Вывеска в виде отрубленной головы дикого кабана, кровь из которой стекает на белую скатерть. Бармен: сварливый на вид старик, с длинными седыми волосами и бородой. Этот паб является небольшим постоялым двором в Хогсмиде, в стороне от главной улицы, намного грязнее (и привлекающий более интересных посетителей), чем Три Метлы. Бар состоит из единственного маленького грязного помещения, сильно пахнущего козлами. Ученикам разрешено приходить сюда, но им советуют приносить свои стаканы. Завсегдатаи имеют обыкновение скрывать лицо вуалью или капюшоном. В памятных местах истории чародейства есть упоминание, что этот «постоялый двор» служил штаб-квартирой во время восстания гоблинов в 1612 году, поэтому многие потайные ходы, которые не нашли грабители, возможно, связаны с пабом.
На данный момент сюда планируется перемещения штаба Ордена Феникса.
Потянув за бурое кольцо ручки с виду практически хлевной двери в паб, Скарб отворила дверь в плохоосвещенное помещение. Принюхавшись к окружающему, она обнаружил смесь из остатков запахов всевозможного происхождения смешавшихся в единую зловонную массу: еще на пороге она учуяла стойкий запах спирта (по видимому здешние выходные начинались уже с четверга), разбавленный намеками витающего в воздухе испарения животной урины - кислый, злостный аромат затхлости и испорченной пищи. Ей не нужно было напрягать фантазию чтобы представить источники окупирующих бар запахов, несмотря на темноту зала на освеченных редким светом из окон или мерехтящими свечами местах распологались нечастые склады коробок, ящиков и Марс-знает-чего еще (что не несли никакой функции, хотя именно в этих грудах муссора можно была эффективно хранить несужденые для страннического глаза вещи). Создавалось прочное впечатление что о мытье старых, добротных стен векового здания никто не вспоминал с десяток лет. Насладясь обстановкой в меру, в голове охотницы зародилось подозрение о том кто же из Орденцев инициировал пеерезд на сию локацию. Пересеча зал по направлению к барной стойке, она успела заметить лишь единицы отдыхающих за столиками клиентов, наружность троих из которых невыдавала ни единой улики об их бекграунде, и лишь одного можно было разглядеть достаточно хорошо чтобы сложить грубый портрет - одиноко спящий на столе, расщитанном на восьмерых, мужчина бесдомной наружности, покоящий лицо в луже разлитого пива, сгасающая пена которого означала что спит он подобно не так уж и долго... да и спит ли? К толстым разбитым в кровь пальцам подкрадывалась разползающаясь по столу жидкость, от прикосновения которой он не шелохнулся, продолжая дыханием разгонять в воздух остатки бледной пены. Отсутсвие реакции на собственное появление в "Кабаньей Голове" со стороны находящихся внутри, приостановило параною Скарб достаточно чтобы отвлечь пронзительный взгляд с мантий заседателей. Вульфхаунд приблизилась к барной стойке и взвалила принесенный с собой саквояж на бар перед собой. Покоя руку на складке замка сумки, она посмотрела на бармена, разливающего эль из сального бидона стоящего за прилавком. Когда тот поставил кружку перед сидящим неподалеку от нее посетителем и обратил свое внимание на охотницу, подстраховавшись на всякий случай, она заказала тоже что и сосед - кто знает что взбредет в голову старику - и пристально следила за каждым движением бородатого владельца заведения, пока тот не подал ей идентичную предыдущей кружку почти черного пива. Сосед, уже успевший опустошить половину тары, не подавал признаков скорой кончины. Скарб промедлила еще с минуту налюдая за возможными еффектами напитка и потянула несколько глотков из грязного стакана убедившись что эль не наделен несвойственными ему свойствами. Вульфхаунд натурально сливалась с обстановкой благодаря своему внешнему виду, можно было бы подумать что она здесь регулярный посетитель.. Внешне это местечко напоминало заведения вроде тех, где ей приходилось проживать месяцами, скитаясь Францией (дешево и приватно) и оно могло бы даже показаться ей куском родины, если бы не подавлящая молчаливость здешней публики. Она не привыкла к такой тишине в баре, это добавляло к ее недоверию дополнительную горсть осторожности. - Хозяин - низко и тихо обратилась к занявшемуся натиранием стойки старику - Пообщаться? - подозвала его ближе и указала на кисть правой руки объясняя что время пришло..
Площадь Гриммо, 12 Тонкс едва занесла руку над звонком дома на площади Гриммо, как до нее дошло. Дошло, что Грюма там нет и не может быть. Он ведь ушел раньше нее и только сейчас Тонкс вспомнила, как с ним попрощалась. Но там был Люююпин... Люююпин... Может надо рассказать все ему? Но тут девушка поняла, что не сможет рассказать ему ничего толкового и лучше уж Грюму узнать обо всем первому. Поэтому вздохнув, Тонкс закуталась поплотнее в мантию и в ту же секунду исчезла с негромким хлопком. Люпин, если ты слышал его - знай, это была Тонкс.
Кабанья голова Посреди улицы откуда ни возьмись появилась фигура девушки в мантии, которая едва оправившись от трансгрессии, быстрым шагом направилась к Кабаьей голове, и вскоре исчезла за дверьми паба. Внутри оказалось приятно тепло и после прохлады это место показалось вполне приятным, немотря на то. что Тонкс еще со времен учебы в Хогвартсе не очень любила это место во многом благодаря обитающей здесь публике и нелюдимому бармену. Но вскоре, согревшись, девушка заметила грязные стены, вонь и неопрятность, царившие вокруг и на ум сразу пришла всегда чистая опрятная кухня на площади Гриммо. Но сейчас это неважно. Сейчас важно отыскать Грюма, признаки которого Тонкс пока нигде не заметила. Но зато заметила Скраб, которая сидела за столиком, и о чем-то беседовала с барменом. Девушка задумалась, а стоит ли к ней подсаживаться. Скраб всегда была немного нелюдимой, и они с Тонкс мало общались. Но, взглянув на одиноких пьяниц, пьющих огневиски, девушка решительным шагом направилась к столику Скраб. -Привет, я вам не помешала? Ничего, если я здесь посижу? - с места в карьер бросила девушка, усаживаясь поудобнее.
Седая борода старика с неким шелестом коснулась барной стойки, когда он наклонился к Вудьфхаунд чтобы коротко ответить - Хорошо - и длинные потерявшие цвет старческие волосы растянули замысловатые узоры из пивных клякс вдоль по барной стойке. Честно говоря, Скарб не находила подобный жест необходимым (глухой я казаться не должна, слепой вроде тоже, большей секретности в слове "хорошо" тоже не определяется - зачем же тогда так близко налоняться?).. - расмышляя на тему неожиданной фамильярности со стороны дедушки. В большей степени ее заботил не резон стоящий за подобным дествием, и даже не резкий кислый запах грязи и поглощенной ранее еды изо рта бармена, а непонятный взгляд который проскользнул за глазами старика когда тот отвернулся от нее чтобы показать путь, которым нужно следвать за ним. Что-то в этом взгляде смутило охотницу, словно он посмотрел сквозь оболочку в самую ее суть. Необычность произведенного еффекта затаила мысли Вульфхаунд, словно чтобы не дать ему заглянуть в них еще раз, но уже через секунду это чувство покинуло ее, лицо старца смялось в прежний рельеф полусонности существования и апатичности пресутсвия, полный складок и опухлостей. Откуда не возьмись возле локтя Скарб раздался голос Тонкс, появление которой она не зарегистрировала, отвлеченная интенсивностью раздумий о мужике по другую сторону барной стойки. Уставившись на сальное заркало на стене перед собой, присмотревшись к девушке рядом, охотница наклонила голову в сторону от чего ее шейный позвонок издал хрустящий звук смещения.. - Йес - с неестественно жестким акцентом, ответила аврору и приподнялась с барного стула, намереваясь следовать за барменом. Француженка потянула стоящую на столе сумку за собой, так и не расставшись с ней ни на секунду с момента первого сжатия кулака вокруг ее прочных ручек, и указала Тонкс идти вместе с ней. Еще раз окинув еле отражающийся в зеркале зал беглым взглядом прежде чем переступить порог двери ведущей в заднюю часть зания, Скарб положила взгляд на почти не колышащуюся при движении фигуру старика и трое удалились в подсобные помещения.
xDD искренне прошу прощения у фанатов Тони, если такое имеются, за сий бред, я пока плохо представляю игру за него..
[темно, сырое и холодное полуподвальное помещение, которое члены Ордена Феникса очень любезно предоставили Антонину Долохову в почти безраздельное личное пользование, что бы тот, в конце концов, пришел в сознание после «переезда»]
Голова болела так, как последний раз, наверное, только в школьные годы. Глаза еще не хотели, и даже не собирались открываться, а в нос уже ударил отчетливый запах спирта, чего-то немного тухлого и определенно затхлого. Запах, который вызывал у Антонина отчетливые ассоциации только с одним единственным местом на земле – Кабаньей головой, небезызвестном баре в Хогсмиде. Однако Пожиратель, все так же, не открывая глаз, довольно стремительно отмел от себя всевозможного рода мысли насчет магической деревушки. Не то, что бы он и подумать не мог о таком варианте, сейчас по большому счету и вообще мало, о чем думать-то мог, но все же… Хогсмид, Хогвартс, все это стало казаться ирреальным, ненастоящим, за те несколько месяцев беспамятства и допросов, которые Антонин провел в штабе Ордена Феникса и выносил лишь на простейших чувствах, обостренных до предела – боли и ненависти. Последнюю неделю Долохов вообще плохо помнил, они распадались в памяти на мириады маленьких частиц, которые очень неохотно слушались своего обладателя. Все начинало напоминать годы, проведенные в Азкабане – то же отстраненное и неизбежное, но очень отчетливое понимание безвыходности положения, слепые догадки о том, что его конец точно не будет хорошим и полное отсутствие сожаления. Только сейчас поблизости не было недремлющих дементоров, которые тогда норовили выискать у Антонина остатки души, дабы вытянуть их из него, а сейчас приняли сторону Лорда, а значит и его, Долохова, сторону. Но зато были противные члены Ордена, эти жалкие прихвостни Дамблдора, свора детей, голоса которых вечно были слышны над головой почти два месяца… Но сейчас Пожиратель потерял счет дням, он не тешил надежд, что рано или поздно сюда ворвется вооруженный палочками отряд слуг Воландеморта и примется за освобождение одного из него ярых приспешников. Все-таки Антонин был не мальчик, но и просто так сдаваться было не в его привычках. Все вокруг требовали от него местонахождение этой белокурой девчонки, Браун, однако они не самого лучшего «языка» сумели поймать, хотя видимо и правда, не лучшего, раз все-таки сумели. Причем как ведь обидно, часто думал про себя Долохов, оглушил какой-то верзила, кажется даже с Хаффлпафа, еще один дружок Поттера, видимо, отличившийся в бою… Хрипловатый стон вырвался из горла мужчины и он наконец-то открыл глаза. Подвал. Но другой. Если предыдущее место заключение было хоть как-то приспособлено для человеческого в нем существования, все-таки Орденцам не откажешь в гуманизме, то это помещение уже слишком уж отдаленно напоминало жилое. Настолько условно, что пожалуй единственный факт, подтверждающий это, был сам Антонин, валяющийся на холодном полу и что-то даже не похожее на матрас, а скорее просто одеяло, лежащее под ним. Пожиратель потянулся и сухо рассмеялся. Ужасно хотелось пить, о еде мужчина уже не думал, как и том, что бы побриться, принять душ, может даже причесаться и переодеться. - Как им самим не противно меня лицезреть, они ведь такие… правильные, - с усмешкой подумал Долохов, болезненно поморщившись. Болело плечо и правая кисть, во всяком случае более остального. Спина, ноги, живот, все это было фоном, пленник уже привык, причем давно, задолго до этого, очередного, заточения. Но резкая боль в запястье все-таки нервировала, а вчера… или позавчера, ее вроде бы не было. Хотя и не стоило ожидать излишней аккуратности и переезде, который как все поняли, имел место быть. Антонин попытался встать, но тело затекло, потому пожиратель оставил бесполезные попытки. Все равно ходить ему тут особо незачем, только привлекать внимание. А наверху, судя по тишине, еще ничей покой не был нарушен. - Значит утро…Август, сентябрь… - шепотом начал рассуждать он, устало прислонившись к стене. Значит ученики скоро будут в школе, а если его смелые догадки верны, и он все-таки в Кабаньей Голове, то они рано или поздно окажутся совсем рядом, а если они уже приехали? Властислав. Имя сына всплыло в памяти резко, неожиданно, и раздалось новой болью по всему телу. Долохова сжигало изнутри любопытство, он не видел ребенка практически с рождения. С другой стороны - страх, ведь тот мог с успехом возненавидеть отца, стыдиться его, стать другом Поттера и так или иначе единственному наследнику румынского преступника пришлось бы принять смерть от рук отца или его «друзей»… Теперь, сейчас, сидя в грязном подвале, Антонин начинал немного понимать Люциуса, Нарциссу, которых ранее никогда не поддерживал в отношении к Драко. Не понимал их страха, особенно жены Малфоя. Да и сейчас он не разделял их точку зрения на сто процентов, все-таки Долохов был верен себе и за пару месяцев, проведенных в одиночестве, не мог так кардинально измениться, но нечто странное и непривычное потихоньку просачивалось в его черствое сердце, которые семнадцать лет назад перестало давать о себе знать.
Еще одна ночь без сна и еще одно хмурое утро. За прошедшие два дня Тонкс удалось поспать всего лишь три часа. Подготовка к новому учебному году занимала слишком много времени и в Министерстве, и в Ордене. Пахать с утра до ночи на двух работах девушка не привыкла, ведь она застала времена Темного Лорда, будучи маленьким ребенком. А вот ее родителям совсем не повезло. Андромеда и Тед застали обе волшебные войны, и им приходилось, наверное, также тяжело. И только личный пример родителей спасал Тонкс от желания бросить работу и трансгрессировать на Гавайи и придавал сил для новых заданий Ордена Феникса. Да, в этот раз девушке точно не повезло: Грюм с утра был не в духе, а Тонкс попалась ему под горячую руку – вот он и отправил бедную Нимфадору посмотреть, как там поживает Долохов. Оставаться наедине со взрослым пожирателем смерти – не самая приятная перспектива для молодого мракоборца, но, как говорит Флер, a la guerre comme a la guerre. С этими невеселыми мыслями девушка толкнула дверь Кабаньей головы и оказалась внутри замызганного паба, встретившего ее, как и всегда, отвратительной вонью. «Можно было бы и прибраться хоть разок» - чуть не ляпнула Тонкс бармену, но тут же прикусила язычок – если бы Кабанья Голова стала хоть на йоту чище, это вызвало бы подозрения. Поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, девушка проследовала за барменом в подсобные помещения. Пройдя несколько помещений, заваленных грязной посудой и едой, они оказались перед люком, который мужчина открыл с большим трудом. Свет фонаря осветил винтовые ступени, спускавшиеся в темноту погреба. Тонкс стало немного страшно, а бармен, презрительно хмыкнув, махнул рукой на пол: -Он там, – а затем удалился, оставив девушке фонарь. «Be or not to be?» - встал перед девушкой вопрос. Но, видимо «be» перевесило, и глубоко вздохнув, она начала спуск. Наконец, лестницы привели ее к железной двери, которую Тонкс отперла ключом. Да-да, простым маггловским ключом. Конечно, дверь была защищена и другими заклинаниями, но для надежности Грозный Глаз поставил замок. Неуклюже засунув ключ в отверстие, девушка повернула его два раза – дверь открылась и фонарь осветил обстановку в комнате. С пленником, слава Мерлину, ничего не случилось, но, похоже, что он сильно истощился: впалые щеки и запавшие глаза ясно об этом говорили. Ей вдруг стало жалко этого красивого, не очень старого человека. Он стал жертвой собственной глупости, а ведь все могло быть совсем по-другому, открой он им тайну местонахождения Лаванды Браун. Тонкс подошла к нему и постаралась улыбнуться, но не получилось – все нутро говорил ей, что перед ней как-никак Пожиратель Смерти. Поэтому оставив, попытки улыбнуться, она вручила ему небольшой презент, который достала из-под мантии: бутылка простой воды и парочка сэндвичей, завернутых в салфетки мастерской рукой Молли Уизли. -Как ты себя чувствуешь? – Тонкс протянула ему кулек с едой и поняла, что назвала Долохова на «ты». Но с этим ничего не поделаешь – от волнения девушка всегда все путала.
Антонин зевнул, и временно оставив в покое свои умозаключения, попытался сесть поудобнее. Получалось не лучшим образом, тело просто-напросто отвыкло от различного рода активных передвижений, если первое время он старался как-то поддерживать себя в должной форме, по прошествии месяцев какое-либо желание отпало. Почти до боли знакомое ощущение тяжести рук и ног, хруст позвонков и суставов, а Долохов еще не видел себя в зеркале. И даже не хотел пока лицезреть это, до сих пор были свежи воспоминания. После побега из Азкабана, а тогда он какое-то время был абсолютно невменяемым человеком, если возможно было еще более усугубить его моральное состояние, однако зеркало первое время было самым ужасным врагом. Даже тогда, когда мало что кроме слова Свобода имело фактическое значение. Но во второй раз все даже легче, уже примерно знаешь чего ожидать, не лелеешь мысли о побеге, ведь не смотря на всю свою эксцентричность и неуравновешенность, пожирателю нельзя было отказать в изрядной доле реализма. Он понятия не имел, где спрятана его палочка, хотя конечно можно было воспользоваться чужой, отнять ее в бою и она будет подчиняться не хуже, однако он так же не знал сколько наверху еще людей, не знал точно где окажется, даже если сможет выбраться, не знал какова ситуация на «поверхности». Добился ли Лорд своих целей, сможет ли Антонин Долохов, убийца вне закона спокойно прогуливаться по улицам, или его попытаются схватить первые же встречные, обладающие изрядной долей безрассудности и магической силы? Сейчас он был один, а тогда… тогда их было много, была Белла, одержимая своей идеей, упивающаяся предстоящей возможностью продолжать терроризировать народ Великобритании, а затем и всего мира, был Рудольфус, который поддерживал жену, хотя и не питал к Воландеморту такой привязанности, были Нотт и Руквуд, все они по разным причинам отчаянно желали освободиться, хотя у большинства она была одна и та же, ведь каким бы закостенелым убийцей ты не был, никогда не признаешься, что заслуженно попал в тюрьму, никогда не оставишь попыток вернуть себе пьянящее чувство свободы и никогда не пожелаешь больше оказаться в таком месте, как Азкабан. Тут над головой Долохова раздался шум и тот устало повернул голову в сторону дубовой двери, ожидая кто же из «тюремщиков» навестит его на этот раз. Не далее как вчера это был Аластор Грюм, более известный как Грозный Глаз, вызывавший у Антонина неизменную реакцию в виде острой зубной боли. Сам аврор тоже, видимо, вряд ли испытывал к пленнику более лестные чувства, потому что не задержался долго. Орден Феникса ведь была организация, состоящая сплошь из гуманистов, эти недотепы даже не умели нормально вести допрос. Уже сколько десятков дней у них в подвале валяется один из ближайших слуг Темного Лорда, а они до сих пор не узнали у него местонахождение своей драгоценной девочки. Сегодня однако аудиенцию решила провести племянница Беллатрисы, дочка Андромеды, предательницы крови. О, жаль, сама миссис Лестранг этого не видит, ее бы повеселило зрелище того, что ее столь ненавистная родственница прислуживает Долохову. Точнее самого пожирателя это веселило, старшая Блэк скорее бы прикончила девчонку. Антонин же такими приступами кровожадности не страдал вот уже с июня месяца, к тому же у него не было палочки, а действовать голыми руками против вооруженного аврора… было по меньшей мере не в его интересах. Странная, однако, эта Нимфа… как-то там, мужчина плохо помнил, хотя ее довольно часто называли по имени в его присутствии. Помнил фамилию – Тонкс, она вызывала у Бэллы забавные приступы злости. Но возвращаясь к гостье, он все никак не мог взять в толк, правда ли она так его боится, что начинает виновато улыбаться, или Орден решил избрать новую тактику. Но зато девушка принесла еду и воду, чего пожиратель давно ждал. В дико горле пересохло, хотя и есть совершенно не хотелось. Буквально вырвав у аврора бутылку, Долохов жадно приник к горлышку. Вода пролилась на рубашку, на лицо, но сейчас его это мало волновало. Наконец напившись, он поднял свои безумные глаза, единственное, помимо Черной метки на руке, что выдавало в нем сейчас того, кем он был на самом деле – фанатичного убийцу, если не сказать маньяка, и попытался улыбнуться. Однако если исходить из теории Толстого, то Антонин все-таки не был красивым человеком, ему просто катастрофически не шла улыбка. Он слабо представлял детали выражения своего лица – впалого, вытянутого, грубого, однако знал что улыбка, появляющаяся на нем редко вызывает у окружающих приятные эмоции. - А тебе что, жалко меня? – хотелось рассмеяться, но не получалось, это было уже слишком для такого короткого промежутка времени.
А знаете, что-то отталкивающее есть в этом человеке, который жадно пил из горлышка бутылки воду. Долохов пил, как пьяница пьет рассол после бурной вечеринки. Он отталкивал своей жадностью, казалось, он набирается сил с каждым глотком, и это, наверное, и пугало Тонкс. Сердце по-прежнему билось с высокой частотой, когда Долохов, наконец, насытился и поднял на девушку свои горящие глаза. Это было зрелище не для слабонервных. Не думайте, что Нимфадора Андромеда Тонкс трусиха, просто окажись вы сами в темной камере с человеком, у которого глаза светятся чем-то непонятным, вы бы побежали прочь сломя голову. Но Тонкс останавливало лицо Грюма, всплывшее в памяти и ехидно улыбавшееся ей, и она всего лишь отшатнулась. Долохов улыбнулся, и эта улыбка вызвала в девушке противоречивые чувства. С одной стороны она сделала лицо Пожирателя приятнее и симпатичнее, а с другой стороны, Тонкс еще никогда не улыбались приспешники Темного Лорда. Что-то неуловимое скользило на губах Долохова, отчего простодушная улыбка приобретала дурной оттенок. Любая, даже самая робкая улыбка разряжает обстановку, эта же заставила Тонкс насторожиться: Грюм всегда говорил ей, что от Пожирателей нужно ждать подлости в любую минуту. «Бдительность» - было его любимым словом. Но, скажите мне, какая тут бдительность, когда перед тобой человек, не видевший еду и воду два дня, спавший на голом полу в компании с крысами в темноте. Чем он может быть опасен? У него даже палочки нет! Профессор Грюм, к сожалению, ваши уроки не оставили надежного следа в памяти Нимфадоры, ибо она, забыв осторожность, опять приблизилась к Пожирателю. -Да, мне тебя жалко, потому что ты сам во всем виноват. Ну, скажи ты, где эта Лаванда Браун! Ну что тебе стоит? Подумай о своих родных! – Тонкс не знала, есть ли вообще у него семья, дети, близки, а ее голос немного дрожали оттого, что она так просто разговаривает с Долоховым. Грюм не велел ей выпытывать у него тайну нахождения Лаванды Браун, более того, он вообще запретил ей разговаривать с Пожирателем. «И чтобы никаких разговорчиков! Он один из самых опасных Пожирателей, кто знает, что у него на уме! Бдительность!» - так он говорил перед отправлением. «Грюм – старый параноик! Что он понимает в людях!» - звенел противным колокольчиком в голове другой голос. А Тонкс, насторожившись, стояла возле Долохова с отчаянно бьющимся маленьким сердечком. Надо было уйти отсюда, кинуть ему в лицо эти жалкие помои, сказать что-нибудь насмешливое, захлопнуть дверь – и уйти. Но она стояла как истукан, раздираемая своими внутренними противоречиями.
- Ta mеre! - раздраженно гавкнула француженка, освобождая зажатый дверью Пежо подол своего пальто из щели остывающей от долгой дороги машины. Драндулет завопил скрипящим железом от силы, с которой Вульфхаунд толкнула дверь обратно в проем и закрыла ее еще плотнее добрым пинком в замок. - O brule dans l'enfer, toi! - прокляв свое никогда не верное авто, которое продолжало кряхтеть ей вслед как сварливый любовник, нервно исказила вернюю губу от гневного отвращения. Внешний вид охотницы сохранил свою безхозность: ее волосы стали еще грязнее чем прежде, от чего создавали впечатление паразитирующего куста омелы, оседшего на голове охотницы на продолжительное время; части сморщеного от гнусности мыслей лица, наполовину скрытого копной шевелюры, отчасти замаскированые под солнечными очками (которы она надела, несмотря на пасмурную погоду наулице) выдавали "поднятость" духа на вершины горькости ее характера; в каждом шаге гнобящем цветную осеннюю листву околишних девственных лесов в пепельную почву, просматривалась утверждающаясь снова и снова намеренность крушить и сжигать.. Предыдущие несколько дней выдались не на славу Скарб что одозначно выливалось в ее прогрессивно ухудшающееся настроение, которое к сему часу грозило результатировать во что-то удручающее. Ее "подземная" деятельность (читай поиски Фенрира) зашла в негативную стадию и наматывала безрезультатные круги, затрачивая время и силу Вульфхаунд уже добрую целую неделю. Жалкая шавка Тамаран решил что может водить ее вокруг пальца, ссылая на лживые пути, давая возможность преспешникам Грейбека улизнуть из-под ее кулака. Но наиболее озадачивающая ее реалия была фактом того что они пронюхали о ее существовании, во всяком случае этот языкатый слизень просочил о ее интересе к Фенриру, что в последствии ставило ее перед скорым выбором: бегство или бой. Зачастую в подобнвых ситуациях охотница не отличалась разнообразность и выбор почти всегда падал на бой, ибо бегство ( в данном случае оно принимало форму театра притворства и двуличья) было сложнореализуемым. Из-за своей манеры поведения ей никогда не удавалось войти в доверие людям, лишь подкупить их или припугнуть, возможно обмануть или уверить обманом, но никогда не призвать на свою сторону.. С оборотнями и людьми к ним приближенными все обстояло не так сложно (это вампиры, кто давали ей наибольшую головную боль со своей напыщенностью и вульгарностью, с которыми Скарб орудовать умел лишь при помощи кулака), ей многократно удавалось предстать одной из своих, особенно во времена прежних французких охот, что облегчало задачу закрытия крышки на жизни одно из оборачивающихся тварей. Тепеь же следует отвести некаторое время на переорганизацию тактики.. спешить уже некуда.. По этой самой причине она решила обратить свое внимания на сотрудничество с Орденом, представляя это наиболее полезным предлогом для отлучки из Лондона. Тем более сейчас в руках Феникса находился пожиратель смерти, который мог прислужиться ей намного больше нежели подонского вида араб с годным к использованию в каламбурных песнях именем Тамаран. Да и настроение Вульфхаунд распологало к допросу..
Что ж, на сегодня, можно сказать, Антонин получил то, чего хотел – еды, а главное воды. Он не ожидал от своих «тюремщиков» какой-то большей милости, так же не ожидал, что Тонкс снова накинется на него с вопросами. Такая молодая, все принимает близко к сердцу, совершенно явно не всегда слушает советов старших. Все-таки Долохов не так уж плохо знал Грозного Глаза, а того, о чем и самое главное как эти оба говорили при нем, было вполне достаточно для опытного человека, что бы понять, что Аластор является для юного аврора кем-то вроде наставника. Однако, какой шанс… Девушка так близко, она так увлечена, кажется, своими мыслями, наверху вряд ли много людей – утро, у Авроров много других дел, помимо Ордена, Грюма нет, иначе бы он сам притащился на это свидание, - попытка не пытка, что, в конце концов, они ему сделают, чертовы крысы Дамблдора. Убьют? Что ж, избавят от мучений, Долохова тут давно ничто не держит – конечно мысли о сыне, в последнее время все чаще и чаще пугавшие пожирателя, были в счет, можно было в крайнем случае убедить себя в том, что без отца, которого Влас и так не знал, мальчику будет лучше. Да к тому же, сидя в грязном подвале, Антонин тоже мало чем мог ему помочь. Улыбка на лице становилась все шире и шире, вместе с тем неприятнее и неприятнее. Мысли о внезапной свободе, которая может достаться мужчине прямо сейчас, опьяняла лучше любого огневиски, которое они с друзьями так любили распивать здесь, в пабе, будучи студентами. Главное отобрать палочку, все остальное тело вспомнит само. Заклинания, движения, все доработано до автоматизма, ведь сколько раз уже вскидывал Долохов руку дабы выкрикнуть непростительное заклятие или просто боевое заклинания, все они знакомы ему больше и ближе чем имена ближайших родственников, ведь разбуди мужчину ночью и спроси, как зовут отца покойной супруги… о, это был бы вопрос по меньшей мере на миллион фунтов стерлингов. Ах, как он соскучился по резким вспышкам света, по едва заметному шевелению губ, – а сейчас в бою с адекватными по уровню соперниками уже было туго без невербальной магии – по смеху и эйфории, которые преследовали все злодеяния, стали неизменными спутницами всех преступлений. Закрой глаза и сразу пред тобой предстают лица всех жертв, знакомые тебе лучше чем лица родителей, бывших однокурсников. Их уже не забыть, как не пытайся. Но воспоминания не были уже для Долохова чем-то болезненным, неприятным, как и сами убийства. Это стало делом привычки, чем-то сродни выкуренной с утра сигареты или очередной чашки кофе, такой же вредной, но приятной мелочи, без которой не мыслишь уже свою жизнь, но и не видишь в ней ничего зазорного, просто где-то внутри ты уже смирился с тем, что это неизбежно.
Волчата сегодня не спят, Клубные сны на зубах у волчат... Танцуй со мной, пока светит луна, Пока я не перегрыз тебе провода...
Антонин на секунду зажмурился, тут же из памяти всплыли воспоминания о днях, минувших уже давно. Братья Пруэтты, Фабиан и Гидеон, преданные члены первого Ордена Феникса, почетное задание Лорд дал тогда своем приближенному. Какое же наслаждение испытал молодой пожиратель убивая их и потом какое-то время даже не мог опомниться, он пролежал на полу в гостиной своего дома ни один час, прежде чем прийти в себя. Пожалуй, сравниться с этим могли последние минуты жизни его отца, когда Александр Долохов умирал на руках у собственного сына, собственного же убийцы. Тогда он обошелся без магии, без заклинаний. Нож, холодный металл, холодное сердце и ничего более, тогда как сознание именно в те секунду начало медленный путь в бездну, в неизвестность. Антонин чем-то напоминал самого себе оборотня, не_человека, перекидывающегося в животное с каждой полной луной, у которого просыпаются настоящие звериные инстинкты, оно идет на запах, полагаясь лишь на предчувствие, оно ощущает свою жертву, оно как акула, чувствует кровь и еще больше звереет. Однако прошлое отпустило так же быстро, как и нахлынуло. Пожиратель кашлянул, легкие слегка сдавило, он не мог даже вздохнуть, пока окончательно не пришел в себя. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы восстановить в памяти картину утренних событий – пробуждение, Тонкс, еду, ее странное поведение и мысли о побеге, вскружившие голову. Палочка, главное достать палочку, из Хогсмида, кажется, можно было трансгрессировать… да куда угодно, он найдет, где скрыться, у кого спрятаться. А потом уже можно будет подумать о сыне, раз уж идея воссоединения семейства, ну или хотя бы знакомства, стала такой навязчивой.
Поджигай и смотри, Как красиво горит твоя жизнь В отражении наших, желтых глаз...
- Подумай о своих родных! Скажи где Лаванада! – голос аврора раздался над самым ухом. Родных… да как она смеет, лицо Долохова исказила гримаса презрения и ненависти. Длинная рука резко дернулась в перед и тонкие пальцы сомкнулись у самого горла девушки, однако мужчина до нее так и не дотронулся. Ему было противно и больно одновременно, он захотел сию же секунду лишить жизни Тонкс, которая в сущности не сделала ничего плохого, однако она работала на Министерство, а они убили ее, как Антонин их всех ненавидел в эту секунду… - Наверное, это вам стоило подумать хорошенько, прежде чем брать в плен того, кто никогда и ничего вам не скажет, подумать прежде чем убивать, - пожиратель опустил руку и медленно отвернулся к противоположной стене, до последней секунду не сводя с девушки безумного взгляда. Зрачки его, не смотря на то, что в подвале было темно, сузились как при ярком свете, до размера булавочной головки. – Уходи. – хотелось закричать, ударить Нимфадору по меньшей мере, однако Долохов кое-как сдерживал агрессию, что было для него делом не очень привычным. Только слегка дергающая скула выдавала все внутреннее напряжение, все струны, натянутые внутри него до предела и даже сильнее. Но вот еще секунда и в глазах помутнело, рука пожирателя снова взвилась в воздух и пальцы сомкнулись у Тонкс на запястье, однако когда Антонин резко дернул девушку на себя, так что оказался с ней лицом к лицо, вспышка злобы утихла и он, сверля аврора все тем же звериным взглядом, хрипло прошептал на ухо – Я сказал, уходи. Я ничего не скажу, - снова молчание, однако пальцы сжали руку собеседницы еще сильнее, - Иди! – с губ наконец-то сорвался крик, и мужчина оттолкнул племянницу Беллы от себя так же резко, как и минут назад схватил. Румын снова отвернулся, на этот раз действительно не желая больше ее видеть. Он не понимал, что с ним происходит, у него была блестящая возможность отобрать у девчонки палочку, но он этого не сделал. Теперь она непременно расскажет Грюму или еще кому, а значит вечером пожирателя ждет то еще веселье, однако думал он об этом очень отстраненно, как будто не о себе… все-таки что-то с Долоховым было не так.
Отправлено: 30.10.07 20:27. Заголовок: Она поняла, что нащу..
Она поняла, что нащупала уязвимое место Пожирателя – его семья. Он не захотел ответить на ее вопрос, он сделал вид, что прослушал, следовательно, эта тема была для него «больной», раз он так тщательно ее избегает. Осознание этого принесло Тонкс огромное удовлетворение – еще бы, вся команда Орденцев, пытавшая Долохова, не смогла найти это место, а она – молодая и неуклюжая, нашла. Теперь она знала, какие рычажки надо тянуть, осталось только рассчитать силу и ее направление, чтобы не сорвать их со своих мест. Грозный Глаз будет доволен ею, если она вытянет что-нибудь из Пожирателя, но даже не это было главным ее мотивом. Как ни странно, в ней заиграло какое-то любопытство, желание узнать, почему Долохов так тщательно скрывает что-либо о своей семье; и в то же время, в девушке проснулась жалость к этому человеку. Он оказался в плену идей Волдеморта и теперь страдает из-за них. Он был похож на утопающего, который брыкается, когда его пытаются спасти. Долохов делал все, чтобы утонуть, погрязнуть в этом вонючем болоте. Тонкс собралась было начать проповедь о смысле жизни, о том, что надо принимать любую помощь в безвыходных положениях. В общем, собиралась пересказать и прочие библейские заповеди, как вдруг совершенно рядом оказались горящие глаза Пожирателя, и почувствовалось его дыхание, которое отдавало жаром. Тонкс едва не закричала от страха, когда цепкие пальцы Долохова сомкнулись на ее запястье. Хотелось поскорее выхватить волшебную палочку и оглушить этого человека тройным заклятьем, чтобы больше никогда его звериные глаза так не светились в темноте, чтобы они больше никогда не были так близко, чтобы от его дыхания у Тонкс не пробегали мурашки. Она хотела закричать, позвать на помощь – она знала, что наверху кто-нибудь услышит ее крик, но неизвестно почему, но она не стала этого всего делать. Возможно, Нимфадора не желала разрушить ту хрупкую связь, которую она нащупала, этот маленький мирок, в котором существовали только Тонкс и Долохов в грязной и сырой камере – и никто больше. Сыграло свою роль и то, что она не хотело отдавать своего (она считала Долохова на данный момент своим) пленника кому-либо еще. Да, в этот момент в ней заиграло в некоторой степени чувство собственности, которое досталось ей, наверняка, от Блэков. Но это была не единственная черта, перешедшая к ней от сварливых родственничков. Тонкс сама не поняла, что это, но это чувство было сильно похоже на какое-то ощущение оскорбленной гордости. «Иди!» - это сказал он ей. Он, какой-то вшивый Долохов, связавший свою жизнь с кучкой сомнительных людей, с сомнительными идеями. Да кто он такой, чтобы раздавать приказы ей, Нимфадоре Тонкс, в чьих жилах течет благородная кровь Блэков. Ей, одному из самых успешных Авроров в Министерстве, любимице Грозного Глаза Грюма. -Да кто ты такой? Как ты смеешь мне приказывать? Да знаешь, что я могу с тобой сделать? – пауза, во время которой Тонкс прикидывала, что же она на самом деле может с ним сделать. – Я могу пытать тебя круциатусом, могу отправить в Азкабан. Ты - мой пленник. Я могу сделать с тобой все, что захочу. Глупо, не правда ли, оказаться в плену у какой-то соплячки?
Собственно.. написать что-то путное в 4 часа утра это не совсем про меня
Антонин напрягся, все его дело как будто превратилось в нерв. Он расслабился, думал что все сойдет ему с рук, что ему на все плевать и что ничего ему не страшно, а все человеческое чуждо, но он в который раз допустил ошибку. Оставалось одно утешение, девчонка хотя бы отстала со своими уговорами, отошла от темы Браун, а насчет семьи она могла спрашивать сколько угодно. Конечно зря он так среагировал, все это было давно, но в Министерстве у дел пожирателей нет срока давности, во всяком случае пока сами слуги Лорда не захватили там власть. Так что они могли поднять дело его жены, о том, что ее обвинили в пособничестве особо опасному преступнику, о том, как ее убили и о том, где сейчас сын Марии Блэквуд, а Долохов не сомневался, что после развода (хотя и не юридического), жена вернула свою фамилию. Но с другой стороны веселило то, что эти недотепы до сих пор не догадались воздействовать на Пожирателя через Власа, а может наоборот напрягли свои хваленые аналитические умы и пришли к выводу, что такому «чудовищу, как Антонин Долохов» есть мало дело до отпрыска, раз он ни разу не был замечен в связях с отцом и в расположенности к идеям Воландеморта», Кингсли и Грюм были не дураками, но будь они более внимательны к мелочам… В общем, все шло не так плохо, как могло, рано или поздно болезненную тему бы нащупали, так или иначе, ведь когда заходила речь о Марии, мужчина не всегда мог себя сдерживать, контролировать. За долгие годы одиночества и мародерства он перестал винить себя в ее смерти, если и винил когда-либо. Он предпочитал считать виновным Министерство Магии, глупых чиновников, не имеющих никаких мозгов, которым лишь нужно выполнять «норму» в месяц, а шутница-судьба указала своим перстом на его жену. Однако эта девчонка, Нимфадора, начинала изрядно действовать на нервы. Сколько лет ей было, двадцать? Двадцать два? Антонин ясно видел испуг в ее глазах, видел страх, видел боль, он видел, что она боится, причем не только его. Он чувствовал, как по ее телу пробежала дрожь, наравне со всем этим она испытывала прекрасно знакомое Долохову предвкушение, эйфорию. И он расслабился, он не знал точно что говорить, но знал что делать. Как сейчас эта Тонкс была похожа на свою тетю, все-таки одни росчерком пера на семейном древе невозможно искоренить то, что заложено в крови. Все ее предки отличались особо кровожадностью, и ее это не обошло, хоть девушке и не повезло с родителями и, видимо, с воспитанием. Во всяком случае, не повезло по меркам Блэков. Особенно глаза, хотя у юного аврора они все время меняли цвет, с любым оттенком были похожи на Беллины, в них то и дело проскальзывала та же жадность, та же ненасытность. Это вызывало смех, такой гадкий, противный смешок, который не промедлил вырваться из горла Антонина. Да, он находил забавным такое абсурдное сходство, такое глупое стечение обстоятельств, однако наследственность нашла отражение не только во взгляде. Голос Нимфадоры стал более властным, она буквально за секунду из испуганного ребенка превратилась во вполне уверенную в себе молодую женщину. - Кто я? Неужели тетя Белла не передавала тебе мои поздравления на рождество. Что, нет? – Долохов закатил глаза, ему начинал нравиться этот фарс, - Странно, что она забыла про тебя, вы так похожи.… Ой, ты знаешь, Круциатус тоже ее любимое заклятие, забавное совпадение, да? Как-то раз она пыталась наложить его на меня, скажу честно, впечатление не очень приятное. А вот мне больше по душе Авада Кедавра, правда, тут не могу похвастаться личным опытом, но вот твой дядя, ммм.. Сириус, да? О, ему посчастливилось, ну, впрочем, может ты и сама скоро оценишь мастерство тетушки, думаю это… да, незабываемо, именно. Или может отработаешь мастерство на мне? – Антонин уже откровенно смеялся, ему было все равно, что она с ним сделает, по большому счету, ведь он знал, что девчонка его не убьет, хотя бы потому, что еще слишком боится своего грозного наставника, это было просто написано у нее на лбу, особенно когда она стояла рядом с Грюмом. – Соплячки? Да что ты, почту за честь быть пленником племянницы самой Беллатриссы Блэк. Она будет тобой гордиться, когда узнает, как самоотверженно ты пытала такого злого Пожирателя Смерти, как я. Определенно.
Отправлено: 08.11.07 09:59. Заголовок: В носу пощипывало от..
В носу пощипывало от смешавшихся запахов скисшего молока и пива, комком свернувшихся в горле. Красота - долгожданный отпуск в деревне. Здесь мое чутье бесповоротно отрофируется за первые же два дня. - подумалось Вульфхаунд как только она переступила порог "Кабаньей головы". Преодолев расстояние от двери до барной стойки в буквально три резких шага, она приземлилась на терпеливо скрипнувший стул, ножки которого согнулись от навалившегося веса и создавали впечатление характерной формы "сопли на ветру". Получив кружку своего пива, незамедлительно доставленную изнеоткуда взявшимся барменом, она сомкнула свои пальцы вокруг скользкой ручки и остановилась. - Избушка-то наверняка поставлена была с два века назад.. вентиляцией и не намекает. - движение в воздухе отсутствовало совершенно, даже ветер с улицы не попадал внутрь, что было неожиданно судя по состоянию оконных рам разбросанным по всем стенам заведения и входной двери вразу позади Вульфхаунд. Злость и агитация, пунктуально по расписанию подаваемые каждую 9ю секунду, сновали вверх и вниз помеж позвонков как по железнодорожным рельсам, доставляя импульс в активно-пинащую стенку бара ногу охотницы. Глоток, второй. Скарб заглянула в кегль проверить что конкретно находилось в ее таре, напоминающее по вкусу забродившее сливочное пиво. Отплатив хозяину взглядом "Либо ты меня с кем-то перепутал, либо нагло надо мной издеваешься.." выкинула на стол 3 сикля и решив остаться при своей кружке отборно-сомнительного пива поднялась со стула в направлении двери в подсобные помещения, за которой и скрылась.
Спукаться по лестнице пришлось ориенторуясь по отблискам на засаленных краях ступеней ибо солнечные очки в полутемноv подвале особо не пригодились, а снимать их француженке было не по душе. Оказавшись внизу, она объявилась из тени сразу же после своей кружки пива, подойдя к дверям тюремной клетки и молча уставившись на стоящих перед ней собеседников повисшей на потолке тенью; свет от горящей лампы, отблескивал на растекшемся по стенкам стелка пиве как сопли над губой младенца. Он стояла и обводила взглядом бурно общавшихся уздника и аврора. - Хоть будет чем занять серые сельские будни - почти удовлетворенно потянула еще один глоток.
Отправлено: 09.11.07 14:53. Заголовок: Он издевался над ней..
Он издевался над ней. Пленнику нравилось издеваться над своим надзирателем, хотя все должно было быть наоборот. Это Тонкс должна была смеяться, глядя, как Долохов извивается на грязном полу камеры от боли. Но она дала себе слабину, и Пожиратель не преминул залезть к ней в душу. Может, он и не знал, что Тонкс бесит, когда ее сравнивают с тетей Беллой, когда напоминают об их родстве. Девушка попыталась вторгнуться в его личный мир, но Долохов перешел в нападение, и теперь Тонкс чувствовала, как постепенно обнажаются все ее слабости. Надо было чем-то прикрыть свою «наготу», ей было стыдно за то, что Пожиратель смог ее «раздеть» и теперь бесцеремонно разглядывал. Но что она могла сделать? Как? На ум приходило только одно, но это противоречило всем ее моральным принципам и устоям, всем тем урокам, которые давали ей мать, отец и Грозный Глаз. Может быть, она и не сделала бы этого, если бы Долохову хватило такта не упоминать имя Сириуса. Его смерть была самой большой потерей для нее. После того, как это случилось, Тонкс поняла, что игры кончены, настали тяжелые времена – как будто что-то новое проснулось в ней. Теперь она со стуком в сердце читала последние новости, молясь про себя и надеясь не увидеть в сводках имена близких и родных. Она стала старше и взрослее, куда-то подевалась детская непосредственность и беззаботность. Знаете, в чем счастье ребенка? В том, что он находится в неведении. Он может счастливо ходить по краю пропасти, пока не узнает, что находится с ним рядом. Тетя Белла открыла глаза Тонкс, и показала, что рядом огромная пропасть, шаг в нее – и смерть. Рана, оставленная в сердце смертью Сириуса, еще не зажила, и Долохов очень зря посыпал ее солью. Он должен пожалеть об этом. Дрожащей рукой Тонкс выхватила палочку из кармана мантии, и направила ее на Долохова. Девушку бил пот от осознания того, что она сейчас сделает. -Круцио! – выкрикнула он непростительное заклятье. Тонкс зажмурила глаза от ужаса и приготовилась зажать уши, чтобы не слышать нечеловеческих воплей Пожирателя, но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. «-Ты должна захотеть. Очень сильно захотеть причинить ему боль. Ты должна получит от этого удовольствие» Повисшая тишина ударила, словно обухом по сознанию девушки. Она очнулась, как будто ото сна, и с ужасом посмотрела на свою волшебную палочку. Она хотела сделать человеку больно, она хотела пытать человека. Это все не укладывалось в голове у девушки. Долохов заставил ее. Да, точно! Для него это развлечение. Маленькая неопытная волшебница пытается наложить непростительное заклятье. Вот цирк-то! Волна злости захлестнула Тонкс: -Долохов, ты ничтожество! – она могла унизить его только словами, и ничем больше. Тонкс осознала все свое ничтожество, и с нее было достаточно, она и так задержалась здесь слишком долго. -До свидания. – бросила она пленнику и бросилась к двери, за которой ее ждал сюрприз. -Скарб! Что вы здесь делаете? – девушка и так не очень близко общалась с ней, а тут еще и попала в глупое положение на ее глазах.
В принципе, в виде Власа и Рейн не было ничего странного. Тухлые выражения лиц, говорили сами за себя. Все-таки, они не шли пить огневиски. Конечно, спасение Пожирателей Смерти, это ведь ежедневное занятие. Подумаешь. Одним больше, одним меньше. Ларейна прекрасно осознавала всю ответственность, которая лежит на их плечах. Антонин был, не рядовым Пожирателем в штабе Темного Лорда, он был другом ее семьи, но самым главным, все же оставалось то, что он родной отец Властислава. Человек, для которого в жизни практически никогда не существовало такого слова как ответственность, Лара бы возможно отказалась от затеи, проведения вечера, не в компании слизеринцев, а за спасением особо опасных элементов. Только у девушки были определенные принципы, против которых. Даже при большом желании, она пойти не могла. Да, и настроение было как раз такое, когда нужно идти не разумом, вернее и разум, и нервы Рейн, находились в том состоянии, что могли вот-вот атрофироваться. Ей нужно было просто не думать обо всем, что происходило на протяжении дня. Ее мысли напоминали замкнутый круг, который рано или поздно, приводил то к матери, то к Корнаку, то к человеку, которого она даже не знала, но теперь осознавала, что он ее отец. Привычный мир рухнул за пару скандалов, и в норму приходить не собирался. Нужно было привыкать к такому миру, или искать себе другой, голова на плечах у Лартелль была, и она прекрасно понимала, что даже если мир рухнул, жить нужно научится, даже в таких условиях. Долохов был умиротворяющим фактором в данный момент. Она не была одна, не осталась один на один со своими проблемами. Меньше всего на свете, ей хотелось быть одной тогда, когда одиночество может привести к дурным последствиям. Возможно. Лара именно по этим причинам согласилась на эту авантюру, будто ей уже нечего было терять. Хотя резон в этом был, надежду, по крайней мере, ей потерять удалось. И опять замкнутый круг ее размышлений, возвращался к одному человеку, который стал основной проблемой, в жизни Ларейны Лартелль. И подобные авантюры были нужно, что бы доказать прежде всего себе, что жизнь не закончилась и вполне продолжается. Почувствовать эту жизнь так сказать, не важно, что довольно необычным способом. Всего то можно попасть в Азкабан, вылететь из Хогвартса, зато не будет места для пустоты, которая поселилась в душе и сердце, после некоторых фактов и событий в жизни. Слизеринка покачала головой, и опустила взгляд. Около минуты Рейн просто молчала, а потом таки подняла глаза на Долохова, и выражение ее лица, было достаточно странным, даже для столь опасной ситуации. - Как бы ты отреагировал, если бы оказалось, что Батлер твоя кровная родственница? – она будто не могла сказать прямо. Хотя, Рейн прекрасно понимала, что врядли бы Влас прыгал до потолка, узнав, что девушку, к которой у него чувства, является его кровной родственницей. Жизнь странная штука, и иногда такие сюрпризы готовит, от которых дурно становится. Кабанья голова, тем временем, стала слишком реальной, тоесть выполнение обещания, которое стало своеобразным заданием, все ближе. На какое-то мгновение, Ларе и страшно стало, и грустно, но в тоже мгновение, появилась странная решительность, будто подобное было необходимо, ей, ему и, прежде всего человеку, которому нужна была помощь. – Ты уверен? Мы еще можем уйти. – слизеринка посмотрела на Долохова, и взгляд ее говорил обратное, что-то из серии «кого я обманываю, ты и сам знаешь, что уходить поздно».
Отправлено: 25.01.08 18:46. Заголовок: Ответ Ларейны был не..
Ответ Ларейны был неожиданным. Слизеринская принцесса могла сломать ноготь, поссориться с Эмберлин или в конце концов увидеть мерзкую рожу Сойера, что несомненно испортило бы ей настроение, поэтому она и была такой подавленной, но о том, что человек, которого Рейн любит, или по крайней мере испытывает к нему подобное чувство, оказался ее братом было хуже всего и неожиданней всего. Если бы Властислав был верующим, он бы сейчас немедленно перекрестился прокричал "чур меня" и да плюнул бы через плечо, но вместо этого парень лишь вздрогнул и ошарашено уставился на Рейн. Перекапывать чужое белье было не в стиле Власа, поэтому он просто предпочел не комментировать услышанное. Меньше всего на свете, ему хотелось заставить человека говорить о том, что приносит ему боль. Да Властислав Долохов был на самом деле не таким, каким его себе представляют многие студенты гриффиндора-рейвенкло-хаффлпаффа, ему было дело до других, особенно до чувств других, так как он имел представление, что такое боль моральная и насколько она хуже сломанного носа или выбитых зубов к примеру. Боль физическая проходит, а моральная лишь тонет в глубинках души и проступает как кровь на свежей ране при каждом прикосновении к ней. - Я не знаю зачем я это делаю, что я хочу там увидеть или услышать, но я не уйду. - Сказал как отрезал слизеринец, когда Рейн решила по всей видимости перевести тему, что вышло у нее вполне удачно. Ведь остановившись у дверей Кабаньей Головы прямо над мерзкой вывеской в виде головы этого грязного животного, Долохов решил убедить ее в серьезности своих намерений. - Я очень ценю твое решение пойти со мной. Это прозвучит банально, но Лартелль, я не знаю, что нас ждет там внутри и не знаю выйдем ли мы оттуда на своих ногах, поэтому просто хочу, что бы ты знала, я тебе доверяю... к сожалению в своей жизни мне не приходилось говорить это часто. - Властислав говорил искренне, что делал он также редко. С Ларейной, которая была такой же как и он сам, парень чувствовал себя настоящим не стеснялся показать то, что обычно прятал за глупыми и пошлыми шутками, приколами над окружающими и самим собой. Вся беззаботность и любовь к себе и окружающему миру на пару мгновений ушла, остался только он без каких либо масок, но не на долго. Прежде чем толкнуть дверь в паб, Долохов усмехнувшись поинтересовался у девушки: - Как ты думаешь, не сделали ли мы ошибку расставшись? В баре было не многолюдно, что играло на руку слизеринцам. Старый и ворчливый бармен, несколько постояльцев с лицами в своих тарелках и несколько случайных клиентов, окинувших внимательным взглядом появившихся в помещении молодого парня и девушку. Палочка была наготове, Влас видел лестницу, которая вела в подвал, ход в комнату где они держали его отца, наверное, был где-то там. Но нельзя было спешить, заклинание могло пойти от любого из этих людей и Влас не верил, что эти люди, убившие его неповинную мать, не станут стрелять заклинанием в спину.
Отправлено: 28.01.08 20:42. Заголовок: Переезд в это затхло..
Аластор Грюм
Переезд в это затхлое, вонючее помещение, которое нынче называлось штабом, вряд ли можно было назвать таковым на самом деле. И проблема была не только в том, что «Кабанья голова» ни в какое сравнение не шла с поместьем Блэков, ведь последнее ко времени переезда туда Ордена тоже утратило свою роскошь и стало похоже на заброшенный средневековый замок и если бы не заботливая и твердая рука Молли Уизли, то орденцам бы пришлось каждый пробираться сквозь пыль и паутину, потому что домовой эльф Блэков Кричет отказывался выполнять свои прямые обязательства, ссылаясь на то, что Поттер завладел домом незаконно, что настоящая хозяйка дома мисс Беллатрикс и что только ей он будет служить. Да ну к гоблинам этого эльфа, у Грюма просто не было времени, чтобы заботиться о таких мелочах. Но «Кабанья голова» была притоном пьяниц и темных личностей, возможно, поэтому многим было сложно принять выбор именно этого бара новым местом дислокации Ордена. Но ведь вероятность того, что их будут искать здесь, после того как обнаружат что поместье Блэков пустует, была ниже всего. Аластор был доволен своим выбором, никто до сих пор не пытался, вызволит из их плена Долохова, а тут вариантов было два: либо Пожиратели не хотели вызволять Антонина, что был маловероятно, ведь Долохов слыл верным слугой своего Господина, либо им еще не известно новое место нахождение Ордена. В последнее хотелось верить. Тем не менее, надо было все время быть настороже, а поэтому внизу, среди пьяниц всегда сидело 2-3 орденца, которые в случае внезапного нападения Пожирателей, могли отвлечь их, чтобы дать другим орденцам сбежать. Сегодня была очередь Грюма дежурить. На столе перед аврором стояла бутылка огневиски, и стояла она там не только в роли бутафории, периодически, Грозный Глаз, опивал из неё пару глотков, и к вечеру бутылка уже была почти пуста. Дверь бара отворилась, зашли две фигуры: парень и девушка, хотя их лица скрывали капюшоны, Грюм почти не сомневался, что это студенты, ибо постоянные посетители этого заведения не утруждали себя подобным маскарадом. Интересно, что было надо этим двоим здесь? Аластор грозно посмотрела на бармена, и тот, выбежав из-за стойки с прытью, не подобающей своему возрасту, в пару шагов оказался возле студентов. – Несовершеннолетним запрещено находиться здесь. – Процедил он сквозь зубы. – Я бы посоветовал вам убраться отсюда – старик посмотрел на парня – покуда кто-нибудь из моих постоянных посетителей не решил поразвлечься с твоей подружкой.
Слова Власа, так и прозвенели в голове Лары. Была бы ситуация другой, можно было развести философский разговор на тему «а что бы было, если бы…». Но ситуация явно не подходила для таких разговоров, да и в том состоянии, в котором до сих пор находилась Лартелль, можно было наговорить таких глупостей, что потом до конца седьмого курса, жалеть будешь. Посему, Рейн с умным видом покачала головой, а потом улыбнулась. Слова сами по себе не подбирались, она действительно боялась сказать, что-то лишнее, или наоборот не досказать. Но ей было важно доверие, которое между ними сохранилось. На самом деле это приятно, когда живешь себе и знаешь, что всегда есть человек, к которому можно обратится, на которого можно положится. - Не знаю, ты бы меня не выдержал, и так терпел достаточно. – обычно люди винили всех, кроме себя, а Ларейна предпочитала искать ошибки и изъяны в себе. Скорее, девушка просто пыталась уверить всех, вокруг себя, что она всегда первопричина зла, корень так сказать, и если бы ее недостатки, или не ее высокие требования, все могло бы быть иначе. Лара даже не знала, верил ли Влас, а может, они сам считал, что ошибки исходят от него. На удивление похожие, схожие во взглядах и принципах, отношения их сами по себе сошли, а нет, искать причины, было не в принципах Рейн, объяснять, что-то, явно было не по правилам Долохова. И если он решил пойти сюда, что бы «забрать» человека, которого ему придется в глаза назвать отцом, значит она, его поддержит. В голове Лартелль, на данный момент, не было ничего, что можно было назвать рассудительностью или планом. Появление бармена, немного повергла девушку в состояние шока, непроизвольно, Лара сделала шаг по направлению к Долохову, ибо знаете, человек вроде хозяина, еще и с такими «позитивными» разговорами, даже у самого великого героя и смельчака, может вызвать страх, не то, что у слабой на первый взгляд девушки. Жаль только, что у той самой, слабой на первый взгляд девушки, был острый язык. Рейн по своей природе не умела молчать, никогда, какой бы опасной ситуация не была, какими бы ужасными не могли бы быть последствия. - Между прочим, мы совершеннолетние, и я бы попросила вас относится к нам уважительнее. Или вы сегодня играете в Бога? – с вызовом слизеринка посмотрела на мужчину. На деле ей было страшно, даже очень, но показать данное чувство, было последней строкой в ее воспитании. Лара не знала, что делать, и что говорить, тоже не знала. Врядли, ее познания в области боевой магии, могли сравниться со знаниями взрослого волшебника. Попытка, как все знают не пытка. А если и стоило ждать именно действий, их стоило ждать от Власа. Слизеринка чувствовала, как накаляются нервы, и как в такой ситуации, просто хочется стать животным, которому все равно. Все чаще и чаще, девушка стала ловить себя на желании применения анимагии. Нельзя, хозяин бара, уж точно не Владан, молчать не будет. Да, и уж если убьют, так лучше в человеческом обличии. Она не страдала комплексом героини, так жить было проще.
Отправлено: 30.01.08 20:59. Заголовок: А ведь в "старые..
А ведь в "старые добрые" времена, были совсем не старые и не добрые времена...
Золотое правило, не вороши свое прошлое. Что ушло, то ушло, нельзя стоять спиной к своему будущему все время, оглядываясь назад. Так ведь, невольно можно с ним разминуться и упасть так сказать, между двух стульев. Не то, чтобы Властиславу не хватало Рейн в своей жизни. То, что он неожиданно поднял эту тему, было лишь доказательством того, что язык Долохов не всегда умел держать за зубами. Говоря о том, что он доверяет Ларе, в голове скользнула мысль, и он ее озвучил. Тема я и ты вместе, была закрыта уже давно и, кажется ни одна из сторон, никогда не выявляла сожаления по этому поводу. А сейчас, сейчас это было именно просто. Просто тема для разговора. Просто то, что сможет вызвать улыбку и разрядить немного накаленную обстановку. Улыбку, именно потому, что по сравнению с настоящим временем, все, что происходило в прошлом, казалось волшебной сказкой, даже если были совсем не детские интриги и чувства. По сравнению с настоящим, тогда было все хорошо, было светло и была вера в будущее, а сейчас... сейчас, кажется, что запах смерти, витает в воздухе, не видно и просвета, а еще в душе ты боишься больше всего взглянуть в глаза своему самому большому страху, хотя по глупости или по любой другой причине сам идешь к нему на встречу. На фоне этого, были еще чувства Властислава к Клем. Бесстыжая гриффиндорка растоптала его сердце, а ведь раньше, раньше все было не так, то, что он хотел, он получал, разве что строил иллюзию, что чувства, которые он переживает - настоящие. Слизеринцы вошли в паб, и им на встречу сразу выпрыгнул старик бармен. О том, что он безумно напоминает Дамблдора, говорили все, но никто так и не сумел доказать родство этих стариков до смерти последнего, точнее до того момента, когда Рита Скиттер опубликовала свою книгу. Однако, родство с бывшим директором Хогвартса не делало хозяина этого заведения добрее или терпимее к студентам. Встретив Лару и Власа с просьбой убраться из Кабаньей Головы, старик еще и оскорбил Рейн. Однако девушка, поставила его на место. Что Долохов ценил в своей подруге, это ее острый язык и хотя бы внешнюю смелость. Возможно, в душе Лартелль боялась, а ведь угроза для нее, в этом грязном заведении, была естественно куда больше, чем угроза для Власа. Она смело высказала, что думает и против этого, хозяин заведения уже пойти не мог. Жалобно глянув на одного из своих постояльцев, хорошо приложившегося к бутылке, тот вернулся за свою стойку, предварительно поинтересовавшись, что парочка будет пить... От алкогольного напитка, который утопит страх, Долохов на самом деле бы не отказался, но здесь его разум дал о себе знать, напомнив, что они находятся в логове Орденцев и даже на трезвую голову, шансы у них не велики. - Мы определимся и закажем позже. - Ответил он бармену, который уже добрался до своей стойки и схватил грязное полотенце. В этот момент, Влас взял Рейн за руку и потянул между столиков к тому, что находился ближе всего к ведущей вниз лестнице. Взгляд парня не вольно упал на того самого посетителя, перед которым отчитывался хозяин паба. В первый раз, Долохов только скользнул по нему взглядом, а теперь он его рассмотрел и узнав в волшебник Грюма, сглотнул ком вставший в горле. Из всех Орденцев, сегодня дежурил, самый страшный из них. Нет, что бы поставить зазевавшегося на луну Люпина или эту придурошную метаморфиню Тонкс, которых Дамблдор призывал охранять замок перед самым нападением... в случае с Грюмом, нужен был четкий план действий. Идея появилась в голове только одна и безумная. Наклонившись к лицу Рейн, он прошептал: - Старый Грозный Глаз здорово присосался к бутылке, Мерлин, надеюсь, этому параноику также в голову дает здешнее пойло, как и нам всем. - С этими словами Влас сжал покрепче палочку в своей руке и добавил, - ты же понимаешь, что, явившись сюда, мы сами подписали себе, смертный приговор? Как пущу заклинание, беги в подвал, запрем его изнутри... а дальше посмотрим. - Не дав Рейн возразить или предложить свой вариант действий, Властислав поднялся на ноги, чем привлек внимание волшебного глаза Грюма. Надеясь, на медлительность мага, эффект неожиданности и как ему казалось, свою, коронную фишку, Долохов пустил в мага зигзагом ступефай и сорвался с места следом за Рейн, вниз по лестнице, в подвал...
Отправлено: 01.02.08 16:58. Заголовок: Почему идея не казал..
Почему идея не казалась такой замечательной? Пускать заклинания в опытного мракоборца, бегать по пабу с дурной репутацией. Смертный приговор это еще легко сказано. Не то, что бы Ларе было совсем наплевать, просто собственная жизнь на фоне всех произошедших событий, не была такой красочной, а еще не имела большой ценности. Теперь Рейн с превеликим удовольствием готова была на любой риск, что бы жизнь приобрела хоть какие-то прежние оттенки. В которых был и риск, и желание жить, разрисовывать эту самую жизнь яркими красками. Прошлое стоит всегда отпускать, не держать его крепко, каким бы замечательным оно не было. Хотя, в прошлом было достаточно изъянов, что бы бежать от прошлого. Любые изменения в жизни человека, в итоге, в любом случаи приводят к хорошему. В это надо было хотя бы верить. Слизеринке удавалось верить с трудом, вернее она отчаянно пыталась, выходило не важно. Оставалось исполнить любимое мужское правило в отношении женщины – мужчина всегда прав, а женщина всегда слепо должна следовать за мужчиной. В идеале, Лартелль никогда не следовала подобным правилам, но в данной ситуации, следовало слушать Долохова, который возможно и сам с трудом понимал, чего они делают, зато делал серьезный вид и вел себя, в лучших традициях лидера. Даже упоминание Грюма, вызвало у Ларейны вполне логичную реакцию – дрожь по всему телу. Дома, она не раз слышала про мракоборца, в разных контекстах, и не один из них, не был сейчас утешающим для Власа и Рейн. Но Долохов, решил, что время для разговор еще найдется, или не найдется уже никогда, и это не огромная проблема. Властислав в принципе всегда предпочитал словам действия. И вот Лара снова убедилась, что он был все таким же, верным себе, предпочитающим старые привычки. Даже не успела испугаться, в следующих миг, девушка уже просто бежала по лестницу вниз, в темноту, в подвал, даже не зная, что, ожидая их впереди. Грюм остался сзади, шестое чувство, резко проснулось и кричало слизеринке, что все так просто не закончится. - Грюм, Ступефай – мы покойники. – на ходу Лара даже умудрилась пожать плечами, и достать палочку, кинуть обеспокоенный взгляд на друга, а дальше была лишь длинная лестница в подвал. А дальше осознание, что для Грюма заклинание Власа, не станет большой преградой к достижению цели. Тоесть, кто-то очень скоро получит по мозгам, если не больше. Вот только уже ничего не имело значения, будто все было уже предрешено. Судьба? Врядли, скорее выбор, переход не на самую светлую сторону. Зло – пленит, всегда дает больше возможностей, в голове и душе Лары, всегда хватило бы зла, не небольшой городок, и зло должно было куда-то выходить. – Если меня убьют, а ты каким-то чудом выживешь, передашь Эм, что голубой свитер, которой я у нее взяла год назад, разорвали гномы, и я боялась ей это сказать, все-таки любимый свитер. – когда девушка нервничала, она предпочитала говорить какие-то глупости, которых в голове было предостаточно. В такие моменты, обычно говорят, что-то вроде – я всегда тебя буду помнить-любить-уважать, в общем нужное подчеркнуть, потом громко все плачут, обнимаются, в итоге выживают и сожалеют обо всех словах, сказанных в момент опасности. Вот, Рейн и не хотелось наговорить всякой чуши, что бы потом никогда более не взглянуть в глаза Власу. Все-таки глупости это было святое дело, когда адреналин зашкаливал в крови. Рано, вот когда Грюм, скажем, решит попрактиковаться в непростительных проклятиях, тогда можно будет по классике жанра, покидаться на шею, порыдать, наговорить глупостей, и тому подобное. Дверь, Лара застыла как вкопаная, будто бы смотря в глаза василиску, всего шаг и они были у цели. Девушка подняла палочку, алахомора, и она продолжала стоять как вкопаная.
Отправлено: 02.02.08 05:01. Заголовок: Не то что бы Антонин..
Не то что бы Антонин Долохов особо старался привыкнуть и освоиться на новом месте, в конце концов, не раз и не два за свою вполне бурную молодость он засыпал в этом грязном и затхлом местечке. Хотя роль узника и пленника здешнего подвала примерил на себя впервые. Но нужно было брать от жизни все, пожиратель не собирался строить из себя недотрогу. Не собирался отказываться спать, пускай и на грязном пледу, точнее на какой-то рваной тряпке, скорее смахивающей на старый собачий коврик. Или морить себя голодом, если еду, хоть и паршивую, приносили достаточно регулярно. Кто знает, что ждет его на следующий день. Может этим крысам Дамблдора надоест с ним нянчится и Грюм наконец-то явит всем свое уязвленное эго, запустив в Антонина круциатусом? Или как бесполезного пленника его наконец явят общественности и снова отправят на постоянное место жительство в Азкабан? Вот уж где будет время пострадаться от бессонницы, кошмаров и головной боли. А подвал Кабаньей Головы был еще очень и очень неплох, особенно когда к тебе подсылали молодых авроров, настолько лично заинтересованных в его смерти, но настолько не готовых действительно причинить кому-то боль, лишить жизни не на поле боя, а вот так, простого и беззащитного человека, пускай оступившегося не раз и не два, согрешившего… в общем можно было вполне считать жизнь удавшейся. А такое важное событие как еще один день, прожитый в компании членов Ордена, можно было отметить здоровым и крепким сном. Трудно поверить, но Долохову даже удалось отогнать от себя всепроникающий запах тухлых продуктов и плохого огневиски. Ведь в юности, так или иначе, Антонин обычно добирался до паба уже будучи не самым трезвым старшекурсником, не обращающим внимания на такие мелочи, как вонь и грязь. Но наверное там, наверху, на первом этаже все специально затаились, замолчали, чтобы дождаться пока пожиратель наконец не отдаст себя в руки Морфея и глаза его не закроются по крайней мере на несколько минут. А затем обязательно нужно было устроить какую-то возню, закончившуюся криками и кажется где-то в воздухе прозвучали заклинания… Сон сняло как рукой, Долохов моментально подскочил на своем импровизированном ложе. Вокруг было темно, но глаза быстро привыкали к темноте. Мужчина несколько раз резко повернул голову, взгляд его не скользил по стенам, а как будто резко перескакивал с одного предмета на другой, пытаясь за что-то зацепиться… Все мышцы, затекшие от переезда и от того что румына явно чем-то оглушили, напряглись. Антонин был похож сейчас на голодного волка, почуявшего добычу, его глаза снова казались желтыми, даже как будто светились в темноте. Волосы были взлохмачены, одежда порвана – такому виду позавидовал бы сам Фенрир. Однако пожирателю уже было не до производимого им впечатления, хотя скорее наоборот, чем страшнее, тем лучше. Он уже понял, что за ним пришли не его «товарищи по команде», потому что если бы Лорд послал кого-то его вызволять, то это явно были бы проверенные люди, а значит Долохов уже был бы на свободе. Но сейчас у него по крайней мере появился шанс воспользоваться шумом и попытаться сбежать. Хуже того, что он уже испытал за свою жизнь, вряд ли что-то может произойти, к тому же опыт в побегах и последующих бегах у мужчины был приличный. Пожиратель поднялся на ноги, стараясь двигаться так тихо, как только можно. Топот ног послышался прямо за стеной – кто-то спустился в подвал. На лице Антонина появился оскал охотничьей собаки, взявшей след. Пара мгновений и он уже у двери, стоит задержав дыхание. В коридоре снова какой-то шорох, потом женский голос, который кажется пожиратель где-то слышал, но задумываться о том, кто из огромного списка знакомых женского пола мог сейчас оказаться в подвале Кабаньей Головы, Долохов не собирался. Каждая секунда была на счету, а, несмотря на здешнее гостеприимство, мужчине очень хотелось выбраться отсюда… - Алохомора! – снова послышалось за спиной, Антонин ухмыльнулся. В голосе слышался страх, да не только слышался, пожиратель чувствовал его кожей, чувствовал запах страха. Наконец он выдохнул и резко вскинул правую руку вперед, прямо в проем между приоткрывшейся дверью и косяком. Тонкие сухие пальцы схватили кого-то за горло, слегка сомкнулись. Он все еще не различал лиц в темноте, но абсолютно ясно было, что это не орденцы… и не пожиратели. - Палочку. Быстро. - изо рта вырвался тихий, но настойчивый шепот, Долохов не собирался медлить.
Отправлено: 08.02.08 02:24. Заголовок: we left this land of..
we left this land of shiny lights I wish I may, I wish I might when all these dreams have come to end you wish you were, you're not my friend
Говорят, человек не найдет себе покоя, пока не избавится от своих страхов, а как от них можно избавиться? Правильно, заглянув им в глаза. Отдать себя целиком и полностью тому, что пугает больше всего на свете и тогда, пятьдесят на пятьдесят, либо ты преодолеешь эти страхи, либо они преодолеют тебя. Но в любом случае, больше никаких страданий и терзаний. Ответ четкий, и каким бы он ни был, он гораздо лучше той неопределенности... жизни в опасении страхов и одновременно желании встретить их. Наверное, подобные мысли руководили Властиславом, когда парень решил, что, не смотря ни на что, вызволит из лап орденцев отца. Настоящее безумие, ведь он рискует жизнью ради человека, который для него никто. Одна кровь, но чего она стоит, когда в его жалкой и пока еще такой короткой жизни, Антонина никогда и не было. Долохов старший никогда не выступал в роли отца, он был сам по себе, всегда и никогда этому не измениться. Честно говоря, Влас всегда завидовал тем же Малфою и Нотту, чьи отцы такие же, как и его, Пожиратели Смерти. Но Люциус и Фредерик, хотя бы играли в семью и никакой Азкабан им не был помехой. Хотя, что на самом деле лучше? И Малфой и Нотт, должно быть под влиянием отцов, стали их жалкими копиями. Но не он. Он предан сам себе и ничего ему от Антонина не нужно, только взглянуть хотя бы раз в глаза... понять, почему и чья вина. Следуя за Ларейной, Долохов не думал оглядываться назад. Его голова была забита миллионом мыслей, и не было там ни одной, которая касалась бы оставшегося за спиной Грюма или того же Дамблдора младшего, который наверняка схватился за палочку и участвует сейчас в выбивании двери. Возможно, эти мысли выйдут на первый план, когда чья-то палочка уткнется парню в грудь и проснется в слизеринце инстинкт самосохранения, но сейчас только предположительные слова, которые он скажет или услышит, возможно, взгляды и действия. Властислав боялся. Боялся, как никогда раньше. Каждый шаг, приближавший его к комнате, где орденцы держали отца, заставлял его сердце биться чаще. Казалось, что воздуха в подвальном помещении становилось все меньше и еще десяток другой шагов и его не останется вообще. Пути обратно уже не было. Наверное, только осознание того, что за дверью стоит уже пришедший в себя после несчастного ступефая Грюм, удерживало парня, чтобы не рвануть обратно в сторону замка. Подальше от него... от того, кто снова причинял боль. Дверь подвластная заклинанию Рейн только успела открыться, как рука скользнула вперед и тонкие пальцы сомкнулись на шее Власа. Воздух, которого не хватало, в один момент перестал поступать вообще. В глазах потемнело, хотя в помещении и без того все было черно. Вот так в темноте, когда зрение уже не твой помощник, становится еще страшней, ведь ты не знаешь, чего ожидать и что находится там в темноте. Властислав шел сюда, не зная кого, встретит, он боялся этой встречи и неизвестности, а представьте теперь, какие размеры приобрел его страх в абсолютной темноте... а еще одна мысль не давала покоя, мол, это как раз то, что я ожидал увидеть. И вот, когда глаза спустя пару секунд стали немного привыкать к тьме, прозвучал еще и его голос. Отца Властислав слышал впервые в своей жизни. Он видел фотографии и портреты в своем доме в Румынии, где побывал этим летом. Он видел его фото на плакате "Разыскивается" в Хогсмиде и по нему представлял, как Антонин выглядит сейчас. Но этот голос. Он рушил иллюзию чего-то далекого, от чего струсив, можно будет убежать. Долохов в прямом смысле был пойман и сейчас, ему ничего не оставалось, кроме как заглянуть в глаза отцу. Рука с волшебной палочкой сама поползла вверх. Инстинкт самосохранения вот и он. Властислав не хотел умирать, не хотел быть задушенным, хотя желая отдать свою волшебную палочку, дабы его наконец отпустили, он уступал отцу... свободная от палочки рука вцепилась в холодную бледную, проявляя последние попытки освободиться от цепкой хватки зверя. Снова этот страх, страх перед неизбежным. Влас боялся поднять глаза, ведь они уже привыкли к темноте и возможно разглядеть безумный блеск отцовских глаз в темноте... но главное не то, что волшебная палочка уже практически в руках пожирателя и не то, что у слизеринца нет и шанса высвободиться и избежать этой встречи, к которой он сам так уверенно шел, но, в конце концов, струсил. Главное то, что он для себя решил, чтобы то ни было не раскрывать рта. Отец не узнает, кто стоит перед ним. Ни-за-что! Это бой с его личной тенью, Антонин исполняет впервые значительную роль – инструмента, чтобы эту тень разогнать и зажить себе спокойно. А ведь Властиславу больше ничего и не нужно.
Здравствуйте, мистер Долохов. Спасибо, что вы пытаетесь придушить собственного сына. Спасибо, моя мать вам скажет спасибо, чисто как другу семьи, за то, что вы тут огрызаетесь. Ларейна многое хотела сказать. Но в горло, будто ком появился. Из страха и ужаса. Антонин не был Пожирателем типа, Корр и Малфой, которых Рейн не боялась. Крестный и свидетель на свадьбе. Антонин Долохов был страшным и жестоким человеком. Правда, до сегодня Лартелль и его не боялась. А вот когда рука мужчины, мертвой хваткой сошлась на шее Властислава, Лару одолел одновременно и страх, и злость. Она все еще держала палочку, причем в таком положении, что Антонин без палочки, хоть и взрослый Пожиратель Смерти, был для нее легкой мишенью. Лартелль была злой и самодовольной, но никогда не была жестокой. Не терпела физической боли, не любила рукоприкладство, и когда палочкой перед носом махали, тоже не любила. И теперь, среди темноты этого подвала, перед ней были отец и сын. Рука отца на шее сына. Это было ужасно. Глаза Рейн сузились от злости, Антонин и так был мертв, взгляду девушки даже не нужно было возможности сжигать. Дальше за свои действия, слизеринка врядли отвечала. Дать в руки палочку убийце, да, пожалуй, это еще веселее, чем додуматься одарить Грюма Ступефай. Получалось, что и Влас, и Рейн были склоны к поступкам, которые логике не подавались, да и они сами, как-то обычно вслед за логикой не шли. Вся жизнь их была, одной сплошной неожиданностью. Так же как и их отношения, так же как и новости, свалившиеся им на головы сегодня, так же как выходка со своеобразным спасением Антонина Долохова, от которого похоже придется спасаться им самим, в итоге. - Властислав, нет! - Лара вообще не поняла, откуда у нее эти замашки супервумен, в лучших традициях толи Поттера, толи его подружки старосты. Но факт остался фактом, Лартелль дернулась вперед, продолжая смотреть на отца Власа, каким-то странным взглядом. Будто она пила весь день, а не ругалась. Возможно это все последствия шока, после общения с Корнаком, а может скрытые грани характера. И она не ударила по темечку Антонина, девушка зачем-то положила руку на плечо мужчины, вроде как успокоила психа и убийцу, умная девочка, и выдала тихо, будто шепотом. Как мать, когда обычно надо было задобрить отца, после очередной вспышки гнева. – Мистер Долохов, возьмите палочку, и отпустите Власа, вы же его задушите. Мы вам не враги. Пришли помочь. – слизеринка даже толком не понимала, зачем это говорила. Не знала, понимает ли ее Долохов, нужны ли ему слова какой-то семнадцатилетней девушки. Лара даже могла предположить, что когда палочка окажется в руках Антонина, они с Власом полягут тут смертью храбрых, он выберется, и будет жить счастливо. Оставалось надеяться, что Антонин Долохов окончательно не сошел с ума, понимает английский и вообще будет снисходителен, к своим горе -спасателям. Ларейна чувствовала себя героиней дешевого женского романа, в котором девушка пытается помочь своему бывшему возлюбленному, ее в итоге убивают, в конце на похоронах все рыдают и говорят вещи, которых ей при жизни не могли сказать. Ну, или рассказывают свои самые страшные тайны. Из серии стоит умереть, что бы понять, кто и что к тебе чувствует, кто друг, а кто враг. Тогда бы она наверняка узнала про обман крестного и матери, поняла бы, что Владан ей не брат, узнала бы, что в данный момент лучшая подруга в смертельной опасности, а сама Рейн тут играет в героиню. Жаль, Рейн ничего не знала, и возможно, больше никогда могла и не узнать.
Отправлено: 08.02.08 15:16. Заголовок: стопудово я как всег..
стопудово я как всегда все попутал, но да ;P
И ведь складывалось все как нельзя лучше, Антонин даже подумать не мог, что за дверью окажутся двое подростков. Разбираться кто они, откуда взялись и за каким чертом полезли в подвал, пожиратель не собирался, даже если им каким-то чудесным образом удалось оглушить Грюма и остальных, вечно удача их преследовать не сможет. А если в руках Долохова не окажется палочка, хотя бы чужая, то тогда шанс есть и вполне приличный. Главное почувствовать, наконец-то, знакомое чувство надежности, когда у тебя в руке зажат жалкий кусок дерева с волшебным наполнителем, ведь в какой-то степени смешно наблюдать, как люди зависят от мелочей и как они без них могут быть слабы. Но конечно, все не могло закончиться так быстро и так просто. Только не для многострадального Долохова, фамилия которого, казалось, была проклята. Ему просто не могло просто повезти хоть раз в жизни, подкинуть в подвал каких-нибудь любопытных юнцов, решивших заняться делом по истине глупым и бессмысленным – полазить по подвалам и погребам Кабаньей головы. В каждом поколении студентов находились такие любители приключений, хотя конечно выбирать способом получения острых ощущений штаб Ордена Феникса идея не самая лучшая… Но конечно это оказались не просто молодые волшебники с непомерной жаждой адреналина. Безусловно, все было очень сложно и запутано, потому что отворившаяся до конца дверь открыла Антонину если не шокирующий, то точно странный вид. Да, это были студенты, как и предполагалось, но так же предполагалось, что это будут сумасшедшие гриффиндорцы, а не пара… наполовину знакомых слизеринцов. Тонкие пальцы все еще крепко сжимали шею какого-то парня, неизвестного Антонину, хотя что-то в его лице навивало смутные воспоминания. Может быть орехово-зеленые глаза, большие, широко раскрытые, но направленные в пол и застывшее в них выражение страха и почему-то смущения, точно такое же, как и у Марии Блэквуд, когда они впервые встретились. Долохов был молод и самоуверен, опьянен убийствами и чужой кровью на своих руках. Его собственные глаза светились самодовольством, непонятной гордостью, он был как будто зависим от той власти, которую получил, переступив невидимую, но вполне осязаемую черту. Она тоже боялась его, но боялась по-своему. Боялась не того, что он может ее убить, может на нее наложить непростительно заклятие, может пытать. Она боялась того, чем стала его душа, боялась того яда, который отравил ее. Она боялась ненависти, которую Антонин испытывал к окружающему миру, но она не боялась Лорда, она его презирала. А сейчас… какой-то призрак, тень того взгляда пробежала в глазах юноши. Рука пожирателя слегка дернулась, хватка ослабла, сердце, о существовании которого давно было забыто, слабо дернулось внутри, но тут же замолчало. Сейчас Антонину было не до глупых подозрений, они могли стоить жизни и ему и Ларейне и ее другу. А девушка в школьной форме была именно она, маленькая мисс Лартелль. Точнее была ею когда-то… Последний раз, когда Долохов видел ее, Рейн только готовилась к своему первому году в школе магии. Она была очень похожа на Вивьен, почти как две капли воды, ведь мужчина до сих пор помнил первую встречу с Вон, в тамбуре хогвартс-экспресса. Он бывал в Норвегии еще несколько раз после того лета, но осенью, когда девушка уже училась. А Вив рассказывала о том, что Рейн очень дружна с его собственным сыном, Властиславом. Женщина пыталась чуть ли не насильственным путем заставить Антонина посмотреть их фотографии, но румын отказывался. Он просто боялся, не хотел приближаться к сыну, не хотел портить его вполне счастливую жизнь, не хотел подвергать и его и себя опасности. Было достаточно знать, что с парнем все в порядке, что Орден не использует его, что он пытается не думать о том, кем был его отец. А потом они вместе с Корром и Малфоем вспоминали свои школьные годы, в такие дни можно было на время забыть, что у большинства присутствующих на руках черные метки, что не пройдет и нескольких часов, как возможно Лорд снова призовет мужчин к себе и от былой атмосферы не останется и следа. Потому что потом в румыне снова проснется зависть, проснется боль. И Люциус и Эдисон натворили не меньше самого Долохова, однако им удавалось вести если не спокойную, то хотя бы с виду нормальную жизнь. У них были жены, они растили детей. Впрочем… пожирателю оставалась только мысль о том, что когда-нибудь и Эм придется столкнуться с правдой, с прошлым, с новым настоящим, а Драко, с недавнего времени, и Власу такая участь уже не грозила. Он прошел через это буквально сразу после рождения. Его воспитывали, не скрывая ничего об отце, да и трудно было бы сохранить секрет, когда после очередного нападения, а уже тем более после побега, по всей магической Англии были развешаны, в том числе, и портреты Антонина.
- Лара? – шепот теперь больше полон удивления, чем былой настойчивости, в конце концов, он мог обознаться, прошло больше шести лет – какого дьявола.. Даже не смотря на то, что мужчина ослабил хватку, хрупкая шея парня все еще была зажата у него между пальцев. Он чувствовал, как бьется его сердце, чувствовал каждый удар так, как будто оно было его собственным. Свободная рука слизеринца поднялась, схватила за запястье. Но Долохов было почти уверен, что студент ничего не сможет ему сделать. Он было непонятно напуган, он боялся поднять глаза… конечно, сложнее всего заметить то, что находится прямо под вашим носом. Даже если у пожирателя и были какие-то сомнения, он сразу же отогнал их прочь. Бывают в мире совпадения и страшнее, чем взгляды, чем цвет и выражение глаз… пускай именно глаза, и были зеркалом души. Антонин протянул вторую руку, нужно было как можно быстрее взять палочку, а потом уже разбираться, что происходит, что он и сделал. Теперь, сжимая в руке чужой артефакт, планы нужно и можно было менять, он не мог просто бросить тут Рейн с ее другом, они были не чужие ему люди и как бы странно не звучало, румын еще может плохо, но помнил, что такое забота о близких. И он был почти уверен, что Вив не в курсе происходящего, а значит будет очень хорошо и для него самого, если с ее дочерью все будет хорошо и никто ничего не узнает. Кому как не Долохову было знать, как страшна Вон в гневе… (xD) Но выкрик Лары, которой видимо было плевать что и зачем собирался высказать ей мужчина, даже если ошибочно предположить, что это были слова благодарности, и которая кажется была в гневе не намного «милее» своей матери, окончательно вогнал Антонина в тупик… Пересохшие, холодные губы чуть дернулись. Улыбка, жадная и страшная, почти исчезла с лица. – повтори. – голос снова едва слышным, больше похожим на какой-то хриплый скрип. – Влас? – переспросил пожиратель, скорее, обращаясь сам к себе, потому что не знал, что более говорить. Было бы куда легче, если бы он был девушкой, можно было без зазрений совести упасть в обморок. Но он был взрослым мужчиной и ему, как бы то ни было, теперь предстояло спасать не только собственную шкуру. Пальцы на секунду сжались еще сильнее, а затем резко отпустили шею… Власа. Румын не мог поверить в это, не мог понять, было ли это худшим вариантом развития событий или наоборот. Он был просто в замешательстве, в шоке, но даже в таком состоянии нужно было соображать, что делать дальше, хотя какая-то часть Долохова сейчас хотела запереться обратно в камеру и отогнать все подальше от себя. – Нужно выбираться. Все… - Антонин сглотнул и теперь уже он, с непривычным оттенком страха в глазах, поднял взгляд на сына. Но он все же не был тем сентиментальным молодым человеком, плакавшим на могиле жены. У него был свой способ бороться с проблемами – на следующей же вечер его палочка вновь заговорила языком непростительных заклятий. – …потом. Сделав несколько шагов вперед и вверх по лестнице, пожиратель обернулся. Не было времени проверять насколько Рейн готова, как Влас принял новость о том, что его собственный отец только что пытался свернуть ему шею после семнадцати лет разлуки, но теперь и Долохову было что терять, а такое ощущение было в новинку для безжалостного убийцы, достигшего в «профессии» таких высот во многом потому, что знал что за спиной у него никого нет. Что до тех пор, пока сын от него далеко, он может ничего не бояться. Ведь боялся он не того, что его будут пытать или снова посадят в Азкабан, а боялся, что Власа постигнет участь матери.
Отправлено: 09.02.08 17:49. Заголовок: С каждой следующей с..
С каждой следующей секундой уверенности во Властиславе оставалось все меньше и меньше, но парень не стеснялся этого. В конце концов, он не был храбрым гриффиндорцем с целым набором замашек в стиле главного героя, способного оставаться бесстрашным, он был слизеринцем, а змеи, как известно, пускают яд, пока их не прижмут. С известием принесенным Ларой, о том, что отца держат в пабе в Хогсмиде, Властислав решил, что не бросит его там гнить как побитую собаку. Чтобы Антонин не сделал, и каким бы чужим он не был для Власа, он оставался его отцом, а орденцы такими же убийцами. Следовало уровнять шансы. Сорвать замок с двери и дать волшебную палочку в руку, тем самым предложить начать новую жизнь, но что-то это желание стало пропадать. Разве стоит разъяснять, что когда пальцы отца сомкнулись на шее сына, это желание и вовсе исчезло. Властислав увидел то, что и ожидал – настоящего монстра из своих самых ужасных кошмаров, и сейчас, ему только хотелось запереть Антонина снова в клетку. К сожалению, а может быть и к счастью, сделать он этого уже не мог. Алахомора Лары выпустила его демона из коробки, и теперь оставалось лишь сражаться с ним. А ведь Властислав хотел, очень хотел, посмотреть отцу в глаза и задать лишь один вопрос «почему?». Почему он не вернулся, почему его не было рядом, когда зеленая вспышка света заставила Марию Роберту Блэквуд сомкнуть глаза навсегда… слизеринец привык, что никто, никогда, не скажет доброго слова об этом румыне. Родители матери и вовсе считали Антонина виновным в смерти Марии, но он им не верил. Точнее не хотел верить, все еще надеялся, что в отце осталось хоть что-то человеческое. Однако где было это человеческое, когда он набросился на Власа, желая его задушить? Со стороны послышался испуганный голос Лары. Она призывала пожирателя смерти успокоиться и отпустить Власа. Как же сейчас был уместен умиротворяющий тон, на который перешла девушка и ее спасительный жест в виде передачи собственной волшебной палочки взбушевавшемуся мужчине. Рейн спасала жизнь слизеринцу, но он вовсе не был ей благодарен. Естественно Властислав не должен был злиться на Рейн. Девушка не умела читать мысли, то есть она, не подозревая, выбила спасительную табуретку у Долохова младшего из-под ног. Рейн лишила слизеринца последней возможности избежать того, ради чего он спускался в этот подвал. Она выдала Антонину, кто стоит перед ним… в глазах слизеринца все еще было темно. Оттого что в комнате царил полумрак, да и оттого, что пальцы мужчины все еще сжимали его горло. Казалось, что Долохову старшему абсолютно плевать, кто находится перед ним и даже если это его единственный сын, ему ничего не стоит лишить того жизни. Но чудо свершилось. Пальцы разжались и Влас наконец-то смог сделать глубокий вздох, глоток воздуха которого ему так не хватало. Только освободившись, Властислав осмелился поднять глаза и заглянуть в лицо отцу. Его безумная улыбка исчезла с лица, а в глазах читалось нечто отдаленно напоминающее страх. Кажется теперь, страх поселился в них обоих. Возможно, Властиславу только казалось, но не эта ли мысль давала надежду, что Антонин еще способен чувствовать, что он живой и его сын ему не безразличен? Понять это, у Власа не было достаточно времени. Долохов старший очень быстро принял на себя роль командующего и двинулся вперед к двери запертой от Грюма Ларой. Сейчас казалось, что Антонин никогда не обернется. Выйдет отсюда живым и невредимым и снова исчезнет. Казалось, что они с Лартелль рисковали своими жизнями напрасно и не факт, что они вообще смогут из Кабаньей Головы и это понять. Одна волшебная палочка на двоих, всего шесть лет практики в заклинаниях в стенах школы… силы не равны, а значит, шансов выбраться отсюда не много. Но кто бы мог подумать, у самой двери Антонин обернулся. Властислав почувствовал его взгляд на себе и поднял голову, но снова взглянуть отцу в глаза просто не смог. Перевел взгляд, как будто изначально планировал тупо на дверь пялиться. Сделав несколько шагов в сторону двери, Влас протянул свою свободную руку в сторону, предлагая тем самым Рейн за нее взяться. Он не думал о подруге, которая осталась безоружна, он скорее думал о себе. Ему, как маленькому мальчишке, было страшно приближаться к этому человеку, и он хотел чувствовать руку Рейн. Знать, что девушка, ставшая такой родной, совсем рядом. В голове крутились слова отца «все потом». Что именно потом, задавал он себе вопрос. То чего он сначала избегал, отправившись в Румынию летом, произошло. Он встретил отца. То к чему он так уверено шел, тоже. Он дал тому свободу. А теперь он снова мечтал отступить. Убежать от неизбежного. Влас кидался из крайности в крайность, открывая про себя каждый раз новую правду. Влас понимал, что не сможет после этого «потом» врать себе и окружающим. Делать вид, что он не винит в своей судьбе никого, говорить и действительно думать, что ему хорошо живется, так как живется. Он боялся, что «потом» страх, обиду и злость вытеснят новые чувства, и он ощутит себя одиноким и зависимым, когда отец снова исчезнет. Властислав ведь не представлял даже, что Антонин бросил его защищая…
Отправлено: 12.02.08 01:12. Заголовок: в общем, решил я сам..
в общем, решил я сам написать в итоге XD и кстати не знаю, знает ли тонечко что баром заведует один из дамблдоров, так что как бы знает %)
Сжимая в кулаке палочку Рейн едва ли сильнее, чем минутами ранее Антонин держал за горло собственного сына, мужчина поднимался по лестнице наверх, в основное помещение бара. И то, что совсем недавно казалось ему пределом мечтаний – раздобыть злополучный артефакт и выбраться из итак довольно затянувшего плена – сейчас уже было не такой хорошей идеей. Пожиратель, конечно, не лишился разом и в одно мгновение всех своих навыков в темной магии и решительности покинуть сие затхлое местечко, но чего он представить себе не мог и что уж точно не входило в его планы, так это прикрывать помимо самого себя, еще и Власа с Рейн. Он не знал, сколько членов Ордена там, наверху, а обычно под вечер их собиралось приличное количество. Не знал, успели ли они оправиться от произведенного детьми эффекта и может позвать еще людей, да собственно он даже не был в курсе, как слизеринцы прорвались к нему в подвал, какие заклинания использовали и чего можно было ожидать. Ясно было только то, что у них было две волшебные палочки на троих и то, что Долохов даже не подозревал каковы успехи его собственного сына в заклинаниях и боевой магии, но искренне надеялся, что такие способности передаются по наследству [xD]. Но лишние препятствия только придавали решимости, румын просто должен был вытащить всех отсюда, и трансгрессировать куда-нибудь подальше, потому что раз уж они с Властиславом встретились при таких обстоятельствах, а учитывая «теплые родительские объятия», которым Антонин наградил Долохова-младшего при долгожданном рандеву, он не хотел так быстро и так просто терять возможность объясниться с парнем. Ну и конечно, не обошлось дело без простого человеческого тщеславия и уязвленной гордости, пожиратель, которого семнадцатилетний подросток почти освободил из плена Ордена Феникса, просто не имел права сейчас опозориться перед сыном. Как раз наоборот, нужно было легким движением руки, желательно для пущего эффекта при помощи невербальной магии, просто раскидать дамблдоровских крыс по углам, а еще, желательно, посмеяться своим коронным смехом на прощание. Главное просто вырваться за дверь, попасть на улицу. Антонин точно знал что сейчас в министерстве почти все контролируют люди Воландеморта, что его перемещение вряд ли смогут отследить, да в конце концов он ведь Долохов, разве нет? Он тот самый человек с горящими от безумия глазами, которыми в последние годы, но не в последнюю очередь пугали маленьких и не только детей? Который дважды сбегал из Азкабана, проведя там около пятнадцати лет, который разлучил не один десяток душ с телами… Дверь в зал отворилась резко, хлопнув о стену, странно, что она просто-напросто не сошла с петель. На пороге стояла худая фигура, больше похожая на тень, но тень эта была настроена очень решительно. Антонин снова стремительно превращался в охотника, поймавшего след своей дичи, стал похожим на зверя, на животное. Рука, сжимавшая палочку, слегка подрагивала от напряжения, так же как и слегка дергалась левая скула. Он не забыл о том, что за спиной стоит сын, что нужно думать теперь о нем, не только о себе, но Долохов не мог кардинально измениться в одночасье. Привычка убивать не проходит за мгновенье, так же как и почти доходящее до безумия ненависть к аврорам. Свет в баре был приглушен, на дверях предусмотрительно появилась табличка «закрыто», хотя можно было поклясться, сейчас к кабаньей голове никто не подошел бы и за милю. – Аластор, выходи подлый трус [xD], - чуть ли не нараспев произнес пожиратель, хищно улыбаясь, - кто там с тобой? Что за хромой старикан? – члены ордена стояли у двери в заведение, как будто готовые лечь костьми, но не выпустить пленника и его юных помощников наружу, - Глядите-ка, сам Аберфорт, сегодня прямо-таки вечер встреч, а я-то думал ты зарекся пускать к себе всяких сомнительных личностей на постой… и что я вижу, орден феникса в почти полном составе? Ну как не стыдно, - из груди вырвался глухой, неприятный смех, а свободной рукой, отведенной за спину, Антонин показал Власу и Ларе, чтобы желательно пока спрятались за находящуюся рядом барную стойку, левая же рука стремительно взвилась в воздух, направляя заклятия в сторону бравых защитников добра и справедливости. Губы даже не шевелились, но по палочке пробежали искры в направлении Грюма, пресловутое фирменное заклинание Долохова полетело в орденца. По телу прошла привычная дрожь, легкое волнение, какое бывает у школьника перед первым учебным днем после летних каникул, в глубине души уверен что все будет хорошо, но все равно не знаешь что могло измениться, случиться за целых три месяца... - Protego maxima! [если память, опять же, не изменяет, есть такие фишки с усилением заклятий] - было следующее что "выплюнула" палочка, надеяться на то, что атаки остануться просто напросто незамеченными не приходилось, значит нужно было прекрывать тылы [xD]
С точки зрения Гестии, аппарировавшей в одном из закоулков Хогсмида, поздний осенний вечер был просто прекрасен. Свинцовое небо, постепенно напитывающееся непроглядной тьмой, гулкие завывания ветра, заигрывающего с деревьями и ледяные слезы дождя, срывающиеся с облаков. Действительно, что может быть прекраснее? После целого дня проведенного в переполненной благоуханиями и вонью, ароматами и запахами министерской лаборатории свежий воздух хотелось просто пить залпом. Поправив мантию, девушка неспеша повернула за угол дома и, накинув капюшон, пошла вверх по улице. Мягко улыбаясь, Джонс шла навстречу ветру и дождю, в такие минуты она чувствовала себя абсолютно свободной и неоспоримо могущественной. Легко рисковать всем, когда знаешь, что в твоей власти обуздать мощь стихии. И что самое смешное, мощь эта заключена всего лишь в обработанном куске дерева. Расшалившийся ветер все-таки сумел сорвать с ее головы капюшон и теперь кружил на месте, играя длинными прядями черных волос. В таком виде, посреди пустой улицы, в вихре дождя и ветра, с растрепанной головой и странной, блуждающей улыбкой с Гестии можно было рисовать портрет идеальной ведьмы. Во всяком случае, представлениям маглов эта картинка соответствовала б полностью. Отвлекшись от размышлений на тему собственного величия, девушка оглянулась и, убедившись, что вокруг никого, рассмеялась и закружилась в обнимку с ветром. Осмелевший кавалер галантно окатил волшебницу порядочной порцией воды из близлежайшей лужи и замер в ожидании ее реакции. Моментально представив себе свой очаровательный облик конкретно в данный момент, Гестия фыркнула и, безудержно расхохотавшись, направилась дальше. Поравнявшись с "Тремя метлами" Джонс уверенным шагом прошлепала по лужам мимо. С детским восторгом пиная попадавшиеся по пути камешки и прочий придорожный мусор, колдунья принялась перечислять в уме растения разной степени ядовитости. Это была ее детская считалочка, латынь названий ласкала слух и приводила зельевара в благодушное настроение. В общем, то, что нужно, чтоб успокоить нервы после сумасшедшего рабочего дня. "Adonis Vernalis, Amanita Muscaria, Anagallis arvensis, Andromeda Polifolia, ай... ну и лужа... Интересно там, вообще, хоть кто-то из ордена будет... Arum maculatum, Asarum Europaeum, Atropa Bella... Беллатриссу знали в честь чего называть... Донна Белла... Смертельная красота... Claviceps Purpurea, Colchicum Autumnale... Вот оно! Colchicum Autumnale..." Трепет долгожданного озарения заставил Гестию замереть перед последним поворотом на нужную улочку, ведущую к нынешнему штабу. "Безвременник осенний... Ты - гений! Так... Так..." Прижав ледяные пальцы к вискам, волшебница лихорадочно вспоминала страницы энциклопедии "Трав Чаровных". Недаром в Толедо их заставляли заучивать целые тома наизусть. "Крокус ядовитый, осенний цветок... Ммм... Liliaceae... Цветет в сентябре... Встречается на сырых лугах... Паучий цветок... Поражение становится заметным лишь через несколько часов, когда яд уже проникнет в кровь... Это если брать чистый цветок... Если же усилить его действие хотя б той же рутой... Тошнота, замедление пульса, паралич... Убрать тошноту... попробовать Раувольфию змеиную и порошок из корня ревеня... Огненный корень... Tamus communis... Если соблюсти пропорцию один к пяти, то эффект наступит минут через 15... Неплохо..." Сверкающие глаза девушки сияли ярче звезд. Джонс чуть было не аппарировала к себе домой, но вовремя вспомнила, что приехала сюда по делу, а не просто так. Слегка нахмурившись и тут же засияв радостно-вдохновенной улыбкой истинно помешанного на своих исследованиях ученого, Гестия наконец-то свернула на нужную улочку. Завидев знакомую вывеску в виде отрубленной головы дикого кабана, девушка заулыбалась еще шире представляя, как будет сейчас загадочно ухмыляться и дразнить Грюма новыми открытиями в области зельеварения. Не дойдя каких-то пяти шагов до порога паба, грудь колдуньи опалила слепящая боль, резко накалившийся медальон буквально прожигал одежду вместе с кожей. Сказать, что это был предупредительный звоночек, значит ничего не сказать. Это был просто набат - опасность, здесь, рядом. Сцепив зубы и стараясь не застонать от жгучей боли, девушка выхватила палочку и уставилась на табличку "Закрыто". "А нас не ждали, а мы приперлися". Совершенно некстати вспомнилось любимое выражение кузины Меган. "Родственничков вспоминать начала? Не к добру..." Резко рванув на себя дверь, Джонс не стала дожидаться приветственных восклицаний и пригласила саму себя присоединиться к вечеринке. Резкий взмах палочкой в сторону Аластора: - Protego! - И, тут же отскочив к другой стенке, невербальное в сторону нападающего: "Petrificus Totalus!" В такие моменты как этот, девушка начинала горячо благодарить своих учителей в университете и аврорате, которые гоняли студентов до седьмого пота, отрабатывая заклинания и боевую магию. Что впрочем не мешало ей все равно отдавать предпочтение изящному исскуству отравления. Неженское это дело, палочкой во все стороны размахивать, - как вещала ее прапрабабка, чей говорливый портрет висел в библиотеке родового поместья. Другое дело, мило улыбаясь, накапать отменного яда в чай и сахара для дорогого гостя не пожалеть.
Reflecto!вовремя сотворенное отражающее заклинание, сорвавшись с палочки Грюма, направило искры враждебного заклинания обратно к своему создателю. Впрочем, Долохов встретил свое творение вовсе не гостеприимным и на диво крепким щитом. Проклятие Долохова метнулось рикошетом в сторону Аберфорта. Старик, несмотря на свой почтенный возраст, прытко бросился на пол, за баррикады из толстоногих грубых табуретов и стола, бронясь, как заправский сапожник. "Петрификус", пущенный ворвавшейся в паб Гестией, просвистел над самым ухом Антонина, умчавшись в тьму дверного проема за его спиной. Грюм был предельно собран. С Антонином он сталкивался и не раз и даже в таком состоянии находил противника серьезным. Присутствие детей здесь только усложняло задачу. При других обстоятельствах Шизоглаз не побоялся бы использовать заклинания куда более травматичные, дабы за раз свалить беглеца, но эти сосунки вынуждали старого аврора действовать куда осторожнее. Да и черт разберет этих студентов. Может, они под империо сидят, что было бы еще отвратительнее в данной ситуации (еще не хватало вязать буйную малышню), хотя, все-таки с моральной точки зрения это было бы куда приятнее. Грюм уже взмахнул палочкой, чтобы сотворить над Долоховым сеть, как сбоку послышалось рявкание Аберфорта. Depello! В сторону Антонина полетел тяжелый длинный стол со всей прилегающей армией табуретов, вздымая всю нанесенную грязь и паутину с пола, роняя пивные кружки с шершавой поверхности стола. Три табурета врезались в стену над барной стойкой, обрушивая тяжелые, мутные куски пыльного зеркального стекла вниз, вместе с осколками разбитых бутылей всяческого крепкого пойла, осыпая всем этим водопадом прятавшихся за стойкой подростков. Вслед за мелкими осколками стекла на правое плечо младшему Долохову рухнул дубовый остов табурета, причиняя адскую боль. По всей видимости мощный удар высадил плечо. И по сравнению с этим уколы сотни микроскопических осколков стекла, "вбитых" табуретом в кожу, казались мелкой досадой. -Идиот! Прорычал сквозь зубы Грюм, напрочь забыв о всяком уважении к "старшим", испепеляя Аберфорта магическим глазом, не имея возможности переключать свое внимание с пожирателя. Аластор все-таки скастовавши сеть, направивил ее на Долохова.
Отправлено: 17.02.08 00:26. Заголовок: х.Х То, что начинал..
х.Х
То, что начинало происходить в пабе с каждой секундой нравилось Антонину все меньше и меньше. Он конечно не надеялся даже, что наверху окажется пара каких-нибудь молокососов вроде дружков Гарри Поттера, именующих себя Армией Дамблдора, он вполне ожидал увидеть Грюма наверху, хотя его перекошенное лицо румыну за недели плена порядком надоело и опротивело, но вот что в дверях будут то и дело появляться авроры или просто рядовые сотрудники министерства, которые, к тому же, видимо неплохо изучили в школе защиту от темных искусств и заклинания, Долохов как-то не предполагал. Но поделать с этим он ничего не мог, поворачивать время вспять ему было не дано, оставалось только защищаться, стараясь не забыть о собственном сыне и Ларе, которые прятались за стойкой. Впрочем с той секундой как над ухом просвистел петрификус тоталус пожирателю явно стало не до ребят, он еле успел уклониться, мысленно благодаря рефлексы, превратившиеся за годы из условных уже кажется в безусловные, хотя возможно и без этого прыжка в сторону заклинание не попало бы в мужчину, но лучше было перестраховаться, чем чего-то не предусмотреть. А вот орденцы кажется действительно предусмотрели не все, они не нападали на студентов, значит не знали какого черта эти двоя тут забыли, не знали что Влас – сын румына, не знали что те пришли его вызволять, а значит в случае чего хотя бы они смогут выйти относительно сухими из воды, в конце концов даже пожиратели смогли убедить общественность в свое время, что действовали под империусом. Но давать время на логические задачки Антонину никто не собирался, мимо просвистело уже не заклинания, а несколько предметов мебели, благо и у Аберфорта прицел был сбит окончательно – стулья врезались в стену, прямо за спиной Долохова, однако составные части обрушились на подростков, на Власа упал остов, по всему телу пожирателя пробежала дрожь, как только с губ сына сорвался стон боли, глаза налились кровью, волосы чуть ли не встали дыбом, как у заправского оборотня. Однако в следующую же секунду и самого румына окутали сети Аластора, он непростительно отвлекся, хотя и знал что вывихнутое плечо не самая смертельная травма, знал даже по собственному опыту. Но теперь его движения были скованы, ноги и тело связаны, потому Антонину ничего не оставалось как чуть ли не рыбкой нырнуть к Власу и Рейн, временно спрятаться за барной стойкой, пытаясь высободить палочку. - Enodo – сквозь зубы прорычал мужчина, наконец распутав левую руку, однако узлов было слишком много, в конце концов сеть была сплетена заклинанием самого Грюма. – Evanesco! –следующее что сорвалось с губ, медлить было уже нельзя, и Антонин снова вскочил на ноги. Рука взвилась в воздух, несколько резких движений и какие-то бутылки понеслись по воздуху со свистом в сторону женщины, появившийся в баре в самый разгар этой небольшой битвы, - Reducto – полетело в Аберфорта, в надежде взорвать стол, под которым он прятался, а все внимание теперь было сосредоточено на Грюме, с которым у Долохова были старые счеты, - Sectumsempra! – в ход снова пошла черная магия, великолепное заклинание придуманное Снейпом. Конечно ему равных в его исполнении не было, но и Антонин тут вполне преуспел. - Zephyrim Locomae [controls the available wind in the room to either push or levitate someone.]– наконец последнее, что успел придумать румын, пытаясь откинуть всех противников к противоположной стене, чтобы расчистить проход к выходу.
Разноцветные вспышки как цветы распускались секундным всплеском, тени длиные под ногами то увеличивались то окрашивались в янтарный, то в ализариново красный. Люди повалили из паба с невероятно уменьшающийся прогрессией, хотя нет в начале просто выпало из двери штук этак шесть человек, а только потом поползли по одному по два. Тем временем Оскар не смотря на поздний час уставился на гравировку редких изданий своих книг что только что забрал из почтампа. Символика дракона в полёте и меча, а скорее катаной, в камне. Что то уж больно ему напоминало это маггловский миф о короле Артуре, да только Артур был не маглом, отнюдь не магглом. Натаниэль шел вперёд, зная наизусть тропинку к пабу, внутрене предвкушая стаканчик эля или сидра, он ещё не остановился на выборе. Но оба были б сейчас хороши. Нащупав не смотря ручку, он только успел за неё ухватится как его сшиб с ног кто то убегающий в темноту Хогсмида. - Да очень культурно, - крикнул ему в след Рэй, и трепетно развернув книгу зашёл в помещение. Крики и вспышки его как то мало интересовали, такие вещи в пабе были делом постоянным, ну подрались любимые после стаканчиков эдак десять огневиски, ну и что. Только он дошёл до ближайшего свободного столика, он нашел взглядом перевернутый стул, и уже наверно тогда это должно было его насторожить, но иэроглифу полностью захватили внимание к внешнему миру. Оскар поднял стул и уселся, молча сделав жест бармену на порцию сидара. Только он это сделал кто то активировал заклятие Зеферим Локамэ, и его безценное (но во всяком случаи редкое) издание воспорило к потолку. - Святой Гипогрифф, какого Гриффина - устремил он свой взгляд вслед за книгой, тут то он и заметил не соответствие реальности. Двоё подростков были зажиты в угол и как не странно, но обоих он даже знал, Аластро Грюм, брат Дамбладора да ещё Долохов. И какое то симпатичное каштановолосое создание, разбитые бутылки, перевёрнутые столы и стулья, плюс бармэн вжавшейся в стенку и сползающий медленно в сторону барной стойки почти вписывались в нынешнию обстановку. - Ого го, - только и сумел произнести Рей, когда какой то из заклинаний пронеслось мимо него.
Отправлено: 18.02.08 23:30. Заголовок: Просто удивительно, ..
Просто удивительно, как много разных эмоций может испытать маг всего за несколько секунд и ведь никакого маховика времени для этого не надо. Пытаясь занять наиболее оптимальную позицию, т.е. слиться воедино со стенкой, исчезнуть, стать невидимой, неузвимой, неприкасаемой и еще сто двадцать разных не-, Гестия успела очень много. В частности, испугаться, разозлиться, возмутиться, вспомнить любимые выражения начальника ночной смены аврората, смутиться, забыть, где она в данный момент находиться, вспомнить, снова разозлиться и так далее. В общем, примерный ход ее мыслей вы уловили. Несмотря на царивший внутри разгром и носящиеся в воздухе заклинания, Джонс попыталась хоть немного разобраться в происходящем. "Ты промазала, поздравляю... Утешайся тем, что боевая магия никогда не была твоим любимым предметом... Эх, дали б мне его на руки на полчасика... Мечты, мечты, мечты... Придется искать другого подопытного пожирателя... Грюм, Аберфорт, столы, стулья... Нечто смахивающее на Долохова... Дети, бар... Дети? Они тут что забыли?" Звук отворившейся двери привлек внимание девушки и, наплевав на свою безопасность, она оглянулась. Довольно молодой мужчина вошел в паб, не отрывая своего взгляда от книг, и не обращая ни малейшего внимания на нешуточное сражение, сел за стол. "Этого здесь только не хватало!" Воскликнула про себя девушка, одновременно вздрагивая от грохота разбившейся мебели. Увидев, что Шизоглаз накинул на Долохова сеть, Гестия собралась облегченно вздохнуть, но не тут-то было. Пожиратель на несколько мгновений исчез из ее поля зрения, но, по донесшимся звукам стало ясно, что это заклинание не стало для Долохова непреодолимой преградой. Выругавшись сквозь зубы, она мрачно подумала, что человек, которому нечего терять страшен. Правда, времени на то, чтобы размышлять, есть ли что терять конкретно Долохову особо не было. Лихорадочно перебирая в уме подходящие заклинания, Гестия раскраснелась, злясь сама на себя, на пожирателя, на Шизоглаза, бармена, на мистера Как-там-его-зовут, который столкнулся с ней в коридоре министерства... "При чем здесь тот больной юноша?" Успела удивиться колдунья, в последний момент замечая летящие в ее сторону бутылки. Моментальное возвращение на землю и резкий взмах палочки: - Banishing! - Девушка сузившимися от ярости глазами следила за движениями противника. Оделив всех орденцев заклинанием, он все-таки решил прорваться к выходу. Вот тут Джонс порадовалась, что уже стоит возле стены, поскольку дальше ей отлетать было просто некуда. Решив, что попытка не пытка, а выпускать на волю пожирателя точно нельзя, Гестия взмахнула палочкой, указывая на Долохова: - Stupefy!
Антонин выдохнул, наконец, воздух из легких, который сидел там вот уже несколько минут, готовый фактически разорвать грудную клетку изнутри. В глазах привычно рябило от обилия заклинания, проносящихся по воздуху цветными вспышками, в ушах стоял гул голосов, выкрикивающих словосочетания на латыни – пожиратель сильно скучал по всему этом, не меньше чем по адреналину в крови, чем по злобе, которая покрывала тело мурашками, по азарту, от которого подрагивали руки. Это был его мир, его стихия, мужчину как будто окунули с головой в ледяную воду, встряхнули после долгой спячки. Только несколько минут назад он валялся на грязном полу в подвале Кабанье головы с затекшими ногами, руками, способными разве что поднести к губам кружку с водой, с головой которая была тяжела как во время похмелья, с ноющей шеей, позволяющий смотреть по сторонам только после неприятного хруста позвонков… этот мужчина уже исчез, он испарился из Хогсмида. Он умер, как только над головой послышался звук шагов, как за стеной послышался испуганный шепот, как сверху донеся звук падающего тела… Антонин, внешне все еще будучи неотесанным пленником – небритым, в глазной и рваной одежде, с всклокоченными волосами – теперь вызывал куда больше страха, чем жалости, если конечно кто-то был способен на такие чувства к нему. Он даже не видел летящие в него разноцветные искры, он чувствовал их кожей, чувствовал их несуществующий запах, он слышал их – это было какое-то шестое чувство, которое приходит только с опытом, которое бывает только у тех, кто отдается искусству магии полностью, кому нечего терять, что готов нырнуть с головой в этот омут, не зная, сможет ли выбраться обратно. - Protego! – только и успел воскликнуть Долохов, стоял полубоком к темноволосой женщине, краем глаза только заметив направляющийся к нему поток энергии, сопровождаемый знакомым и не самым приятным по последствиям заклинанием. Не следовало пока вылезать из-за стойки, вообще надо было придумать что-то получше, чем кидаться бутылками в аврора, в конце концов лучше переоценить противника, чем недооценить. Румын чертыхнулся, к тому же за спиной сидели Влас и Рейн, нужно было как-то вывести их отсюда. Они в относительно безопасности, пока их считают просто студентами, случайно оказавшимися в баре в неудачное время и слава Мерлину никто вроде бы не знает что юноша, которому сейчас выбили плечо – родной сын пожирателя, пытающегося выбраться на свободу и которой очень даже ощутимо помог ему в этом. Но стоит Антонин попытаться как-то защитить детей, чья-нибудь смышленая голова додумается до истины или, в конце концов, до чего-то близкого к этому. - Expelliarmus – буквально прорычал пожиратель, вскидывая палочку, направляя заклинание в сторону Гестии, которая сейчас представляла наибольшую угрозу, «взамен» Аберфорта и Грюма. План был небезупречен, он вообще был очень и очень «неуклюж», однако сейчас другого выхода у Антонина просто не было, - Accio палочка [если получается разоружить мисс Джонс] – буквально лишь успевает слететь с губ и мужчина чуть ли не в прыжке оказывается за барной стойкой. - все, - Долохов снова выдохнул и затем буквально втянул в себя воздух, - будет хорошо, - шепотом сказал он, хотя слова эти звучали из его уст скорее устрашающе, чем обнадеживающе, наверное, потому что в частности слово «хорошо» очень давно, как-то само собой, выпало из его словарного запаса, - главное делайте испуганный вид, - последнего даже не следовало говорить, у слизеринцев был вид если и не напуганный, то явно растерянный, в конце концов, никакие дуэльные клубы и уроки по защите от темных искусств не готовят окончательно семнадцатилетних подростков к такому… Палочка нарисовала в воздухе букву D, бесшумно и быстро, Антонин не издал не единого звука, закрывая Рейн и Власа невидимым щитом, на случай непредвиденных остоятельств, надеясь что никто из орденцев этого не видел [и я правда надеюсь что этого никто не видел, в конце концов тоня & co должны как-то выбраться] и резко вскакивая с места. - Petrificus Totalus – сорвалось с губ, секунду назад крепко сжатых, по телу пробежала дрожь, буквально от пяток и до кончиков пальцев, направлять заклинание в собственного сына было непривычно даже для Долохова. Но медлить было нельзя, тонкие руки вытянулись в перед, с силой прижимая к себе и Лартелль и младшего, палочка же уперлась в горло девушке, которая не была обездвижена с помощью магии, но и так не сказать, чтобы охотно «производила» какие-то телодвижения. - Еще хоть одно движение, взмах палочкой или поворот головы, - румын кровожадно улыбнулся, заложников брать ему было не в новинку, роль была хорошо изучена и сыграна на бис десятки раз, - и она умрет. А потом, - снова пауза, Долохов как будто наслаждался тем, что говорил, - умрет он. А потом все вы, если я сейчас же не выйду из этого вонючего паба. И не думайте, что сможете меня обезоружить без каких-либо потерь. Так или иначе, кто-нибудь в этом помещении умрет. - теперь мужчина уже смеялся. Резко, неприятно, - и как бы вам всем не хотелось, это буду не я.
Отправлено: 25.02.08 20:11. Заголовок: Вы когда нибудь держ..
Вы когда нибудь держали в руках жестяную коробку из под печенья полную злых жужащих пчёл? Нет? Обязательно попробуйте, на юге Китая есть целые деревни по производству мёда. Такое вот коробочное состояние было и сейчас в пабе Кабанья голова, птичку книжку было жалко, но себя и студентов ещё жальче. Да и ещё это милое создание которое выкрикивало быстрые заклинания и смотрела ошарашено на всё происходящие. У Оскара не было аналитического быстрого ума, но у него был опыт, авантюризм и простая любимая ему удача. Кинув быстрый взгляд на бармэна заметил что подростки из Слизерина перебрались благополучно за барную стойку, это было обнадёживающим. И немного успокаювающим, дети они в Африке дети, даже если не с его факультета. На Оскраре продолжала висеть его золотая мантия, перелевающиеся каждый раз когда стреляли из палочек. Мантия не обладала не какими сверх естественными возможностями, ну была безумно дорогая и ещё безумно светящиеся. Не найдя ничего другого более интересного как швыряться стаканами и бутылками, нацепил быстрым движением свой калпак и перевернув стол на пол прыгнул за доску призимлившись аккурат возле собрания разновидных стаканов и опрокинутых бутылок. План Оскара был прост, поскольку он весь такой свитящийся то отражение света разных заклятий поможет ему остаться ослепительно блестящим - светя своим блеском прямо в глаза противника, и стрелять выглядывая из под стола размахивая палочкой кидая пару Ступефаев и конечно же бутылками и стаканами. Чем он и занялся, сначала полетели по кривой траектории стаканы, разбиваясь не долетая до точки назначения, а точка та была голова мистера Доллохова, то что это Доллохов Рей сообразил лишь на втором стакане, так как Антонин выглядел в состоянии "бомж возращается". Да конечно в сравнение с его натюженой мантии, Долохов выглядел припаганенько, Оскар скривился думая о том что пришлось пережить этому существу похожему на человека. Стаканы вскоре кончались так и не долетев до Пункта назначения, судорожно оглянувшись Рей заметил что бутылок не так уж и много, а точнее всего три. Выпучив глаза и встав вположение сумо героя, быстро но всё же не так чётко как он умел посылать проклятья в сторону китайских жуликов, он начал кидаться и бутылками (заявка) хотя бы одной попасть как то в Долохова, но чтоб обязательно полуразлитая бутылка с огневиски попала нечайно в Гестию.
Отправлено: 27.02.08 00:33. Заголовок: Стол, за которым скр..
Стол, за которым скрыва свою тщедушную тушку Аберфорт, разлетелся в щепки, так что от него остались только ножки и красочные метафоры и устоявшиеся выражения здесь были ни при чем. Сектумсемпра зацепила Грюма лишь в скользь, по плечу, хоть и досталось от этой атаки более всего плащу, но и изрезанный в лоскутья рукав стал темнеть, пропитываясь кровью. Потоки воздуха, растревоженные Долоховым, Аластор унял быстро, прорычав "фините". Долохов оказался в весьма неблагоприятном положении: с одной стороны дорогу преграждали орденцы, а с примерно противоположной вел обстрел некий джентельмен, видимо в свое время насмотревшийся маггловских вестернов. В один миг весь гомон и неразбериха улеглись. Гестия выпустила "ступефай", Долохов успешно поставил защиту и почти в тот же миг успел уклониться от бутыли с огневиски, так что стеклянная емкость пролетела дальше и разбилась над головой аврора, окатив ту градом осколков и водопадом крепкого пойла. Обезоруживающее заклятие не достигло своей цели, оставив аврора при собственном оружии. Все стихло как только Долохов явил свету своих новоиспеченных заложников. Грюм не спускал направленной в сторону пожирателя палочки. Принимать решение было мучительно. Отпускать пожирателя - абсурд. От него ни один из них так просто не уходил.. но дети.. дементор бы их побрал. - Не дури, Антонин. Одно заклинание с твоих губ и ты не выйдешь отсюда живым. Отпусти детей и не делай глупостей. Главное, чтобы Аберфорт с Гестией не натворили сейчас глупостей или же этот чудак.. - Тогда у тебя будут весьма неплохие шансы остаться в числе живых. Грюм. не страдавший сентиментальностью, надеялся, что Долохов осознает "одноразовость" своего козыря, а значит не станет швырять в ребят непростительные с лету. Здесь можно было попытаться потянуть время.. Уж очень не хотелось Грюму выпускать добычу из рук, даже в такой ситуации. Грюм, конечно, не был намерен жертвовать детьми, но блефовать ему никто не мешал, главное, чтобы на сию хладнокровность не купились соратники и не полезли защищать права заложников..
Отправлено: 04.03.08 05:48. Заголовок: Лара понимала, в как..
Лара понимала, в какую игру играет Антонин. Нужно было или подыгрывать как истинная дочь своей матери, или предать дело, вернее человека за которым они сюда пришли. Ни Власа, ни его отца, Рейн просто не имела права предавать. У нее даже не было мысли о предательстве, мысли скорее сводились к тому, что логичнее всего пожертвовать собой в данной ситуации. Что было у нее? Мать, которая постоянно врет, недоделанный отец, или даже два, новоиспеченный брат, с которым она переспала. Картина явно для Рая суховата. Долохов обрел сына, и наоборот. Чья жизнь в данной ситуации важнее? Лара имела свой ответ на этот вопрос. Плакать на публику Ларейна умела. Ей уже не было страшно, по крайней мере, человека, который прижимал к ее горлу палочку она боялась меньше всех в этом пабе. - Пожалуйста, отпустите его…отпустите…Я не хочу умирать, он же ненормальный, он убьет нас, отпустите его, пусть идет… - и из глаз Лартелль покатились слезы, ненатуральные, но такие горькие на публику. Она смотрела на Грюма как побитый щенок. Долохов сильнее сжал руку, и Ларе просто необходимо было это обыграть, девушка тихо охнула. – Видите! Он не отвечает за себя, у него в глазах написано, что он сумасшедший. Отпустите его. – сквозь слезы, снова проплакала слизеринка, но видит Мерлин, как ей хотелось ухмыльнуться. Показать и Аластору, и всем остальным представителем положительной стороны свое равнодушие, показать величие и все, что можно озвучить, как «вы меня бесите, чертовы гуманисты». А сейчас Лара плакала, как всегда красиво и казалось, что искренне. Соленые слезы катились по ее щекам, одна за другой, превращаясь в потоки, так горько, размазывая черную тушь. Какая драма. Несколько раз всхлипнув, девушка закусила губу, потом перевела заплаканные глаза на Власа, и продолжила ломать комедию, которая на вид была трагедией. – На самом деле я очень жалею, что мы разошлись. Хочу, что бы ты знал правду. Возможно это последнее, что я тебе скажу. – опять соврала Лартелль. Ну да, нужно было показать героям, что тут не только желание жить, а еще и огромная любовь, не сомневайтесь. Главное, что бы Влас случайно не засмеялся. Потому, что сама Ларейна была уже на грани. Ну, и последняя фишка, нужно же было помолить пощады, потому, что хочется жить, потому, что она еще слишком молода и красива, что бы умирать. – Мистер Долохов, уберите палочку, я не буду вырываться, только не убивайте. Они обязательно вас отпустят, мистер Грюм, вы же отпустите? Отпустите его, мне страшно… - и опять заплаканные глаза Лары устремились на Грюма, потом опять на Долохова. Круговорот взглядов и ее актерской игры. Если бы кто-то из них знал, как внутри ей было смешно, как хотелось орать – вы идиоты, если верите такой как я, вы совсем сошли с ума, если хотите отпустить убийцу, который, не задумываясь, свернет шею любому в этом баре. Но девушка была решительно настроена, закончить операцию спасения, воссоединить семью, и, в общем, то приложить все усилия. Заплакать на публику, или убить ореденцев, что она в беде, что ей страшно это мелочи. Практически ежедневно Лартелль устраивала такие цирки в школе, теперь перед взрослыми людьми это был дебют, пока ее устраивало все, что она говорила и делала. Со стороны не отличишь настоящие слезы от поддельных, когда реки стекают по щекам, когда голос дрожит, руки трясутся, потом голос срывается, фразы превращаются в обрывки. Лара отточила свое мастерство достаточно хорошо, что бы суметь обмануть взрослых волшебников. Даже ложь тали кое-какие осколки правды. Страх и, правда, присутствовал, он был. Девушка боялась, что ей не поверят, что их тут на этой почве и убьют. Не страшна была смерть от собственной палочки Антонина Долохова, позорна и страшна была участь человека, который подвел друга, который не смог помочь тогда, когда помощь была жизненно необходима. Лартелль не хотела быть таким человеком, слизеринка готова приложить любые усилия, что бы все закончилось победой зла. А зло победит, в этом никто не должен усомнится. Настоящее зло с ее палочкой в руках, зло которое могло подарить выход из паба, подальше от Грюма и компании, зло которое могло поставить крест на ее жизни. Выбора давно не было. Выбор кто-то делает за нас, хочешь, не хочешь, вопросов ведь тоже давно не задают. Просто делаешь.
извиняюсь, что так долго не писала, - работа и учеба срезают вдохновение на взлете. И так, боюсь, что бред полнейший вышел...
У волшебницы Гестии Джонс была одна особенность, о которой она предпочитала не распространяться. Всех знакомых ей людей девушка соотносила с ингредиентами зелий. Так было легче воспринимать их, запоминать особенности их характеров и модель их поведения. Наверное, в аврорате недаром ходили шуточки по поводу ее увлеченности, но что поделать. Свою лабораторию Гестия не променяла бы ни на что в жизни. Разве что на лабораторию побольше. Котлов, как говорится, мало не бывает. Вот и сейчас вместо того, чтобы думать как выбраться из этой милой, пабовской заварушки с минимальными потерями, зельевар пыталась понять какой ингредиент наиболее точно определяет сущность Долохова. Отросшая борода, спутанные грязные волосы, рваная одежда, синяки и царапины - вид, прямо скажем, непрезентабельный. Но при этом горящие глаза, глаза человека, слишком поздно почувствовавшего вкус жизни и теперь борящегося за него с отчаяностью дикого зверя. "Cyclamen purpurascens, пожалуй... Райхенхалл, да это похоже на правду..." Промелькнула и исчезла где-то на перефирии сознания мысль. Небрежный жест, которым, казалось бы истощенный, пленник поставил щит, очень не понравился Гестии. Можно сказать крайне не понравился. К извращенцам, которые любят сильных противников Джонс не относилась. Девушка предпочитала заранее знать на что способен ее враг и лишь потом решать, что же делать дальше. Именно поэтому она не любила дуэли и драки; невозможно со стопроцентной уверенностью предсказать исход схватки. С другой стороны, волшебница так же не любила незаконченные дела, поэтому на полочку Долохова легла не только трава лобелии с диким розмарином, но и сфероконус с мышьим зельем и кураре. Говоря обычным английским языком, Гестия занесла Пожирателя в список своих личных врагов. Заклинание Expelliarmus, которое пленник метнул в девушку, не сделало их "взаимоотношения" ни на грамм теплее. Стук крови в висках заглушал все звуки и Джонс едва успела увернуться от луча. "Крыса, загнанная в угол, кусает больнее всего..." Зло фыркнув, она уже вскинула палочку, чтобы опробовать следующее заклятие из своего арсенала боевой магии (между нами говоря, не особенно-то и большого), но в дело неожиданно вмешался молодой человек, который превратил посуду обычную в посуду летающую. Бутылка огневиски успешно избежала столкновения с головой Антонина и выполнила четкое попадание в стенку прямо над Гестией. Водопад алкогольного напитка, подкрепленный потоком осколков усеял и без того мокрую одежду колдуньи. Прошипев вслух парочку крайне нелицеприятных выражений, аврор брезгливо встряхнулась, напоминая большую рассерженную кошку, на которую вылили ушат грязной воды. - А-а-апчхи... - Ко всем прочим неприятностям добавился оглушительный чих, который неожиданно издала девушка. А чего еще можно ожидать, если гулять поздним осенним вечером под дождем? Правильно, элементарной магловской простуды. И ведь даже зелья не выпьешь, и не потому что его нет, а потому что во время драки не принято брать брейк. Гестия расчихалась еще больше, представив себе картину маслом - она просит участников повременить? пока она достанет из складок мантии нужное зелье, Долохов учтивым тоном соглашается с ее предложением, все терпеливо ждут, а затем начинают спорить чья очередь кидаться непрощенкой. "Ты точно простудилась и медленно, но уверено сходишь с ума, дорогуша!" Пришел к неутешительному выводу внутренний голос. Вновь возникший из-за барной стойки Долохов отвлек ее от планов мести неуклюжему созданию, которое довело Гестию до ручки своими метательными снарядами. На этот раз мужчина был не один, а в сопровождении заложников. "Приехали... Только подростков здесь и не хватало... Может еще парочку гигантов позвать? Для полноты тусовки, так сказать?" Помрачнела девушка в очередной раз наблюдая, как разбиваются ее мечты о тихом, спокойном вечере, проведенном в компании булькающего котла и дегустации очередной бутылки ля Таш. Кровожадная улыбка и неприятный, бьющий по нервам смех Долохова окончательно взбесили Джонс. Спокойный, уверенный голос Грюма начал что-то говорить, вступление девушка так и не разобрала, слишком взбудораженная, чтобы прислушиваться к словам. - Смерть всегда приходит без приглашения. - Резко вмешалась аврор. - И с чего такая уверенность, что тебя выпустят? Пара трупов и тебя снова - насмешливо подчеркнула это слово Гестия, - снова схватят... Видно, стареешь... Поигрывая палочкой и не сводя глаз с Пожирателя, Джонс ожидала дальнейших действий Грюма. Все-таки как не крути, но главным специалистом по задержаниям был он и предпринимать что-либо без его указаний девушка не собиралась. Только вот и молчать не желала, уж больно ей хотелось пообщаться с мужчиной... Желательно в присутствии элегантной и женственной аква тофаны. Сладкие видения "мирного" чаепития прервало сольное выступление заложницы. Горькие слезы, катившиеся по ее щекам и причитающий голос, мольбы, просьбы, еще и какая-то любовь всплыла в процессе. В общем, обычное поведение маленькой дурочки, до которой неожиданно дошло, чем может окончиться веселое приключение. "Интересно, каким гиппогрифом их сюда занесло? Этот паб не для малолеток вроде них. Во всяком случае, когда я здесь училась, большинство даже и не подозревало об его существовании... O tempora, o mores!"
Отправлено: 13.03.08 14:53. Заголовок: Получив по загривку ..
Получив по загривку от начальства за все хорошее, Сивый был послан "пасти" новых обитателей Кабаньей Головы. Раздраженный оборотень с особой злобой провожал взглядом каждого входящего и выходящего. Более всего на свете Сивый ненавидел деятельность недвижную и созерцательную. Тем более, что Грэйбэка ломало от жажды крови, да так, что буквально руки тряслись. Когда это даже не голод, не потребность, а всепоглощающее желание, не утихающее ни на минуту, когда при виде юного создания, магического "венца природы" во рту всплывает горячий, солоноватый привкус крови, а в ушах слышится предсмертный хрип, аккуратные, хрупкие руки вцепляются в грязный ворот старого плаща, но ничто уже не изменит судьбы, а крик о помощи так и не пронзает спокойный морозный воздух леса. Сознание, искаженное или может просто обостренное волчьей натурой плыло и не давало трезво мыслить, желание убийства затмивало разум, заставляя забывать обо всем. Но тут раздался шум с противоположной стороны улицы, заставивший оборотня очнуться. Треск, крики, разноцветные вспышки, все это источала "взбесившаяся" кабанья голова, что буквально содрагалась от каждого магического залпа. Сивый подобрался поближе к зданию, благо, что улицы в этот час были безлюдны. Все быстро стихло. Сивый напряг свой чуткий слух. К его радости не было слышно триумфальных возгласов и никто не передвигался бурно, зато был слышен ненавистный голос Грюма, заставивший Сивого неосознанно ощериться. До этого, тихий, но не менее знакомый голос взрезал воздух, то говорил Долохов. Сивый прикинул расположение говоривших и отойдя немного назад, так, чтобы не мелькать в окнах, поднял палочку и прохрипел -Bombarda maxima Направляя палочку чуть наискосок, с угла на фронтовую стену паба.
Заявка: обрушить часть фронтовой стены паба, с целью завала "впереди стоящих" господ авроров.
Отправлено: 13.03.08 16:28. Заголовок: В воздухе грязного п..
В воздухе грязного паба звенело напряжение, подобное чрезмерно натянутым струнам, готовым в любой момент лопнуть. Грюм не собирался сдавать позиций. В такой ситуации это было абсурдно, смерти подобно. Вырвись Долохов отсюда, и Орден окажется у пожирателей на ладони. Дети.. нынче и так много смертей, а они слизеринцы... Но крамольные мысли были отброшены прочь. Ничто не стоит человеческой жизни, тем более юной. Но, мучительная тишина, перебиваемая лишь тяжелым дыханием участников недавней баталии была нарушена внезапно. За спинами авроров раздался странный утробный, гулкий звук и в следующую секунду помещение заполнил жуткий грохот, басовитый треск, море щепок и пыли, сдобренное разлившимся содержимым некоторых бочек. Более всех досталось Аластору, которого смело будто бумажную игрушку и накрыло выбитой тяжелой дверью. Перед самым лицом Гестии пронесся внушительный кусок древесной плоти, выпиленный в форме буквы "Г", за ним пронеслось облако пыли и щепок, накрывших женщину с головой. Джентельмен, что приспособил бутылки подобно снарядам, оказался феноминально везуч. Огромная балка чуть было не придавила его, но прекратила свое подение недолетев несколько дюймов до головы мужчины, задерженная парой столов, попавшихся ей на пути. Аберфорт затерялся где-то посреди свалки стульев, столов, и прочих деталей интерьера. Заложники и преступник покрылись ровным слоем пыли в перемешку с паутиной. На плечо Лары мерно стекала какая-то жидкость со второго этажа, вестимо, потревоженный секретный запас огневиски.
Отправлено: 25.03.08 13:36. Заголовок: А члены Ордена вести..
А члены Ордена вестимо вспомнили, наконец, что они все же не робкие школьники, участники дуэльного клуба, у которых духу не хватает уже заняться делом и по-настоящему пустить в ход палочку, а опытные авроры, борцы за добро и справедливость и прочая и прочая. Оставалось только радоваться, что вспомнили они об этом только сейчас, а не когда Антонин в компании «пленников» показался на пороге двери, скрывающей лестницу в подвал. Однако же ничего хорошего в ближайшем будущем Долохову явно не светило. Так или иначе, нужно было здраво оценивать свои позиции, каким бы маньяком не становился пожиратель, когда дело доходило до магических дуэлей, одному ему вряд ли было по силам справиться с четырьмя взрослыми и опытными магами, явно настроенными не выпускать преступника из кабаньей головы. Во всяком случае живым. Может будь румын один, у него еще были бы шансы, но имея так сказать под рукой двух детей, которые вопреки сложившемуся мнению не были его пленниками и жертвовать ими он пока не собирался. Но оставить Лару и Власа он не мог, совесть проснулась как нельзя не вовремя. Слава богу, Лартелль младшая вовремя подала голос, отвлекая на себя внимания столь расположенных к сочувствию, особенно в отношении невинной молодежи, взрослых. – Уверенность? – снова хриплый смешок, в пальцах палочка буквально прыгает от нетерпения, - Наверное, потому что вы скорее откусите себе руку по локоть чем допустите смерть кого-то невиновного. А теперь посмотри на это несчастное лицо, разве тебе не жалко бедную, напуганную студентку, которая уж точно не сделала ничего такого, чтобы заслужить смерть от бесчестного убийцы? Мне ведь даже все равно, как ее зовут, просто некоторым везет оказаться не в то время и не в том месте, - губы растянулись в «очаровательной» улыбке, а палочка снова уперлась в грудь Лары и ноги медленно двинулись в сторону выхода. Другого пути все равно не было, но лучше бы Рейн продолжала ныть, нагнетая обстановку, хотя перегибать палку тоже не стоило, все должно выглядеть правдоподобно. Но слава Мерлину, добраться до двери пожиратель не успел. Потому что как только сделал мужчина в ее направлении несколько шагов, раздался грохот и паб, до этого уже потерявший свой и без того не лучший вид, начал рушиться прямо на глазах. Стена обвалилась, Грюма придавило дверью, Гестию накрыло облаком пыти, чуть не сбив куском дерева, впрочем участь оказаться под покровом стружек и цепок постигла и румына с детьми. Долохов снова кровожадно рассмеялся, еще не видя еще своего «спасителя», а ясно было, что стена не могла обвалиться сама по себе. Однако это можно было оставить на потом, выбраться надо было побыстрее, чем и занялся Антонин, заклинаниями расчищая дорогу на улицу, потому что перепрыгивать через остатки стены и мебели было не полезным занятием. Затем он снял заклинание с Власа, и повернувшись к сыну и Ларе, - если память о школьных днях мне не изменяет, в сладком королевстве есть еще проход в Хогвартс, давайте быстрее, - конечно расставаться так, особенно с Долоховым-младшим не хотелось, нужно было поговорить, неизвестно когда еще представится шанс, но нужно было уходить самому, а не подвергать студентов очередной опасности, - и лучше вам придумать оправдание для ночной прогулки поправдоподобнее, если они вас все же «опознают», - хриплый шепот снова разрезал тишины, - быстрее, - снова повторил румын, подталкивая Лартелль и Власа в ту самую сторону, откуда они, скорее всего, и пришли. Затем пожиратель быстро повернулась спиной к останкам «кабаньей головы» и нацепив на лицо довольную ухмылку хромая подбежал, если можно было это назвать бегом, к Фенриру, который и оказался неожиданным спасителем и сейчас стоял ну другой стороне улицы, с тени какой-то небольшой гостиницы, - Грейбэк, - хмыкнул Антонин, окидывая взглядом оборотня, - не спрашиваю, что ты тут забыл, но лучше нам сматываться поскорее, скоро сюда нагрянет добрая половина аврората.
Отправлено: 27.03.08 15:01. Заголовок: Фенрир расплылся в ч..
Фенрир расплылся в чудовищной улыбке, на какую, похоже, только он один и был способен. Но, сей оскал не означал ничего плохого. Для Долохова, по крайней мере. Оборотень пронаблюдал, как эта "щепка" пересекла улицу. Хотя внимание его скорее было сосредоточено на том, что происходило за спиной у кореша. Но, слава Мерлиновой бороде, никто не вылетел из-за оседавшей пыльной завесы, крича проклятья и размахивая палочкой. Похоже, от старины Долохова только что и осталось, так дух. Сивый вздохнул, только промычав нечто довольное вроде "угу", на довольно своевременное замечание Антонина. -Пошли. С леса аппарируем. -Ты сам то "прыгнешь" или тебя за лапку подержать? В конце концов, даже Фенрир не находил забавной возможность притащить с собой коллегу калекой.. без руки или еще чего-нибудь. А уж он то насмотрелся как некоторые такие кузнечики сигали. Порой и до места назначения уже только пополам долетали. -Ммм.. а что это за кутята с тобой были? Притащил бы.. развлеклись бы.. Потом Грейбэк будто опомнился. -Или это отпрыски наших Он хмыкнул. приходили тебя навестить?
Высокий, статный молодой человек странно смотрелся на фоне затрапезного бара, еще удивительнее было осознавать, что он здесь работает. И хоть лицо было покрыто многодневным слоем щетины, а от прежнего лоска не осталось и следа, все в нем говорило об аристократических корнях. Хмурый взгляд из под взлохмаченной челки, не очень вежливое обращение к посетителям, вот чем мог похвастаться новый работник Кабаньей головы. Впрочем зарплата тоже была на уровне, а главное каждый день можно было выпить, не просто выпить, а серьезно напиться, причем в кампании лучшего друга, и не видеть больше никого, особенно ту, одну, не слышать о ней ничего. Все было бы ничего, если бы не... Чертова работа, и какого гриндилоу его дернуло, устроиться в эту дыру. Мог же спокойно брать деньги со счета отца, отпраздновав магическое совершеннолетие еще в прошлом году, он так и делал, а теперь, теперь что-то удерживало. Хотелось показать себя настоящим мужчиной, доказать всем, что не сопляк, а действительно на что-то способный человек. Да и с матерью лишний раз сталкиваться не хотелось, она так и не смогла простить его "предательства". Швырнув грязную, линялую тряпку на стойку, Руквуд витиевато выругался и со злобой взглянул на дверь, ведущую в обитель его нового хозяина. На той неделе они крупно повздорили, и теперь старикан им серьезно мстил, да еще так искуссно, лучше не придумать. Никаких палочек, никакой магии, все своими руками. Взяв несколько немытых стаканов, Августус направился в сторону подсобного помещения. Швырнул стаканы, даже не глядя, что с ними будет дальше, и мрачно уставился на гору немытой посуды в раковине. Он ни за что не будет этим заниматься, пускай его поцелует Дементор, но старик ни за что не заставит его превратится в маггла. Пнув ножку стола, Руквуд запрыгнул на край столешницы и уселся, уперев локти в колени и уставившись в пол. Рука быстро отыскала в правом кармане брюк пачку маггловских сигарет, и хотя это было строжайше запрещено, парень закурил прямо в помещении, внаглую скидывая пепел на пол. На душе было мерзко и тоскливо, почти как тогда, еще в школе. Он зря здесь находился, ему было давно пора заняться чем-то стоящим, но после ссоры с Абигейл, смертью их так и неродившегося ребенка, он не понимал для чего вообще живет, каждый день встает, работает, а потом вечером напивается до отключки. Ненавидел ли он ее? Да, всей душой. Любил ли? Возможно, но тягучее чувство ненависти давно захлестнуло всю его сущность, смыло последние остатки нежности. Она была во всем виновата. Он не мог ей этого простить. Он не хотел ее видеть, он поклялся, что никогда больше не посмеет любить ее. Это слишком, даже для него, слизеринца, будь он не настолько циничным, он бы давно сломался, но чувство ненависти помогало жить, а еще у него появилась цель, новая, такая по-гриффиндорски чистая и благородная, такая, что даже сводила зубы от умиления, а рот заставляла кривиться к глупой усмешке. Руквуд, наконец, определился с выбором, он точно знал на чью сторону встанет. В пабе кто-то нетерпеливо затарабанил по стойке, очередной надоедливый клиент. Руквуд постарался игнорировать, но тот человек не унимался. Вяло спрыгнув со стола, парень неторопливо затушил сигарету и кинул ее остаток себе под ноги. Стук снова повторился. Августус толкнул плечом дверь и вышел в помещение. За стойкой как всегда сидел некто в темном плаще и капюшоне, практически полностью скрывавшем его лицо. "Огневиски" прохрипело нечто и в радиусе двух метров разлился терпкий запах перегара. Хмыкнув, Руквуд выполнил заказ и взглянул на дальнюю часть стойки. Монтегю. Что-нибудь желаете? - Хрипло рассмеялся Руквуд и пожал другу руку.
Райан толкнул боком дверь и, стараясь не уронить коробки, при этом леветируя палочкой еще одну гору коробок раза в два большую, чем ту, что держал парень, кое-как втиснулся в узкий проём. Главное что бы старик не увидел, что Монтегю пользуется палочкой. Дело было в том, что на прошлой неделе Райан с Августусом немного расшумелись, сбили полку и перебили все стаканы. Всё бы ничего, заклинание "репаро" никогда не подводило, но в тот вечер оно не подвело только старика Абефорда. Тот ворвался в помещение паба с поднятой палочкой, выкрикивая проклятья. Монтегю с Руквудом и глазом моргнуть не успели, как старик починил полку и посуду. Но потом он зверски разорался и, да, наказал "мальцов". Магии - нет! Работать руками! Все возмущения были устранены заклинанием "силенсио", а с тех пор Руквуд сам ходил за выпивкой для посетителей, а Райан вот так таскал коробки с провизией. Самое интересное было в том, что Монтегю каждый день носил почти одинаковое количество продуктов, посетителей было не так уж и много, а еда всё равно исчезала. Руквуд был уверен, что тут что-то не так. Что именно, друзья так и не придумали. На все вопросы мистер Абефорд отвечал словами "Иди работай!" или что-то в этом роде. Так что Руквуд продолжал таскать выпивку, а Монтегю - еду. Шум сверху заставил Райана замереть нра несколько секунд, а потом быстро опустить летящие коробки на пол. Абефорд спустился, не глядя на Монтегю, схватил что-то с барной стойки, и всё так же не глядя по сторонам, вернулся к себе в коморку. Монтегю хмыкнул, поставил коробки и сел на ближайший стул. Последние два месяца для Райана прошли, как в тумане... Отчасти это из-за количества выпитого алкоголя на пару с Руквудом. Самым тяжелым был сентябрь. Райан впал в ужасную депрессию. Сначала из-за квиддича. Через неделю пребывания в Хогсмите, Райан вернулся в Лондон. Дикая ссора с отцом только усугубила состояние Монтегю и лишило финансов. Райан собрал дома остатки вещей и вернулся в Лондонскую квартиру. Весь погром, оставленый Райаном после последнего ухода, был устранён. Видимо постарался домомовик. как только Монтегю закончил расскладывать вещи, по квартире разнёсся стук в дверь. На пороге стоял Руквуд, который чуть не впечатал потом Монтегю в стену, упрекая в том, что Райан пропал непонятно куда. Немного угомонившись, Августут рассказал другу всё, что случилось за последнюю неделю... Тогда Райан почувствовал, как его собственные проблемы теряют вес. Когда наконец-то Руквуд снизошёл до вопроса "Ты как?", Райан слегка смущенно рассказал, как егов ыкинули из команды. В ответ прозвучало не очень искреннее "Мне жаль", но Райан не упрекал друга, понимая, что у Руквуда, по сравнению с Монтегю, мир рухнул. А ведь оно так и было... Через неделю Райан окончательно убедился, что в Лондоне он находится просто не может. Панря съедало одиночество, жуткие мысли и неменее жуткие сны. Несколько раз парень просыпался посреди ночи с колотящимся сердцем. То ему снилось, что он срывается с метлы, то Дафна целующаяся с Майклом Корнером. А иной раз в снах ему виделась Аби со своим неродившимся ребёнком, и Нотт, который гоонится за новорождённым... Только который? Младший или старший? Райан никогда не видел его лица, но тем не менее просыпался в холодном поту. Днём Монтегю зачастую просиживал дома с бутылкой маггловского пива, тупо уставившись в потолок. Поначалу его одолевало желание написать Дафне. Он садился за письменный стол, доставал пергамент и перо... Иногда даже выводил "Дорогая Дафна"... Но дальше дело не шло.. Вскоре и желание писать пропало. Квартира заполнялась мусором, который Монтегю просто ленился хотя бы уничтожить при помощи магии, а воздуха словно становилось меньше. Тогда Райан решил вернуться в Хогсмит. Там встретил Руквуда. Оказалось, что Аби вернулась в Хогвартс, а Августуса нелёгкая занесла в Кабанью голову, где парень стал работать... Райан в жизни бы не подумал, что Августус Руквуд будет тереть стаканы в самом занюханом пабе Хогсмита. Но деньги заканчивались, и через полторы недели Монтегю присоединился к Руквуду. Абефорд хоть и платил крохи. но обеспечивал бесплатным жильём и едой. Руквуд обеспечивал выпивкой. К середине октября Райан уже не заморачивался чистотой манжетов, джинсов и туфель. От прежднего Монтегю свиду ничего не осталось. Если раньше Райан чуть ли не падал в обморок от выбившейся из челки волоска, немного мятой рубашки или пыли на туфлях, то сейчас Райан носил старые потёртые джинсы и серую слегка мятую рубашку. Еще шум. Райан поднялся и, взяв свои коробки, понёс их в подсобку за барной стойкой. Справился в две ходки. Интересно, где Руквуд подумал Монтегю, усаживаясь за барную стойку. Монтегю постучал пальцами по поверхности стойки. Никто не вышел. Райан вздохнул, потянулся и взял нечто похожее на ложку, только очень грязное. Потерев это нечто о штанину Райан уставился на своё грязное отражение, если таковое отражением назвать можно было, продолжая тарабанить костяшками по гладкой поверхности стойки. Вышел друг. Райан улыбнулся, упуская ложку на стойки. Он почесал не бритый подбородок, оценивающим взглядом рассматривая Августуса. - Да, что-нибудь особое, - ответил парень на вопрос друга и тоже хрипло посмеялся. - Кстати, - Райан нырнул в карман мантии. Нашарив там то, что искал, Райан поставил на поверхность барной стойки тыкву, размером с яйцо. - С Хеллоуином. - усмехнулся бывший слизеринец.
Отправлено: 15.04.08 17:13. Заголовок: первый блин большим ..
первый блин большим комом ><
Её мать никогда не отличалась излишней фантазией, а отец любил заковыристые имена. Наверное, в тот день его взгляд цепанула яркая этикетка. «Шерри». Сладкий и приторный напиток, такой же сладкий и приторный как эта блондиночка, которая медленно идёт по одной из многочисленных улочек Хогсмида. Сегодня удивительно тепло и нет дождя. Она плотнее укуталась в своё тонкое пальто из твида и упорно шла вдоль тротуара. Маленькие сапожки звонко цокали. Её раздражал этот звук. Медленная смерть расшатанным нервам. Но он продолжал настойчиво звучат внутри, такое мерное и раздражающее стаккато. Ей было хорошо, она улыбалась, только улыбалась невесело. Тонкие пальцы сжимали чёрный футляр, в котором покоилось её сокровище – её фотокамера. Неожиданно Шерри замерла. На фоне старого и жухлого дуба стоял статный старик. Он махал волшебной палочкой в воздухе и что-то сосредоточенно бормотал себе под нос. Наконец, Гаррет заметила, что на одной из многочисленных ветвей устроился невообразимо толстый и самодовольный кот рыжего цвета. Старичок подпрыгнул и стукнул палочкой об ствол. Рыжий лишь протяжно мяукнул и демонстративно повернулся к нему спиной. Девушка довольно фыркнула и достала фотоаппарат, в маленьком объективе блеснул свет. Гаррет чуть приблизила к себе виновника торжества – рыжий хот приветливо махнул ей своим хвостом, а старичок вновь смешно прыгнул. Вспышка. Теперь эти двое будут вечно жить на её фотографии. Старику суждено всё так же нелепо прыгать, а коту махать хвостом. Лет через пять кто-нибудь достанет этот снимок из толстого альбома и представит то протяжное и неимоверно противное «мяу», которое издавало это рыжее недоразумение. Поймав долгожданный кадр (а сегодня она занималась только этим – снимала в своё удовольствие), девушка двинулась дальше. Казалось ею двигало нечто целенаправленное, но в действительности, Шерри просто хотела убить пару часов перед тем, как отправится в редакцию, где она должна будет снять предвыборную компанию одного из кандидатов в министры. После на минутку домой – кивнуть матери, юркнуть в свою комнату, переодеться и вновь пустится в плаванье. Как хорошо, что каждую осень отец чуть ли не ночует в своих насквозь пропавших спиртом лавках. Почему-то из год года в год именно в октябре он получает заказанные им товары. Со всего света в руки этого малоприятного и отталкивающего мужчины стекаются чуть ли не самые редкие ингредиенты зелий. Когда Гаррет была ещё маленькой, отец иногда показывал ей наиболее ценные экземпляры. Ничего кроме отвращения и недоумения они не вызывали, но девочка старательно изображала восхищение. А потом наступил четвёртый курс и жизнь её тогда переменилась… Она стала блондинкой, блондинкой с амбициями ^^. Упорство и целеустремлённость. Девиз нынешнего времени. Гаррет замерла возле грязной латунной вывески «Кабанья Голова». Давно она здесь не была, ещё с хогвартских времён. Преимущественно здесь останавливались странные типы, которые чаще всего было нечем платить за кружку сливочного пиво, но говорят, в «Кабаньй голове» хорошие огневиски. Шерри вновь скептично оглядела бар снаружи. Сюда как магнитом тянуло слизеринцев, а будучи самой «зелёной» до мозга и костей, Гаррет не раз сюда наведывалась. Тряхнуть стариной? Почему бы и нет. Девушка толкнула рукой дверь и вошла внутрь. Грязно, темно и пыльно. Почти как всегда. За полтора года ничего не изменилось. Разве, что клиентуры стало куда меньше. Оглядев помещение, Шерри направилась к барной стойке. На гладкую, но мутную поверхность (бар, по-видимому, давно не протирали) легли чехол с фотоаппаратом и объемный ридикюль. Шерри подпёрла ладонью подбородок и только теперь соизволила посмотреть на соседа по стойке. К её превеликому удивлению он оказался знакомым. Да разве был хоть один ученик в Хогвартсе, который не знал Райана Монтегю? Взгляд скользнул дальше и теперь её удивлению действительно безгранично. За стойкой бара стоял сам Августус Руквуд. Его она знала ещё со школьной скамьи, особой дружбы между ними никогда не было, но всё равно… Поразительно то, что он здесь, за стойкой бара, с грязным полотенцем в руках. В голову закралась нехорошая мысль – неужели он бармен? Но Шерри сегодня была в хорошем расположении духа. Поэтому она приветливо улыбнулась и даже придвинулась чуть ближе. - Привет ребята, не ожидала вас здесь увидеть, пинту сливочного. – давно она так вежливо ни с кем не говорила, Гаррет удивляла саму себя. Всё же жизнь вещь непредсказуемая, оказывается ей повезло куда больше, чем другим. Щёлкать фотокамерой куда приятней, нежели стоять здесь и вытирать стаканы. Бывшая слизеринка внимательней оглядела Августуса. Он изменился со школы, в нём нет ни капли былой безрассудности. Но своего внимания девушка на этом не заострила, меланхолично вздохнула и заинтересовано спросила. - ну… как дела? Со школы вас не видела. – неужели это своеобразная встреча однкурсников? Не дай Мерлин…
Отправлено: 19.04.08 21:05. Заголовок: Особого в баре "..
Особого в баре "Кабанья голова" ничего не было, только сливочное пиво, да плохого качества огневиски, даже кофе здесь могли сварить так, что пить его смог бы только человек с очень сильного похмелья, когда все равно, что льется в горло, лишь бы лилось. Губы Руквуда растянулись в ехидной ухмылке и он, хлопнув друга по плечу, сделал приглашающий жест за стойку. - Сам себя обслужишь, слава Мерлину, где стаканы чистые стоят знаешь. Только по-аккуратнее, а то старик до сих пор в бешенстве. - Руквуд покрутил рукой у виска и сделал неприличный жест в сторону боссовской двери. Подарок Монтегю не остался без внимания. Почесав шершавый подбородок рукой, он наклонился и уставился на тыкву, которая оказалась как раз на уровне его глаз. Хеллоуин... - еле слышно протянул Августус , а потом намного громче добавил - Спасибо, что напомнил, дружище! - и было в этих словах столько горечи, столько потаенного, скрытого отчаяния, что сам парень не заметил, как это звучало. Воспоминания нахлынули на него потоком холодной воды, обдав со всех сторон, вторгнувшись и в так растревоженное сознание, что он сначала задохнулся от вслывавших картинок в его памяти, и только через несколько мгновений разрешил себе дышать снова. Да и мягкий женский голос, который, как показалось самому Руквуду, появился ниоткуда, привел его в чувство и заставил вернуться в реальное, настоящее. Хей, Монтегю, смотри-ка у нас гости, да еще какие - Августус присвистнул и без какого-либо стеснения, внаглую, рассмотрел бывшую однокурсницу с ног до головы. Она была даже ничего, миленькая. И почему это он ее раньше не замечал. Ах да, он же никого не замечал тогда, кроме нее, а теперь... Что уж говорить, теперь он должен был учиться жить без нее и того, что так упорно щемило в груди и старалось напомнить о себе. - Что же тебя так удивило, Шерри, или полотенце мне совсем не к лицу? - Руквуд резко хохотнул и про себя отметил, что Гаррет все также не расставалась со своей фотокамерой, наверно, теперь работает на каком-нибудь тепленьком местечке, родители обязательно пристроили. В жизни слизеринцев всегде и все строилось по принципу связей. Ловко откупорив бутылку сливочного, Августус взял один из наиболее чистых стаканов и, даже протерев его, правда, скорее для вида, выполнил заказ Гаррет. Пододвинув по столешнице стакан к девушке, Руквуд с усмешкой в карих глазах посмотрел на Шерри. Его рассмешило ее удивленное высказывание, ну как же, два таких подающих надежды слизеринца, и вдруг тут, в такой дыре, без перспектив на будущее, словно специально гробили себя, глупый юношеский вызов. Она все равно не поймет, для таких как она это выше всякого понимания. Так считал Руквуд, хотя ни коим образом не имел право на такое мнение, так как никогда в жизни не общался близко с бывшей однокурсницей, да и особенно не старался сблизиться, но в нем крепко жило убеждение, что слизеринцы по сути своей все такие, а они с Монтегю исключения, и то, скорее в очередной раз подтверждающие правило. - Дела просто отлично, правда, Монтегю? - Августус подмигнул другу и продолжил - Как всегда лучше всех, работа, дешевая выпивка, платить за жилье опять же не надо, к тому же иногда заглядывают бывшие однокурсницы, чтобы раскрасить серые будни, ну чем не рай - было видно, что Август просто напросто издевается, хотя и сам не понимал, что хотел этим доказать. Шерри никогда не делала ему ничего плохого, но сегодня все шло совсем не так. Да еще это свинцово-пасмурное небо, нависшее над магической деревенькой напоминало тот самый день, когда он ее чуть не потерял. В памяти возникала страшная картина напрвленной палочки Нотта прямо в грудь Фрай, а во рту появлялся неприятный кисло-горький вкус сигарет и холодного кофе. Его долго мучали эти кошмары, да так, что боялся засыпать, чтобы в очередной раз проснуться от щемящего чувства безысходности.
Факультет: Слизерин, 7 Должность: организатор школьной газеты инфанта [+495] Sweet little words made for silence not talk, young heart for love, not heartache
Пост: 3575
Рейтинг:
35
Отправлено: 21.04.08 22:16. Заголовок: Еще никогда дорога д..
==> Переход с Улиц Хогсмида
Еще никогда дорога до Хогсмида не казалась Дафне такой длинной. Спутниками двум девушкам были лишь тишина и холодный октябрьский ветер, пронизывающий до костей. Дорогой Дафна плотнее куталась в мантию и порой поглядывала на Аби, как будто боясь, что девушка, находясь на гране реального мира и мира грез, вдруг отстанет, или не туда свернет. Тишина и ни словечка, даже слышно как бьется сердце в груди. Но Дафна была готова терпеть эту тишину сейчас во благо того, что будет потом. Гринграсс была уверена, что это прогулка взбодрит Аби, снова вернет ей вкус к жизни или хотя бы заставить ее вспомнить, что такое жить. А еще идти с Абигейл всегда было так спокойно, как будто с кем-то родным, как будто рядом мама или Астория. Девушки остановились на перекрестке и право выбора места, в котором девушкам предстояло коротать сегодняшний вечер, плавно переходящий в ночь, принадлежало Дафне, как зачинщице этой прогулки. В карих глазах Аби отражалась пустота, хотя Дафна была готова поклясться, что в них на долю секунды загорелся свет жизни. Загорелся и погас. Но если он был там, значит, его можно еще разжечь. Девушка улыбнулась, не столько Абигейл, сколько самой себе. – Почему не осталась на этой вечеринке? За те три года, что я посещала ее, она мне успела поднадоесть, поэтому я сочла вполне возможным пропустить последнюю вечеринку в честь Хэллоуина. – Немного помедлив слизеринка добавила. – И там не будет Крейга, он вызвался украшать замок. Знаешь, он, кажется, так и не доверяет мне до конца. – Дафна с грустью посмотрела на подругу, но решила, что эту тему не стоит дальше развивать, сегодня не день «плача в жилетку», а день поднятия настроения Аби. – Думаю, пойдем туда – Даф указала вправо, дорога вела к «Кабанье Голове». – В «Трех Метлах» мы уже бывали сотни раз и вряд ли там правильно воспримут наше появление посреди учебной недели. – Дафна состроила страшную рожицу. – Поэтому «Кабанья голова». Там всем на нас будет наплевать, мы сможем выпить огневиски и по-человечески поговорить без лишних ушей. Даф кивнула в сторону паба и девушки неторопливо пошли по улице, освещенной фонариками в форме тыквенных голов и блуждающими огоньками. По улице бегали дети с криками «Шутки или подарок», стуча в двери и окна домов волшебников. Девушки довольно быстро миновали расстояние от перекрестка до паба.
Дафна толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь, следом за ней в комнату вошла и Абигейл. – Ну вот и добрались – сказала слизеринка, осматривая помещение. Как и следовало ожидать в пабе сидели маги совсем не внушающие доверья, Дафна сделала шаг вперед, чтобы не стоять у дверей и вдруг до ее ушей донесся звук знакомого голоса, Дафна внимательно оглядела комнату и увидела обладателя голоса – за барной стойкой стоял никто иной, как мистер Августус Руквуд, взгляд Дафны мягко соскользнул с Августа на тех, кто сидел за стойкой, девушка, которую Дафна не узнавала со спины и Райан, его не узнать она не могла. Выбирая бар, слизеринка зверски ошиблась, теперь это все могло закончиться очень плачевно, надо было срочно увести отсюда Аби. Дафна развернулась к подруге – Пошли, лучше в «Три метлы», эта публика не для нас – начала было говорить Гринграсс, но поняла, что уже поздно. Карие глаза Абигейл удивленно смотрели туда, где стоял Августус Руквуд.
Отправлено: 26.04.08 11:54. Заголовок: Не понравилось Монте..
Не понравилось Монтегю то, как Руквуд на него посмотрел. еще больше Райану не понравилась горечь в голове и словах Августуса. Сывший слизеринец смерил друга вопросительным взглядом, а потом нырнул за барную стойку. Ничего приличного. Ну а что удивляться? Райан уже даже не критил носом при виде дешевых огневиски, с вытертыми или ободраными этикетками. Монтегю уже давно привык. Вечером пять минут гадкого привкуса, а потом всё становилось на один вкус. Пусть то будет огневиски, вино, водка.. или чай. Даже чай начинал звозить так же как алкоголь! И вообще, плевать. Пусть то будет коньяк тридцатилетней выдрежки или виски едва ли не вчеражнего разлива. А по утрам - кофе. Такого ужасного кофе Райан не пил никогда. еще месяц назад Монтегю выплюнул гадкую жидкость на пол паба. Сейчас же Райан спокойно выпивал по утрам пару чашек и принимался за работу. Парень протянул руку, схватил два стакана и поставил их на барную стойку, все же не выляза из-за неё. Две бутылки виски. Райан внимательно посмотрел на обе, прикидывая с чего будет менее гадко начать. Повиду так... Женский голос привлёк внимание Монтегю, заставил Райана резко выровняться... в результате чего парень больно ударился макушкой о крышку барной стойки. Из глаз полетели искры. Райан вылез из-за стойки, потирая ушибленную голову, и встал рядом с Руквудом. - Шерри Гаррет, - оюъявил парень, словно представляя девушку всему миру. - Что могло привести успешного фотографа в эту дыру? Видел твои фотографии в Пророке на прошлой неделе. Пока РУквуд подавал бывшей сокурснице словчное пиво, Райан опять нырнул под стойку. Он так и не определился, какую дрянь они будут пить сегодня. Эта кажется менее мутная. Парень посмотрел на путылку справа, а эта совсем новая, еще даже не открывали ни разу. Значит шансов на то, что эта дрянь чем-то разбавлена - меньше. Еще несколько секунд, и юноша вынырнул из-под стойки и бутылкой номер два. Уже почти профессиональным движением он наполнил ранее поставленные стаканы горячительным напитком. ...Дела просто отлично, правда, Монтегю?... - Да, конечно, - Райан кивнул. ...Как всегда лучше всех... -Именно. ...работа... - Добрый, отзывчивый шеф... ...дешевая выпивка... - Прекрасный утренний кофе... ...платить за жилье опять же не надо... - Крыша почти не протекает.. ...иногда заглядывают бывшие однокурсницы... Монтегю улыбнулся.
*** День сменился вечером, а вечер ночью. А компания выпускников всё сидела и болтала о жизни и.. вообще обо всём. В школе Райан как-то практически не общался с Шерри. Да, конечно на уроках иногда переговаривались, шутки в гостинной, но не более того.. Пару раз она снимала его на фотокамеру после матчей, когда он был еще капитаном. Чёрт возьми, как давно это было. Тогда он гордо носил спортивную форму команды и был уверен, что это его призвание, что он действительно чего-то стоит. Его умение принимать пасы едва ли не с закрытыми глазами.. Закидывать мяч в кольца с самых дальних растояний. И он даже поверил, что да, это его! Он должен быть игроком в квиддич... Летние месяцы тренировок.. А что сейчас. Он сидит в грязном опустевшем пабе и допивает уже наверное четвёртую бутылку самого ужасного в мире огневиски на пару с Руквудом, который тоже подавал надежды. Ведь друг мог быть работником министерства, прилично зарабатывать, стать уважаемым человеков в обществе. Прекрасным мужем и отцом... Очертания Шерри уже плыло перед глазами, Райан несколько раз потряс головой. Весь вечер девушка пила своё сливочное пиво, отказываясь от выпивки. Еще пару часов назад Монтегю всячески поддерживал её в этом, так как не верно такой милой девушке пить такую дрянь. Хотя пару раз парень замечал, как Руквуд добавлял немного алкоголя в её стакан, пока Гаррет отворачивалась. Тогда Райан сидел молча, стараясь держать себя в руках, что бы не расхохотаться. Сейчас же.. когда Августус в очередной раз проделал свой трюк, Монтегю не выдержал и залился смехом. Дверь открылась. Сначала парень как-то не среагировал. Он продолжал смеяться. Ему было плевать кому это не спиться в такой поздний час, что этому кому-то вздумалось зайти в Кабанью Голову. Закрыто! Пусть идут в другие пабы, коих в Хогсмите пруд пруди. Так и не обернувшись, Райан уставился на Августуса, который... кажется немного изменился в лице. Секунда и слух Монтегю уловил знакомый голос. Улыбка слетела с физиономии парня, словно её ветер сдул. Какое-то время он смотрел куда-то на друга, но не видел его.. Словно сквозь него. Прошло всего несколько секунд молчания, но это были самые длительные несколько секунд в жизни Монтегю. Всё веселье словно выветрилось из него вместе с алкоголем. А жаль.. Быть пьяным всё таки более приятно. Сглотнув, Монтегю наконец-то соизволил обернуться. На его лице опять играла наглая и немного пьяная улыбка, словно его только что совсем не волновал тот, кто только что нарушил его веселье. На пороге Кабаньей головы стояли две девушки. Конечно же Райан знал, кто там даже не оборачиваясь: Дафну он узнал по голосу (еще бы не узнал), а Аби по взгляду друга. Смерив девушек каким-то оценивающим взглядом, Райан ухмыльнулся, хмыкнул и сделал приглашающий жест. С губ сорвались слова. Обычные слова, с какими-то неконтролироваными нотками злобы и в то же время наглой самоуверенности, дерзости и.. радости. - Добро пожаловать.
Отправлено: 26.04.08 17:19. Заголовок: Наверное, впервые в..
[флешбек] Наверное, впервые в жизни Шерри задумалась о том, как же удачно сложилась её судьба. Вездесущий папочка умело спихнул свою дочь в руки главного редактора «Ежедневно Пророка», а сам благополучно забыл о её существовании. Ведь раньше Гаррет так переживала из-за этого. Недостаток родительской любви больно ударил по самолюбию. Раз собственный отец с матерью не любят, что можно будет сказать о других? Но теперь, Гаррет немного иначе посмотрела на то, кем вляется сейчас. Всё не так уж плохо… по крайней мере за стойкой бара она не стоит. Но и Руквуда антураж не портил. Грязное полотенце, наоборот, придавало шарма, да и выгладил он на фоне этого потёртого местечка очень живо. Пока Руквуд разглагольствовал, Гаррет быстро стянула камеру с плёнки, навела объектив и щёлкнула юношу. Новенький поляроид мгновенно сработал и на стойку упал снимок. Гаррет взяла в руки фото, помахала в воздухе, отчего чёрный квадрат начал приобретать четкое очертание. В конце концов, на нём появился Руквуд, что-то усердно втуляющий, и удивлённый Монтегю. - Это мне на память мальчики. – лукаво ответила Гаррет и сунула фото в недра своей объемной сумки. Девушка удобней пристроилась на высоком стульчаке, стянула пальто, кепи и уже приготовилась провести с бывшими однокурсниками, как минимум, час, после девушка должна была пулей лететь в редакцию, фотографировать нового Министра. Честно говоря, Гаррет не знала, зачем именно она понадобилась там. Во-первых, помимо неё будет ещё трое фотографов, потом столь официальные портреты не её профиль… И Корнуэлл вышел бы не очень хорошо. У неё всегда выходили плохо люди, которые ей не нравились. Откуда она знала, что именно он станет министром? Хоть Гаррет и блондинка, но далеко не глупая девушка, ибо это было ясно как день. Потом отец каждый вечер нудил о том, что Калеб Корнуэлл единственный реальный претендент на этот пост. Обман в политических рядах дело привычное, даже Шерри, которую никогда не интересовали дела государственные, это знала. - Полотенце к тебе к лицу. - утвердительно произнесла Шерри, - просто не ожидала вас увидеть здесь… Думала вы штурмуете иные высоты… хотя… теперь «Кабанья Голова» станет моим любимым пабом. - девушка приятно улыбнулась. Перед ней уже стояла пинта пива, Гаррет скептично её оглядела, стакан вроде бы чистый. Сделав маленький глоток, Шерри чуть поморщилась, но всё же не отодвинула кружки. - Неплохо устроились… - тоскливо отозвалась девушка. - по крайней мере, вы с утра до вечера не скачите по Лондону, стараясь поймать нужный кадр – девушка замолчала, а после довольно хмыкнула. - с удовольствием поменялась бы с вами местами. – на сей раз она говорила вполне искренне. Отчего собственное благополучие показалось таким серым и унылым, что хоть волком вой… Зато ближайший час можно будет посвятить сладкой школьной ностальгии. [риалтайм] Час? Два? Сколько она уже здесь? Пора на фотосессию? Гаррет мотнула головой, светлые кудряшки упали на плечи, а голубые глаза пытливо всматривались в серый циферблат часов. Минутная и секундная стрелки решила сыграть с ней злую шутку. Они перебегали то влево, то вправо… Через минуту Гаррет окончательно запуталась и уже точно не смогла понять сколько сейчас времени. А ведь она пила только сливочное пиво! Кажется, что только… Кто помнит Шерри по хогвартским временам должен был знать, что Гаррет хватит одной лишь капли огневиски, чтобы потерять связь с реальностью. Она тут же становится шумной, чересчур весёлой и ласковой девушкой. О чём думал Руквуд неизвестно, но стоило ей только куда-нибудь отвернуться, как Августус подливал нечто в кружку. Ещё в начале вечера она удивилась странному вкусу сливочного пива, но решила, что это просто некачественный продукт… ну или плохо отфильтрованный. К десяти Гаррет уже была «готова». ^^ О том, что четыре часа назад надо было бежать снимать министра девушка благополучно забыла. Сейчас все её мысли занимали Райан и Августус. Ей было немного жаль оттого, что в школе они не общались. Хоть ребята и страдали здоровым цинизмом, но людьми они были неплохоми. Ей было с ними весело и легко. Впервые за долгое время Шерри могла побыть самой собой. Это было приятно и одновременно волнующе. В разгаре посиделки Гаррет случайно смахнула со стула собственно пальто. Девушка нехотя наклонилась, чтобы поднять деталь гардероба, как услышала за спиной смех Монтегю. Шерри тут же поднялась и глянула на парня. Тот так заразительно смеялся, что чама Гаррет не смогла сдержаться. Ей взгляд упал на полную пинту, в которой плескалась бурая жидкость. Она совсем не была похожа на сливочное пиво. - Ну вооот… – раздосадовано протянула Шерри. - вы меня споили, а теперь будете пользоваться моей беззащитностью. Учтите, вы меня ещё будете до дома провожать. – невозмутимо осведомила юношей Гаррет. Дверные колокольчики громко звякнули, послушались знакомые голоса. Гаррет развернулась и глянула назад. У порога стояли две молодые девушки. Шерри их тут же узнала - Гринграсс и Фрай. Её ничего не связывало с ними. Помнится, в прошлом году она оформляла школьный альбом для шестикурсников. Тогда и состоялась первая и, казалось, последняя беседа между Гаррет и Даф. Девушка выпрямилась на стуле и нетерпеливо повела плечём. Губы дрогнули в лёгкой улыбке, но что-то во взгляде Руквуда заставило Гаррет насторожиться. Разве так встречают старых друзей? Шерри, как и многие слизеринца, знала, что этих четверых что-то связывало. Первые серьёзные отношения – это всегда мило и забавно. Но в их «семейную» драму она, конечно, была не посвящена. Шерри вновь внимательно посмотрела на девушек, ожидая, когда те войдут.
Отправлено: 30.04.08 12:16. Заголовок: Мда) Он был, как все..
Оффтоп: Мда) Он был, как всегда, не заметен, словно в мантии-невидимке. Серой, неприметной тенью, шурша полами мантии по грязной, пыльной земле, Бен прошёл в трактир. За долгие семь лет, которые Росс провёл в замке, он научился покидать замок так, что мало кто этого мог заметить. В обход Филча, миссис Норисс, преподавателей, он тихо, незаметно покидал школу прямо через главный вход. В "Кабаньей голове" всё было, как обычно. Душные, давящие, одурманивающие ароматы дешёвого алкоголя и жжёного сахара смешивались с запахом сигарет и пота в страшный, тяжёлый коктейль, который, как железными тисками сжимал голову до боли в висках. Подозрительные, странного вида личности с дырявых мантиях и капюшонах, с картами в руках и огромными сумками через плечо, спящие пьяными на грязном, липком и жирном столике или ведущие "мирную" беседу в стиле "ты меня уважаешь?", заливая в глотку дешёвые огневиски и получая от этого неземное удовольствие. Этим вечером Бена тянуло в паб ровно так же, как тянет магнитом кусочек железа. В этом недружелюбном, особенно для учеников Хогвартса, месте, он бывал редко, предпочитая лучше сходить к мадам Розмерте в "Три метлы", где и запах был поприятней, и посетители получше, и столики почище, и напитки полегче. Но сегодня он пришёл именно сюда. И, как оказалось, не зря. Она была там. Так любимая Беном Абигейл, но которая врядли даже знала имя тихого рейвенкловца, была там. Он сразу же приметил её лицо среди заспанных и небритых лиц, но подходить не спешил. Зачем это нужно? Чтобы она послала его к Мерлиновым троллям? Этого совсем не хотелось Россу, и поэтому, он скользнул к одному из столиков и, задумчиво подперев ладонью щёку, стал молчать буравить жутко-влюблённым взглядом девушку, надеясь что она обратит внимание на скромного паренька за угловым столиком, подойдёт к нему и заговорит...
Отправлено: 02.05.08 16:56. Заголовок: Ночь наступила резко..
Ночь наступила резко, вернее так показалось самому Руквуду. Темнота старательно окутала всю магическую деревню, и только небольшое замызганное оконце светилось теплым, приглушенным светом. Там сидело трое, которым не было дела больше ни до кого, в теле быстро текла разгоряченная алкоголем кровь, буквы складывались в слова, слова в предложения, беседа текла сама собой, легкая и непринужденная, словно они всю жизнь были знакомы и такие вечера были для них не в новинку. Руквуд ловко подливал выпивку себе и Монтегю открыто, Шерри же украдкой. Зачем он это делал, он и сам не знал, но то, что девушка стала более раскованной бросалось в глаза. Она ему нравилась такой. Блондинка, красивая, преуспевающая, настоящая дочь чистокровного семейства, в меру стервозная и точно знающая, чего хочет. Мать бы такую обязательно оценила, прекрасная партия. Кислая улыбка поселилась на лице слизеринца, взгляд упал на безымянный палец, где красовалось красивое обручальное кольцо. Почему он до сих пор не снял его? Просто рука не поднималась, а теперь... Опьяненное сознание требовало каких-либо действий, дурацких выходок. Набить бы кому физиономию Вяло перетекла пьяная мысль в голове бывшего слизеринца и тот с вызовом оглядел бар. Кроме них здесь сидело еще пару человек, двое в темных капюшонах, распивающих огневиски и тихо перешептывающихся между собой и какой-то малец, явно один из тех, из Хогвартса. Ни те, ни этот не вызывали желания ринуться в бой, даже задирать их не было желания, поэтому Августус нехотя повернулся обратно и вновь влился в разговор бывших однокурсников. Зачем тебе куда-то идти, тут полно места. Мы с Монтегю тебе предложим самый шикарный номер в этой дыре, до туда еще не добрались крысы. - Руквуд хохотнул и подмигнул другу. Отпускать девушку ему не хотелось. Либо он рассчитывал на продолжение пьянки, либо у него были какие-то особые планы на Шерри, разгадать мысли парня было очень трудно, он и сам не особенно понимал, что несет. Однако, он был на сто процентов уверен, что бы он не предложил, Гаррет обязательно согласится, он чувствовал, что она не сможет ему отказать. Затуманненым взглядом он смотрел в такие же пьяные глаза Шерри и с удовольствием подмечал, что она совсем не похожа на Фрай. Это казалось сейчас почему-то очень важным. Они вообще были абсолютно разными, начиная с внешних данных и заканчивая характером. Резко звякнул дверной колокольчик, отозвавшись неприятной болью в голове, отчего лицо парня на миг приняло болезненное выражение: Кого там еще несет?! - сквозь зубы процедил бывший слизеринец и лениво обернулся на голоса вошедших. Шок, удивление, может быть, в первый миг, а потом все сменилось выражением мрачного неудовольствия. Он не хотел ее видеть. Он что-то слышал о том, что она вернулась в школу, что она снова там, рядом с этим подонком. Но одно дело слышать, а теперь вновь увидеть. Взгляд Руквуда упал на стоящую рядом с Абигейл Дафну, потом он расслышал ее последние слова: А раньше ты считала по-другому, Гринграсс. - язвительно протянул Августус и вальяжно расстянулся на стуле - Времена меняются, а люди остаются все прежними. Чем обязаны столь великодушным визитом? Неужели, дела в Хогвартсе настолько плохи, что двум чистокровным девицам приходится ютиться в стенах грязной забегаловки? - он старался не глядеть на Фрай, не обращать внимания на ее присутствие, но каждая фраза, которая со злостью вылетала из его рта, была все время обращена к ней. Наверно, она выглядела несчастной, сломленной, ведь ей пришлось многое пережить, наверно, ей было еще хуже чем ему, но Руквуд не умел прощать, а может быть, просто не хотел. Ему нравилось травить душу и себе, и ей, он получал странное удовольствие, видя, что причиняет ей боль. Он больше не мог ее любить. На самом деле, что происходит там внутри у Фрай Августус не знал, но ему хватило бы одного взгляда, чтобы все понять, но позволить себе такой роскоши парень не мог. Он просто напросто боялся, что стоит ему вновь поравняться взглядом с этими родными карими глазами, как он не сможет удержать себя в руках. В пабе повисла напряженная тишина, никто не произносил ни слова, хотя чувствовалось, что многим здесь было, что сказать друг другу. И только Шерри, кажется, не понимала, что происходит и почему между этими четырьмя выросла настоящая стена, от которой веяло смертельным холодом.
Отправлено: 06.05.08 22:26. Заголовок: По дороге в этот пло..
По дороге в этот плохо знакомый Абигейл паб разговор двух подруг был, чуть ли не принудительным. Обе слизеринки понимали, что идти, слушая гулкий стук своих каблуков по каменной дорожке улочек Хогсмида двум лучшим подругам глупо, но они не могли подобрать нужных слов. Изменившейся Абигейл были чужды подобные разговоры обо всем и ни о чем сразу. В последние месяцы все, о чем она говорила и что говорили ей, чаще всего несло информативный смысл как: какой следующий урок, где пропадала - естественно для всех кроме Гринграсс была поведана выдуманная история. А теперь, раз уж девушка позволила вытащить себя из замка и отвлечься, то должна была вспоминать, как это быть собой. У входа Даф заявила об их появлении и стала изучать посетителей, что следом стала делать и Абигейл. Девушка не обратила внимания сразу на барную стойку, за которой собрались интересные люди, ее внимание привлек больше паренек, который с их появлением в Кабаньей Голове, не сводил свой взгляд со слизеринок. От чего-то Фрай стало не удобно, не столько, потому что кто-то на них смотрит, сколько из-за того, как жалко она сейчас выглядит в глазах этого парня. Раньше Аби была яркой, живой, а сейчас больше напоминала узницу Азкабана. Худая, бледная с этой ужасной короткой стрижкой и покрасневшими глазами от не просыхающих слез. Фрай могла бы размышлять на эту тему еще долго, если бы не слова подруги, которые, ее отвлекли. "Эта публика не для нас" заявила Гринграсс и только сейчас Фрай обратила внимание на молодых людей у барной стойки. В тот же момент, когда ее взгляд упал на Руквуда младшего, померкли краски и стихли звуки. Время как будто остановилось и то, как он отвернулся от нее, не подарив даже одного взгляда, девушка видела, будто в замедленной съемке. Эффектно Августус показал, что ему все равно. А еще он что-то сказал. Только девушка уже не слышала что, точнее не хотела слышать. Авустус говорил пренебрежительно, показывал, что он ее больше не любит. Что она ему больше не нужна. А сердце так отчаянно билось будто борясь и боясь остановиться, билось так сильно, что казалось вот вот проломит тонкие кости и окажется в хрупких девичьих руках. А что, она готова была преподнести ему свое израненное сердце, только бы простил, сказать, что любит. Но он даже не хотел этого знать, а зачем тогда унижаться? Сердце все еще бешено колотилось, было даже сложно дышать. Ноги предательски подкашивались, и Аби пришлось ухватиться за спинку близ стоящего стула, чтобы не рухнуть обессиленной на пол. Слезы на глазах. Ком в горле. Он ее ненавидит. А из-за этого и она его тоже. Если бы не он ничего бы в ее жизни не произошло. Если бы не он, она была бы счастливой молодой девушкой, как и все, а не без пяти минут монашкой какого-нибудь монастыря святых мучениц. Она бы не испытала столько боли. Не пролила бы столько слез. Не узнала бы никогда правду. Жила бы всю свою оставшуюся жизнь в стеклянном шарике изо лжи. - Ненавижу, - сорвалось у девушки, но беззвучно, она лишь шевелила губами, еле сдерживая плачь. Ей сейчас же хотелось выбежать из паба. Исчезнуть с их глаз. Исчезнуть из его жизни навсегда. В принципе именно это Абигейл и сделала. Жалкая. Слабая. Не смогла найти в себе силы остаться и хотя бы заставить его посмотреть себе в глаза. Объяснить, что была допущена роковая ошибка... взгляд на него, на уставившихся на них Монтегю и Гаррет, снова на странного парня, который все еще смотрел на нее. Перед глазами все поплыло. Дафна где-то рядом. Опора уходит из под рук… и вот свежий вечерний воздух. Стало немного легче дышать. Аби выскочила из паба и, сделав пару шагов, просто прислонившись к замусоленной стене, съехала на пол. Руками она закрыла лицо не находя в себе силы больше сдерживать слезы.
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
инфанта [+495]
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой