаффлпаффец, кажется, был совсем не против. Наверно, Августус должен был благодарен Александру за предоставленную информацию, но гонцу, приносящему плохие вести, в древности, например, всегда отрубали голову. Он его ненавидел всеми фибрами души, но где-то глубоко внутри себя он был благодарен Драгомиру. Возможно, когда-нибудь он еще скажет ему спасибо. Ты со мной? - Коротко бросил Монтегю парень и не дожидаясь ответа, ибо прекрасно понимал, что Райан его скорее всего в такой ситуации не бросит, какой-то нервной походкой пошел вперед.
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
)… Возможно, втайне она ждала его сейчас, не признаваясь в этом даже себе самой. В этой истории всё было одновременно до безобразия просто, но оттого и невообразимо сложно. Переплетения судеб родителей не могли не отложить отпечатка на судьбах своих детей. Как говорят, дети расплачиваются за грехи своих отцов, эта участь не миновала и Кеила вместе с Лин. Многие обстоятельства ещё были неизвестны, многие тайны раскроются ещё только в будущем, но пока ни мистер Кох, ни мисс Корр не могли даже предугадать в какой переплёт могут попасть. Пока всё было хорошо, пока всё было по-другому… 
еврейский мальчик
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой