Небольшое уютное кафе в глубине Косого переулка. Здесь подают кофе, соки, конфеты, пироженое, мороженное и просто восхительный английский 5ти часовой чай с мягкими булочками и джемом. Кафе состоит из двух уровней, первого этажа - тобишь граунд флор, и нижнего - подвал. В подвале проходят такие вещи как живые концерты, на которые обычно собирается молодёжь и курят кальян старые потрёпанные жизнью мужчины.
Волна галдеющих ребят ещё не успела наводнить это милое местечко, чему Оскар был немного рад. Аккуратные старенькие столики, коженные кресла и диванчики, на улице пара столиков с не менее удобными стульями. Донна сидела на открытом воздухе, в её темных волосах играли солнечные зайчики, сама же она читала увесимистую книжку попивая черный кофе. То как она сидела, как она себя вела напомнила ему о прошлом, и заставило улыбнуться. - Нет большего мученья,как о поре счастливой вспоминать - проборматал Оскар и поставил свою тяжелую суму на стул рядом с женщиной. - Сидишь, - спросил Рей тоном утверждения, - а я тоже хочу сесть. Возвышаясь над Донной, обаятельно улыбнулся старой подруге, - Не правда ли день сегодня хорош? - посмотрев в туманное небо Лондона промолвил Оскар. Опустившись, а точнее соскользнув одним движением на стул, лишь посмотрел на хозьяна, как чашка с чаем ромашки появилась на его столе. Улыбчивый профессор взял в руки ладонь коллеги и со страстью присущую божьим одуванчикам сказал: - Ну как прошло лето? Как дочурка, подростла наверное. Как дом, сад, растенья и подопечные.
Лето уходило и напоследок жители Лондона – волшебники и маглы – получили несколько тёплых, пусть и не солнечных, дней. Впрочем, если кто-то и был недоволен установившейся погодой, то это была не Донна. Ей всегда нравилось такое состояние природы: низкое небо, до которого, казалось, можно было коснуться, и приятное тепло, столь отличное от палящего жара, который сводил с ума в середине лета. Итальянка сидела на веранде одного из многочисленных кафе Косого Переулка. Завтракать дома в одиночестве не хотелось, а Элиза ещё спозаранку уехала к сокурсниками – они собирались отметить последние дни лета пикником на каком-то озере. И, хотя Донна не была знакома с этими людьми, она отпустила дочь, потому что доверяла ей и прекрасно помнила, что сама в её возрасте была бы в бешенстве, если бы родители не пустили её на вечеринку. Допивая свой кофе, она была погружена в чтение. В преддверии начала своей педагогической карьеры, она решила освежить некоторые знания. Конечно, она заранее подготовила и учебный план, и вспомнила всё, что ей нужно знать, но травология – сложная наука, намного сложней, нежели кажется несведущим в ней профанам, и никогда не будет лишним. Кто знает, о чём решат спросить её ученики. Ведь нет ничего хуже специалиста, тем более преподавателя, который не может ответить на вопрос. От бесспорно интересного чтения её отвлёк знакомый голос. Оторвав взгляд от книги, женщина увидела перед собой старого знакомого – Оскара Рея. Мисс Ритс переложила свою сумку, освобождая место. - Здравствуй, Оскар, - с улыбкой отозвалась итальянка, откладывая в сторону справочник «Лекарственные растения. Том IX. ОРМ – ПАМ.» – День и в правду совершенно прекрасный. Женщина с ленивым интересом следила за тем, как её собеседник заказывает себе чай, и думала, насколько же странно складывается судьба людей, и что никогда нельзя предугадать, чем обернётся Донна знала Оскара Рея казалось бы всю жизнь: они вместе учились в Хогвартсе, и даже пробовали встречаться на пятом курсе. Смешно сейчас вспоминать об этой «неожиданной страсти», но тогда, в шестнадцать лет, это казалось единственно важным. Удивительно, но даже после расставания они сумели сохранить дружеские чувства, и после школы продолжали регулярно обмениваться письмами. Он рассказывал ей о странах, в которых бывал, и о людях, с которыми встречался, а она, с эгоизмом свойственным юным девушкам, жаловалась на тяжёлую учёбу и на то, что совершенно не остаётся времени на себя со всеми этими чарами и микстурами. Они иногда пересекались, к примеру в семьдесят четвёртом, когда Донне удалось по завершению учёбы получить возможность полгода работать в Индии, и изучить их медицинские традиции. Потом они на время потеряли связь – Донна вышла замуж, а Оскар пропал, видимо отправившись на поиски очередной утерянной цивилизации. Несколько лет назад они совершенно случайно встретились в Лондоне и с тех пор поддерживали контакт. В этом году судьба вновь свела их под старыми сводами Хогвартса. Теперь они оба преподаватели и деканы, уважаемые люди, ответственные за будущее магической Англии. - Эльза чувствует себя прекрасно. Она блестяще закончила этот год и сумела получить место на практику в Нагано, у доктора Кивабаси. Уже две недели как вернулась, а всё равно ведёт себя как японка, даже ест исключительно палочками, - Донна вздохнула в притворном страдании, всем своим видом показывая, что чем бы дитя не тешилось – лишь бы не во вред себе и другим. После чего с легкой усмешкой в голосе продолжила. – А ты как? Наверно только вернулся из очередной опасной экспедиции на Край Земли? Оскар как всегда был полон чужого солнца, словно ветер странствий так и не отпустил его из своих объятий. Донне действительно было интересно узнать, что случилось с бывалым путешественником этим летом, ведь весь остальной год он преподавал в Хогвартсе. А ещё ей хотелось расспросить старого друга о том, каково это – учить детей. Она иногда читала лекции в Британской Школе Колдомедиков, но это были единичные случаи и ей не нужно было узнавать об их жизни, надеждах, привычках – в общем всём том, что придётся теперь знать как Декану. Тем более её слушатели были намного старше одиннадцатилетних детей, и были намного более похожи на неё и по складу ума, и по взгляду на жизнь. А сейчас, впервые за много лет, Донна боялась. Она боялась не справиться.
- Край света, да да - повторил невнятно Натаниэль, вытаскивая паралельно из сумки череп какого то животного. Первую четверть лета он провёл в Африке, ах солнечная Африка. Полночь сошла, непроглядная темень, только река от луны блестит, а за рекой неизвестное племя, зажигая костры, шумит. Там он раздобыл череп Тифона, хотя наверное его детёныша. Череп был вытянутый словно ослиный, с тремя глазными дырками, и двумя рядами острых маленьких зубов. Он показал своё сокровище Донне, - Вот видишь эту зазубринку, - показал он пальцем в еле видную отметку на предшейном отделе черепа, - вот это свидельствует о том что Тифоны ели своих детей, - видишь видишь верхняя доля разцарапана, это они пытались своими маленькими лапками достать до самого вкусного, то есть правильно думаешь - он посмотрел на лицо Риттц, - правильно. Мозга. Вот смотри у этого малыша было слабое здоровье, видишь как зубы постепенно окрасились в коричневый. У здоровых Трифоны зубы постепенно окрашиваються в желтый, так что этот и так и сяк бы умер. Потом так же паралельно убрал череп и достал большие клыки, хоть и на первый взгляд они выглядели акульими, но на самом деле же были драконьи. - А это я раздобыл в Бафинском море, магглы были так рады, думали что наконец раздобыли свидетельство существования Виверна, они естественно ошибались. Виверн ни как не мог жить в таких холодных условиях, это никто иной как Амфиптерий. Пришлось им память подчистить и отдать мой экзепляр древней акулы зубы. - Что то ты взволнованна как то, не хочешь ли по вазочки эгнок мороженого.
Кофе совсем остыл. Нервное постукивание ложкой о край фарфоровой кружки только и выдавало неспокойное настроение Руквуда. Она опаздывала. Хмурый взгляд на наручные часы, которые ясно свидетельствовали, что Абигейл Фрай опоздывала непростительно сильно. Каждый раз, когда дверной колокольчик выпевал свою веселую трель на пороге появлялся новый посетитель, Августус вздрагивал и напрягал плечи, но уже через несколько секунд осознавал, что это совсем не она. Он мог не оборачиваться, да и просто сомкнуть глаза, но определить ее присутствие все равно бы смог. В кафе успели побывать уже кажется пол-Лондона, только ее все не было и не было. Сначала парень разозлился, так, что темные брови сомкнулись на переносице, но совсем скоро, на место злости пришла тревога. Она просто не могла обмануть и не прийти, это было не в стиле мисс Фрай, нет, миссис Руквуд. Его законная жена, пусть и неодобренная родителями, хотя какими родителями, матерью, отца он не видел очень давно. Он не мог дождаться этой встречи, чтобы наконец обнять ее крепко и больше никогда не отпускать. Тогда они упустили возможность бежать и жить самостоятельно. Она вернулась к родителям, кажется, это были самые невыносимые дни после нападения на Хогвартс. Нет, он совсем не переживал насчет убийств, да и вообще относился к этой глупой войне между старым маразматиком и свихнувшимся с катушек мужиком нейтрально. Уж они точно не втянут его в этот идиотизм, он не Поттер и даже не Малфой. Он не мог без нее, словно рыба, вынутая на холодный песок, безумно хватающая ртом обжигающий воздух в надежде хлебнуть хотя бы крупицу кислорода. Стрелка неумолимо двигалась вперед, пересекая циферблат. Ее не было слишком долго. Она бы не могла так. Она бы пришла. С ней что-то случилось. Эти три мысли не давали покоя Руквуду. Ему представлялись страшные картины, но больше всего он боялся увидеть ту самую, что мучала его вот уже несколько недель во сне. Абигейл и Нотт рядом. Августус прекрасно понимал, что семья Ноттов не оставит их в покое теперь уже никогда. Осталось только ждать. Насколько длинной будет отсрочка. Неделя, месяц, полгода... а может быть, больше. Они ведь оба знали, что их совместная жизнь ненадолго. Да и какая к черту совместная жизнь, разве он думал, что будет видеть Аби так редко, тайком. Все шло не так, как хотелось. Нотт. Когда-то они дружили. Они не были лучшими друзьями, но, кажется, Нотт вообще не принимал такого понятия. Почему Августус не заметил, что он так переменился. Раньше он никогда не думал, что может ожидать удара в спину от этого человека. Но ведь и ты сам предал его. Неумолимо твердил гнусный внутренний голос. Еще десять минут проведенных в ожидании. Руквуд резко отодвинул чашку с кофем, кинул несколько сиклей на стол и, накинув на себя куртку, быстро покинул кафе. Ждать больше не имело смысла. Она не придет. /Косой Переулок/ Улица встретила его свинцовым небом и неприятным холодными каплями дождя, которые так и норовили залезть за шиворот. Палец неприятно обожгло. Руквуд бессознательно поднял руку на уровень глаз и непонимающе уставился на ладонь. Без сомнений, обожгло тот палец, на котором он носил тоненькое аккуратное колечко, точно такое же сейчас должно было быть на пальце у Абигейл. С ней что-то случилось, теперь уже это Руквуд знал точно. Но что делать? Где она? Что с ней? Почему так бешено бьеться сердце? Обернувшись вокруг Руквуд попытался приметить хоть кого-нибудь отдаленно напоминающего девушку, но мимо шла только какая-то старуха под старым черным зонтом.
Каждый раз открывая свой славный ротик, Клеменс Батлер старалась задеть Долохова. Гриффиндорка напоминала об отсутствии у слизеринца мозгов, использовала разные вариации слов, повторяя это снова и снова. Нужно сказать словарный запас у гриффиндорки был хорош, но не фантазия, в этом она, несомненно, уступала Долохову и если сама постоянно цеплялась за один доказанный факт, то парень же выбирал новые дорожки и тропинки не совсем осторожно подступаясь к девушке. Сейчас он этим и взял. Игнорируя ее слова касательно самоубеждения, того что у него нет мозгов, того что у него нет мозгов снова и снова, ну а сколько раз Батлер об этом ему напомнила Долохов не старался считать, все что она говорила после очередной колкой фразы с его стороны, звучало как "бла-бла-бла" для слизеринца, а реакция его была заучена, он лишь театрально закатывал глаза и давал гриффиндорке возможность высказаться. Иногда Властиславу казалось, что язык враг мой, говорили мыслители именно про эту девушку. Почему-то гордость не позволяла этой мисс просто заткнуться и принять комплименты Властислава, которые она была права, он совсем не умел делать. Игра Властислава в бесчувственного слизеринца, которому на все наплевать, кроме как на свою личную выгоду и отвечающее по всем параметрам отражение в зеркале по утрам, стала уже чем-то другим. Он не всегда играл. Веселый, беззаботный, глупый, несомненно, это было и маской скрывающей за собой, то, что ему никогда не удавалось показывать – чувства, но и частью его настоящего на самом деле. Долохову с самого начала жизненного пути не было с кем делиться, ни отца, ни матери, одни бабушка и дедушка, но им было далеко до него, не смотря на постоянное внимание и любовь. Он вырос одиночкой, и это не отражалось на его общении с людьми, просто появилась стена, точнее бетонная коробка в которой парень спрятал все, что накопилось внутри, от своих друзей и врагов и в результате так плотно ее закрыл, что и сам уже забыл, что в ней находится. С появлением в его жизни Клеменс Батлер, где-то в районе сердца что-то лихо защекотало. Когда гриффиндорка, перестала быть просто девочкой его курса, такой же безмозглой, но красивой как Браун или Патил, которые существую только как украшение, которым стоит любоваться во время завтрака, обеда, ужина и иногда на паре нумерологии, когда учебник не прилипает к твоей щеке, и не видятся розовые овечки, прыгающие через барьер. Так вот, когда Клеменс стала чем-то большим, увлекла мысли и лишила спокойного сна, то Долохов стал понимать, что это ощущение есть что-то запретное из бетонной коробки, однако он вовсе не стеснялся это показывать. Но заигрался. Вошел в роль, и теперь все его попытки продемонстрировать запретные чувства выливались в дурачество и Клем принимала его за шута, не более того. Должно быль девушку вообще считала его одним из тех симпатичных смазливых парней, которые засчитывают себе очки за усмирение строптивой. Слова, которые Властислав не принимал в серьез, в какой-то момент стали разборчивей, а все, после того как в голове загорелась красная лампочка тревоги, сработавшая на то, что парень в чем-то прогадал. Как это может быть? Кричал ему внутренний голос. Гениальный ум нашей планеты ошибся в своих расчетах и девице прекрасной не снятся извращенные сны с его участием, о которых она после рассказывает, хихикая подружкам? И мир рухнул. Властислав как будто получил пробуждающую из размышлений пощечину, инстинктивно дернул головой, как будто она была на самом деле, но лишь стряхнул, таким образом, капли собравшиеся на волосах. Соплохвоста мне на ногу! Мысленно выругался он, посчитав, что ведет себя как дурак, но тут же опомнился. - Ладно, Батлер, ты меня поймала. Но согласись, когда белое облачко, именуемое мечтаниями, всплывает над твоей прекрасной головкой, в нем ты скачешь по полю в ярком сарафане с венком из полевых цветов в волосах к своему любимому, то есть мне... Разве не об этом вы, все девушки, мечтаете? - Он снова ухмыльнулся, но благо Батлер скрылась за горкой учебников и не видела его довольной физиономии. Таким как Долохов самовлюбленным и самоуверенным юношам, свойственен комплекс пупа земли и мысли, что каждая девушка мечтает упасть в их объятия, поэтому он был уверен, что и Батлер не против, об этом сигналила самодовольная ухмылка, которая была чем-то постоянным на лице Властислава, когда день начинался и продолжался хорошо. Кроме всего прочего, Властислав не читал книжек, естественно не слышал даже что такое кино, и все его понятие о романтике вращалось вокруг доблестных рыцарей на белых конях, о которых так часто говорили его приятельницы, всевозможных наблюдениях за звездами, песнопениями под окнами, и плетением венков для волос любимой, с робкими поцелуями валясь на зеленой травке. Фу какая гадость! Кричал отравленный сахарными познаниями в романтических действах внутренний голос, но Властислав на то и был собой, и по-своему понимал все эти вещи. Гениальный ум планеты, вам ведь уже говорили? Если цветы, то обязательно колючки. Все потому, что они редкие и если вам не нравиться, это значит, что вы ничего не понимаете, в травологии одна симпатичная хаффлпаффочка Власа подтягивает и он то теперь точно в этом разбирается, кроме того колючки наверняка символизируют характер дамы сердца. Если сладости, то девушка обойдется, это привилегия информаторов и преподавательниц среднего возраста, включая на удивление Слагхорна, которому если подарить засахаренные ананасы, можно получить выше среднего по зельям, в которых ты дуб дубом, если даже не хуже. Если песни, то давайте оставим это Моннет-Бредшоу, который будет завывать песнь о неразделенной любви, и Властислав к нему бы присоединился, если бы этот засранец не был сыном Аврора, а к таким у Долохова предвзятое отношение и вот мы подошли к главному. Поцелуи. Вся прелесть романтики, определенно. Не нужно требовательных и страстных, любой хорош главное нужно место (xD), однако к черту цветочные поля, озера и открытое небо, если целоваться можно в гостиной уютного дома и в голове сплыл план. В этот момент Батлер как раз согласилась пойти в кафе, что подкармливало именуемого подлостью зверя внутри Долохова. - Спасибо, я как раз боялся, что меня унесет ветром. - Недовольно протянул он, когда на руки неожиданно обрушилась вся тяжесть, которую бравая гриффиндорка тянула на себе. Властислав в тот же момент захотел на все плюнуть скинуть на пол идиотские книги, которые кроме как для членовредительства незачем не нужны, но план требовал немедленного воплощения, и когда если не сейчас у слизеринца еще появится такой шанс. Так что, терпи солдат, сказал он сам себе и устремился за девушкой. Когда они оказались внутри уютного кафе, Долохов сгрузил на первый попавшийся столик все принадлежности Клеменс, немедленно нашарил в кармане брюк свою волшебную палочку, почесал за затылок, вспоминая заклинание, а после направил ее на книжки. Они в момент уменьшились в размерах, в ответ, на что, парень гордо вскинул голову как будто только что спас планету от ее разрушения. Единственное в чем Властислав понимал, кроме как в способах достать человека и получить по зубам, так это заклинания. Его конек, видимо наследственное, но даже если нет какая разница, главное, что Флитвик всегда ставил ему высший бал по своему предмету. Единственная хорошая оценка слизеринца не требовавшая разорения на конфеты и другие обещания помощникам, для ее достижения. Выждав свою секунду славы, Долохов направил палочку на Клеменс и произнес Drought, одежда девушки высушилась, затем он повторил это и на себе. - Не благодари меня, дорогая, я огорчен существованием такого заклинания, ведь теперь мне снова придется любоваться твоей замечательной кофточкой, а не тем что под ней, но твое здоровье важнее моих предпочтений. - Наигранно обреченным тоном произнес Властислав, подхватывая одной рукой уменьшенные вещички Батлер, а другой, свободной хватая ее за руку и ведя в сторону лестницы в подвальное помещение этого кафе. На удивление здесь совсем не было студентов, это было на руку Долохову, ведь могла появиться какая-нибудь горе подружка гриффиндорки и увести ее прочь в самый важный момент. Но, все же решив перестраховаться, слизеринец потянул девушку вниз, в помещение, где их компанию могли разделить только жизнью обиженные мужчины средних лет, но кому было до них дело. Проведя Батлер через весь зал, Долохов отпустил ее руку, только когда они оказались у углового кожаного диванчика у противоположной двери стене. Зазывающим жестом Влас предложил гриффиндорке сесть и опустив рядом ее вещи, провел рукой по остававшимся мокрыми волосам. - Чай, пирожное? Не смущайся видом кальяна и этих явно пьяных мужчин, по случаю твоего согласия, я сама невинность сегодня, Батлер. - С этими словами он подобрал свою милейшую улыбку и растянул ее на лице.
Мой мозг сдох, поэтому пост получился немного бредовым
Зайдя в кафе, Клеменс осмотрелась. Она была тут и раньше, но порядком отвыкла, поэтому ее взгляд ощупал тут все от пола до потолка. Девушка отметила, что помещение мало изменилось: все те же столики, даже расположены точно так же. Все тот же приятно улыбающийся официант, который завлекал людей приходить сюда снова и снова, те же шторы, барная стойка... Вообщем, за лето все осталось прежним. Клем часто сюда заходила - это кафе казалось ей самым приличным из всех, что находились в Косом переулке. По крайней мере, тут реже были случаи, когда кто-то напивался до такой степени, что его несли, да и сравнивать его, к примеру, с "Дырявым котлом" не стоило. Все-таки тут было приятней, и в отличие от "Дырявого котла" люди тут собирались в основном нормальные. По крайней мере, они не вызывали удивления или настороженности, и это уже было хорошо. К тому же, Клеменс несколько сомневалась во Власе. Он уж слишком спокойно повел себя после того, как она все-таки согласилась, а это уже настораживало. Возможно, у нее началась какая-то мания по поводу него, или она преувеличивала, когда ожидала от него фразы типа "Ага! Я знал, что когда-нибудь ты со мной пойдешь!" Да вообще Долохов, чтобы ни сделал или сказал, всегда казался странным, в любом его поступке она видела эту странность. Иногда ей казалось, что она уже в отсутствие Долохова ощущает ее, странность, и это было везде, где бы она ни оказалась. Дело в том, что Властислав не покидал ее никогда, и это не преувеличение. Даже если физически парень находился где-то в другом месте, Клем вечно что-то он нем напоминало. Или напоминали… Порой ее ужасно бесило, когда окружающие вспоминали, или, что еще хуже, напоминали ей о нем. Казалось, слизеринец специально сделал так, чтобы она не могла о нем забыть и на секунду. В результате у Клем развилась какая-то шизофрения. Одно время девушка проверяла комнату прежде, чем лечь спать. Иногда это доходило до того, что она заглядывала под кровать, так как не знала, где это «чудо» может вдруг появиться. А он мог… Последний раз Влас чуть не сделал ее заикой, когда возник на входе в их гостиную. Клем как раз открывала портрет и выходила, как тут, откуда ни возьмись ее встретило довольное «Привет!». Она до сих пор не знает, что его туда занесло, что слизеринец поплелся аж от подземелий в совершенно другую часть башни, где находилась их гостиная, но все же отмела прочь мысли про то, что он может проникать в ее сознание и читать мысли. И вот сейчас Влас продолжал толкать свои «гениальные» идеи, только это уже были не галлюцинации, а реальность. Последнее вообще убило мозг Клеменс. Она, конечно, знала, что от него можно ожидать чего угодно, но такого до этого парень не говорил. Слова про облачко с полем и всякими цветочками гриффиндорка слушала в состоянии шока и с наполовину открытым ртом. Она даже на секунду представила себе подобное, но это еще больше ее ужаснуло. - Долохов, у тебя всегда были такие примитивные стандарты насчет романтики? Или ты комиксов перечитал с такими вот "облачками"? - с истинным изумлением спросила Клем. При этом на ее лице было выражение чистейшего непонимания. Она даже не пыталась сейчас съязвить - настолько сильно повлияли на нее веночки. - Об этом мечтают только наивные идиотки, потерявшиеся во времени, и я им сочувствую. - наконец к гриффиндорке вернулась прежняя интонация, с привычными нотками иронии и сарказма. При этих словах девушка и вовсе фыркнула, театрально возведя глаза к потолку. - Нормальные девушки, как я , давно не мечтают о принце на белом коне, коим ты себя возомнил! Им нужна удачная карьера и муж, который будет приносить пользу, а не веночки делать, – и, привычно закатив глаза еще раз, Клеменс прошла за ним в глубь кафе. - И еще: я не люблю цветастые сарафаны - они вышли из моды примерно столетие назад! - съехидничала гриффиндорка и собиралась было уже сесть. Она вообще надеялась встретить тут хоть кого-то из знакомых, ну не обязательно даже друзей, но знакомое лицо не помешало бы. В принципе, эта была главная ее мысль за последние пять минут. Клем не очень хотела сидеть с Власом наедине. Влас поставил ее вещи на стол, и впервые она (!!!) пропустила его слова мимо ушей, радуясь, что наконец скинула весь груз на кого-то. Сам Долохов, по-видимому, не был в особенном восторге от этого, но покорно тащил все, что теперь было в его руках. Парень поставил на стол все ее вещи и мгновенно уменьшил их в размере, после чего надутая Клем обиженно уставилась на книги, которые уже успела возненавидеть. Все-таки как она не догадалась сама, что можно использовать это заклинание! Но добило ее заклинание, которым Влас высушил сначала ее, а потом и себя. Не то, чтобы Клем его не знала, но она могла сама это сделать. А этот наглый слизеринец еще смеет умничать. Только Батлер хотела довольно грубо сказать "Я бы и сама справилась", как Властислав издал еще пару самовлюбленных слов по поводу ее блузки. Только теперь Клем поняла, что все это время так интересовало Долохова и хотела вмазать ему железной пепельничкой по той области, где у нормальных людей находятся мозги, но решила обойтись словами. - Как ты мил! - нарочито перекривив ответ, довольно сухо произнесла она, пытаясь удержать в себе тот поток слов, которые напрашивались в данный момент опрокинуться на слизеринца. И пока она укладывала свои потерпевшие нервы в коробочку, ее руки коснулась другая, теплая, и Клеменс почувствовала резкий рывок, от которого чуть было не упала. Они неслись на нижний этаж, причем Долохов схватил ее с такой силой, что высвободиться было невозможно. Клем пребывала в таком недоумении, что все мысли о том, чтобы найти кого-то из друзей, повылетали напрочь и мило помахали ручкой на прощание. мгновение - и они внизу, там, где она прежде не была. Клем всегда знала о существовании нижнего этажа, но как-то его не посещала. Ей было хорошо и наверху, и девушка просто не задумывалась о том, чтобы сменить его. Тут находились в основном люди средних лет, причем, именно сейчас тут находились исключительно мужчины, которые молча потягивали свои напитки и иногда жаловались друг другу на то или иное событие. Это помещение отличалось от того еще тем, что тут царил вечный полумрак. Комната освещалась исключительно свечами. Наверное, это было рассчитано на романтику. Но какая тут романтика при таких посетителях! Клем присела на то место, куда указывал Влас, и уже успела пожалеть о том, что выбрала именно это кафе – слизеринец нашел самое темное место из всех, что тут были. - А ты не мог увести меня еще дальше? - уперев руки в бока, возмутилась гриффиндорка, однако села на предложенное место. могло показаться, что ей все было не так, и, возможно, это отчасти было правдой, но сдерживать порыв эмоций Клем никогда не умела, ей вечно надо было сказать свое мнение. - Мне кофе: ложка сахара, ложка кофе на полчашки, - протараторив все особенности своих предпочтений в этом напитке, гриффиндорка уставилась на стенку, на которой висела картина с веселым молодым волшебником, который то и дело подмигивал всем сидящим. - Да уж, ты сегодня особенно мил, я польщена! - в голосе Клем отчетливо звучала нотка иронии. И хотя она как всегда не удержала своего комментария, но зато призадумалась, что это такое с ним. Он говорил уж слишком спокойно. Возможно, вс-таки стоит перестать постоянно травмировать его голову тяжелыми предметами, а то он сам на себя не похож... - И воробще Долохов, с чего ты вдруг решил, что я должна чего-то опасаться? Не тебя же мне бояться, в самом деле... - фыркнув, Клем скрестила руки на груди в ожидании, подумав, что все-таки стоит расслабиться. Как бы там ни было, а ей стоило завязывать со своими подозрениями насчет Власа, а то так и крыша поехать может.
Она говорила о наивных идиотках, безмозглых девушках, которые могут мечтать о принцах, а в особенности таких принцах как он сам. Долохова это раздражало. В особенности его это раздражало потому, что Батлер выделяла на фоне этих девушек, таких как она, себя в особенности. Безусловно, за Властиславом был подобный грешок, но он же выпендривался нарочно, ставил себя первым, только что бы позлить, на самом же деле он был простой как один бронзовый кнат. Дайте ему то, что он хочет и он тиши воды и ниже травы. Наверное, это качество, было единственным, что парню не нравилось в гриффиндорке. Конечно, его раздражала немного ее любовь к книгам, а точнее к их новой функции, как орудие убийства неудачливых поклонников. Его выводило из себя, то, как она беспрерывно говорит, и если бы девушка высказывала только свое мнение, она же выражала, не затыкаясь, свое недовольство во всем, каждый раз. Однако, не смотря на это, плюсы на чаше весов перевешивали эти минусы, и слизеринец не желал отступать. Сейчас же, он в очередной раз закрыл глаза на ее подобное высказывание, стиснул зубы, прекрасно понимая, что ему это нужно, а вовсе не девушке и занял себя практикой чар, применив три простеньких заклинания. Подвальное помещение как всегда встретило его полумраком. Это было не то место, куда водят девушек на свидание, но у Властислава был четкий план, еще до того как он встретил на улице Клеменс, а значит, он должен был ему следовать. Не важно что, этот слизеринец вбивал себе в голову, достижение цели было самым главным для него. Никогда не имел значения путь, да и цели могли быть совершенно разными. К примеру, план покорить сердце строптивой красавицы гриффиндорки и желание покурить кальян, сегодня приравнивались, и Влас не намерен был отступать, ни от первого и ни от второго. Усадив девушку на мягкий кожаный диванчик, точнее дав ей самой туда сесть, он пропустил мимо ушей ее замечание касательно выбранного им места. Клеменс говорила правду. Наивная. Повелась на предложение выпить чего-нибудь согревающего в этом светлом и уютном кафе, наверное, думала, что будет сидеть сейчас у окошка увешенного яркими занавесками, но Властислав это сама непредсказуемость, которая непонятно как построена на три шага вперед. Выбери Батлер любое другое кафе или паб, он бы и там нашел место уединиться, ведь это не было предложением поесть мороженого на лавочке в центральном парке. Сейчас со стороны девушки претензий быть не могло. Она сама выбрала место, но ведь о конкретных, точечных координатах речи не шло. Кафе? Три Звезды! А вот этаж без окон и дверей, больше напоминающий их Хогвартские подземелья, только укутанный клубами дыма, и пропитанный ароматом фруктового табака, которых не было в замке. Это уже совсем другое дело. Однако это тоже спорный вопрос. На третьем курсе, на уроке профессора Трелони, от всех этих дурманящих благовоний Властиславу хорошенько вставило, что юный слизеринец не только Грима увидел в своей кофейной гуще, но и лицо кошмара его жизни - будущей старосты, Амстел, в своем стеклянном шаре ехидно улыбавшейся ему. Наверное, не стоит добавлять, что после того урока у Властислава пропало желание изучать прорицание. - Ложка сахара, на половину чашки. Все запомнил, - протянул он улыбаясь. Тут, наверное, следует сказать, что впервые на лице Властислава, Клеменс могла увидеть другую улыбку. Типичной самодовольной, которое может позавидовать кот из знаменитой истории про Алису, пришлось уступить свое место какой-то невинной и искренней. Долохов сиял как натертые Хогвартскими хулиганами Ливерпулем и Сойером, доспехи, а все потому, что его план вот вот должен был прийти в действие. Подобная чудо улыбка, невинного дитя, которое, наконец, нашло себе чем позабавиться должна была, наверное, насторожить девушку, но Властислав ведь был шутом в ее глазах и должно быть она лишь решила, что он снова играет. Двинувшись к небольшой барной стойке, которая была и на этом этаже, парень оставил Клеменс без ответа на ее очередную попытку съязвить. За барной стойкой его ждал скучающего вида волшебник, средних лет, как и почти все посетители сегодня. Мужчина был знаком с Властиславом, и когда парень к нему подошел, тот широко улыбнулся, протягивая руку. Кажется, это был двоюродный брат, мужа сестры его убитой матери. Далекая связь, но и таким не разбрасываются, когда ближе разных тетушек и дядюшек у тебя почти никого нет. Перекинувшись парой символичных фраз с молодым, волшебник насыпал в красивую чашку ложку сахара и разбавил белый порошок горячим кофе. “Еще что-нибудь?” поинтересовался мужчина, и Властислав не долго думая кивнул. После чего он подался вперед и заговорчески что-то зашептал мужчине, тот лишь улыбался, глядя молодому через плечо, на его прекрасную спутницу. После того как на стойку был поставлен еще один стакан и наполнен золотистой жидкостью, бармен оставил бутылку на столе и повернулся в поисках чего-то. Этот момент Долохов использовал налив немного коньяка в чашку с кофе Батлер, а после с невинным видом стал ожидать, когда бармен дополнит свое кофе корицей, аромат, которой должен был сбить запах алкоголя, о нахождении которого в кофе, тот не подозревал. Договорился Властислав о нескольких коктейлях, которые скрасят им с Клеменс вечер после согревающего кофе. На этом закончив свое общение с родственником, он вернулся к гриффиндорке. Заботливо поставив перед ней чашку с кофе, он сел рядом с ней на диванчик и откинувшись на спинку, с блаженством потянул два маленьких глотка коньяка, который заказал себе. - Вся прелесть быть волшебником, это что все запреты снимаются, как только тебе исполняется семнадцать лет. Клем, а вот скажи, по-твоему, - неожиданно начал Властислав разговор, внимательно изучая черты лица девушки. А ведь не часто ему это удается, учитывая, что стоило Долохову приблизиться к девушке на метр, срабатывала сигнализация и Сойер, как достойный сын своего отца аврора (засранец xD) тут как тут бить ему его физиономию. – Чашка на половину полная или наоборот? – Не то что бы Властислав был любителем философии, просто этот вопрос вертелся у него в голове, с того момента как Батлер заказала половину чашки кофе. А еще ему казалось, что половина либо пустая, либо полная, как-то да символизирует его сегодняшние шансы на успех.
