Отправлено: 11.12.07 19:04. Заголовок: Лестничный пролет

Между кабинетом древних рун и главным коридором, ведущим в Большой Зал.

 Отправлено: 30.04.08 17:50. Заголовок: Ошибка. Какая ошибка..

Ошибка. Какая ошибка.
Теодора никто никогда не воспринимал всерьез - слизеринцы дружно говорили, что он не в состоянии держать команду в строжайшей дисциплине, отец был почему-то уверен, что сын никогда не сможет найти путь Темного Лорда и сделать пару шагов к нему самостоятельно, Мариэтта даже откровенно смеялась над ним, пытаясь глупо храбрится перед смертью. "Что ты сделаешь мне, Нотт? Убьешь?" Да, именно. Убийство для него сейчас единственная возможность избавляться от себе неугодных. От тех, кто откровенно смеется над ним. Рейвенкловка тоже смеялась, кажется, так давно - и где она сейчас? Тео в тайне надеялся, что в аду, если такие "места для дур" существуют на самом деле.
Слизеринец медленно выпрямился, смотря на Йоко - она притворяется идиоткой или настолько не понимает, что с ним играть опасно? Банально опасно для жизни. Один шаг по направлению к гриффиндорке, Теодор тяжело дышит, от него идут волны ярости - холодной, ощутимой, осязаемой на кончиках пальцах. Справиться с собой не получается, да и зачем? За чертой контроля он всегда чувствовал себя гораздо лучше.
Интересно, ее друзья гриффиндорцы будут по ней плакать? Что скажут о Накагаве, когда она умрет? Ничего. С удовлетворением подумал Нотт, болезненно поморщившись - пламя в груди стало ярче и горело сейчас так сильно, словно хотела разорвать кожу и одежду слизеринца.
Не делай этого, Теодор? Ты попадешь в ад? Привычно. Одно убийство, одна чья-то жизнь, в данном случае глупой рыжеволосой японской гриффиндорки, уже ничего не решит - Тедди и так попадет в ад при любом раскладе. Даже если у него в рукаве будет пара козырей, припасенных на черный день.
- Почему вам всем хочется так ударить меня побольнее? - Теодор не говорил, Теодор шипел. Как рассерженная змея, его тихий голос, четко поставленный, и явно отработанный за долгие годы был едва слышен в треске свечей, и слишком резок, чтобы Йоко пропустила его мимо ушей.
Отблески пламени играли на бледной коже Теодора, превращая лицо слизеринца в неподвижную маску, вылепленную из белого воска - он сейчас казался неживым. Казался мертвым, что восстал сейчас из могилы - и только лихорадочно блестящие глаза выдавали в нем живого. Живого, готового сейчас кинутся на девушку.
"Вам всем". Нотта многие хотели ударить, побольнее, задеть слабое место. "Вам всем" - обращение к невидимым Абигейл, Августу, отцу, Сэмминг, Мариетте и Кэти, к Полли и ко всем, что считал, что умнее, чем Теодор Нотт. Они фатально ошибались. Двое из них уже в могиле, третий не знает, как близок к гибели, еще три живы, потому что их смерти просто ничего не решили. Не поменяли бы расклад на доске.
А Накагаву от смерти отделяло лишь пара шагов. Которые Нотт преодолел резкой, чуть покачиваясь, все с тем же абсолютно ненормальным взглядом. Взглядом сумашедшего:
- И никто из вас не понимал, что больнее уже не будет - отчаянные слова, глубоко сидевшие в душе, их Тед не говорил никому, боялся признаться даже себе. А почему бы сейчас не высказать их всем обидчикам, одевшим маску лица Йоко Накагавы? Она же все равно умрет. Прямо сейчас.
Теодор схватил девушку за плечи, оттолкнув в сторону перил, нависая над ней - несколько быстрых и уверенных движений, пальцы сжимаются на шее гриффиндорки, одна рука держит талию. Романтическая идиллия, стоит только понять, что пальцы сжимаются с невероятной силой на шее девушки, не для того, чтобы поцеловать, а сама Йоко практически наполовину висит за перилами, рискуя через секунду упасть. Половина волоска до смерти:
- А я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. В покое, понимаешь? - Нотт продолжал шипеть, пальцы продолжали сжиматься на шее - Ты полетишь вниз быстрее, чем сможешь что-то сделать, и будешь жива. Твои чертовы дружки будут собирать твои кости внизу, а потом похоронят тебя в закрытом гробу. Потому что, Йоко, свободное падение убьет тебя. Раздробит кости, они проткнут тебе кожу, мучение, сущий ад. Представь себе - сломанное ребро пробивает тебе сердце. Смерть за секунду, но агония длится куда дольше. А я ведь...
Голос Нотта предательски вздрогнул на конце фразы, парень осекся и пару раз моргнул, словно не понимая, почему здесь оказался, и почему он держит девушку за шею. Но это лишь иллюзия. Просто Теодор пытался тщательно продумать каждое слово. Эмоции брали вверх, хлестали по щекам, как яростный ветер, и не было сил сдерживаться. Не хотелось сдерживаться:
- Я ведь ничего не делал. Не хотел ничего такого. Не хотел, чтобы так все получилось. Но вы все сами виноваты, сами. Я лишь делал, что мне говорили, делал, что самый считал нужным. Вы виноваты. Вы заставили меня. Вы.

 Отправлено: 30.04.08 19:02. Заголовок: о, ужас >.< ..

сказать: "Апарекиум!"

о, ужас >.<

=>выручай-комната.+небольшой флэшбек
Что такое удел слабых мира сего? О, да он очень прост – оставаться незамеченными, неприметными, тихо стоять вдали от праздничной суеты, вдали от пиршеств и человеческих отношений. Хмуро поглядывать из-под насупленных бровей на окружающих людей, на их улыбки, на искры, мелькавшие в глазах, на сплетение рук, слышать восторженные возгласы, разговоры, никоим образом не касающиеся тебя.
Как это было привычно для Адамс, провожающей пустым взглядом студентов и студенток, ярких, эффектных, таких нужных. Что мешало ей сейчас влиться в их компанию, что мешало ей приветливо улыбнуться знакомым, что находились здесь в таком количестве? Скромность, необщительность, какая-то загнанность и глупое, беспочвенное осознание того, что она хуже других? Глупые комплексы, взращенные на мечтах, в которых присутствовал прекрасный принц, большой замок и сама Тесс, прекрасная, желанная, таинственная, предстающая перед своим рыцарем после подобающей битвы с драконами, монстрами, злыми ведьмами и прочей нечестью. Как глупо верить в маггловские сказки, особенно той, что учится в школе чародейства и волшебства. Глупо вот так стоять у заваленного яствами стола и ждать чего-то, что никогда не произойдёт. А позже, с тяжелым сердцем идти к брату, чтобы вновь слушать его планы, которых с годами у него почему-то не убавлялось, опуская голову и вновь погружаясь в заоблачную даль, где всё было так прекрасно, так хорошо. Там не было ненавистного отчима, не было несчастной матери, вся семья была вместе, была рядом; идиллия казалась такой близкой, что стоило лишь протянуть руку, чтобы коснуться её и почувствовать, как колет кончики пальцев от такого реального желания.
И теперь Адамс лишь едва заметно вздыхала, опуская голову и закрывая узкое личико прядями темных густых волос. Сколько бы здесь не было её знакомых, сколь велико бы не было желание хаффлпаффки стать «своей» в этой чужой по определению компании, для которой в данный момент стадным чувством стало желание напиться и забыться, девушка не могла преодолеть какой-то животный страх перед окружавшими её людьми. Минута за минутой, сомнение за сомнением, и Тесс, привычным жестом натягивая длинные рукава джемпера до самых кончиков пальцев, как-то неуверенно, бочком двинулась к выходу, искренне желая остаться всё также незамеченной.
Вот и воздух. Воздух, который вновь наполнил легкие, выветривая неприятный запах чужой кожи, одежд и спиртного. Хаффлпаффка жалела, что вовремя не присоединилась к Максимилиану и его приятелям, которые собирались где-то во дворе школы. Надеясь, что она ещё обязательно успеет туда, если хорошенько поторопится, Адамс быстро начала спускаться по лестнице, слыша, как её легкие шажки, тем не менее, глухо ударяют в сводчатые потолки Хогвартса.
Как хорошо было не чувствовать странного, тяжелого бремени, лежащего на хрупких девичьих плечах, как приятно было не царапать ногтями по ингалятору, спрятанному в кармане брюк, боясь, что из-за спертого воздуха сожжет начаться очередной приступ ненавистного удушья. Скорее, скорее на свежий воздух. Там полная свобода, там люди, которые способны на искренность, там нет масок, нет игры, там настоящая жизнь, там…Адамс резко остановилась, сбившись с шага, и едва не слетев кубарем с лестницы. Картина, разыгравшаяся перед её взором, была достойно многочисленных маггловских кинопремий. Причем всех. И одновременно.
Хрупкая медноволосая Накагава и высокий, незнакомый хаффлпафке парень, сцепились, подобно кровным врагам. Длинные тонкие пальцы молодого человека с силой сжимались на тонкой девичьей шее, которая уже начинала покрываться красными пятнами-
Наверное, из-за врожденного чувства справедливости, из-за своего какого-то ненормального мягкосердечия, Тесс рванулась к студентам, не оставляя себе времени на раздумьям, на то, чтобы успеть вытащить волшебную палочку, на то, чтобы позвать хоть какого-нибудь профессора на помощь. «Что-то делать, нужно что-то делать». Слова темноволосого парня скребанули по ушам, не позволяя осознать или прочувствовать их смысла.
Неразумный поступок не заставил себя ждать: хрупкая хаффлпаффка протиснулась между гриффиндоркой и высоким парнем, факультет которого не как не могла понять перепуганная Адамс. Странно, но страх предал ей решимости. Той самой решимости, которой ей всегда не доставало. Девушка попыталась обхватить узкое запястье парня, в чьи глаза было больно заглядывать из-за бушевавших в них эмоций.
- Что вы делаете? Отпусти её, - путая местоимения, тихо, но уверенно попросила Адамс, чиня студенту такое жалкое препятствие в виде собственного худенького тельца.

 Отправлено: 01.05.08 12:42. Заголовок: Накагаве не впервой ..

Накагаве не впервой играть с огнём, даже если пламя теперь действительно опасно. Она не мотылёк, который с ужасом и трепетом летит на яркий свет лампы, она из тех, кто готов пожертвовать собой, акт самосожжения – как выход из создавшейся ситуации. Но не сейчас. Потом. Тогда, когда будет выбор. Тогда, когда будет за кого умирать. А Йоко не хотела умирать. Она действительно не знала и не предполагала, что Теодор может так отреагировать. Он был непредсказуем. Только после того, как сильные руки сомкнулись на её шее, Йоко это поняла. Но сейчас она не знала, она продолжала балансировать на грани, считая, что из этой схватки выйдет победителем. - Не обобщай. Я – не все… – Йоко не успела договорить, неожиданно Нотт оказался подле неё, схватил за плечи и оттолкнул в перилам. Японка инстинктивно отпрянула, отчего удар об спину был не сильным. Область в районе лопаток тут же противно заныла, а в зелёных глазах вспыхнул недобрый огонёк. - Ты рехнулся? - на выдохе произнесла японка, она выпрямилась и прямо посмотрела на своего обидчика. Ведь зря он так… Если она недооценивали его, то он определённо не знал чего ожидать от рыжеволосой гриффиндорки. Сильные руки больно сдавили её шею. Накагава опасливо наклонилась, позади неё пустота и сотни хогвартских лестниц. Ей было страшно, но его она не боялась. Девушка вцепилась ногтями в ладони юноши. Больно вцепилась, раздирая до крови. Уже не хватала дыхания, но Накагава отчаянно боролась за собственную жизнь. - Ну давай убей меня, и ты окажешься в Азкабане. Как глупо и самонадеянно. Ты прежде видно делаешь, а потом только думаешь? Так подумай дважды прежде чем отправить меня в далёкий полёт. Так уверен, что тебе ничего не будет? Уверен, что никто не узнает? Дурак. – она храбрилась. Йоко не говорила, Накагава хрипела, с болью выдавливая из своего горла слова, а её ногти всё глубже впивались в кожу слизеринца, но хватка с каждой секундой слабела. Не хватало воздуха, нечем дышать… Но тут голос юноши, возомнившего, что он вправе отнимать жизни, дрогнул. - Отпусти меня. – единственное на что хватало сил. В коридорах был кто-то ещё. Какая-то девушка. Она протиснулась между ним и Йоко. Глупая. Но это дало гриффиндорке время. Девушка расцепила руки, кисти Теодора были расцарапаны, на секунду японка испытала удовлетворение. Он всё ещё сжимал её горло, но это не надолго. Накагава резко рванула вниз и ударила Теодора в голень, в самое чувствительное место, которое не защищало ничего кроме тонкой ткани брюк. (вроде заявки, на усмотрение игрока, но думаю она должна пройти, эффект неожиданности и место для удара болезненное). если это проходит то, читаем дальше Йоко скинула со своей шеи тяжёлые руки и кинулась в сторону от Теодора, схватив свою неожиданную спасительницу за руку. Только сейчас японка поняла, что это Тесс, а ведь сегодня днём Накагава помогала ей собирать случайно упавшие на пол свитки. Йоко тяжело дышала. На тонкой и нежной коже выступили красные пятна, которые обязательно превратятся в синяки. Накагава испуганно, но спокойно, смотрела на Теодора. Она не знала, что сказать, что делать. Девушка на полном автомате полезла в карман и достала волшебную палочку, руки предательски дрожали, но она уверенно наставила её на Нотта. - Сумасшедший. – хрипло прошептала Йоко,- ты понимаешь, что хотел только что сделать? – он понимал, она знала, чувствовала кожей, что понимал. И как ни страшно… он хотел этого. Он убивал уже не первый раз. Она сумела прочувствовать его уверенность нутром. Страх постепенно отступал, уступая место злобе и недоумению. Что делать? Развернуться и уйти? Оставить его так… чтобы какой-то незадачливый ученик, быть может менее удачливый, чем она сама, попался ему под руку? Внутри всё похолодело от одной лишь мысли, что мог сделать Теодор в подобном состоянии. Накагава сосредоточенно посмотрела на Тесс. А ведь если бы не она… «Я бы сейчас летела вниз… и полёт был бы долгим. » – Йоко поёжилась. Японка разжала руку и отпустила Тесс. Шея противно ныла. Девушка аккуратно потёрла ушиб, не зная, что ещё сказать, что сделать. Она не отрываясь смотрела на Теодора, держа прямо перед собой волшебную палочку. Японка была готова в любую секунду прошептать заклинание, если слизеринец решит что-нибудь сделать. Накагава уже пожалела о том, что подошла к нему вообще. Нужно было просто пройти мимо, не заметить, не посмотреть… но что сделано, то сделано. Есть вещи, которые нельзя изменить.

 Отправлено: 01.05.08 14:53. Заголовок: Это не может не нрав..

Это не может не нравится. Это не может быть не развлечением - убивать. Так приятно, смотреть в раскрытые от ужаса глаза, ловить дыхание, чувствовать биение сердца под руками, прямо под ладонями, под несколькими дюймами бренного тела.
И Теодор сейчас наслаждался этим - так же, как упивался бессильной слабостью Принц, так же, как наслаждался лишь одним взглядом на Сэмминг, так же, как нравилась ему игра с Мариеттой в "убьет - не убьет". Такое же сладкое наслаждение, как после того, как Тео отразил слабое детское заклинание Абигейл. Точно так же щемит в груди, когда он увидел ее кровь.
Отпустить пальцы, поддаться назад, чуть дрогнет лицо и кончики пальцев - в ушах застынет крик, если конечно, гриффиндорка собирается кричать при полете. Если конечно, ей наконец-то станет страшно, и она сбросит со своего лица эту мнимую маску самого яркого примера гриффиндорского бесстрашия - Накагава слишком впечатлилась рассказами о героях и их подвигах, да и умрет она сейчас очень героически. От рук слизеринца, который предупредил ее. Вверх благородства со стороны Теодора, просто ему не хотелось никого сегодня убивать, не хотелось, чтобы кто-то пострадал - но Йоко сама сделала свой выбор, глупая шашка, которая хотела пройти в дамки, но была удачно "съедена" и выкинута с доски.
Считать мысленно секунды до момента, когда пальцы окончательно перестанут сжимать шею. Считать, чтобы вовремя отойти назад - Нотт не был любопытным, он не стал бы смотреть траекторию свободного падения, не стал бы наслаждаться этим зрелищем. Ему вполне хватало сбитого дыхания.
Вот.. Сейчас он отпустит.
Хрупкая фигурка, огромные, на пол лица, глаза, темные, похожие на нежный молочный шоколад волосы, тонкие черты лица, трепетная и недоступная. Аби.. Абигейл? Нотт в ужасе отшатнулся от девушки, которая помешала ему подарить Накагаве лучшее удовольствие в ее дурацкой, мелкой, похожей на аквариумное существование, жизни. Гриффиндорка получила бы, что хотела - острые ощущения, секунду до смерти, все такое, сердце безбоязненно едва стучит. Жутко. Жутко понимать, что через долю мига все закончится, слепящая вспышка, и твое существование прекратится. А все будут так же веселы, пить сливочное пиво, наслаждаться обществом друг друга, жизнь продолжается, только тебя там не будет.
Блики свечей запутались в темных волосах, глаза той, которую парень принял за Абигейл, были расширены от ужаса, тихий нежный голос срывался на концах фраз, безбожно предавая свою обладательницу, а Теодору впервые за несколько лет стало страшно - страшно по настоящему нет, не потому что он чуть не отнял еще одну жизнь, а по той простой причине, что это могла быть Фрай. Снова остановить его, снова закрыть собой ближайшую жертву, не понимая, что Тедди переступит через ее тело. Если того потребует зверь, скребущий ногтями по внутренностям, если того потребует слепое поклонение, если это потребуется чтобы вновь обрести душевное спокойствие. Убить, забыть, закопать. Точнее... Забыть, убить, закопать. Избавиться от давящего образа, прекратить заглядывать в надежде в каждое лицо и искать знакомые черты, изнывая от одной мысли, что она с другим, что она обнимает этого чертового выскочку Руквуда. В конце концов, он не был влюбленным сопливым романтиком, он был Пожирателем Смерти. А если ты Пожиратель Смерти, чужие жизни давно уже ничего не значат, и разобраться с собственными проблемами куда легче. Осталось только найти Руквуда, выпытать у него все, всю их историю "любви" с ЕГО Абигейл, а потом прикончить.
Мысли похожи на образы, мелькающие перед глазами. Парень отпустил Накагаву, получив от нее ощутимый пинок в голень - боль затмила все мысли, разорванная ладонь кровоточила, перед глазами все поплыло - от неожиданного, едва ощутимого окончания этой мини - трагедии. Теодор был раздосадован. Не удалось, не вышло, ему помешали. Но рука на эту девушку, так похожую на блестящую Абигейл Фрай, просто не поднимется:
- Что я хотел только что сделать? - переспросил Теодор, выпрямляя плечи и делая один глоток режущего легкие воздух - все эти несколько секунд, пока считал, сколько осталось до того, чтобы отпустить руку, слизеринец не дышал. Просто забыл, как это делается - Да. - на лице парня появилось серьезное выражение, которое с лихвой выдавало в нем все, что он так умело скрывал. Мрачность и вечно плохое расположение духа ведь не признак убийцы? А скрытая угроза во взгляде и ярость в чертах лица слишком ярка, чтобы списать это все на что-то иное. Не на жажду убийства внутри. - Я хотел тебя убить.
Аплодисментов не надо. Теодор привык оставаться без любви публики, предпочитая делать все под покровом ночи. Театр одного актера. Убивать, умирать, воскресать. И наоборот. Бесконечно. Шаг на скользкую дорогу сделан, и рыпаться бесполезно - не пойдешь по прямой, кривая выведет все туда же.
Глаза в глаза с Накагавой. Любимая игра - кто дольше выдержит? У кого хватит сил продолжать всматриваться в темноту зрачка?
- Я же предупреждал - на лице парня появилась рассеяная улыбка, и Нотт провел разорванной ладонью по лицу, оставляя на собственной коже собственную же кровь. Он покачнулся, ухватившись за железного рыцаря, и чуть согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Ноги сейчас отказали слизеринцу, и единственное желание упасть затмевало любые другие. Он был смертельно отравлен убийствами. Смертельно отправлен ощущением собственного превосходства. Как же по другому объяснить то, что сейчас, когда ничего не вышло, Тео едва мог стоять прямо?
Не произнеся больше не слова, капитан слизеринской команды нерешительно отпустил рыцаря, и, медленно прошел мимо Накагавы и Адамс, при чем первая воинственно вооружилась палочкой, словно кусок дерева мог ей помочь в чем-то. Кинув последний взгляд по лицу Тесс, парень криво усмехнулся, болезненно сжимая пальцы, которые царапнули по каменной стене в поисках поддержки, и скрылся за очередной дверью. Красные пятна на его лице и лихорадочно блестящие глаза и нерешительная походка говорила о том, что Нотт возможно упадет, не дойдя до собственной спальни. И к черту. Упадет - поднимется. Ему не нужен никто. Ему не нужна поддержка. Ему не нужны друзья. Ему вообще от этого мира ничего не нужно - мир уже отнял у него все, за что слизеринец так держался

далее: трофейная комната