Говорят, что если змею не беспокоить, она первая никогда не бросится. Только люди не слушают, им обязательно нужно проверить. Они готовы пойти на все, что бы почувствовать на своей коже, горько-сладкую боль от ядовитого укуса. Кто-то наступит, кто-то просто разнервирует. Лара не была благородной коброй, которая восемь раз предупредит, а на девятый кинется. Одного слова, одного косого взгляда хватит, что бы направить ее на путь абсолютного зла. Девушки, по своей природе не склоны забывать и прощать, месть становится единственным путем, все сводится к ней. Простить можно кривое слово, Мерлин, даже удар, но как можно простить человека, в котором поселилось все, что так ненавидишь? Рейн не могла простить Владану, того, что она его ненавидела, презирала, и отправляла его жизнь, уже много лет, но теперь основным стало то, что он ее брат, и не какой-то там сводный или еще дальше, а кровный, родной. В ее голове, не укладывалось ничего, ни одно его слово там не оседало, крики проходили мимо ушей, ухмылки не замечались, и девушка постоянно возвращалась в прошлое. Всего каких-то несколько дней, черт, и чем она думала? Тогда, решение, заставить его молчать, путем «я подарю тебе то, чего ты так долго хотел, взамен ты будешь хранить молчание», казалось гениальным, идеальным, а теперь осталась только пустота. Слизерин и грех, что здесь такого? Но до такого упасть, это уже абсурд. Когда ненависть к самой себе, плотно срастается с ненавистью к обществу, жизнь постепенно превращается в боле боя, где нет места разуму. Из-за него, рушились ее идеалы. Эмберлин теперь казалась подколотной змеей, которая столько лет ждала, что бы ужалить. Алекс, казался парнем, который не способен ни на что, кроме миротворческих миссий. Словно ее запустили в террариум, и заставили вести задушевные беседы со скользкими товарищами. Она готова была схватиться за голову, и начать орать, что бы они все исчезли, и все это оказалось страшным сном. Подсознательно, Лартелль понимала, что не стоит винить друзей, во всех своих бедах. Правильно, лучше винить Корнака. Собственно этим девушка и собиралась заняться. Только почему-то, когда Рей открывала рот, и из него доносились совсем не те звуки, которые должны были. Ибо, этот идиот, опять выдал нечто вроде гениальной фразы и скрылся, оставив ее, ее раскаленные нервы и представителей пресмыкающихся наедине. Стоило оставаться на месте, и успокоится, закончить эту драму, хотя бы на время. Но так как, теперь у Ларейны началась паранойя, и Влад уж слишком был похож на нее саму, слизеринка только и поняла, что больше всего, ей хочется пойти за ним, и ударить его по темечку чем-то тяжелым, например мечом с очередных рыцарских доспехов, которых в Хогвартсе было достаточно. Его «сестрица», болезненно ударило по ее самолюбию, это была красная тряпка, совершенно бесконтрольные действия. Глаза Лары остекленели от злости, разочарования, боли, ненависти и прочих весьма неприятных эмоций, и она рванула вслед за Корнаком, а потом резко остановилась, и через плечо посмотрела на мисс Корр и мистера Кроули. Моргана, в ее глазах, Эмберлин Корр сейчас была не лучшей подругой, а врагом народа. - Ах да, мисс святая невинность, не забудь рассказать своему жениху, как развлекалась с Кохом, у меня дома. – театрально прошипела брюнетка, и послала подруге воздушный поцелуй, а через мгновение исчезла за поворотом.
=> Лестничный пролет
Не плачь, мой палач, лишь меня позови, Бей меня, бей, если хочешь любви.
Обезумев от собственных слов, и такой подставы для лучшей подруги, Лара была готова сорвать злость лишь на одном человеке. Это все из-за него, он виноват во всем, что сейчас с ней происходило, и он заплатит, сполна. Ее глаза, искали во множестве коридоров лишь один образ. И вот, заветные шаги, она поднялась голову, и обнаружила, что до Владана рукой подать, только хотелось не рукой, а чем-то тяжелым. Собственно доспехи, Эрика Кровавого, были очень кстати, меч был тяжелым, но ей удалось его поднять, настолько, что бы задеть железкой ноги парня, это дало ей несколько секунд, что бы успеть преодолеть расстояние между ними. На лице девушки, появилось нечто вроде улыбки, больше напоминающей ухмылку. - Я же говорила – назовешь меня сестрицей еще раз, и очень пожалеешь, сладкий. – сквозь зубы процедила девушка, и скрестила руки на груди, в правой руке находилась волшебная палочка, так было спокойнее.
Отправлено: 26.12.07 00:05. Заголовок: Его распирал неимове..
Его распирал неимоверно огромный сгусток энергии изнутри, в такие минуты люди говорят, что хочется раскрошить всё вокруг себя. И если бы Владан мог делать нечто подобное, то местность в радиусе километра просто была бы уничтожена подчистую – деревья обуглены, земля иссушена, и ни признака жизни. Он бежал, перескакивал пролеты, проскальзывал между студентами, и море было по колено. Его глаза горели адским пламенем, а по телу словно проходили электрические заряды. Это всё шок, состояние аффекта. Если бы он сейчас не ушел оттуда, то точно всё бы закончилось кровавым побоищем, и всю скопившуюся энергию нужно было просто куда-то направить в более менее гуманное русло. Он не умел плакать, и всё скрывал под ухмылкой, усмешкой, нахальством, ударом, словом. Но в большинстве его злоба, его обида выходила через применение физической силы, хотя он прекрасно владел практической магии, но это не приносило ему должного удовлетворения, как уничтожение врага собственными руками или морально. Где-то боковым зрением он ловил черную копну волос Лары, развевавшуюся по ветру. Она не уступала ему в скорости, и кажется он её тоже вывел. Пожалуй, это у них семейное – легкая воспламеняемость. На одном из поворотов он потерял скорость, столкнувшись с младшекурсником, внезапно вылетевшим ему под ноги из-за поворота. Несколько секунд замешательства, но звуки позади его стали настораживать. Он не следил за тем, насколько открыта была для удара его спина. Только вскочив на ноги, он не учел, что удар может быть произведен со всех фронтов. Несколько ступенек и, лишь в последнее мгновение он заметил меч, просунутый сквозь прутья лестницы. Лишиться ног он не хотел, поэтому пришлось попытаться перепрыгнуть железяку, но если бы не шаткое состояние равновесия, он бы не упал, и не поспотыкался о ступеньки заплетавшимися ногами. От досады он даже прикусил губу, рухнув коленкой на угол мраморной ступени. Там что-то хрустнуло, от боли он скривился и выпрямился, выскакивая на пролет. Несколько попыток снова пробежать на одной ноге, секунда, вторая нога по инерции снова ступила на пол и снова хруст – чашечка встала на место. Он снова падал, благо стена была рядом. Но до поворота он так и не дохромал и едва обернувшись он снова столкнулся с перекошенным лицом своей новообретенной сестрицы. – Убит! – вспомнилась фраза из популярной маггловской игры. Но Корнак никогда не примет поражение. Симметричная ухмылка, он словно смотрел в зеркало, и это его раздражало. - Сладкий? О, какая фамильярность с твоей стороны! – он ехидно передразнил её интонации. Парень наморщил нос в оскале и сжал свою палочку. – Что же ты сделаешь? - он вопросительно и интересующеся наклонил голову. – Заклеишь мне рот? Нууу, это же так банально! – он скривился. – Давай что-нибудь поновее! – от напряжения его скулы побелели, хоть он улыбался. Но от этой психопатки можно было ждать чего угодно, раз в ней течет общая кровь.
Отправлено: 26.12.07 00:58. Заголовок: Вот пусть и ожидает ..
Вот пусть и ожидает от «этой психопатки» чего угодно. Рейн уже и самой казалось, что она способна на все. Убить, разорвать на куски, нарушить все правила и запреты. Для них не существовало ничего, в один момент, Владан и Ларейна будто лишились всего. До начала учебного года, он мог себе позволить все, даже против ее воли, а она, закрывая глаза, все-таки могла ему это разрешить. А теперь в голове девушки, не было цензурных мыслей. Она не могла себе даже представить, как будет называть его братом, при этом без подтекстов улыбаясь, а он, называя ее сестрой, будет делать то же самое. Потом пришла вполне обоснованная злость на Его отца, который бросил Ее мать. В глазах Лартелль, Корнак, который старший, был эдаким зверем, без совести, без жалости. Не зная Мстислава, Лара уже была готова увидеть отражение зеленой вспышки в его глазах. Самым смешным было то, что ей совершенно не хотелось узнавать никакие подробности, просто хотелось уничтожить все, что могло напоминать о своем позоре. О да, слизеринку, будто грязью облили. Пожалуй, ей даже в зеркало было бы противно посмотреть. Владан опять много говорил, или кричал, Лара уже ничего не понимала. Не нужны было его слова, только одно желание, что бы он пропал, будто бы его никогда и не было. Девушка отпустила палочку, и не меньше минуты смотрела на слизеринца так, будто ожидала, когда он воспламенится и сгорит, а потом она соберет пепел и развеет над Хогвартсом. В одном Корнак был прав – в свете последних событий, Рей и правда можно было назвать психопаткой, нервы и рассудок не оставив прощальных строк, покинули девушку. Просто шаг, удар правой рукой по его щеке, шаг и удар левой рукой по щеке. - Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты худшее, что со мной случалось. – и она понимала как ее голос превращается в истерический крик, и слизеринка уже чувствовала его дыхание, а руки опустились ниже. Руки сжались в кулаки, и это не было похоже на удары, скорее на нелепые толчки в грудь, которые могли вызвать лишь раздражение и никакой боли. – Ты ведь все знал?! Скажи мне, ты все знал?! Тогда, ты знал, что между нашими родителями был роман? Ты ведь знал, все знали, и никто мне не сказал! Почему мне все врут? Даже ты, вспомни, что ты обещал, Владан – тенью за мной ходить собирался, еще немного бы не сдержался, и в любви бы клясться стал! Зачем ты врал? Что бы сейчас, мне было еще больнее?! Ты должен быть доволен, мне даже жить особо не хочется. Мне все врут…Вся моя жизнь обман… - еще несколько толчков в грудь и у нее просто не осталось сил, руки застыли на его груди, и в тот же момент, по щекам девушки потекли слезы. Еще какая-то попытка его ударить, и она просто не смогла сдержать истеричный всхлипов, слезы катились, а она начала медленно сползать к полу. Через несколько секунд, картина была очень даже забавной для окружающий. Она сидела на полу и плакала, возле его ног. Самым лучшим вариантом, который мог родиться в голове Лартелль, так это зеленая вспышка сверху и вся боль пройдет, или пусть он сотрет ее мысли, Лара была не в силах думать, ей не хотелось думать, вспоминать. Хотелось иметь другое имя, жить где-то далеко, другие родители, другая жизнь, другие проблемы. И никогда его не встречать.
Отправлено: 26.12.07 02:37. Заголовок: Морально он уже приг..
Морально он уже приготовился ко всему. Юный возраст, моря по колено, и смерть казалась чем-то таким отдаленным и неизвестным, но даже неизвестность не пугала так, как пугало Владана его же собственное поведение. Он то срывался то на крик, то собирался всех поубивать, то хотел провалиться сквозь землю, то хотел жить всему вопреки. А теперь он стоял и ожидал зеленой вспышки, потому что ничего другого ему просто не представлялось в данном случае. Всё, что он говорил – это было сродни словесному поносу, но каждый защищается как может. Парень был напряжен и нервы были натянуты как струна, весь организм пришёл в тонус, ожидая жестокого ответа. Только то, что случилось – удивило Владана не меньше, чем наверняка и саму девушки, или же он слишком плохо её знал. Ну ничего, он её узнает… время ещё будет… Удары по щекам сыпались градом, и Корнак пытался стерпеть эту истерику достойно своей фамилии. Он поджал прикушенную губу и думал о том, что так давно не чувствовал вкуса собственной крови. Когда тирада переросла в всхлипы и толчки в грудь, парень попытался увернуться, потому что боялся, что ещё одного удара по губе, но уже кулаком он точно не выдержит. Пытаясь захватить её ладони, он задел сам себя но носу, фыркая. Парень вжался в стену и смотрел на всё действие откуда-то со стороны и благодарил Мерлина, что сейчас вокруг них никого нет. Она истерила, но медленно крик перерос лишь во всхлипывании и где-то здесь Владан перестал удивляться её поведению. Когда ладони сестры остановились у него на груди, он развел свои руки в стороны, не зная, что предпринять – крепко сжать её или снова заставить выбросить всю боль через него. Ведь сейчас никто кроме него не мог полностью понять то, что в данный момент чувствовала Ларейна. Её настроение было его настроением, ещё никогда в жизни он не был так близок к человеку, который был ему пару минут назад совершенно чужим. Может быть потому, что просто они оказались в одинаковом положении, преданные всем миром, который для них заключался в их родителях. Парень хотел вытереть слезы девушки, но это было для него таким неловким моментом. Лара плакала и соскальзывала по его телу, отводя мокрый взгляд. А он истуканом стоял у стены и не понимал, что лучше сделать в такой ситуации. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова его захлопнул, тихо наблюдая, как она сидит у его ног и рыдает. Он сполз по стене и сложил руки на коленях. Маски сняты. В жертвах – оба. Владан нахмурившись молчал и его губы подрагивали в попытке сказать что-то в оправдание себя и их отца, он наконец вздохнул, передернувшись, подался вперед корпусом и накрыл ладонь девушки своей ладонью. - Я не знал, - его хриплый голос дрогнул, - я не врал, я и сам не знал! – слегка повысив голос произнёс Корнак, но тут же осадил себя, подвигаясь к Ларе всё ближе. – Это не наши ошибки, просто нам пришлось за них отвечать, - нахмурившись, произнёс парень, отводя взгляд куда-то в сторону, когда больши пальцем он тихо водил по тыльной стороне ладони девушки. – Да, я обещал, - он тихо буркнул, после непродолжительной паузы. – И я тут, - он перевел взгляд куда-то вперед, а потом тихо поднял его на Ларейну…
Отправлено: 26.12.07 16:35. Заголовок: Она позволяла себе, ..
Она позволяла себе, быть слишком слабой рядом с ним. Лару сей, факт не устраивал, сам по себе. Позволять кому-то видеть свои слезы, темболее ему, было слишком высокой ценой. Когда внушаешь, что хуже уже не будет, получается даже то, чего не ждешь. Почему, когда он кричал, ее это выводило, но когда перестал, это тоже не устраивало? Слизеринка окончательно поругалась со своим рассудком, найти компромисс в сложившейся ситуации, с разумом, было достаточно проблематично. Фактически, Рейн понимала – Владан ее брат, этого уже не изменить, но существовало много мелочей, и вещей, которые при большом желании не назовешь мелочами. Сидеть на холодном полу и плакать, не выход, а что делать? Продолжать кричать и обвинять его во всех смертных грехах? Крики и обвинения, устраивала Лартелль первое время, когда выговариваешься, наступает состояние полной отчужденности, полнейшая, идеальная пустота. Слезы высохли так же быстро, как и появились.
Я не знаю, быть может, спасенье Только в наших холодных сердцах
Ларейна резко отдернула руку, и всем корпусом подалась назад, будто ладонь Корнака обжигала ее. Последняя стадия безумия, подкатила быстрее, чем ожидалось и прогнозировалось. - Прекрати! – крикнула девушка, даже со своеобразной обидой в голосе. Прекрасно понимая, что нужно держать дистанцию, и вообще – слизеринка ведь винила ее, резкая смена его настроения не меняла ничего. Ничего. – К чему все это? Твои слова, ничего не меняют. Ты мне никто, даже если в наших жилах течет одна кровь. Мы не родственники, и даже не друзья. Ясно? – она и сама с трудом понимала, зачем снова делает моральный толчок. Где-то в глубине души, Лара осознавала, что это для его же блага. Один раз, уже произошло то, что невозможно исправить, подобных проколов, слизеринка теперь допустить не могла. Говорила буквально то, о чем даже не думала, возможно, даже так не считала, но лучший способ, держать человека на расстоянии – обидеть его. Хотя, тяжело было представить, как Лартелль могла обидеть Корнака, они уже настолько облили друг друга грязью, что до конца жизни не смыть. Сделали все, что бы уничтожить друг друга морально. Ее тянуло и отталкивало одновременно. Говоря гадости, хотелось, моментально извинятся, а гордость не позволяла. Одергивая руку, хотелось в то же мгновение бросится ему на шею и продолжить свою истерику. Шаткое состояние, в котором девушка была готова на все. И тут Рейн подняла глаза и выдала то, о чем не думала, слова просто соскочили с ее языка, превращаясь в достаточно громкий звук. – Какой он? Каков твой, наш…Господи, отец… - глотая слезы, слова и звуки, практически прошептала Лара, не понимая, зачем это спрашивает и нужен ли ей ответ вообще. Но в какой-то степени, девушке хотелось узнать, а может и увидеть Корнака старшего, просто посмотреть этому человеку в глаза, и увидеть, что? Искать там объяснения и ответы на свои вопросы? Искать схожие черты? Довольно, ей уже и в Владане надоело искать внешнее сходство с собой. Перескакивая с темы на тему, слизеринка не контролировала ход своих мыслей, потом как следствие слов и поступков. Ларейна открыла рот, что бы сказать заветное «прости», но опустив глаза откашлялась, будто и не собиралась ничего говорить.
Отправлено: 28.12.07 00:02. Заголовок: Some days I sit, sta..
Some days I sit, starin' out the window Watchin' this world pass me by Sometimes I think theres nothin' to live for I almost break down and cry
Владан нахмурился, но руку убрал, нерешительно пожимая пальцы, как будто бы не зная, куда деть ладонь. Наконец его рука снова оказалась на его же колене, замкнутая ключиком с другой. А на его лице читался явный ответ на её слова. Для пущей убедительности он причмокнул, но не отдвинулся, смотря куда-то вверх к окну в небо. – Ни к че-му! – раздельно произнёс он, не оборачиваясь. – Просто слишком поздно говорить всё это, - тихо, очень тихо, но четко произнёс парень куда-то в пустоту. И эта реплика не требовала ответа и комментария с её стороны, а он просто не мог это не сказать. Юноша вздохнул, ощущая на себе впервые за долгое время какой-то странный груз на своих плечах.
Sometimes it feels like the world's on my shoulders Everyone's leanin' on me Cuz sometimes it feels like the world's almost over But then she comes back to me
- Ты правда хочешь это узнать? – услышав её вопрос, парень удивился, но потом покачав головой, продолжил, - Ты не зная его, уже заранее его ненавидишь, - жестко проконтстатировал Корнак-младший. – И я не знаю… - он вздохнул, проглатывая комок в горле и стараясь подобрать нужные и аккуратные фразы, - …не знаю, права ли ты в этом, потому что мне самому не ясно, как к нему относиться после всего, что я узнал… Он отвернулся от девушки и тихо продолжил, - если тебе будет легче это слышать, то я пошел не в него, - на его играла демоническая улыбка, - он – нормальный, - снова усмехнулся, будто бы говорил что-то веселое, и улыбка пропала, будто бы это был всего лишь мираж и Ларе его секундное выражение лица просто показалось. Он сидел к сестре профилем, смотря в стену. Где-то внутри снова заиграло ледяное пламя, скулы напряглись, он не мог так долго находиться в покое. Медленно, его глаза повернулись на девушку, лицо не выражало ничего, но расширенные зрачки могли сказать о многом.
Отправлено: 28.12.07 01:40. Заголовок: Ничего ей не хотелос..
Ничего ей не хотелось знать, на самом деле. Она вообще не поняла, зачем спросила о том, о ком знать меньше всего хотелось. Толи Рейн нравилось издеваться над самой собой, толи мозг окончательно помахал ручкой. Да и больше минуты, говорить с Владаном, не ругаясь, девушка просто не умела. А теперь приходилось сидеть и слушать вещи, которых знать не хотелось, которые в ее голове, все еще были просто ночным кошмаром. Проблема еще заключалась в том, что Ларейна априори, не верила ни одному его слову. Проще было перекручивать все, выставляя его семейство не в самом хорошем свете, даже в самой глубокой мысли, Лартелль не сопоставляла себя с Владаном и его отцом. Лара была дочерью своей матери, которую, как получилось, совершенно не знала. Не понимала, за что, заслужила подобный обман. Так мало жизни, так много платы за нее. Почему, ее родственником не оказался какой-то там Поттер? Пережила бы и это, но только не человек, которого слизеринка могла презирать без причин. Нечто на подсознательном уровне, иногда Рей, причин своей ненависти не понимала, просто было чувство, просто так получилось, просто когда-то они выбрали этот путь, что-то им удалось сделать вместе, что-то, что от начала и до самого конца, развело их по разным углам, и заставило смотреть на друг друга с презрением. - Ха! – обрывисто произнесла Рейн, - если он такой же нормальный как и ты, то мне все ясно, и тогда у моей матери, еще более ужасный вкус, чем я думала. – вот такие слова, просто нужно было подкрепить чем-то вроде – показать язык, или что-то вроде, но слизеринка сдержалась, и отвернулась от «брата». На самом деле, в голове было столько мыслей, что она не могла озвучить, не одну из них. Посему, как следствие, получались лишь колкости, к которым парень так привык. В исполнении Рейн по отношению к Владану, это было, как почистить зубы и поесть. Но мысли были серьезными, некоторые из них, которые так тяжело было озвучить. Ее задевало буквально все, если девушка начинала думать, чуть менее поверхностно. Столько хотелось узнать, это было даже не желание, а какая-то потребность. Подняв, какие-то странно наглые глаза на Корнака, она вдруг выдала. – И почему это я, вышла брошенным ребенком?! Чем, это ты лучше меня, а? Учусь я лучше, и вообще не понимаю! – вот они слова уже просто обиженного ребенка. Ларейна себе просто представила, что в свое время, «отец» выбрал другую семью, а ей пришлось расти с мамой и жалким лягушатником, который ее никогда не понимал. Девушка сидела с недовольным лицом, тут уже смешалось буквально все. Женские капризы, как какой-то неизученный путь, всегда не ясно, куда могут завести и кого. Просто не хотелось больше плакать, а ударить Корнака, раз эдак десятый, для успокоения собственных нервов, Лара была не против, только как-то все было слишком спокойно, до поры до времени. Следующий действием, был толчок в плечо и недовольный возглас. – Это же не справедливо! – и она посмотрела на него так, будто совершенно не понимала, почему состав семей распределился именно так, а не иначе.
Отправлено: 02.01.08 01:05. Заголовок: - Не стоит говорить..
- Не стоит говорить так о моём отце, - отчетливо сказал парень, резко повернувшись к ней, и тут же быстро поправил, - хоть он и твой в той же степени. Уважение к нему ещё никто не отменял, каким бы он не был, - глаза снова сверкали. Он не мог находиться в спокойствии так долго. Его испытующий взгляд никто не мог долго выдерживать, разве только Лара и Алекс. Враг и друг – полный комплект, хотя сейчас он понимал, что Рейн стала занимать в его жизни куда большее значение. После той ночи и после нежданного известия о таком тесном родстве у Корнака в голове словно подменили какие-то детальки, это был словно пьяный угар, ибо потихоньку изображение стало плыть перед его глазами, то ли от ненависти, то ли от понимания всей той ситуации в которую он вляпался. И в страшном сне он не мог такого предположить. Далее он продолжил язвительно, это был более привычный тон по отношению к Ларейне, - ну извини! - он хмыкнул, - кому то в этой жизни всё, а кому-то ничего! – снова улыбка, мрачная и злобная, он просто не смог не задеть её. Ответ, каждая фраза сама собой складывалась в более язвительное предложение, а интонация закладывалась подсознательно. Такова была его натура, полная копия дедовской, Виктор бы был безумно рад своему внуку, если бы вспыльчивость не была полной копией отцовской черте – словно горючее масло, к которому едва лишь стоит подвести горящую спичку. Но следующие её слова задели его, - почему это ты учишься лучше? Ничего подобного! – гордость была сильно задета, потому что парень учился не хуже остальных, ещё и успевая совмещать время тренировок с обучением. Пинок, и Корнак взбесился, отвечая тем же. Ответ был неслабым, – Ну знаешшшь! – следующим его действием была попытка захватить её запястья в свои ладони. И пусть его не винят в том, что он даже не попытался наладить отношения с собственной сестрой, ведь он правда пытался, только попытка была пыткой, никак иначе. Наверно, их поведение было привычкой, но возможно это всего лишь инерция и всё поправимо. – Почему сразу меня нужно бить?! – практически шипел Корнак, уже начиная отбиваться он Рейн, которая не сдавалась в пинках. Что поделать, одна кровь, всё подсознательно. – Значит я всё-таки заслужил большее в этой жизни! - он не смог не задеть её так же, как и она задевала его, только грань между шутками злыми и очень злыми у него была жуть тонкой, чтобы её не пересечь. Только реакция на драку с Лартелль была у него странной, и да, он уже стал брать верх над издевательствами. Оп, и правая рука непроизвольно сомкнулась ключиком с его рукой, хотя это было скорее для страховки, чтобы она не могла поцарапать его. Адреналин прибывал в кровь, что-то странное творилось в голове и в теле Корнака. Он резко поднялся, поднялась и девушка, когда уже вторая рука была практически поймана. Жестокость в его движениях приобретала окрас азарта - кто кого переборет. Но сила физическая быа на его стороне и левая рука была перехвачена на запястье, оставалось только обезвредить ноги, которые могли дать неслабы отпор, но как? Выход пришёл пактически моментально - он прижал девушку телом к стене, тяжело дыша и улыбаясь откуда-то сверху ещё одной своей победе над сестрой... Сестра... Он задумался. Так странно... Владану было трудно свыкнуться с новым статусом Рейн... Победоносная улыбка медленно сползла с его лица, когда что-то липкое и навязчивое стало снова опутывать его мысли. Его глаза тихо спустились с её горящих глаз на приоткрытые губы, такие апетитные, такие родные, нежелающие сдаваться. Он не смотрел на неё, как на сестру, он просто не мог, он смотрел на неё как на девушку, девушку, с которой у него уже было что-то большее, нежели поцелуи... девушку, с которой он вместе перешагнул совершенно иную границу в отношениях, далеко не платонических.. девушку, которую он стал практически любить, странной, но любовью, может быть пока ещё только физической. И кажется его тело уже вторило его желаниям, о которых он даже не успел ещё подумать. Юноша сглотнул, пытаясь отбросить чужеродные мысли, но снова и снова возвращался к тому, что вспоминал ночь в Лютом, потом тяжело повёл голову, но снова посмотрел на Лару, каким-то странным, замутненно-жалобным взглядом, и облизал свои вмиг пересохшие губы. - Лара... - его хриплый голос показался чужим. Следующий звук был похож на какое-то скуление, нечто вроде "Прости". И он прикоснулся влажными губами к её щеке...
Отправлено: 03.01.08 15:33. Заголовок: Все будет путем, А ..
Все будет путем, А виноватых найдем.
Словно ток, разошлось это касание губами к ее щеке. Лара дернулась, и от рода своих ощущений просто закрыла глаза. Ей хотелось проснуться, понять, что все крики, жуткая правда исчезнут. Но, открыв глаза, она снова увидела Владана и поняла, что сном уже ничего не окажется. Будто кто-то выше проклял их. У нее уже не было сил на него кричать, бить его. Будто в одну секунду, пропали все эмоции и ощущения. Лишь, правда, звенящая в глазах. Рейн понимала головой, а поделать ничего не могла. Казалось таким простым – оттолкнуть и уйти, пойти извинится перед Эмберлин и Лексом, и все было бы чудесно. Только в ее жизни, априори уже не могло быть чудесно, так ей казалось. Если бы она знала, что такое настоящие чувства, ей бы было проще, пока Ларейна ощущала лишь нечто наподобие сильных моральных терзаний. Одна кровь, совершенный грех, пусть всегда было наплевать на моральные устои общества, даже Лартелль понимала, всю ненормальность ситуации. Физические силы, окончательно отобранные затяжной истерикой, восстановить было не так просто. Посему, пока Корнак решил посчитать ее спиной камни в стене, Лара даже не дернулась, как тряпичная кукла, просто поддавалась любому порыву. Такое поведение для слизеринки было странным, тоесть Лартелль обычно показывала всем, лишь независимую сторону своей натуры. Властную, свободолюбивую, дерзкую. А теперь ей банально хотелось спокойствия. Пусть парень наиграется и успокоится. Опьянеет от собственной власти, и решит, что ему больше неинтересно. - Отойди. Отойди, пожалуйста. – наверное, подобных слов из серии «прости, пожалуйста, спасибо» от Лары, никто из ее недоброжелателей не слышал. Она предпочитала быть наглой и самоуверенной, а не тихой и спокойной. Просить драгоценного «брата», девушке вообще не о чем не хотелось, и говорить с ним не хотелось в ближайшие сто лет не хотелось. Просто, что бы он ни приближался, не говорил с ней, делал вид, что ее не существует. Слизеринке хотелось так мало, а Владан, кажется, был не настроен, пойти на такие уступки. Уж точно не собирался держать дистанцию, не собирался не трогать ее, не собирался забывать о ней, в общем, Рейн понимала это, и если не мог он, значит, сие должна была сделать она. Потому, что так правильно, так должно быть. Других вариантов не было, все они были неправильные, противоречили всем правилам и моральным устоям. – Умоляю, не трогай меня. Мне от этого плохо. Пожалуйста. – практически взмолилась девушка. Она просто не представляла, что говорить и делать. След от поцелуя, все еще горел на ее щеке, где-то в глубине души, она понимала, что останавливаться не хочет, но желание тела, и трезвый разум, разные вещи. То, что было ненормальным и неправильным, для людей таким и останется, каким бы нормальным, это не было в ее голове. Некоторые моменты, ситуации и желания, должны остаться в прошлом. Ларейна даже понимала, что ненависть нужно оставить в прошлом, ведь это не разумно, быть в натянутых отношениях с собственным братом. Это многое меняло, если не сказать, что это окончательно перевернуло мир с ног на голову. Лартелль снова закрыла глаза, ей не хотелось их открывать, смотреть на него, ей достаточно было других ощущений, которые сбивали ее с толку. Ничего, не видя, находясь в темноте, было проще себя контролировать, по крайней мере, Рей хотелось в это верить, как ни во, что в мире.
Отправлено: 04.01.08 04:02. Заголовок: I'm addicted to ..
I'm addicted to you It's like I can't think Without you interrupting me In my thoughts In my dreams You've taken over me It's like I'm not me
Стоило позволить себе совсем малость, так хотелось продолжать и требовать себе большего. Владан всегда получал того, чего хотел, силой или принуждением, шантажом или требованием, а тут просто его просто накрыло совершенно новое и странное ощущение, с которым он не мог справиться в одиночку. Только перед ней, перед Ларейной, после сколького пережитого он мог показать, наконец, себя, слабого и беспомощного, требующего просто хотя бы капельку нежности от родного человека.. - Нет, не отталкивай меня… - в его голосе не было требования, а просто просьба слабеющего от своих желаний человека. Почему, почему когда он хотел показать себя другим – его отталкивали? Почему нельзя ценить такие моменты в жизни, когда он был нежным и податливым? В его голове боролись несколько воплощений его сущности, только моральная сторона медали никогда не была такой звенящей и такой жестокой. Молодому человеку казалось, что мир перевернулся, или конкретно он сошел с ума по меньшей мере. Как хотелось не знать, что она его сестра, так хотелось что-то сделать чтобы что-то справить, и просто взять то, что хотелось, не оглядываясь на всяческие глупые устой. Он застонал. Даже не смотря на то, что она практически умоляла его просто оставить её в покое, дрожь приводила юношу в куда большее состояние аффекта, словно зверь, подпитывающийся страхом жертвы, словно огонь, пожирающий сухостой. Парень сильнее прижался к Ларейне и отпустил её руки, соскальзывая по телу Рейн ниже. Его теплые ладони остановились на талии, нетерпеливо вытаскивая блузку из брюк, чтобы поскорее докоснуться до обжигающе горячей кожи. Через мгновение ока, маленькая преграда была преодолена, и он обвил одной рукой Лару, прижимаясь к ней всем корпусом и даже приподнимая девушку от пола. Вторая рука нежно коснулась шеи позади, а большой палец начал раздражать мочку уха. Так близко, и одновременно так далеко. Хотелось получить впридачу не только тело, а ведь он практически имел его в своём кармане, главным желанием было поглотить без остатка и всю её душу. Но чем больше он этого хотел, тем яснее он понимал, насколько больным он был. Это было наказанием свыше. Это было ненормально. Владан сам себя никогда не считал нормальным человеком, но никогда его желания не переходили такие грани – желать собственную сестру.. Только знать бы об этом неделю назад, всё бы было иначе.. - Лара, - практически простонал парень, - не надо,… пожалуйста… нет…- он шептал это практически у её губ, склонившись близко-близко, чтобы чувствовать сбивчивое дыхание девушки и впитывать его в себя. Секунда, он скинул с себя весь верх и схватил её ладошку, прижимая и водя ей по своей груди, со слабой надеждой что близость тела заставит её капитулироваться, покуда тем временем он коснулся губами оголившегося плечика слизеринки, потом чуть ближе к шеи, аккурат впадинку ключицы, потом шеи и наконец щек. Каждый поцелуй был медленным, дразнящим, таким, что за мгновение согревал настолько, насколько становилось холодно, когда губы отрывались в поисках нового места. Следующее его касание было особенно нежным, практически братским, с одним только отличием, что браться не целуют в губы…
Отправлено: 05.01.08 20:29. Заголовок: It fills my heart wi..
It fills my heart with pain Please stop it right away
Как можно было просить о том, что настолько же нереально, как скажем отсутствие тумана в Англии? Как можно было умолять о том, что проклято еще до их рождения? То, что было грехом даже для тех, у кого отсутствовала совесть. Ларейна даже своей, не самой нормальной головой, понимала, насколько происходящее жутко. Она и так переступала все правила и законы, чего только стоит анимагия, но собственный брат – родная плоть и кровь, это не то, что не было нормальным, это было противным. К сожалению, то, что вызывало у нее сопротивление, настолько же и нравилось. Просто Рейн нужно было самой себе доказать, что сможет устоять, что это просто, нужно просто научить контролировать себя и собственные эмоции, желания. - Нет…нет…нет… - бурчала себе под нос Лартелль, уже совершенно не осознавая, где находится, и что говорит, что делает, а главное, что чувствует. Возможно, ей это было нужно не меньше чем Владану, но Рей была слишком гордой, что бы признать такое. А еще в отличие от Корнака, Лара прекрасно понимала, что, однажды дав слабину, то, что произошло раз, повторится и два, и три и пять, и не закончится никогда. Тяжелое осознание. Девушка с трудом понимала, парня ли она пыталась оттолкнуть или хотелось гнать прочь собственное сознание, которое не уставало кричать о ненормальности ситуации. Для слизеринки, если бы она была не на своем месте, все было бы просто, смеялась бы, и говорила как это глупо, тянутся к тому, у кого такая же кровь, но все случилось именно с ней, Рейн была подавлена. Разбита. И пусть она его ненавидела, сердце и желание, разные вещи. Разум мог убежать миллион раз, но тело было тут. Подавая сигналы, заставляя терять контроль. Владан был решителен, впрочем, как и всегда, Ларе удавалось, прятать глаза, и держатся, даже когда он скинул рубашку, и ее рука прошлась по оголенному торсу. Словно электрический заряд прошел по телу, сердце будто бы перестало биться. «Мы ее теряем». Она попыталась одернуть руку, тем временем чувствуя на своей коже его поцелуи. Сумасшедший, совсем из ума выжил, больной, столько слов находилось, которые Лартелль готова была кричать, лишь бы он прекратил. Но Корнак не был настроен, останавливаться, так же, как и Лартелль не собиралась сдаваться. А вообще все дело было в сволочной натуре. Рейн просто не умела уступать, как бы ей самой не хотелось, было, делом принципа, не позволить слизеринцу достичь желанных целей. Пускай, Ларейна и сама готова была сдаться, лишь бы больше не было мук. Телу, как и сердцу, особо не прикажешь, либо хочешь, либо нет. Других вариантов нет. Ей хотелось, жутко, потому, что это не правильно и ненормально, в понимании, что это действительно было ненормально. Только о какой нормальности могла идти речь? О какой святости, эти двое могли говорить? Да, и, к сожалению, самое страшное, что могло, между ними уже произошло. Но тогда они не знали, а теперь знают, осознано идти на грех сложнее. – Перестань! Угомонись… - еще тише прошептала девушка, и голос ее был настолько тихим, что даже была возможность, что парень ее не услышит. Пусть он и был близко, даже слишком, но она чувствовала, как теряет голос от всего происходящего, а следом и контроль. Рейн, словила его руку, и открыла глаза, несколько секунд, девушка просто держала парня за руку, а еще через какое-то мгновение сплела их пальцы, наблюдая за столь невинным, на первый взгляд жестом. Глаза ее застыли, она молчала, чувствуя, как тепло расходится по ее ладони, и резко отпустила руку, настолько же резко переведя взгляд на Владана, практически прожигая его взглядом. – Я твоя сестра, но если этот факт тебя не останавливает, получи все, что хочешь. – Рейн понимала, как последние крупицы здравого рассудка ее покидают, одним движением, она просто подняла руки. Ей нужно было вечно с ним бороться. Просто больше не могла.
Отправлено: 06.01.08 21:17. Заголовок: Владан думал о своих..
I'll believe All your lies Just pretend you love me Make believe Close your eyes I'll be anything for you
Владан думал о своих ощущениях и чувствовал, как сходит с ума, покуда в его кровь поступал самый настоящий яд вместе с запретным желанием. Одновременно он и слабел, и становился самым сильным человеком рядом с девушкой. Всё было так нереально и странно, новые ощущения, и ему это нравилось. Похоже вкус инцеста был ему не только в новинку, а ещё и в удовольствие, потому как теперь он приходил от этого в ещё большее возбуждение, с полным осознанием греха, совершенного и совершаемого именно сейчас и именно здесь, где их с сестрой могут просто застать на месте преступления. И чем сильнее он понимал, что так нельзя, тем больше он хотел всего этого. С каждым поцелуем он забирал себе её силы, словно энергетический вампир, потому как чувствовать себя мощнее, концентрировать всё в своих руках – было непередаваемо, это как вкус полной победы, когда на финише делаешь последний рывок и в тебе словно открывается второе дыхание. Но вместе с тем он был открыт перед девушкой, обнажен не только физически, но и морально, ведь вместе с тем его требовательный поцелуи были в некотором роде признанием. Он же обещал ходить за ней как тень, ну а почему бы чуть-чуть не изменить правила преследования на что-то совершенно иное и изощренное? Он отвлекся от поцелуя, немного задыхаясь и облизывая опухшие губы, и посмотрел на руку, сплетенную девушкой в ключик вместе с его, и сглотнул. В какой-то момент в его голове щелкнула кнопочка «Сдалась!», но после фразы, обжигающего взгляда и поднятых рук у него всё словно упало. Мышцы его лица напряглись, вместе с тем как рука, пока ещё находившаяся за его шеей легонько дернулась. А потом и безвольно соскользнула… Молча, он сделал шаг назад, не переводя мрачного взгляда с девушки. Затем мотнул головой, словно стряхивая помешательство, сделал шаг обратно и, резко развернувшись к стене, с глухим стуком облокотился на неё рядом с девушкой. В какую-то секунду он бросил обреченный взгляд на Рейн и потихоньку сполз по каменной и холодной стене, царапая оголенную спину и постанывая от безысходности. – Прости… я не могу… поверить в.. во всё это… - он поджал ноги, обхвачивая коленки руками, и отрешенным холодным взглядом посмотрел в потолок, будто бы там найдется хоть один ответ на его вопрос.
Мою резиновую шею нелегко сломать, У меня нет ничего, что ты бы мог отнять. Ведь...
Уже ничего не имело смысла. Идти, что бы останавливаться, бежать, и не уставать, падать, что бы вновь подняться. Ненавидеть, что бы полюбить. Что бы хватило сил и желания. Рейн пыталась не оборвать зрительный контакт, но почему-то Владан решил сдаться. Он сползал по стене, а девушка молчала. С его губ сорвалась всего несколько слов. Лара продолжала молчать. Внутри происходили битвы, не уступающие осаде Трои. Ей так было жалко. Его и себя. Потому, что они были обречены. Ненавистью и обществом, а теперь и родственными связями. Будто небо вмиг отвернулось, указывая правильный путь, в котором им не должно быть хорошо вдвоем. Будто они должны были это понять, через боль и разочарования. Но в их отношениях и так, всегда, постоянно, вечно была лишь боль и обиды. Клин клином вышибают. Девушка продолжала смотреть на Корнака, будто его внешний вид, мог подсказать миллион ответов, на миллиард вопросов. Рейн и сама не понимала, как, что-то в ее голове щелкнуло, и заставило ее сделать шаг. Слизеринка смотрела сверху вниз, чувствуя свое превосходство. Ему любовь была нужна, больше чем ей. Всегда, постоянно, вечно. А ей просто хотелось покончить с черной полосой, в такой беззаботной жизни, до этого судьбоносного момента. Раскрасить белым, все, что они сами, их родители и друзья раскрасили черным. Добавить немного ярких красок, превратить мучение в жизнь, просто потому, что они молоды, и у них вся жизнь впереди. Вместе или врозь, сие было таким неважным, на фоне всех эмоций, которые переполняли Лартелль сейчас. Святые для нее люди, перестали быть такими, а лучший враг, который совсем недавно ее жутко обидел, стал ближе всех остальных. Лара просто протянула руку, а потом поняла, что стоит иногда быть более решительной, и взяла слизеринца за руку. - Поднимайся. Если ты вытрешь все стены спиной, себе ты не поможешь, только Филчу в уборке школы. – слизеринка все равно в какой-то степени не изменяла короной язвительности, единственное, без чего, она не выходила из женской спальни, в переносном смысле этого слова. – Пойдем. Расскажу тебе секрет. Не переживай, Кроули твоим братом не окажется. Хотя…я уже ни в чем не уверена. – Рейн улыбнулась, уже даже не грустно и потянула парня за руку, уводя за собой. Держа за руку, и не оборачиваясь, они просто куда-то шли и слизеринка молчала, не потому, что нечего было сказать, а потому, что ситуация требовала молчания хоть на несколько минут.
=> AБ
Огромная дубовая дверь. Она все еще не оборачивалась. Просто открыла ее. Хотя всем прекрасно было известно это место, тут было спокойно и тут можно было подумать обо всем на свете. Когда они вошли, Лара мгновенно отпустила его руку, и пошла вперед. Веяло холодом, но девушка этого будто не чувствовала, подходя все ближе к краю. Облокотившись на каменную возвышенность, Рей оглядела буквально все поляна Хогвартса, Запретный Лес, поле для квиддича. Даже не думая оборачиваться, девушка просто начала говорить. - Когда я была маленькая, мне довольно часто запрещали выходить из своей комнаты вечером. Я помню только тусклый свет, людей в мантиях с капюшонами, и крики моего отца, который мне вовсе и не отец, но не факт. Все мое детство прошло, в осознании, что мой крестный и ближайшие друзья семьи – убийцы, а моя мать их покрывает. Отец Эм, Драко, Власа, и многих других. Имена и фамилии, я еще не поступила в Хогвартс, а уже знала обо всех. Моя мать, до сих пор этого не знает. Собственно про анимагию она тоже не знает, да и училась я не сама, но это не мой секрет, потому, я не назову имени. Ты всегда упрекал меня в бессердечности, стервозности, в принципе тебе есть, за, что ненавидеть меня. Знаешь, Владан, теперь у меня есть причина ненавидеть тебя. По-настоящему. Тебя за твоего отца, которого я никогда своим не назову. – и она резко обернулась, стараясь не плакать, просто посмотрела в глаза, будто до этого все было в их отношениях ложью и только теперь она говорила правду.
Один-единственный взгляд, один-единственный жест, слово, улыбка, брошенный невзначай комментарий, всё, казалось, теребило душу Тесс Адамс, выворачивая её наизнанку, заставляя неуверенно жмуриться, и приоткрывать губы в немом вопросе. Как странно, как пугающе было понимать, что в Хогвартсе, в этом огромном, холодном замке с сотней пристроек и башенок, существует человек, роднее и ближе которого почти не может быть у детей. Как необычно было осознавать, что здесь находится её отец. Человек, с которым она дышит одним воздухом, человек, которому она в раннем детстве должна была сказать «папа», глядя на него до боли схожими темно-зелеными глазами, восхищенно трепетать, внимать каждому его слову, внимательно следить за каждым его движением. «Папа, папа» - непривычное, не понятое слово застревало в горле, подобно кому, не желая вырываться наружу тихим шепотом, не желая тревожить пугающую тишину. Тесс сжала тоненькими пальчиками светлые кружева юбки, сидя на лестнице, разбросав по ней несколько пергаментных листов, исписанных мелким аккуратным почерком. Ей хотелось побыть одной, но это не всегда получалось. Правильно говорят, что если ищешь одиночества - приходи в те места, что обычно бывают забиты людьми. Из коридора, ведущего в Большой Зал, доносился гул голосов, студенты нескончаемым потоком перемещались из Зала в коридор, и обратно. Лишь несколько младшекурсников прошли мимо хаффлпаффки, за те двадцать с чем-то минут, что она сидела на холодном мраморе лестниц. Лишь несколько младшекурсников, с интересом глянувших на семикурсницу, удалялись, тихо перешептываясь и стараясь не наступить на листы работы по нумерологии. Нумерология, нумерология. С некоторых пор она стала одним из любимейших предметов девушки. Тесс часами могла сидеть в гостиной факультета у камина, поджав под себя озябшие ноги, и читать, читать, пока числа не станут прыгать перед глазами. Зато как много она получала во время уроков. Внимательный, одобряющий взгляд профессора Рэя, чьи губы трогала едва заметная улыбка, а брови забавно взлетали вверх, когда хпффлпаффка отчеканивала ответ, подобно первым ученицам Хогвартса. Как много, как много бы она дала за то, чтобы профессор однажды коснулся её руки и сказал что-то на подобие: «Я горжусь тобой, дочь». Тесс потеряла покой, каждый день становился все невыносимее, что-то внутри затягивалось в тугой комок, мешающий нормально дышать, нормально мыслить, нормально жить. Внутри ломались какие-то принципы, давно принятые законы, крушились, как карточный домик, оставляя после себя лишь едва уловимое дуновение ветра. Невыносимо, невыносимо, невыносимо. И нет выхода, нет света в конце туннеля. Ничего нет. Ни-че-го. Хаффлпаффка чуть дернулась, когда мимо нее пробежал на всех парах какой-то слизеринец, критически оглядывая хрупкую фигуру семикурсницу, которую из-за нежного овала лица и больших глаз, можно было принять за студентку пятого курса. Когда стих топот ног, ветер перестал шевелить темные волосы, Адамс подперла кулачками подбородок и зажмурилась, подобно кошке, представляя перед собой картину, которая появлялась в её мечтах уже который месяц. Она все чаще представляла, как мама могла встретиться с отцом, как вспыхнуло между ними то самое чувство, благодаря которому они были какое-то время вместе. Как ясно перед глазами вставала картина, как красиво улыбалась мама, как на щеках её играл здоровый румянец, как руки её обвивали шею отца, как… Какой-то резкий звук непонятного происхождения, заставил девушку вздрогнуть и распахнуть глаза, неуверенно оглядываясь по сторонам. Мечтательная улыбка сошла на нет, а руки бессильно опустились, уперевшись в холодный, бесчувственный мрамор, наталкиваясь на мягкую ткань мантии, на которой Адамс сидела. Ну вот и конец очередного ненужного мечтания, в который раз вдребезги разбившегося о суровую реальность, которая пугала своей повседневностью, банальностью и равнодушием. Некому было подсказать, некому было помочь. Брата нет рядом, мама далеко с ненавистным всему семейству мужем, с новой душевной раной. Тесс вздохнула, собирая разбросанные свитки пергамента в сумку: - Всего лишь мечты. Очередные глупые мечты, - тихо прошептала она. Скорее обращаясь к стенам, к высоким потолкам, к картинам, пытаясь оправдать перед ними свою минутную задумчивость.
Вашу мать. Смотри куда прёшь недоносок. – яростно выкрикнула Йоко, когда на неё налетел слизеринец-пятикурссник. Будь на его месте мальчишка с другого факультета Накагава бы отреагировала куда спокойней, но японка с материнским молоком впитала в себя эту глупую и типичную ненависть к представителям «зелёных». Она ничего не могла с собой поделать, стоило ей только увидеть зелёный цвет, особенно, если зелёный цвет носил обидчик, как благоразумие и всё, что было с ним связано покидал её непутёвую головушку. Конечно, чести Накагаве это не делало, рыжеволосая японка это и сама знала, но что поделать со своей треклятой натурой? Да, Йоко – это верх нетерпеливости и вспыльчивости, как бы девушка не пыталась обуздать свой вздорный нрав, но никакие средства не помогали. Оставалось одно – лишь выпустить пар, прокричаться, а дальше спокойно проложить свой путь. Сейчас её дорога лежала прямиком в гостиную Гриффиндора. Девушка благополучно пропустила обед. Кусок в горло не лез. Аппетит отсутствовал подчистую, а причина крылась в плохом настроении, которым она страдала преимущественно в дневные часы, ближе к обеду Накагава начинала чувствовала необъяснимую тоску, она накатывала как шквал и не отпускала до самого вечера.. Йоко ничего не могла с собой поделать… Она правда пыталась не страдать меланхолией, отсюда и переизбыток агрессии, с котором девушка и не могла справиться. С тоской в глазах проводив незадачливого паренька, японка двинулась дальше, думая о том, что, наверняка, на эти рождественские каникулы ей придётся остаться в Хогвартсе. У отца не заладились дела с кафе, в скупых и немногословных письмах матери, японка явно чувствовала тревогу. Что-то дома творится… что-то неладное. Она не раз обеспокоено вспоминала об этом, но друзья лишь отмахивались, всем недосуг… а как обсуждать чужие проблемы, всегда пожалуйста. Вспомнив недавний разговор с сокурсницей, Накагава чуть нахмурилась, разве могут быть люди столь приземлены? Нет, сама японка не претендовала на высокое понимание того, что происходит вокруг, но она хотя бы думала об этом! Просто думала, а не делала вид, что все хорошо и преспокойно можно жить дальше. Йоко обогнула очередной поворот и оказалась на витиеватой лестнице. Пол под ногами был щербатый, но такой чистый и блестящий, что в нём можно было увидеть собственное отражение. Взглянув на неясный блик, точнее отсвет от собственной огненной шевелюры, японка хмыкнула, но вдруг неожиданно остановилась. Чего-то не хватало. Девушка скользнула рукой по волосам, любимый ободок был безвозвратно потерян… Но тут в мыслях вспыхнула спасительная идея. Она ведь снимала его на рунах, он наверняка там! Накагава кинулась в коридорчик, который вёл именно в кабинет Древних Рун. Распахнув дверь, девушка обнаружила, что никого нет внутри. Профессор наверняка пошёл подкрепиться. На парте, где обычно всегда сидела Йоко сиротливо лежал ободок. Японка облегчённо вздохнула, взяла вещичку в руки и отправила её обратно в рюкзак. Оглядевшись по сторонам и заключив, что больше ничего не было потеряно, девушка двинулась к выходу. Аккуратно прикрыв за собой дверь, гриффиндорка медленно двинулась вдоль стены. В голову вновь полезли мысли о родителях. Она даже не могла предположить, что способна так сильно за них беспокоиться. В недомолвках матери было что-то такое пугающее, отчего сердце храброй и действительно смелой девушки противно сжималось. Йоко даже не заметила, как чуть не наступила на какой-то свёрток. При ближайшем рассмотрении это оказался пергамент. Японка подняла его и огляделась вокруг. Совсем рядом была Тесс, которая сосредоточено собирала упавшие вещи. Гриффиндорка не была с ней близка, да и вообще не было между ними никакой дружбы. Адамс человек совсем иного склада, она сделана из теста непонятного Накагаве. Но это не отменяло дружелюбия и хорошего отношения к ней. Японка подошла ближе и протянула ей листок. - Ты уронила. – у Тесс был такой удручённый вид, из-за которого непробиваемая и обычно нечувствительная Накагава вдруг почувствовала себя не по себе. что-то случилось?
Отправлено: 26.04.08 20:33. Заголовок: прости меня за этот ..
прости меня за этот бред
Никогда не стоит задумываться о том, какое место ты должен занять в жизни - это заранее бесперспективное занятие, похожее на построение отношений, гораздо легче ускорить процесс разложения. "Ломать, не строить", говорят те, кому просто не хватает сил пойти против системы, и крушить все на своем пути, убивать. Они лишь суетятся всю свою ничтожную жизнь, занимаясь лишь тем, что пытаются подстроиться под других - Теодор не хотел прогибаться, не хотел стать безропотным, сломленным, и за это стоило бороться - вчерашний спектакль "отец и сын", очередной, из тысячи многих, что ему пришлось пережить, закончился все тем же - пышащий яростью Фредерик и готовый вцепится отцу в шею зубами и вырвать кусок Теодор. Милая семейка, сброшенные и разбитые семейные ценности. Фразы отца эхом звучат в голове, мешая сосредоточится на том, что действительно сейчас важно - месть Руквуду? Бесспорно. Месть Абигейл? Разумеется. Нотт полюбил убивать - ночью он, лежа в своей спальне и уставившись пустым взглядом на полог в комнате, думал лишь о том, что это точно такое же хобби, как и у всех остальных - необходимость убивать и холодность уже погибших - это просто видение прекрасного слизеринца. У него всего лишь иная шкала ценностей. Бессмысленный взгляд на спящих сокурсников и боль в грудной клетке. Мне нравится убивать. Самовнушение. Если ты не уговоришь себя в том, что тебе нравится причинять людям боль - ты мертв. Тот, кто не сможет прекратить жалеть людей, чью жизнь держит в руках - ты мертв. Тот, кто не сможет выкинуть из сердца страх, превратившись в агрегат по раздачи смерти - дважды мертв. И кажется, эта философия срабатывала. Но Нотт постоянно видел кудрявые волосы Мариетты, улыбку Белл даже в складках скатерти на столе, и распахнутые глаза Полли Принц - и все это, круговорот собственной жизни, лихо закрученный сюжет истории, начинало сводить с ума. Идеи - фикс всегда опасны. Особенно если они закладываются в головы таких, как Теодор. Бессоными ночами, чтобы утром поднявшись, быть больше похожим на свой собственный признак, Нотт постоянно думал, что же он сделал не так, где же допустил ошибку, искать в себе неправильность, искать в себе неверный смысл своих поступков сильно бьет по самолюбию. Сильно бьет по нервам - и наконец капитан команды приходит к выводу, что он был слишком рядом к Абигейл. То, что меньше нужно было размахивать палочкой и пугать гриффиндорцев... О, об этом Тедди никогда не думал. О том, что Фрай испугала его жестокость - еще Сэмминг говорила, светлая ей память, что это просто их судьба - а если так, то се ля ви. Отношение хозяин - игрушка так же не нравились темноволосой слизеринке - а Тео ничего не мог с собой поделать. Если было что-то в руках, необходимо это сломать. Сейчас Нотт полагал, что жизнь Аби в его ладонях - а значит... Никаких сомнений быть не должно. Ладони помнят мягкость волос, пальцы - линии тела. Память - улыбку и глаза. Разум - обручальное кольцо на пальце - от этих перемешанных осколков четких, как никогда раньше, становится трудно дышать. Каждый вздох отдавался болью. Ах, Аби - Аби... Ты еще не представляешь, во что ввязалась.
И это нельзя прекратить. Внутренний голос никогда не замолчит, жажду нельзя утолить простой водой, ярость не затушить, как пламя. Каждую минут, каждую секунду, Тедди возвращался в один и тот же замкнутый круг - Аби - Руквуд - отец. Раз за разом, минута за минутой, этот бег не прекратится никогда, их жизни завязаны в слишком тугой узел, попытка распутать его никогда не увенчается успехом. Неужели это судьба Нотта? Вечно гнаться за Фрай, чтобы она стала наконец Нотт? Проклятое самолюбие, задетая гордость и ущемленная честь. Адская смесь, плацдарм для дальнейшего уничтожения - Теодор всегда считал, что Абигейл Фрай - только его, исключительно его, навсегда его, а тут... какой расклад, какой невероятный сюжетный поворот! Его невеста выходит за другого, и "прости - прощай, Теодор". Даже на свадьбу не пригласили. А Нотт... как... Парень остановился в одном из коридоров, пытаясь подобрать нужное слово - картины заинтересованно уставились на слизеринца, в ожидании какого-либо активного действия - дама в одной раме даже достала небольшие очки в золотой оправе, чтобы получше рассмотреть неожиданного "посетителя" этого всегда безлюдного коридора. ... как дурак. По иному и сказать нельзя - передернув плечами, парень спрятал ладони в карманы, сжимая и разжимая волшебную палочку, а после сделал несколько шагов, повернув в очередной закуток лабиринта. Да, это здесь, рядом с портретом Эйшлин Ричардс - высокой дамы со светлыми волосами и в кружевном платье, вызывающим у слизеринца лишь отвращение. Ну где же ты, столь удачный заменитель Абигейл, пока Тедди не может найти настоящую? Получить настоящую, как и должен был. Парень повернулся спиной к картине и облокотился на каменные перила лестницы. Неожиданная пустота замка успокаивало - не было глупых девчонок, которые преследовали Нотта, потому что он капитан команды. Не было надойдающих и раздражающих сокурсников. Тед ненавидел людей - они причиняли слишком много неудобств - а люди ему отвечали тем же.
Отправлено: 27.04.08 23:10. Заголовок: простите за опечатки..
простите за опечатки, я писала его на страшных скоростях
День Йоко складывался очень неудачно. Если днём её мучила тоскливость, то к вечеру она старадал не просто от плохого настроения, а от настоящего отчаяния. Она ругалась со всеми, кто случайно подворачивался ей под руку. Взрывоопасный и совсем не мирный характер проявился во всей своей красе. Накагава, как бешенная кошка, кидалась не всех вокруг. Колола и обижала своими словами невинных и ни в чём не виноватых людей. Но Йоко сначала говорит, а только после думает. Это её жизненная прерогатива. Она не способна трезво и непредвзято оценивать ситуацию, это выше её сил. Так, что поругавшись со всеми, кто в сей поздний час находился в гостиной, японка демонстративно хлопнула дверью и кинулась в коридор. В такой час ходить по ним было небезопасно. Несколько раз ей даже казалось, что она видела миссис Норрис, идиотскую кошку Филча, но благо она ошибалась. Ибо в таком случае, её бы тут же сцапал Филч. Накагава урёто шла по коридору, даже не обращая внимания на убранство замка. В этом году он был особенно красив. В недрах старого Хогвартса, оживилось нечто, что было прямым образом связано с Хэллоуином. Рыжие тыквы с огоньком внутри, запах лесной хвои и сандала – всё было так самобытно и красиво, что даже сам Аргус Филч чувствовал себя немного по-другому. По крайней мере, сегодня было не так много наказанных. И хвала Мерлину! Накагавы не было в их числе. По обыкновению, бойкая японка всегда возглавляла списки провинившихся. Но Фортуна видно решила нынче ей соблаговолить. Оберегала от свершения глупых и совершено непонятных поступков. Даже плохое настроение как-то притупляло желание активно действовать. Она, конечно, была всё так же раздражена, но воплотить свою злобу во что-то не хотелось. Наконец, Йоко завернула на какой-то лестничный пролёт. Как раз сегодня гриффиндорка встретила на нём Адамс. Проявление человечности никем не было замечано. Хаффлпаффка что-то в ответ пробормотала и поспешила скрыться из виду. В ответ Йоко лишь пожала плечами. На «нет» и суда нет, Тесс вообще казалась ей довольно странной девушкой. Поэтому Накагава без лишних вопросов двинулась дальше. Даже завернула в Большой Зал и по-человечески пообедала. Мысля вяло текли у неё в голове. Раздражение начало уступать место апатии. Прислонившись к стенке, японка стала скучающе обозревать потолок. Темно, холодно, сыро… И одиноко. Гриффиндорка даже начала жалеть себя (а это было так на неё непохоже), как неожиданно она услышала какой-то шум. Чьи-то шаги. Накагава резко завернула за угол и увидела… как вы думаете кого? Если бы она застала Санта-Клауса в бикини, то наверняка удивилась бы куда меньше ^^ Перед ней материализовался Теодор Нотт! Гбу тут же сжались в тонкую ниточку. Ничего хорошего не связывало японку и слизерица. По сути их вообще ничего не связывало, кроме одного курса и совместно пережитых уроков. Они даже колкости в адрес друг друга не отпускали (а это для Накагавы было совсем не характерно)! Недовольно хмыкнув, девушка оглядела Теодора, а после мягко произнесла: - Не спится? – она даже попыталась быть вежливой настолько, насколько может Накагава вообще. ^^ В силу её деликатности (что деликатностью и не являлось), японка не спешила превращать Нотта в объект, на который, собственно, и должен был выплеснуться накопившийся за сегодня негатив. – Ночной моцион полезен для здоровья – миролюбиво отозвалась гриффиндорка. Что-то в Нотте было такое, что не наталкивало на агрессию… Пока что. Девушка старательно пыталась придумать рациональное объяснение тому, почему Тео оказался здесь в первом часу ночи. Ничего умного в голову не приходило. Попробуй она объяснить, что сама здесь делала, то определённо бы не смогла сказать хоть что-то вразумительное… А разве ответ «меня всё достало» сюда не подходит? В конце концов, японка бросила это бессмысленное занятие и просто стала выжидательно смотреть на слизеринца. В любом случае исход ночных бдений был положительным… Либо она нашла мальчика для битья (в прямом смысле ^^), либо просто в очередной раз убедится, что слава идёт вперед неё. Поэтому Нотт и не решил с ней связываться.
Отправлено: 29.04.08 14:17. Заголовок: Иногда начинаешь зад..
Иногда начинаешь задумываться о том, какие люди тебя окружают - Нотт, рассматривая людей, торопливо бегущих по лестницам где-то на нижних этажах Хогвартса, вновь принялся за свое любимое занятие - ненавидеть мир, ненавидеть мир как умел только Тедди, который рано научился убивать, впитав это с воздухом, что окружал его с детства, ненавидеть мир и отца, который для слизеринца всегда стоял "за чертой". Ах, Фредерик Нотт, ах, верный Пожиратель Смерти, ах, один из лучших соратников Господина - на деле, права была Сэмминг, чей французкий говорок въелся в голову лучше, чем запах ее духов, которые потерялись в других ароматах окружающего мира, его отец - всего лишь человек. Не Бог, не кумир, не икона. И равняться на него Тео не должен - потому что особо не на что. Отец даже попытался оградить его от Темного Лорда - какая досада, что заключение в Азкабан так удачно легло на знакомство парня с Соней. Вот, кто хотел показать ему правду, а мужчина, что носит такую же фамилию, как и сам слизеринец, просто слаб. Человеческая слабость была позволительна всем, но Тео давно разучился прощать слабости. Начинаешь думать, как отвратителен и тошен этот мир со своими неписанными законами и сводами правил, с тупым племенем дегенератов, что окружают Теодора, и становится жутковато - жутковато ощущать, что все низкие, мелкие и подлые, и ты - хуже них вместе взятых, лишенный любых моральных принципов. Парень еще ниже опустил голову - теперь кончик его длинного тонкого носа касался ладоней, сложенных на каменных перилах. А Нотту нравится быть хуже всех. Корнем всего зла, единственным виновником всех человеческих бед. Раздражали однокурсники, страдающие из-за какой-то блондинистой дурочки, которая им "не дала", Нотту так и хотелось выхватить палочку, едва он слышал о неземных страданиях того или иного человека - куда ему, Тедди, понять, что чувствовал этот отверженный? Куда ему понять такие низменные тупые чувства после того, что ему пришлось пережить?! Руки автоматически сжимаются в кулаки, челюсть сводит так, что на лице появляются желваки и недобро блестят темные глаза. Всех их надо было распихать по клеткам - глупых, никчемных и тупых. Остальных отправить в зверинец. Более опасных, на костер. О, как же Нотт ненавидел людей! Как же не переносил их, с их предательствами и слабостями! Фрай преподала самовлюбленному мальчишке хороший урок - всех надо держать от себя в нескольких шагах, чтобы при желании притянуть за тонкую ниточку, что будет связывать их. В случа Голос девушки за его спиной заставил капитана команды Слизерина повернутся так резко, что чуть покачнулся, сделав пару шагов назад и опасно облакачиваясь на перила. Глаза парня быстро пробежались по гриффиндорке, по короткой юбке, по белой рубашке, по пошловатым дешевым браслетам - через секунду после белого осмотра Теодор поморщился, словно глотнул чего-то кислого. Его пренебрежение этой девушкой читалось во всем - в чертах лица, в движениях и жестах, во взгляде, в том, что он снова повернулся к перилам, сложив руки на холодный камень, покрытый мельчайшими трещинками. На все реплики японки слизеринец даже не обратил внимания, словно и не слышал их вовсе - на самом деле Нотт не горел желанием завязывать не с кем разговор. Сегодня это могло плохо кончиться. Так же, как и во все остальные дни, когда кто-то хотел скрасить его одиночества. Одинокие люди всегда самодостаточны. А самодостаточные не бывают одиноки. Замкнутая порука и тут. Через пару минут молчания парень повернулся к Йоко, буравя ту тяжелым опасным взглядом, который лучше всяких предупредительных знаков говорил о том, что лучше не играть сегодня с Ноттом в опасные игры, которые он так не любил: - Катись отсюда - вежливостью Тедди не отличался, гримаса злобы от потревоженного одиночества исказила бледное лицо, придав тому какую-то воистину художественную резкость - черты лица слизеринца обострились настолько, что в свете свеч он казался сделанным из бумаги - а по бумаге четкими движениями провели линии лица. Глухой голос парня зловеще коснулся стен, и легким эхом поднялся наверх, туда, на верхние уровни лестниц, прекрасных в своем хаотичном передвижении - пока цела Тео не нуждался ни в чьем обществе. Он не нуждался в жалости и в сочувствии, в вопросах, почему ему не спиться, потому что ответ на эту невинную дань этикету может быть страшным - а ты попробуй заснуть, если тебе снится те, чью жизнь ты оборвал или сломан и лицо того, кто отнял то, чем ты владел в гордом одиночестве? Эффект будет тот еще, даже не смотря на то, что процесс стирания Августуса Руквуда в порошок будет вынесено за скобку. Поверьте, ваши нервы такого не выдержат.
Отправлено: 30.04.08 17:04. Заголовок: Что ж Накагава дейст..
Что ж Накагава действительно не прогадала, Нотт оказался предсказуемым. Девушка прокрутила в голове ответ слизеринца и криво усмехнулась. А ведь так даже неинтересно. Зачем заранее знать каждую реплику своего оппонента? От этого предстоящее теряет изюминку, становиться донельзя скучным и привычным. Йоко не двинулась с места, она стояла подперев спиной стенку и скучающе рассматривала Теодора. Ей совсем не понравился его взгляд и пренебрежение, которое он так открыто ей продемонстрировал. Больше всего девушка не любила, когда с ней не считаются. Всю свою жизнь Накагава пыталась стать значимой. На седьмом курсе она, наконец-то, смогла насладиться результатом упорной и долгой работы. А таких как Нотт она использовала для поднятия самооценки. Японка судила предвзято. Её никак нельзя было назвать беспристрастным судьёй. Так уж повелось, что Йоко с раннего детства питала страшную нелюбовь к «зелёным». Но если раньше она даже не задумывалась над тем, что слизеринцы, оказывается, тоже люди, то теперь гриффиндорка знала, что из себя представляют ученики дома Салазара Слизерина. – Тебя самого не смешат пустые угрозы? – холодно ответила японка, не собираясь никуда уходить. Назревало шоу, а будучи любительницей таких завлечений Йоко не могла уйти. – И что ты сделаешь, Нотт? Пустишь в ход палочку? – насмешливо продолжила Накагава, не скрывая даже собственного презрения. Она пыталась быть вежливой, она могла бы проявить участие... Даже Теодор мог вызвать её сочувствие. Но он не захотел, оно не было ему нужно и взгляд... Он не нравился рыжеволосой японке. А вдруг сегодня тот самый день? День, когда Теодору воздастся по его делам? Губы дрогнули в лёгкой усмешке. Йоко поглядела на тёмный, сводчатый потолок, демонстрируя скуку и незаинтересованность. – Не молчи, Нотт, раз уж начал, что продолжи, мне интересно, какие силы дремлют в тебе, ведь это так по-слизерински... членовредительство твоё любимое занятие? – едко спросила гриффиндорка. Белая перчатка брошена и вряд ли Теодор отклонит возможность показать Йоко, где её место. И до Нотта хватало смельчаков, которые думали, что сил и упорства у них хватит, но так уж вышло, что Накагава каждый раз одерживала верх над ними. В силу своего авантюризма девушка не раз создавала ситуации куда щекотливей, чем эта. В подобных стычках можно было выплюнуть всё, что накопилось внутри. Ведь никого из них она в своей будущей жизни не увидит, именно поэтому японка старательно искала поводы для столь радикального способа выяснения отношений. Вот и сейчас она довольно трезво оценила свои возможности, была велика вероятность того, что она сможет поставить Нотта на место, Йоко не могла упустить такого шанса. Безрассудство и вспыльчивость – и есть те главные составляющие её характера. Ко всему она упорно не хотела учиться на собственных ошибках, а легко дающаяся победа быстро её опьяняет. Японка теряла осторожность каждый раз, когда считала, что выиграла. Именно в такие моменты, как водится, наносились самые больные и ощутимые удары. Гриффиндорка их стойко переносила, но неприятные осадок – единственное, что она выносила из подобных ситуаций, конечно, не считая чувства облегчения. И так до следующего раза. До тех пор пока чаша чернения вновь не переполнится и красная лампочка опять не вспыхнет, возвещая девушке о том, что пора «выпустить пар». Будь она мальчишкой всё было бы куда проще, но девушкам свойственно усложнять собственную жизнь. А Йоко, как ни крути, была девушкой.
- ходит где-то рядом - прячется под мантией невидимкой
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, "апарекиум!" откл, правка нет
- ходит где-то рядом
- прячется под мантией невидимкой