Властислав, сказав, что запомнил все требования, которые она продиктовала, скрылся за ее спиной, улыбнувшись на прощание. Эта улыбка показалась Клем немного странной. Слизеринец улыбнулся так... нормально! Хотя, скорее всего, это было нечто по типу обычного: он просто-напросто корчит из себя идиота, все время пытаясь вжиться в новую роль. Я буду сегодня крайне мил... в мыслях исказила его слова Батлер. Ее раздражала его наигранность, эти вечные ухмылочки, а Клеменс была уверена, что он вовсе не такой, какого из себя строит. Правда, это не относиться к ее подозрениям насчет мозгов - их у него никогда не было. Но каждый раз он кривлялся и ехидничал, а потом становился нарочито воспитанным и культурным, что вызывало у гриффиндорки не самые приятные чувства. Это порой напоминало ей одну знакомую тетушку отца, которая вечно сюсюкала и улюлюкала тошнотворным приторным голоском. Вот так и улыбка Власа... Благо, он внешне не был на нее похож. Казалось бы, придраться не к чему Парень действительно ответил вполне спокойно и приветливо, с обезоруживающей и естественной улыбкой, но Клем то знала, что на самом деле это все маска. Маска того, что он снова что-то скрывает, а он не может чего-то не скрывать. Ей всегда было интересно вывести его на чистую воду и сказать "Ага! Вот, Долохов, ты и попался!". Но, видимо, удача приветствует дураков, ведь до сих пор девушка так и не смогла произнести эти слова с полной уверенностью. В любой ситуации Долохов мог оправдаться, и делал это так, что у нее просто не оставалось аргументов для атаки. Тогда Клеменс выходила из себя и срывалась если не на нем самом своим привычным оружием - книгой, - то на ком-то, кто в это время был рядом. Гриффиндорка не могла понять причины того, почему этот придурок без капли мозгов так на нее действует, почему он заставляет ее обращать на себя внимание. Он любил внимание, и не скрывал этого, и ему удавалось всегда его получить. В этом случае для слизеринца не важен был метод или причина, главное - то, что его знают и помнят. Клем иногда кажется, что весь Хогвартс только и гудит фамилией Долохов. куда бы она ни пошла, где бы ни оказалась, везде "Долохов то, Долохов се...А Влас такой милый и любезный - отправил моей маме открытку на Новый год!" и прочая ерунда. Конечно, девушка не раз ловила себя на мысли, что у нее начинается простейшая паранойя. Ведь нельзя постоянно видеть подозрения в любом его жесте, слове... Даже когда он дышит, все равно было странное ощущение, что это не просто так и вообще, дышит он по-особенному, не как все нормальные люди. так вот, все это ее безумно раздражало. Возможно, потому, что остальным наоборот - безумно нравилось. Этот факт ее и бесил. Неужели она одна в Хогвартсе видит его истинное лицо?! И отказывалась в это верить... Но не раз жизнь ее обламывала, видимо, приняв сторону слабого - Долохова. Батлер тряхнула головой, окончательно ликвидируя знакомый образ в голове, как будто это могло помочь. Она уставилась на потолок. Тот ее не интересовал. Он оказался темным и мрачным, совсем без красивых светящихся звезд над головой... Поэтому следующим объектом ее внимания стал портрет все того же молодого волшебника, который видел справа от нее. Он оказался достаточно приветливым и милым, и Клем даже улыбнулась. Волшебник взирал на Клеменс своими большими, ясными синими глазами, подмигивал и улыбался обезоруживающей широкой улыбкой наивного ребенка, такой же, какой только пару минут назад улыбался Властислав. После этого осознания улыбка с лица Клеменс буквально сползла, и девушка предпочла отвернуться. Даже тут вмешался этот негодяй! Так, Клем, пора завязывать с этой шизофренией, а то недолго и в больницу Святого Мунго залететь... Пока девушка размышляла, то вовсе не заметила появления самого Власа, который нагнулся так низко для того, чтобы поставить кофе прямо перед ней, что его лицо оказалось в считанных сантиметрах от нее. Это заставило девушку вздрогнуть и отпрянуть назад. Гриффиндорка осмотрела небольшую чашечку с черной горячей жидкостью, которую так любила. В особенности здесь. Тут всегда готовили самое лучшее кофе, а в нем она разбиралась. Аромат сразу распространился в воздухе и был просто прекрасным. - Спасибо, - пришлось выжать из себя, хотя и довольно сухо. Но все же она пришла сюда, пришла с Долоховым, и тут уже ничего не поделаешь. Она сама согласилась, не стоило сейчас поднимать бурю, да и повода пока никто не давал, глупо будет. А ведь сказать что-то эдакое хотелось, съязвить, например, но это было сейчас не к месту. Поэтому Клем спокойно взяла чашечку в руку и сделала глоток. Кофе был странным. Возможно, она отвыкла от него, но ей показалось, что во вкусе что-то изменилось. Не то, чтобы оно стало хуже... оно просто стало...другим... Или ей опять кажется... Хотя вкус был прекрасным, несмотря на то, что непривычным. К тому же, бармен положил корицу, а ее она любила. Клеменс изучающе посмотрела в чашку. Да, наверное, она просто всегда мила его без корицы. А зря, так лучше. - Интересно, в чем же дело... - пробормотала девушка, обращаясь сама к себе, и вовсе забыв о присутствии тут слизеринца. Она еще раз всмотрелась в жидкость, но, пожав плечами, снова устремила свой взгляд вперед, заметив наконец Власа. Тут только Батлер обратила внимание на то, что он пьет. - Фу, Долохов, еще даже не было ужина, а ты уже с коньяком! - мило сморщив свой носик, протянула Клем. Девушка не была не пьющей. Да, она всегда любила хорошо погулять, но все же для нее продолжали существовать какие-то рамки. Например, не пить до ужина. так делают все нормальные люди. По крайней мере, это было стандартом англичан. - Имей ввиду, что я тебя тащить домой не собираюсь! - резко добавив это, как будто ее кто-то уже просил, девушка с гордым видом продолжила пить кофе. Она заметила странный взгляд Власа, от которого даже мурашки по коже пробежались. было такое ощущение, что он ее изучал, но вопрос про чашку застал ее внезапно. - В смысле?.. - растерянно переспросила гриффиндорка, не понимая, почему Влас так резко поинтересовался чашкой и половиной того, что там находиться. По правде говоря, это несколько озадачило Клем, а точнее, внезапность вопроса. - По-моему, она просто заполнена до середины! - возведя глаза к потолку, прокомментировала Клеменс. Ей было не до того, чтобы философски рассуждать на тему того, то чашка полупустая или полная. И опять таки в ее голосе прозвучала привычная нотка иронии, но девушка сама этого не заметила. Тем временем Властислав уже полностью допил свою порцию и взирал то на нее, то на стены, то на еще кого-то. Клем тоже допивала свой кофе. Было странное ощущение... То ли ей действительно надо было согреться и привести мысли в порядок, то ли Долохов престал ее сильно раздражать. Клем даже повеселела. На ее лице появилась непонятная улыбка во все тридцать два зуба. На это не было причины, ей просто захотелось улыбнуться. как тому волшебнику на портрете. да и вообще, настроение стало намного лучше. Ей стало даже интересно, что стало причиной для этого, но какая разница! Главное, что она сидит в уютном кафе, пусть даже и с Власом, который обычно ей действовал на нервы. Сейчас, когда Клеменс еще раз на него посмотрела, он казался ей куда более приятным обычного. Все-таки это лучше, чем мокнуть сейчас под дождем. Долохов, так Долохов! Он на данный момент ей не мешал. И вообще - хоть компания есть. А то все равно друзей она не видела, и лучше уже с этим слизеринцем пить кофе, чем в одиночестве. Чуть позже принесли еще какие-то коктейли. Они оказались довольно большими, но на вид приятными. Видимо, Влас заказал. Клем поблагодарила официанта, который уже успел скрыться, и отпила из бокала. она никогда не пила этот дивный коктейль под странным названием "Бешенный рай", а зря! Он оказался таким вкусным, что они выпили еще один. А ведь в другой бы раз она отказалась его принять. И только потому, что его взял Долохолв. Вот дура, нельзя же быть такой категоричной. Возможно, Влас прав, и она видит в нем только плохое. Вот сейчас он сидел напротив нее и так мило улыбался, прямо как тот волшебник на портрете... А волшебник улыбался, как он, и от этого улыбалась сама Клем. - А знаешь, этот волшебник так мил! - весело сказала гриффиндорка, обращаясь к Власу и одновременно показывая на портрет. - Он так улыбается... А еще я повеселела, ты был прав... Это все нервы! И еще, наверное, дождь... Я иногда люблю дождь, погулять там...И не думай, что это романтика - нет! Просто дождь освежает, но не такой, как сегодня. Я думала, я заболею, к тому же мне казалось, что начнется гроза.. А я так боюсь грозы! Это просто кошмар! Когда она начинается, я стараюсь сидеть в помещении, где не так заметна молния. Я боюсь находиться одна во время грозы... Но и солнце я люблю в меру... - воодушевленно говорила Клем. А потом еще говорила... и еще... и еще раза два, вспомнив сначала свою тетушку, которая выставляла своего провинившегося сына на улицу во время грома (вот подлая женщина!), а после - собачку по имени Флаффи, которую она приютила тайком от родителей дома в пять лет. И еще она успела рассказать, как любит животных, и как любят ее они... Но внезапно ей пришлось остановиться. Это произошло в тот момент, когда ее голова почему-то сама по себе повернула вправо. А потом влево... И так до тех пор, пока гриффиндорка не подперла ее рукой, тихо вздохнув. Перед ней опять сидел Долохов, но он качался. интересно, зачем? - Что-то меня немного расслабило и потянуло на сон, - протянула Клем, мило улыбнувшись. - Наверное, это из-за дыма от кальяна. Такое бывает... - и безразлично пожав плечами, она снова с невинной улыбкой уставилась на Власа, помахав свободной рукой в воздух, как будто пытаясь разогнать клубы аромата, исходящего отовсюду.
И все-таки полная. Властислав не переставал улыбаться. Не переставал улыбаться и волшебник с картины, на которого постоянно смотрела Клем. Не переставала улыбаться и сама девушка, что подкармливало того самого зверя именуемого подлостью внутри слизеринца. Он видел, как девушка пьянеет и, судя по ее неожиданно проснувшемуся желанию говорить обо всем, кроме как о том, что он, Долохов идиот ясно было, что плану суждено воплотиться в жизнь без единой задоринки. Не спеша, Долохов потягивал свою порцию коньяка. На замечание гриффиндорки, о том, что в столь ранний час алкоголь не пьют, он лишь поморщился. Хотелось рявкнуть на нее что-то вроде молчи женщина, но Влас знал, что это повод для очередного скандала и ему это сейчас было не нужно. Отставив на столик опустевший бокал, он раскинул руки на спинке диванчика принимая удобное положение. - А разве тут ощутимо время? - Тихо произнес он, поглядывая на мужчин курящих кальян на середине комнаты. - Но все же, хочешь, арабскую мудрость? - Парень улыбнулся, - они примерно до захода палящего солнца сидят на мягких подушках и курят кальян, отдыхая и расслабляясь перед работой в более прохладное время. Считай, я также. Это, - он указал на пустой бокал, - помогает расслабиться, а ведь с тобой, я постоянно как на иголках, Батлер. Могу поспорить, ты даже не догадывалась? - Долохов снова улыбнулся, хотя, наверное, стоит сказать, что слизеринец не прекращал улыбаться, демонстрируя все свои варианты улыбок с того момента, как Клеменс сделала свой первой глоток кофе. Он ей, между прочим, понравился, и это было хорошим признаком тому, что и будущие коктейли пойду на ура. Так и было. Бармен принес им по порции коктейлей, Батлер своим увлеклась, он медленно давал девушке в голову и раскрепощал ее. Дальше понеслось с пустыми разговорами. Впервые Долохов услышал из уст этой девушки около десятка абсолютно не связанных между собой предложений и ни одно из них не содержало синонимов слова дурак. Это его радовало, и даже болтливость перестала так раздражать. Могло показаться, что Батлер действительно хорошо в его компании и слизеринец ставил на то, что это не только действие алкоголя на рассудок девушки, а то, что он помог вытащить наружу. Властислав не успел выпить и четверть своего коктейля, когда бокал Батлер опустошался, она выглядела усталой, но сама попросила еще. Влас улыбался, зверь мирно урчал. Пользуясь моментом, слизеринец подсел ближе. - Если ты выпьешь еще один, это мне придется тащить тебя пьяную домой, - произнес он буквально девушке на ухо в ответ на ее замечание о собственной сонливости. - Слабо, Батлер, - добавил он, совсем немного отводя голову в сторону, позволяя тем самым девушке повернуться к нему, без риска уткнуться в него. Сейчас Клеменс Батлер была рядом, такая прекрасная и желанная, ничего не стоило Властиславу зарыться в ее пропитавшиеся приятным ароматом фруктового табака волосы, коснуться ее тонкой кожи губами, оставить обжигающий поцелуй. Но ее усталый голос был как стакан ледяной воды, выплеснутый на лицо. Она действительно была пьяна настолько, что не способна была бороться со сном. Получить то, что он хочет сейчас, было настоящей подлостью, низким поступком, он же кормил другую подлость, ту, которая позволила бы ему выйти сегодня победителем, но, не причиняя вреда девушки. Властислав был уверен, что Клеменс рано или поздно сломается и сама пойдет к нему. Получить ее он хотел только так, с ее согласия поэтому, отстранился еще немного, снова откидываюсь назад на спинку дивана. - Согласись, я не такой монстр или маньяк, которым тебе казался? Показал тебе сказку, разве это не достойно похвалы и поощрения? Я хочу всего лишь немного доверия, Батлер, я возможно глуп и задирист, но я хороший человек, поверь мне. - Говоря о сказке, Властислав имел в виду это помещение, где можно было легко отключиться от реальности. Терялось понятие времени и места, все плыло в дыме, смягчались углы и краски. Они находились вне пространства, где приятный вкус лучших напитков на языке, давал волю желаниями. Последние слова слизеринец сказал на полном серьезе. Он опустил свой взгляд и уставился в одну точку. Таким серьезным и немного грустным Батлер никогда его не видела, но Влас позволил себе эту вольность, показать немного иного себя, лишь потому, что знал, завтра утром гриффиндорка об этом не вспомнит.
Время текло медленно, как будто было резиновым. Хотя Клем за весь вечер и не глянула на часы, она была уверена, что стрелка зашла не так уж далеко с того момента, как они зашли. По крайней мере, ей так казалось. А, может, она просто не хотела отсюда уходить... Было так спокойно и беззаботно, что девушка даже успела полюбить это помещение, и компанию в лице Долохова... Она ощущала сейчас какое-то умиротворение, ведь уже давно гриффиндорка не могла нормально расслабиться. Казалось, что ее жизнь прекрасна, и птички поют, но было много стрессовых ситуаций, которые расшатывали нервы. Клем отдыхала. Как ни странно, но она долго сопротивлялась мысли, что ей не хочется ехать домой. И иногда ловила себя на мысли, что даже рада, что ей встретился по дороге слизеринец. Иначе она бы, наверное, просто выпила кофе и отправилась к себе. Она, конечно, и так отправиться, но не сейчас. Позже... Пока не началась учеба, можно было забыть о проблемах и о том, что существует еще что-то. Клеменс уже давно остановила свой взгляд на Властиславе и не заметила, как уже минут пять изучала его лицо, руки и т.д. Слизеринец сидел прямо перед ней, поэтому вид открывался просто как нельзя лучше. Девушке вдруг стало интересно, о чем он сейчас думает. На его лице как всегда сияла улыбка, но мысли были где-то далеко. Она была уверена, что он не думает сейчас ни об этом портрете, ни об этом месте. На один миг Клем подумала, что парень замечтался, но нет... Он просто думал, размышлял, и, тем не менее, не сразу заставил Клем отреагировать на его слова. - Время? - переспросила она, приподняв голову с локтя. Через пару секунд до нее дошел смысл, и она снова задумалась. Теперь над тем, что Долохов все-таки умеет читать ее мысли. - Ну да... - протянула она, - в этом ты прав. Я даже не знаю, сколько мы тут просидели! А еще тут...хм, темно как-то... У меня такое ощущение, что наступила ночь, - Клеменс запустила руку в волосы и провела ею по пряди, откинув ту назад. - Жаль только, что звезд нет.. - ни с того, ни с сего, добавила она с сожалением в голосе. Не будучи последним романтиком, девушка очень любила звезды. Наверное, потому, что любила ночь. Теплую, спокойную и ясную, когда видно самую маленькую звездочку. Они так ярко горели, что хотелось и себе на потолке повесить одну такую же, но, увы, это было невозможно. Даже с помощью магии. Сказав это почему-то вслух, гриффиндорка грустно вздохнула. Что-то навеяло ей это состояние, но она не знала, что именно. Возможно, эта обстановка ей что-то напоминала... иногда такое бывало, и ответ приходил несколько позже. Девушка старалась переключить свои мысли. Наверное, она просто устала. Устала морально, и вот сейчас все это так подействовало. Но не стоило раскисать, и Клеменс снова улыбнулась просто так. А потом Влас отвлек ее рассказами про арабскую мудрость, смысл которой она плохо поняла, но понимающе кивнула в ответ. А потом слова слизеринца заставили ее прислушаться. - На иголках? - девушка вопросительно вздернула бровь, изумившись этим словам. - Это почему же? по-моему, это я от тебя потерпаю! - с некоторым упреком заметила Клем, даже и не подумав, что ее привычка бить книгами парню по голове может нанести хоть какой-то ущерб. - Тут ты опять прав. Я не догадывалась. И сейчас...не догадываюсь, почему... - неуверенно добавила она, снова по привычке зарыв свободную руку в волосы. Клеменс вдруг сильно оживилась этим разговором. Она никогда действительно не думала, что чувствует в ее присутствии Властислав. Ей казалось, то он вообще ничего не чувствует. Просто мелет себе чушь как всегда... Но все равно непонятно, почему это он прямо как на иголках, ведь это он ее преследует, мог бы тогда и не подходить. Она то его не просит, он же сам! Еще и жалуется, засранец Мысли постоянно отвлекали сознание Клем, и вот опять голос, теперь уже мягкий и спокойный, вывел ее из транса. Повернув достаточно резко голову, девушка обнаружила, что слизеринец сидит прямо рядом с ней и как всегда улыбается. Когда он успел пересесть, оставалось загадкой. Или он уже сидел давно так? Или с самого начала? Опять все спуталось... Наконец Клем удосужилась ответить. - А тут что, разве был алкоголь? - с искренним удивлением спросила она, заглядывая в пустой бокал. - Эй, что значит "слабо"! - возмущенно воскликнула чуть ли не на полкафе гриффиндорка, смотря непосредственно на Власа. - Просто я когда долго не пью, то мне хватает и маленькой порции, а тут целых..ээм...два бокала! Это хорошо, что еще ни с чем не смешанные! А то для меня, если смешать что-то - это гремуча смесь... - пожав плечами, добавила она, беря из рук Власа его коктейль и допивая его до дна, будто в знак того, что она вовсе не пьяна от всего лишь пары коктейльчиков. Теперь понятно, почему она немного расслабилась. Через какое-то время сознание начало плыть. Точнее,, часть его. Клеменс сидела, все так же подперев голову рукой, и смотрела теперь на плывущего куда-то вдаль Долохова. Хотя, осознание того, кто именно сидел рядом с ней, начинало уходить. - Монстр... - пролепетала она, раскрывая глаза шире и смотря сидевшему перед ней парню прямо в глаза. В момент последних слов у нее почему-то что-то кольнуло в сердце... На самом деле я хороший человек, поверь мне... интонация, выражение лица... Внезапно Клем почувствовала себя виноватой. Почему?... Ведь она действительно не доверяет ему, а он действительно не маньяк. Когда Долохов говорил эти слова, он был немного странным. Девушке даже показалась, что в его голосе прозвучала горечь, или даже обида. Земля стала уходить под ногами, и Клеменс прикрыла глаза. Когда она их открыла, то внутри что-то окончательно сдвинулось и перемешалось, глаза не могли сфокусировать взгляд. Она почувствовала мерное, тихое и приятное дыхание где-то очень близко. Она почти ощущала чьи-то губы рядом со своими, и... ей захотелось их к ним прикоснуться, ощутить. Придвинувшись буквально на сантиметр ближе, Клем накрыла чужие, горячие губы своими, и ощутила что-то далекое, но столь приятное, что ей не хотелось отрываться. Девушка мягко продолжила поцелуй, спускаясь ниже, к шее. Она хотела целовать и целовать того, кто сейчас сидел перед ней, она хотела его полностью...Наконец, ее рука нащупала другую, мягкую, податливую, и крепко сжала ее...
Клеменс с сожалением говорила о звездах, а Властислав поддерживая ее кивал, хоть и врал ей своим этим действием. На звезды слизеринцу было наплевать. Он никогда не был романтиком, не мог оценить всего значения этих казавшихся крохотными, источников света в небе, но и с научной точки зрения они ему были абсолютно безразличны. На уроки астрономии парень никогда не ходил, а все потому, что их вел напыщенный практикант, который так раздражал Долохова. Со звезд, как-то, их разговор перешел на тему арабских мудростей. Властислав ляпнул, что с Батлер ему сложно вести себя естественно, а она, конечно, поинтересовалась почему. Долохов действительно был человеком общественным мнением не обремененный, то есть он вел себя естественно везде и всегда, правда настолько естественно, сколько он мог себе позволить, играя заученную роль. Его не интересовало, как его примут, но с Батлер все было иначе. У слизеринца была поставлена цель, завоевать сердце девушки, а с этим естественно ему предстояло следить за своими словами и сдерживать поведение. Конечно, в понимании его самого делать это все, ведь наглые поцелуи, в ответ на которые он получал книжкой по голове, были совсем не сдержанными действиями. По крайней мере, обычно люди так не делают. Но говорить об этом девушке, Долохов не собирался. Он решил отшутиться как всегда, вспомнив эти самые учебники, что бы выйти из неловкой ситуации, обязывающей его дать вразумительный ответ, почему это он нервничает, находясь рядом Батлер. - Познакомившись с твоей любимой трансфигурацией, - парень имел в виду именно учебник, по любимому предмету гриффиндорки, который на удивление каждый год оказывался самым толстым учебником. - Я уж поверь, напрягаюсь, подходя к тебе. - Долохов засмеялся, но Клеменс его шутки не оценила. Девушка была увлечена мыслями настолько, что его уже не слушала. С мыслью, что так даже лучше, он подсел к ней ближе. Почему-то Батлер решила оправдываться перед ним. Почему-то слово "слабо" на нее так повлияло, но слизеринец с каждым разом убеждался, что это почти волшебное слово на каждую девушку влияет подобным образом. И снова это произошло. Долохов, который выпил намного меньше девушки, даже удивился, почему он упускает ниточку разговора, ведь если он трезв и внимателен, но сразу же ответ нашелся на этот вопрос. Каждый раз, когда девушка без умолку болтая, отвлекалась на так понравившегося ей улыбающегося волшебника, Властислав буквально пожирал ее глазами. Парень изучал каждую линию ее прекрасной фигурки, находящуюся на таком маленьком расстоянии от него, как будто дразня. Скрытую под почти прозрачной кружевной блузочкой и обтягивающими джинсами. Каждый раз, когда Долохов отвлекался на изучение девушки, видимо он как не особо одаренный отключал свой слух, а потом возвращался к нему, отводя взгляд. Что же, так или иначе, он с разговора о том, сколько и чего Клеменс не_слабо выпить, перешел на откровение. Долохов знал, что Батлер утром не вспомнит о сказанных им словах, но все же решил, что лучше бы ему держать язык за зубами. Хотя после того, что случилось, он уже был не уверен... Кажется его слова или интонация или притупленный гарусный взгляд, что-то в нем, кажется, повлияло на девушку. Ей стало его жалко? Да какая разница, какой бы причина не была, в тот же миг, когда Влас сомкнул губы, сказав последнее слово, он ощутил другие, удивительные и мягкие, накрывшие его. Клеменс Батлер сейчас целовала его. Целовала крепко, но необыкновенно ласково. На какие-то секунды Властислав позволил себе забыть все тревожившие его мысли, запустил руку в волосы девушки и притянул ее лицо ближе к себе. Он наслаждался вкусом ее губ, поцелуем отдававшим алкоголем и неожиданно проснувшейся страстью. Он изучал. Изучал, каково это быть с ней вместе. Каково это целовать ее каждый раз. Целовать долго и помногу, всегда и везде. Каково это осознавать, что она принадлежит только ему и не нужны больше эти игры, что бы получить место в ее сердце... Властислав вздрогнул. Он сам от себя не ожидал, но, ощутив ее горячее дыхание у себя на шее, он действительно вздрогнул и немного отстранился...
Поцелуй ее, поцелуй - Прочь помаду с ее губок! К черту туфли - босой блюз С ней танцуй во дворах, не в клубах!
Заглянув в затуманенные глаза девушки, он мысленно поблагодарил себя, за то, что справился с искушением и смог прервать это короткое наслаждение. Сейчас Властислава ждал ад, настоящая адская пытка точнее. Он желал Клеменс, он сгорал от желания, но его дурная голова имела в себе немножечко чести и именно она не позволяла ему воспользоваться тем, что девушка пьяна. У него были другие планы, но она сама захотела. Пытался переубедить он себя, но слава Мерлину, спасая какие-то свои принципы и эти самые жалкие остатки доблести и чести, он отстранился еще немного. Держа в своей руке горячую ладошку Клем, он поднес ее к губам и нежно поцеловал кончики ее пальцев. После он чуть привстал, наклонился к ней и поцеловал в висок, намереваясь сказать ей что-то, шепнуть точнее. Сейчас он в последний раз на сегодня, а может быть и вообще, вдохнул аромат ее кожи. Это было необходимо ему как наркотик, который даже в маленькой дозе способен продлить жизнь. - Ты пьяна, Батлер. Позволь мне отвести тебя домой. - Шепнув ей эти слова, он встал с диванчика, все еще не выпуская руку девушки из своей. Не терпя сопротивления, он сменил ее ладошку на локоть и, ухватив второй свободной рукой уменьшенные вещи, повел девушку, поддерживая к лестнице. У нее он махнул на прощание родственнику и принялся осторожно поднимать гриффиндорку наверх. Дальше они как-то без приключений миновали весь верхний этаж кафе и оказались на лице. Дождь уже кончился, и улица встретила их свежим вечерним воздухом. Действительно было уже темно. Были эти проклятые звезды. Властислав почему-то злился и поэтому предпочел молча доставить гриффиндорку домой. Домой... это было проблематично, он не имел понятия, где Батлер живет, и поэтому не мог туда добраться. Несколько минут они простояли у кафе, он думал... а после простой ответ на вопрос, как быть, появился у него в голове и он, сжав крепче локоть девушки трансгрессировал к себе домой.
Укрывшись под огромным зонтом Джульетт, девушки довольно быстро добрались до кафе. По дороге они практически не разговаривали, очевидно, решив, что на пару с чашечкой горячего чая и вкусным пирожным общение будет куда более приятным. К тому же Миранде настолько стало любопытно, что там хочет рассказать ей Гласьер, что она чуть ли не бегом добиралась до «трех звезд», подгоняя подруг. Однако не смотря на столь быстрый шаг, хаффлпаффка, старательно следя за тем, чтобы Фрида и Джульетт не заметили, успевала всматриваться в лица прохожих, словно бы ещё кого-то… Дело в том, что не для кого не секретом было то, что в конце прошедшего учебного года мисс Свит рассталась со своим молодым человеком – Уильямом Кроули, и произошло это столь стремительно, что Мира и сама толком не поняла, что произошло. Дело было в каком-то глупом споре, в результате которого они оба наговорили друг другумного не самых лестных слов. Жалела ли Свит о произошедшем? Ну, разве что не много… все-таки она не могла отрицать, что что-то чувствовала к этому эгоистичному и совершенно порой невыносимому слизеринцу. В кафе «три звезды» девушки не то, что зашли, а просто шумно вломились, привлекая внимание посетителей. Дело в том, что как раз в этот момент, кто-то из хаффлпаффек удачно пошутил, и все три зашлись в звонком смехе, нарушив тишину кафе. Народу здесь было относительно немного, по крайней мере, если сравнивать с тем же «Дырявом котлом», хотя еду и напитки здесь подавали ничуть не хуже, если не лучше. Отряхиваясь и поеживаясь, потому как ещё не успела согреться, Миранда первой прошла вглубь помещения, занимая средних размеров столик. Она кинула свою безразмерную сумку на пол, уселась на стул и махнула подругам, чтобы они скорей шли к ней. Они так долго не общались нормально, что Свит просто не терпелось услышать все последние новости из жизни хаффлпаффок. - Что-то я рано уселась, - пробормотала девушка, когда подруги подошли к столу. Она поднялась со своего места и с улыбкой обратилась к Фриде и Джульетт. – Давайте я схожу и принесу нам чего-нибудь, побуду сегодня официантом, - девушка провела по мокрым волосам, забирая их назад и подумала о том, что неплохо было бы воспользоваться волшебной палочкой, чтобы высушить одежду. Даже в теплом кафе ей все ещё было холодно. – Что пожелаете, леди? – ещё шире улыбнувшись, поинтересовалась Миранда.
- Не знал, что ты так сильно любишь рыбу... я вот её просто терпеть не могу, - задумчиво протянул Александр, когда они с Луной уже заходили в "Три звезды". При этом молодой человек по привычке галантно открыл перед девушкой дверь, пропуская её вперед себя. На удивление в кафе было не слишком много народу, хотя Лекс ожидал, что здесь будет не протолкнуться. Время уже было позднее, и посему Кроули справедливо полагал, что студенты уже успели закупиться всем необходимым и теперь разошлись по кафе и барам, чтобы обменяться впечатлениями о прошедшем лете и построить планы на будущее. Сам Кроули с гораздо большим бы удовольствием посидел в каком-нибудь элитном "чистокровном" ресторане, но поблизости таких не наблюдалось, поэтому приходилось выбирать из двух зол, как говориться. Домой идти совершенно не хотелось, потому как там ему было бы нечем заняться, кроме как лечь спать, а это не самое веселое времяпрепровождение. Наверное, будь Кроули-старший один он бы так и поступил, но ему посчастливилось встретить Луну, которая была, по мнению слизеринца, одним из самых интересных собеседников в Хогвартсе, а точнее одной из самых необычных студенток школы. Александру даже нравилось то, что он не испытывал к ней каких-то высоких чувств и жгучего желания, потому что знал, что подобное может только все испортить. Уже не раз он начинал общаться с девушкой, что влекло за собой короткий роман и бурное расставание. Потерять Луну из-за какой-то минутной слабости Лексу совершенно не улыбалось. - Вот, неплохой столик. Надеюсь, ты не против, - произнес молодой человек, когда они прошли в самую глубь помещения за дальний столик. Лексу просто не хотелось сидеть в середине, потому как не любил, когда перед или за ним сновали туда-сюда люди, в то время как он пытался насладиться чашечкой кофе или чего покрепче. Его это просто раздражало. Чуть отодвинув один из стульев, Лекс одним кивком пригласил Лавгуд присаживаться, в то время как сам сегодня очевидно решил побить все рекорды по джентельменству. Усадив Луну за стол, он огляделся, заметил неподалеку что-то вроде барной стойки и быстро сообразил, как дальше действовать. Он совсем не собирался, как какой-нибудь мальчик, бегать от стойки к столику, дабы самому принести заказ. Сев за стол, точно напротив Луны и лицом к бармену, он так же беззвучно, чуть ли не одним взглядом, подозвал того к себе, тем самым вызвав недовольство остальных присутствующих. Кроули уже не раз бывал здесь и посему обслуживающий персонал знал его в лицо. Они были в курсе, что слизеринец готов отвалить кругленькую сумму не только за сам заказ, но и за качественную обслугу. Наверное, никто не оставлял более щедрые чаевые, чем Александр Кроули. - Мне только кофе, я совсем не голоден, - повелительным тоном произнес Александр, намерено растягивая слова. - А ты что будешь, Луна? Не стесняйся. Можешь заказать хоть все из этого меню. Сегодня я угощаю...
Под большим зонтом Джульетт всем хватило места, и наверно, еще осталось, поэтому оставшаяся часть пути прошла более-менее сухо, вернее не так мокро, как до этого. Одежда, конечно, до сих пор оставалась мокрой, зато с волос теперь точно не капало. Не обошлось и без мокрых ног, с грациозностью Фриды в этом вопросе сегодня не мог посоревноваться даже слон или что-то более объемное по размерам, например, горный тролль, зато удалось вдоволь посмеяться по этому поводу. Вошли в кафе они действительно шумно, так что половина посетителей тут же обратила внимания на вновь прибывших. Впрочем это нисколько не смутило девушек, а если и заставило пристыдиться, то только на мгновение. Оказавшись в относительном тепле, стучащие до этого зубы, наконец, прекратили свою веселую дробь, да и по всему телу прошла теплая волна. В кафе было сравнительно теплее чем снаружи. Доверившись выбору Миранды, девушка присела за предложенный ею столик и блаженно откинулась на спинку стула. Пакеты с покупками оказались задвинутыми куда-то подальше под стол. Дурачливо взглянув на Миру, Амстел состроила на лице комично-капризное выражение и нараспев пропела: Мне пожалуй королевские креветки в собственном соку, мидии в лимонном соусе и красное вино 1856 года - В том, что она сказала настоящую билеберду Фрида даже не сомневалась, на это и было рассчитано. Губы сами собой растянулись в широкой улыбке и сквозь смех Амстел протянула дальше, изображая из себя как минимум королевскую особу. И не забудьте все подать на фарфоровых тарелках с серебряными столовыми приборами! - Сделав повелительный жест Мире, Фрида рассмеялась во весь голос, на глазах даже выступили слезы. Что-то, а дурачиться с подругами девушка не просто любила, а по-настоящему обожала. Да ладно, мне просто горячего шоколада, Мир, если тебе не трудно - Скромно потупив глаза, протянула девушка и хитро улыбнулась исподлобья. Хорошее настроение стремительно возвращалось, да и самочувствие в кругу лучших друзей всегда становилось на пять с плюсом. Так просто и уютно она себя давно не ощущала. Хотела было задать вопрос о лете, но спрашивать не стала, решив, все равно пока все не усядутся, нормального разговора не получится. А прерываться и пересказывать по несколько раз Амстел не любила.
Есть три такие девушки, у которых слова "спокойствие" не существует в принципе. Ну, а даже если и существует, то они про него явно не знают. И не слышали. Потому что у этих дам азрат, интриги и приключения в крови. И даже не в крови, а на подкорковом уровне. Потому что даже поход до кафе у них превращается в Мерлин знает что. Догадались уже, что за компания? Верно, "Золотой Фонд" как обычно использует любую удобную и не очень возможность, чтобы во что - нибудь, да вляпаться. И пока остальные будут вертеть пальцами у виска, и недоумевать, почему очередная лужа, в которую вляпались наши героини, не испортила им вконец всё настроение, наши девочки будут ржать до последнего. Вернее, до следующей лужи - и так до самого входа в кафе. Да даже пока они входили - и то не прекращали веселиться, чем вызывали выражение искреннего недоумения на лицах прохожих и клиентов кафе. Нет, ну вы сами вдумайтесь - все джинсы насквозь мокрые, ботинками - кроссовками - туфельками можно издавать целую какафонию хлюрающих и иных звуков, и вообще - какое тут может быть веселье? Но такими уж они уродились - Джу Глэйсер, Фрида Амстел и Мира Свит. Да это, наверное, и хорошо даже. Потому что кто ещё будет дарить этому унылому миру позитив? Рассевшись как следует, Джу вдруг заметила, что девчонки все ещё продолжают слегка отстукивать "Танец с саблями" Хачатуряна, а это могло значить только одно - всё же зонтик тепла дать не может, и нужно срочно принимать меры, пока ни одна из них, тьфу - тьфу - тьфу, не заболела. Так что в очередной раз сжав палочку в заиндевевших пальцах, рыжая по очереди обработала своих подруг - сестрёнок заклинанием Hot Air, ну а затем уже и себя. Мира тем временем решила продолжить дурачество, и принялась изображать из себя официантку в каком - то там колене. Рассмеявшись на ответный выпад Фриды, Джу, кое - как утерев слёзы от смеха, сказала: - Мира, солнышко, кувшин горячего шоколада для нас всёх - и больше ничего. Только чур, - она вскочила с кресла, - я буду тебе помогать. И не спорить! - добавила Джульетта, пресекая все попытки Миранды возразить, после чего девчонки ускакали к прилавку. Не прошло и двух минут, как они вернулись - уже с огромным кувшином горячего шоколада и тремя чашками. Фрида вызвалась было разлить всем ароматную жидкость, но Джу только махнула рукой - мол, а волшебство на что? Девушка стукнула палочкой по кувшину, и он сам разлил по чашкам шоколад, не пролив при этом ни капли. Затем, определившись со своей чашкой, Джу откинулась в кресле, и удовлетворённо взглянула на подруг: - Пора делать дело (с) Кто как провёл лето?
Миранда почувствовала себя гораздо лучше, когда Джу - самая благоразумная из троицы на данный момент - применила к ним простенькое заклинание, высушив одежду и волосы. Хаффлпаффка не переставала улыбаться, выслушивая шутливые замечания Фриды, ибо без этого никак. Порой казалось, что эти девушки просто не могут разговаривать серьезно, стараясь всегда и всем поднимать настроение своим позитивом и добрыми шутками. Миранда никогда не могла понять, как слизеринцы, да и вообще люди, в целом, могут смеяться над чужими несчастьями или недостатками. Да, её юмор, и юмор её лучших подруг пусть и не был таким острым, если не колким, но зато не улыбнуться в ответ на какое-нибудь их заявление, было просто невозможно. Да девушки одним только своим видом заставляли солнце светить ярче, недаром ведь, попали на Хаффлпафф. - Только шоколад? Мы что? Все на диете? - удивленно спросила Свит, но спорить не стала. В принципе она была не голодна, а вот согреться по-настоящему хотелось, и посему она, за компанию с Джу, быстро сходила к барной стойке и взяла требуемое. На самом деле, девушка бы и одна прекрасно справилась, но Гласьер просто не потерпела возражений, а Миранде вовсе не хотелось сегодня спорить. Когда подруги вернулись за столик к Фриде, Джульетт опять воспользовалась магией, и кувшин сам разлил горячий шоколад по аккуратным чашкам. Миранда тут же схватила свою и сделала несколько жадным глотков, чувствуя как приятное тепло разливается по телу. Свит блаженно улыбнулась, после чего, услышав вопрос подруги, поставила чашку на стол и решила первой поведать о своих летних приключениях, если её похождения можно было так обозначить... - Ну, я как всегда сбежала из дома в Румынию, чтобы практиковаться, - вздохнув, протянула девушка, вспоминая о том, как ругалась мама, после того как любимая дочурка вернулась домой. - Не знаю, может я и помешанная, но изучать драконов и прочих существ так интересно! К тому же захватывающе! Клянусь, в этот раз струя пламени пролетела в сантиметре от меня! - сделав большие глаза и, активно жестикулируя, чтобы показать эту самую "струю пламени", Миранда достаточно громко рассказывала подругам о лете. За соседними столиками уже начали неодобрительно поглядывать в их сторону, но хаффлпаффек это, похоже, не волновало. - На самом деле, чтобы рассказать обо всем, дня не хватит, - с горящим взглядом и даже покивав, подвела итог девушка. - Но, думаю, в году нам хватит времени... - она вновь взяла чашку и сделала ещё один небольшой глоток. - А вы что летом делали?
В небольшом кафе в центре Косого переулка было людно, что не удивительно: в последние дни лета ученики Хогвартса не только, но и радуются возможности встретится с друзьями. Через несколько дней они все вновь станут «красными», «зелёными», «жёлтыми» и «синими», принимая правила, сотни лет назад созданные мудрыми, легендарными, но, увы, не лишёнными человеческих слабостей магами. Смелость в своей глупости не будет признавать амбициозность за добродетель, хитрость будет мериться в надменности со знанием, а миролюбие снова будут по привычке путать со слабостью. Игра, в которую уже почти тысячу лет играют маленькие маги, некоторые радостно подчиняясь её правилам, другие же в отчаянно пытаясь нарушить все правила – и ещё не известно, кто чаще проигрывает. Только сейчас, на границе лета и осени, они могут быть собой, только сейчас слизеринка может сдержаться и не убить чью-нибудь надежду, а гриффиндорец – неожиданно проявить благоразумие. Сейчас сами имена ещё важней цвета, в который их окрасила старая, мудрая Шляпа. - Нет, не против, - рейвенкловка ответила так серьёзно, словно её мнение действительно что-то значило. А ведь это тоже была всего лишь игра, правила которой участники придумывали на ходу. Точнее один из участников, поскольку Луна всегда соглашалась с тем, что предлагали ей другие. Вы хотите враждовать? Что ж, ненавидьте меня, я приму это. Вы хотите дружить? Чудесно, я всегда рада чужой дружбе, всегда благодарна чужой доброте, ведь именно ради этого стоит жить, именно за это не жалко умереть. - Не пей слишком много кофе, - наставительно сказала блондинка, внимательно изучая меню, словно ей предстояло сдавать экзамен на его знание. Наконец она выбрала, что хочет заказать, о чём тут же сообщила официанту, который внимательно следил за их столиком, надеясь, что чем лучше он послужит сегодня «богатенькому Буратино», решившему заглянуть сегодня в их кафе, тем больше будет его доход. Треска под сливочным соусом с шампиньонами – и простой чёрный чай. Странная комбинация, вызвавшая недоумение молодого официанта. Впрочем, это не его дело, даже если эта блондинка безумна – а, судя по её виду, это именно так – за её будет заплачено, и при том хорошо, а значит вопросы можно оставить при себе. - Если ты будешь пить много кофе, то можешь стать Черно-бурым Конфуном. Они именно так и размножаются, через кофе, - с видом абсолютной уверенности продолжила своё объяснение Луна, внимательно глядя на Алекса.
Донна внимательно слушала рассказ друга, не прерывая, с интересно разглядывая жуткие и волшебные артефакты, которые он предоставлял своей единственной зрительнице. Как девочка с любопытством и лёгким упрёком смотрела на него, ожидая нового чуда, которое он как заправский фокусник извлечёт из своей сумки. И не переставала улыбаться, думая о том, что он совсем не изменился. Помнится давно, когда они оба ещё только учились в школе, он так же с упоением рассказывал ей о своих планах, о тайнах и секретах, узнанных из книг, заражая своим интересом, заставляя поверить в правдивость своих слов. А она слушала, завороженная его уверенностью и красноречием, не переставая улыбаться своим мыслям. Что ж, внутри каждого, даже самого серьёзного и взрослого мужчины живёт мальчик, который мечтает – нет, не мечтает, но верит в полёты на метле до солнц и опасные приключения с драконами и мантикорами, так же как в каждой женщине живёт маленькая девочка знающая, что она всегда была и будет самой настоящей принцессой. Тем более что не смотря на свой возраст взрослым и серьёзным Оскар не был, во всяком случае его авантюризма хватило бы на десяток юных сорвиголов. Подумать только, настоящие тифоны!... Череп несчастного малыша сменился клыком другого волшебного чудовища, а Донна, глядя на старого Рея, попыталась представить его, с таким же интересом рассказывающего с кафедры ученикам об очередной безумно важной теореме. Получалось не очень хорошо: отчаянный исследователь диких племён в голове колдомедика плохо ассоциировался с такой скучной наукой, как нумерология. Разве что лекция будет проходить в саванне. - Ты прав, хорошее мороженное способно исцелить все женские беды, - ответила засмеявшись женщина. Немного печалило, что она так плохо скрыла своё беспокойство, но ведь если кто её и знает, то это Оскар. Как бы то ни было, любая печаль становится легче, если встречать её с улыбкой на устах. Поэтому она продолжила в том же лёгком тоне. – До сих пор не могу поверить, что я буду преподавать в Хогвартсе. Никогда не думала, что снова вернусь туда. Знаешь, мне даже немного боязно от этих новых обязанностей – всё-таки профессор, декан.
Сильный ветер задувал по переулкам, борясь с раскачивающимися вывесками. На косую аллею спустились сумерки, усугубляемые серыми тучами, спрятавшими пару часов назад закат, а теперь и небо с первыми звездами на нем. Все улицы пропахли сыростью дождя, которая в свою очередь оживила все уличные ароматы, делая картину мира весьма импрессионистической. Аромат роз, выставленных на окна, резко сменялся на яркие полосы кофейных запахов и тот час перебивались вонью из темных переулков. Впрочем, последних было меньшинство. Сырой город сделался зябким, дома с черепичными крышами нахохлились и рассеивали свет из окон в сером пространстве вокруг. Фенрир, надвинув широкополую шляпу на глаза. брел по улице, спрятав руки в карманы тяжелого, длинного плаща, чьи полы промокли насквозь, указывая на то, что еще не так давно хозяин плаща предпочел передвигаться не по каменным мостовым города, а по местности пересеченной и скорее всего украшенной высокой травой. Сивый свернул ко входу в уютное кафе, к чьему порогу еще не наведывались такие подозрительные и колоритные персонажи. Но, несоответствие параметрам "благонравной публики", Грейбэка мало беспокоило. Он толкнул легкую дверь, колокольчик жалобно взвизгнул. Сивый внимательно осмотрел помещение з-под полей шляпы и вальяжно прошел к угловому столику у окна, где позволил себе разместиться, ни в чем себя не стесняя. Ознакомившись с ассортиментом, который не впечатлял, Фенрир остановил свой выбор на черном кофе без каких-либо изысков, пришугнув молоденького официанта, чтобы тот пошевеливался и не заставлял ждать. Сивый чуть приподнял шляпу и откинувшись на спинку удобного стула, заставляя тот балансировать на задних ножках, раскурил трубку в ожидании кофе, к которому, конечно, у оборотня в загашнике имелось греющее душу "добавка".
Снова сел, отпив наполовину от чашки, затем снова встал, когда пробежали три золотых девушек (золотых наверно от того что все они были рыжие), он им даже слабо помохал рукой, авось узнают учителя и остановяться и поприветствуют. Затем снова сел как только появилось мороженое. Золотой отблеск явно осадок яичного желтка, сбитая пушистая пенка в косе с нежным хрусталём мороженого. Натаниэль облизнулся, поймав на себе взгляд Ритц, очень даже покраснел. Он снова ощутил себя мальчишкой в её присутствии, осмыслив её сказаное, он посмотрел на неё не растерянным, а очень внимательным взглядом. Таким обычно награждают либо совы либо очень умные и старые собаки. - Как это не можешь поверить? - сказано это было не быстро, а ростановкой со всеми паузами, красиво и на распев. Рей зачерпал мороженое что так и норовило растаять и капнуть ему на мантию, и хотя всё он говорил очень серьёзно, нельзя было не отметить что выглядел он довольно таки забавно. - А ты возьми и поверь, я рад что такой как ты человек не только возращаеться в место нашей юности, а также будет там преподовать. Ты представляешь чему ты можешь научить всех - обвёл взглядом собравшихся, не чего не подозревающих малышей, - этих детёнышей. Остановил свою поощеряющию речь на секундный перерыв сладкого, золотые холмики таяли медленно в его рту, и он от удовольстивия даже зажмурился как кот. - Ооо нет на тебе не пройдут такие слова как - Мою домашнию работу съел троль! или Я потерялся пока сюда шёл, все эти лестницы очень путают. Как вспомнишь как мы прогуливали школу так всё поймёшь. - размахивал живописно руками и ложкой в руках. - А что можешь донести до этих славных несмышлённышей, поверь мне это почти как учить своих собственных детей, - на глазах Рея выступила влага и взгляд его стал туманный, скорей всего он был поглащён не осуществившейся мечтой. Его воспоминания о Бэлле и о том как он хотел иметь детей. Но мимолётная грусть испорилась как не бывало и снова появилась эта озорная улыбка что когда то заставляла девушек сходить с ума. Вообщем то он и не подозревал о таких своих успехов, и не хотел бы их, слишком ему нравилсись книги и удивительный мир археологии. Однажды он даже купил все выпуски маггловского комикса про археолога женщину. Звали её Лара Крофт, мощная как мужик, женственная как нимфа, хитрая как китайский старичок, удачливая как ирландский гном - показалась Натаниэлю извращённой пародией на его жизнь. А ещё его удивило то что магглы так же как и маги хотели не изведанного и не обычного. Работая в министерстве он не раз сталкивался с бизнессменами нового вида. И даже сейчас у него лежала рекламка из маггловского мира. На ней гласило Устали от рутины, хотите чего то остренького? Тогда вам прямой путь к нам в страну чудес. Некоторые бездарные маги и сквибы затеяли туристические походы в наш мир, так что групку молодых бэк пакеров из Эёрсфилда пришлось остановить и сильно прочистить мозги. Хотя и до этого маггловская фантазия допёрла, создав картину Люди в чёрном. Вообщем то люди порой удивляли его куда сильнее многих магов, наверное от скуки им хотелось сделать свой мир куда более не обычным чем на самом деле. - Представляешь что будет, когда ты станешь делиться не только своими знаниями, но и мировозрениями. Учитель это большая ответственость, ведь дитя это как две стороны - светлый и тёмный. Его руки сложились в форму ладочки затем приоткрылись и стали напоминать книжку, показав левую руку как светлую, а правую как тёмную он продолжил, - представь каждый твой урок либо повернёт ребёнка в одну сторону либо в другую. А вдруг в тебе заключены отнюдь не добро, поверь что может получиться из такой комбинации. Естественно ничего хорошего. Только поверь мне, старому дядьке, ты лишь подаришь детям добро, мудрость, знание, терпение, мужество и юмор. Я уж тебя знаю.
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
, давно не мечтают о принце на белом коне, коим ты себя возомнил! Им нужна удачная карьера и муж, который будет приносить пользу, а не веночки делать, – и, привычно закатив глаза еще раз, Клеменс прошла за ним в глубь кафе. - И еще: я не люблю цветастые сарафаны - они вышли из моды примерно столетие назад! - съехидничала гриффиндорка и собиралась было уже сесть. Она вообще надеялась встретить тут хоть кого-то из знакомых, ну не обязательно даже друзей, но знакомое лицо не помешало бы. В принципе, эта была главная ее мысль за последние пять минут. Клем не очень хотела сидеть с Власом наедине. 
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой