Отправлено: 14.08.07 20:23. Заголовок: Библиотека

За тяжелой деревянной дверью вас ждут лабиринты из возвышающихся к потолку книжных полок. Справа у входа стол Хогвартского библиотекаря мадам Пинс, с ней следует быть поосторожней. Эта волшебница очень серьезно относится к своей работе, и пока вы на ее “территории” вам стоит следовать ее правилам. В библиотеке очень тихо, слышно не только как звонко ударяются женские каблучки о каменный пол, но и даже как переворачиваются страницы очень старых книг. Что касается книг, то здесь их действительно много. На разные темы и разного происхождения. Но многие из них действительно опасны, не следует тянуть к ним руку, если не знаете, что скрывается под обложкой. В дальней части библиотеки закрытая секция, там хранятся книги, доступ к которым разрешить вам могут только профессора.

 Отправлено: 12.03.08 17:17. Заголовок: Он не удивился тому,..

Он не удивился тому, что Мишель не удостоила его и словом. А как иначе могло быть? Все кончено, и разве нужно что-то говорить? Пожалуй, Билли и правда лучше уйти: гебрологию он не выучит в любом случае, а у моря погоды он давно перестал ждать. Да, так бывает, когда надеятся не на что. Вот только Брэдшоу смотрит на Мишель, закусив губу, и.. не двигается с места. Она и правда его чем-то приворожила. Эх, Мишель, знать бы где найти противоядие - и разве мучился бы я?

Love was never easy,
But leaving you was hard,
And time didn't heal my wounds at all
I wonder, if you know what I'm going through
All the lonely times that we're apart

Билли не понимал, что же творится с ним сейчас: уйти, скорее уйти, но нет, он снова стоит и, внимательно следя за Мишель, мечтает лишь сделать к ней шаг, ласково обнять и осторожно, едва касаясь, поцеловать ее в краешек губ. И простить, в который раз, все ошибки и пригрешения - как ее, так и свои. Вот если бы Мишель откликнулась на этот призыв, не убегала бы прочь, как всегда... Похоже, два месяца так ничему и не научили Моннета. Видимо, у них это в крови сидит: надеятся даже тогда, когда казалась бы, все, финита ля комдия. Ан нет, дурачки, находят силы верить - не знамо во что, аморфное, тонкое, исчезающее чувство.
Позади Билли раздалось шуршание крыльев, и гриффиндорец, качнув головой, развернулся было уходить... Большая коричневая сова, кружась, спикировала к ним, из лапы ее выпал небольшой конверт - прямо на книгу по гербологии. Моннет уже знал, что это - вряд ли для него. Для Билли чаще всего приходят посылки - ибо мама никогда не забывает впихнуть пару шоколадок в послание сыну: это уже давняя традиция, отец рассказывал, что получал точно такие же посылки, когда сам учился в Хогвартсе. А это же письмо было небольшим, на вид - совсем обычным и невзрачным, и наверняка содержало последние новости из дома МакКоев.
И Билли бы ушел - раз он все-таки собрался это сделать - если бы ему не захотелось еще разок оглянуться на Мишель, и... Девушка как-то настороженно нахмурилась, и гриффиндорец понял, что случилось что-то из ряда вон - пока еще какая-то неясная тревога, предчувствие... Но Мишель хмурилась, беря письмо, и уж поверьте, Билли не был на этот раз причиной ее серьезности и настороженности.
Парень было приоткрыл рот, что бы спросить: "Что-то не так?", но осекся, потому что... Ну кто он ей, что бы праздно интересоваться?
Пальчики Мишель надорвали конверт, выудили из него сложенный лист пергамента. Гриффиндорец нерешительно мялся в стороне, но так и не делал шага дальше, к выходу. В сердце его появилось волнение - а вдруг что-то действительно не так? Мишель принялась читать.
А вот следующего Моннет не ожидал ну никак. Он видел, как менялось выражение личика девушки, пока она пробегала глазами строки. Румянец в миг исчез с ее щек, пальцы стиснули бумагу. А потом из глаз Мишель полились слезы. Сколько Билли ее помнил, Мишель никогда не позволяла себе расплакаться при нем. Это было не в ее характере, и вообще, гордые слизеринские девушки не знают, что такое слезы. Но из любимых глаз Мишель текли соленые капельки, а Билли, не зная, что сказать, просто сделал шаг вперед, глотая ртом воздух.
Письмо было откинуто на стол, а Мишель тихо опустилась на стул, и Билли теперь ну никак не мог ее оставить, хоть в душе еще немного боялся того, что девушке настолько не хочется видеть его рядом, что она тут же прогонит его прочь, стоит ему что-то сделать... Но не сделать он не мог.
- Мишель, Мишель! - в голосе проснулась забытая ласка.
Гриффиндорец в два шага оказался рядом с девушкой, и, присев на одно колено, обхватил ее лицо ладошками.
- Что случилось? Мишель, Мишель, пожалуйста....
Это было невыносимо, когда самому близкому человеку - плохо, а ты ничегошеньки не можешь сделать, и ничего не понимаешь... Билли безуспешно пытался понять по глазам Мишель, что же произошло. Слезы текли градом, а Билли оставалось лишь стирать их пальцами.
- Милая, что такое? Можно? - Билли взволнованно кивнул на письмо.
Глаза гриффиндорца бегло пробежали по листку, пока он читал, а пальцы его ухватились за ладошку Мишель, что бы она знала: Билли не оставит ее одну, что бы не было в этом дурацком листе. "Эллисон.... мама Мишель....мертва?" Гриффиндорец поднял напуганные глаза на слизеринку, но ничего не сказал: ни одни слова не могли исправить то, что случилось. Будь это даже слова заклинания...

 Отправлено: 12.03.08 18:25. Заголовок: К черту все предрасс..

К черту все предрассудки и глупости, когда твоя душа истекает кровью, я рядом есть тот, кто способен пожалеть. Мишель, невероятно в этот момент уязвимая, крепко схватилась за ладонь Билли, как будто бы и гриффиндорца хотели у нее отнять. Случилось страшное, и в этот миг никак нельзя было оставаться одной, а отец был далеко. Сейчас многие бы пожалели МакКой, но вряд ли кто-то смог бы так понять ее так, как сейчас понимал ее Моннет; пускай он и не сирота, никогда не терял родителей – это было его счастьем, - но он почему-то казался таким близким в тот момент. Как ни странно, слезы прошли так же быстро, как и начались, наверное, кончился их запас за последнее время, но лицо было белым, словно простыня, и Мишель была похожа на привидение. Она наклонилась к гриффиндорцу и заглянула ему в глаза:
- Билли, неужели… неужели она правда… я больше ее никогда не увижу? – Едва слышно проговорила она дрожащим голосом. Вдруг девушка схватила со стола письмо и с остервенением скомкала, будто этот клочок бумаги был виноват в том, что Эллисон больше нет. Эллисон. Больше. Нет. Наверняка отцу было очень тяжело написать это письмо, ведь мать была его единственной любовью, самой лучшей из женщин, и теперь он тоже словно осиротел, потому что никогда она больше не будет с ним рядом. Сейчас Тоби была нужна поддержка так же, как и его дочери, и Мишель на секунду решила, что нужно срочно отправляться домой, но в таком состоянии она не могла принять верного решения. И, будто зная это, отец не закончил письмо грустной новостью; хотя, скорее, он по старой аврорской привычке предусмотрел все возможные варианты. Зная свою дочь, МакКой не мог не задуматься о том, что Мишель тут же решит бежать из Хогвартса домой. Так бы она и сделала, если бы не прочитала последние строки письма:

«Ты понимаешь, что я не могу этого просто так оставить. Думаю, не стоит намекать, кого я считаю виновным в смерти Эллисон, и поэтому сейчас в Хогвартсе безопаснее всего. Это, конечно, не прежний Хогвартс времен Дамблдора, но безопаснее места для тебя, единственной моей звездочки, сейчас нет нигде в мире. Может, ты будешь против, но я настаиваю: пусть в Хогвартсе о тебе позаботится Моннет-младший. Не обижайся, но я знаю, что ты можешь натворить глупостей, а этот малый пошел в своего отца. И помни – будь осторожна. Маленькая моя девочка, я боюсь остаться совсем один.

Люблю тебя,
отец».


Последний раз всхлипнув, Мишель словно очнулась от долгого сна. Она смотрела то на Билли, то на письмо, будто гадая, тот ли этот самый Моннет, о котором папа говорит в своем письме. Слизеринка не собиралась спорить с отцом, потому что чувствовала – чутье его не обманывает, и этот гриффиндорец сможет ее защитить, ценой своей жизни, если понадобится – ведь однажды он уже спас ее, однажды… сейчас это было просто воспоминание, а тогда казалось настоящим кошмаром. Тогда все были живы. В другое время Мишель бы сказала, что ей не нужны няньки, но она была слишком сломлена, чтобы сопротивляться отцовской воле, да и самой ей начинало казаться, что так будет проще и безопаснее. МакКой показала письмо Билли.
- Прочитай… последнее. Он, кажется, сошел с ума, но я даже не буду пытаться с ним спорить, - твердо проговорила девушка и поднесла бумагу совсем близко к глазам Моннета. Она отдала письмо гриффиндорца и закрыла лицо руками, ожидая его реакции и еще раз прокручивая в голове три этих страшных слова «Эллисон… она… мертва. Мертва».

 Отправлено: 13.03.08 00:36. Заголовок: Но как же так? Как т..

Но как же так? Как такое могло случится, и почему именно с Мишель? Да если бы Билли мог.. да он бы жизни... да он бы... Но ничего нельзя сделать. И это убивало больше всего: ничего нельзя сделать. Человека не вернешь назад, и Эллисон больше нет. И Билли знал, что в душе Мишель сейчас - пустота. Там, где раньше было тепло и свет - теперь нет ничего. Все исчезло, будто целый кусок жизни вырвали с корнем. Гриффиндорец знал, как близки Мишель с матерью, как для младшей МакКой важна старшая - и теперь это разом исчезло, растворилось, и Мишель никогда уже не сможет даже голос матери услышать...
Билли самому было тяжко. Пусть он, конечно, не так близко знал миссис МакКой, но Мишель, и то, что слизеринка плачет - это было просто невыносимо для Моннета. Как же так, как он смог допустить то, что Мишель - плохо и больно? Сердце юноши сжималось в комочек, и он взволнованно пытался подобрать хотя бы пару слов, что бы Мишель стало чуточку легче.
- Мишель... Милая... - глупо повторил Билли. Дурак - "милая" - еще и напоминает о своей любви, которая к черту сейчас не нужна. Вот остолоп-то!
Мишель схватила листок, смяла его, а Билли только и успел, что судорожно взмахнуть рукой, пытаясь остановить этот порыв. Хотя стоило ли?
Слезы слизеринки исчезли, но Билли отчетливо понял, что лучше было бы Мишель, как раз наоборот, выплакаться вволю. Слезы - всего лишь вода, но они унесут с собой немножко боли.
Мишель вновь читала это злополучное, полное несчастья письмо - гриффиндорец ласково держал ее за руку, не давая усомниться в своей преданности и верности. Он будет всегда рядом. Пусть она не любит - но он всегда будет рядом.
...Ее следующую фразу он сначала не понял, и, лишь вчитавшись в бумагу, которая перекочевала в его руку, осознал, что на его плечи ложиться обязанность оберегать и защищать Мишель. Впрочем, он это сделал бы и без письма, но эти строки... Мистер МакКой будто передал ему Мишель, а сам.... Что он там задумал? Он позаботился о том, что бы с дочерью ничего не случилось, что бы рядом с ней был человек, которому он доверяет всецело и полностью, но не для того ли, что бы предпринять какие-то отчаянные, опрометчивые действия? Мистер МакКой души не чаял в жене, и теперь, лишившись ее, да раз еще и в письме мелькает очень нехорошее слово - Пожиратели... Нехорошие подозрения наполнили мысли гриффиндорца, но он решил, что не время говорить о них Мишель - иначе ей будет еще хуже, чем сейчас...
Нужно написать отцу. Возможно, он уже все знает, но предупредить его еще - будет не лишнее. Старший Моннет благоразумен, он не допустит, что бы его школьный друг наделал ошибок. Ведь ежели во всем замешаны Пожиратели - это не шутки!
- Мишель, - в который раз повторил Билли.
Письмо снова перекачивало на стол, и Билли придвинул себе свободной рукой стул, устраиваясь на нем рядом со слизеринкой.
- Запомни: что бы не произошло - я с тобой, я тебя никогда не брошу и никогда не оставлю.
Моннет держал Мишель за руку, и... Ведь это был символ, символ того, что они вместе должны переживать трудности. Символ, такая ощутимая поддержка друг друга. Когда слова закончились совсем, Билли просто взял и прижал Мишель к себе, тихонько поглаживая девушку по плечу. Он хотел, что бы Мишель передалось все тепло, вся нежность, все внимание и забота, которые есть в нем, Билли - ему ничего не нужно взамен, он просто готов отдать все, что у него есть. Билли хотел, что бы Мишель сейчас почувствовала именно это. Что если ей нужны будут силы - он отдаст свои ей, если ей больно - то Билли заберет половину боли себе. Да мог бы - и все забрал! Потому что он всегда ее любил и будет любить.
- Если бы я только мог, я бы повернул время и сделал все, что бы это не случилось...

 Отправлено: 13.03.08 05:39. Заголовок: Когда у человека слу..

Когда у человека случается горе, ему уже все равно, что ежедневных житейских неурядиц подстерегают его на каждом шагу. Он просто не обращает внимания на то, что погода плохая, курс акций опять упал, а на улицах пробки. Как всем людям, у которых в жизни произошли действительно страшные вещи, Мишель было совершенно безразлично, что ее спасателем избрали именно Моннета. Вернее, можно было сказать так: она не возражала. Слизеринка была совершенно не против того, чтобы иметь объяснение тому, что Билли постоянно ошивается возле нее, теперь она даже Вик могла объяснить, что ее сумасшедший братец просто охранят покой – так сказал папа. Эта проблема решилась, пусть и таким образом, но не зря же говорят – нет худа без добра. Если уж Мишель и суждено пережить такую потерю в столь юном возрасте, то рядом обязательно должен быть Моннет.
- Не надо сейчас ничего говорить. Есть такие вещи, которые лучше… о которых лучше не говорить. И я думаю, что нужно сделать так, чтобы никто и не о чем не узнал.
МакКой не хотела видеть везде толпы мнимых сочувствующих, которые будут умолкать и оборачиваться при одном ее появлении. Говорить об этом действительно нельзя, так надо же сделать так, чтобы ни у кого не было возможности перемыть косточки несчастной сироте.
- Во-первых, это письмо видели только мы с тобой, - тихо произнесла слизеринка. Она уже практически пришла в себя, и теперь первые эмоции сменились холодным расчетом: не хочешь страдать дальше, так не дай возможности другим заставить себя страдать. Где был этот принцип, когда Мишель с ума сходила из-за Моннета? Видимо, на посторонних людях он работает куда лучше, чем на близких и дорогих.
Девушка аккуратно сложила измятый листочек в четыре раза и запихнула обратно в конверт, а его спрятала в карман мантии.
- И ты никому, ни своему Ливерпулю, ни Сойеру, или как там его, никому не скажешь об этом. А во-вторых, нужно предупредить МакГоннагал, вдруг она тоже уже об этом пронюхала, и тогда ведь обязательно объявит… не знаю, что будет, если на весь зал разнесется весть о том… о том, что…
Мишель чувствовала, что вот-вот заплачет. Указания Билли давались железным тоном, но это было сделано лишь для того, чтобы скрыть, какие кошки скребут сейчас у девушки на душе. МакКой была еще очень слабой и беззащитной, а удар подкрался оттуда, откуда его никто не ждал. Ведь думали, что все будет спокойно, думали, но, как всегда, не угадали.
- И еще одно мне пообещай. Что я действительно могу всегда на тебя рассчитывать, обещай, что всегда будешь рядом, - добавила девушка сквозь слезы и прислонилась к плечу Моннета. Эх, что бы она не говорила об этом гриффиндорце, а почувствовать его мужественное плечо рядом всегда приятно. Мишель сразу почувствовала себя в безопасности… разве он даст ее в обиду, да никогда в жизни! Так было и у родителей – и если бы Тоби тогда оказался рядом, то он бы готов был отдать свою жизнь, лишь бы Эллисон осталась жива, но это, возможно, было бы еще хуже; ведь Пожиратели, а Мишель была уверена, отец писал о них, сейчас сильны, как никогда, и попытки МакКоя защитить жену могли бы закончиться плачевно для обоих. Думать об этом слизеринке не хотелось вовсе, и она понимала: сейчас отец будет искать опасности, и она будет молиться, чтобы из этой передряги он вышел бы живым.
- А сейчас давай пойдем на обед. Потому что там могут объявить… ну, ты сам прекрасно понимаешь, о чем я. Не могу этого допустить, или мне придется скрываться до конца жизни.
Мишель горько усмехнулась. Нужно было идти, отдавать книгу миссис Пинс, а потом идти в эту толпу, где, кажется, уже каждый знает, какое горе случилось с несчастной девочкой. Хотелось остаться здесь, в темноте и тишине библиотеки, где о горе знают только два человека да сова, которая до сих пор перескакивала с полки на полку. Эх, библиотекарь будет очень недовольна таким раскладом вещей. Но кого сейчас волнует мнение какой-то скандальной тетки? МакКой прижалась к Моннету, чувствуя, как бьется его сердце – быстро и отчетливо, как будто бы специально для нее. Хотя нет – он уже и сам давно сказал, что его сердце бьется только для нее. И тут Мишель вспомнила еще одну важную вещь, которую обязательно нужно было сказать:
- Билли, ты… ты прости меня. Я вела себя, как полная дура, но… у меня на то были свои причины. Когда-нибудь я тебе расскажу, в чем дело, но не сейчас. Сейчас еще… не время.
Девушка вопросительно заглянула в глаза гриффиндорца, надеясь найти прощение.

 Отправлено: 14.03.08 02:10. Заголовок: Судьба всегда рада п..

Судьба всегда рада позабавиться над людьми: столкнуть их в нужный момент, и посмотреть, что же эти двое несчастных будут делать. Это одна из самых жестоких игр на свете, в которой действуют правила, которые назначает сама эта старая тетушка по фамилии Рок, и вряд ли кто-то еще может вмешаться и спутать ее грандиозные планы. Но как бы там ни было, Билли готов был благодарить судьбу за то, что в такой несчастливый для Мишель момент именно он очутился поблизости, а не кто-то еще. И дело вовсе не в том, что отец Мишель сам вверил ему в руки дочь, но в первую очередь в том, что Моннету казалось кощунственным, если бы кто-то другой, посторонний, успокаивал слизеринку. Билли отчетливо сейчас понял, чего больше всего на свете боится слизеринка: ей, как и многим представителям зеленого факультета важно то, что о них говорят и думают, важно то, кем их видят другие. А с Билли Мишель может быть любой - он все равно любит ее, и точка, и только в этом заключается все его существование, и все его скромное мнение. А тот, кто искренне любит - никогда не станет говорить за спиной гадости, и никогда не сделает больно - если только случайно, нечаянно. И никогда никому не расскажет, что Мишель тоже бывает слабой и беззащитной.
Нет, она гордая, гордая и сильная. И сейчас девушка оправдывала это своими словами и действиями: в них была решительность, серьезность и точность. Моннет знал, что за этим она скрывает многое - ей очень больно, потеря так велика, что будто кто-то выкрал половинку сердца. Ведь мама - это самый родной человек, который есть у нас. Самый любящий, самый открытый для нас, наше самое ценное сокровище - мама...
- Я никому не скажу, - коротко ответил Билли.
Он и не собирался никому говорить! Он ведь понимает, что это - тема не для обсуждения, это - слишком личное, и должно остаться таковым, а не придаваться огласке. Никто не посмеет праздно разглагольствовать: "А вы знаете? У Мишель МакКой умерла мать. Бедная девочка, как она переживет такое горе?". Причем говорится это будет настолько слащаво и отвратительно, настолько бездушно, что... Ну уж нет! Никто не посмеет шептаться так о слизеринке! И Билли уж тем более не будет помогать распространяться этому известию среди остальных!
- МакГоннагал можно поймать у входа в Большой Зал. И... Ты же знаешь, что я никогда и ни за что тебя не оставлю, тем более - сейчас. Слышишь, Мишель?
По ее щекам снова текли слезы, и она прижалась к Билли, а он приобнял ее крепче, и аккуратно стер новые соленые капельки с ее щеки.
"Если не веришь моим словам - верь моему сердцу. Быть рядом с тобой для него - залог того, что оно бьется".
- Я обещаю, - твердо ответил Билли.
И если в мире все так непостоянно и может исчезнуть в любую минуту, то пусть хотя бы слово гриффиндорца - пусть хотя бы оно будет для Мишель чем-то нетленным и непоколебимым.
Моннет все думал про это письмо, что теперь покоилось в кармане мантии слизеринки... Мистер МакКой без памяти был влюблен в свою жену. Так же сильно, как Моннет-старший любит свою Николь Брэдшоу. Сильно, без памяти, и готов на все. Потеря сломила его, просто придавила к земле, и он станет искать тех, кто посмел лишить его возлюбленной. И мистер МакКой наверняка винит во всем и себя тоже, того, кто не смог уберечь... Если бы Билли потерял Мишель, он бы... он бы, наверное, следом за ней... Как это у лебедей бывает: если умирает один, то второй не может без него жить, и тоже гибнет. Страх сковал гриффиндорца, и он принялся гнать от себя прочь подобные мысли... не нужно так думать... не нужно.... Билли напишет отцу, обязательно - и Матье сделает все, что бы вселить в друга веру, что ему еще есть, для чего жить: для Мишель, для дочери.
А слизеринка...
Неужели она просит у него прощения? О, Мишель...
Брэдшоу был просто сбит с толку. Причины? Не время?...
Но он простил девушку давным давно - он не умеет на нее обижаться. Поэтому сейчас гриффиндорец смотрел на слизеринку преданно, любяще, не скрывая тех чувств, что идут от седрдца. Он не злиться. Он не обижается. Он всего лишь любит...
- Не говори так. Ты передо мной ни в чем не виновата.
Билли позволил себе примирительно поцеловать слизеринку в мокрую от слез щеку.
- Обо мне даже не беспокойся. А теперь - нам нужно скорее идти к Большому Залу, МакГоннагал всегда пунктуальна, мы должны успеть...

 Отправлено: 21.03.08 12:26. Заголовок: Магдалена с неподдел..

Магдалена с неподдельным интересом вчитывалась в строки трактата великого теоретика трансфигурационной науки XVII, Альбрехта Йозефа-Марии Блауэншвеера. Увы, познания юной валлийки в немецком языке были довольно поверхностны, а уж идиш она не знала совсем, поэтому рассуждения немецкого гения, первым сумевшего подвести теоретическое обоснование под определение причины выбора природой и Космосом анимагической формы человека, приходилось читать в переводе на английский, недурном, но временами спорном. Конечно, в дальнейшем теория Блауэншвеера была не раз опровергнута, но это не отменяло его вклада в науку и, соответственно, необходимости писать про него эссе людям, которые хотят получить дополнительные баллы у профессора МакГонагалл. Таким, как Магдалена Синнах.
Не то что бы у рыжей валлийки были какие-то проблемы с трансфигурацией. У неё вообще не было никаких проблем с учёбой, но она не была бы собой, если бы не пыталась стать не просто лучшей, а лучше чем лучшей во всём, что ей доступно. Теперь, когда не было больше необходимости соревноваться с Грейнджер – хотя успехи гриффиндорки временами раздражали валлийку, она была готова признать, что своего статуса «лучше ученицы курса и школы» она добилась упорным трудом и эти заслужила уважение валлийки. Теперь же получать баллы на занятиях стало почти возмутительно легко, и что бы не расслабляться, Синнах всё время придумывала себе новые вызовы, лишь бы не расслабляться. И это замечательно эссе было одним из них.
Вообще в первые месяцы нового учебного года в школе было поразительно скучно. Ни тебе международных турниров, ни чудовищ из женского туалета, ни массовых убийств. Одним словом скука и рутина царствовали в этом замке, подчиняя себе всех его жителей. Нет, Магдалена конечно не была чересчур кровожадной и жестокой особой, и она умела ценить покой и жизни окружающих. Но она так же понимала, что праздность вредна для ума, хотя к чему тешить себя наивными надеждами, большинство населения Хогвартса им не обладает по определению. Покой опасен для личности, которая, убаюканная приятным удобством рутины, начинает деградирует, при том с ужасающей скоростью. И это удручало. Это заставляло саму себе придумывать новые трудности, лишь бы не слиться с серой массой, которая словно скот каждый день следует одному и тому же порядку от завтрака до ужина и снова до завтрака.
Рыжая не стала пафосно и печально вздыхать, как должно было бы в такой момент. Вместо этого она лишь поправила очки и вновь вчиталась в последнюю строчку – перевод может был и не плох, но качество типографии в XIX веке было просто ужасно.

 Отправлено: 22.03.08 14:34. Заголовок: Что забыла Ким в Биб..

Что забыла Ким в Библиотеке? Сразу становиться понятным, что она пришла сюда не засесть за книги, а как раз от этих книг избавиться. Вчера девушка угробила добрых два часа на то, что бы дописать эссе по Истории Магии, которое она и так уже не сдала вовремя. Да и теперь - размахала на пергаменте таким почерком, и с такими огромными пробелами между слов, будто бы у нее зрение минус 10, и она по-другому разобрать текст не может. Это, собственно, помогло занять побольше пространства и сделать творение повнушительнее, но по сути же... Вобщем, это уже не важно, потому что раз эссе написано - так написано, переписывать его еще раз Корсо не собирается. Вот еще. Да кому она вообще нужна, эта история? Вот если ей вообще приспичит работать там... ммм... на почте в Хогсмиде - и что, где она будет применять знания касательно восстаний гоблинов? Ну разве что будет умело рассматривать изображения на марках, и возвещать: дааа, а вот это произошло вот в таком-то там лохматом году. Весело, но явно не для Корсо.
Поэтому сегодня с совершенно чистой совестью и неповторимой легкостью на душе, гриффиндорка плюхнула внушительной толщины книгу на стол мадам Пинс.
- За-аполучите!
Библиотекарь окинула Ким недовольным взглядом: мало того, что Корсо нарушила почти что идеальную тишину помещения, так она еще и позволяет себе настолько неуважительно относиться к книге, второму тому "Общей истории гоблинов" авторства великого Терриодока Олдэйджа.
Подумаешь...
Молчаливая Пинс приняла у Корсо книгу, удрученно покачала головой, на что Корсо мило улыбнулась, изобразив из себя настоящую пай-девочку. У нее это хорошо получалось - скорчить умилительную гримаску, особенно ежели она начинала копировать поведение ненавистных ей мечтательных особ. Хотя может быть так, что это вовсе не талант актера, а - просто умение быть самой собой... Но это тоже не важно.
Гриффиндорка весело и громко произнесла:
- Спасибо!
- Пожалуйста, - недовольно ответила Пинс...
И коли уж обмен любезностями был закончен, и коли уж Корсо здесь ничего не держало, Ким отправилась к выходу из Библиотеки, насвистывая веселенький мотивчик. И она бы ушла совсем, перестав нервировать библиотекаря своим назойливым присутствием, но вдруг - заметила за одним из столов Магдалену Синнах. Засевшую за очередную книгу. Эх, как так можно? Нужно идти, жизни радоваться, а не проводить все свое свободное время в учебе... По крайней мере, так думала Корсо. В отличие от Синнах.
- Привет, а ты чего здесь? - поинтересовалась Корсо, тут же подсаживаясь к Магдалене. - Синнах, ты меня удивляешь! Между прочим, у нас обед, а ты что же, думаешь что новые умные мысли из этой книженции тебя накормят? Нет, я, конечно, все понимаю: ученье - свет, духовное обогащение дает нам несломляемую силу духа, но... Слушай, давай заканчивай заниматься этой ерундой, пошли в Большой Зал.
Почему такая раздолбайка, как Корсо, могла преспокойно общаться с такой правильной ученицей, как Синнах? Нет, ну что вы - тех людей, у кого можно списать. всегда стоит держать поблизости, но Ким же не слизеринка, что бы во всем искать только выгоду? Просто с Синнах было интересно. И вообще, они обе не любили лишние романтические сопли. Пусть часть взглядов девушек и расходилась, но все же была и другая часть, которая совпадала...
- Про что читаешь хоть?

 Отправлено: 22.03.08 20:16. Заголовок: Что умел делать хоро..

Что умел делать хорошо мистер Опиум так это быстро есть. Да, однажды Уилл успел поесть за полторы минуты, и даже умудрялся этим гордиться, а почему бы и нет? Опиум всегда опаздывал, а значит все надо было делать быстро. Иногда его друзья спрашивали Опиума "Почему ты не можешь так же быстро спать?". Уильям всегда смеялся, да уж спал он всегда долго и разбудить его могла лишь бомба, взорвавшаяся над ухом, но пока такой не было, так что Опиум успешно просыпал все что только можно было.
И вот быстро пообедав парень с довольной улыбкой шел по направлению к библиотеки, кто скажет, что Опиум бывает там слишком часто тот... будет прав, впрочем, все больше и больше Уильям узнавал, к сожалению это увлечение чем угодно, кроме учебы не было слишком хорошим, да и потом Уилл в какой-то мере надеялся встретить здесь Геллу, конечно, она тоже любит почитать, а вдруг она тоже ждет его? Опиум мечтательно закрыл глаза и споткнулся от порог библиотеки, но устояв на ногах, пошел дальше. Не много красные от смущения щеки парня выдавали его. Опиум подошел поближе к мадам Пинс и улыбнувшись, поздоровался.
-Добрый день, я как обычно... Уильям осмотрел библиотеку, мисс Белиз здесь не было, зато была знакомая по библиотеки мисс Синнах, так уж принято, что в этой комнате в основном молчали, так что Опиум не часто общался с хаффалпафкой, но испытывал к ней симпатию, еще бы девушка была целеустремленной и всегда достигала собственных рекордов, иногда Уилл, на совместных уроках просто не мог закрыть рот от удивления. Впрочем, сам рейвенкловец понимал, что если бы он занимался, то тоже мог бы похвастаться многим, но Уилл был неимоверно ленив.
Рядом с рыжей девушкой сидела Ким Корсо, вот уж сюрприз, так сюрприз - эту девушку он видел в библиотеке крайне редко, Уильям знал девушку, как энергичную и безбашенную особу. И почему рейвенкловца потянула пообщаться с этими девушками? Опиум просто знал, что ему это нужно, он ловко перепрыгнул через лавку и села рядом с Корсо.
-Здравствуйте, девушки, как вы относитесь к тому, что я посижу с вами? Опиум улыбнулся, настроение все таки странная вещь, то оно очень-очень плохое, то очень-очень хорошее, как сейчас. И сейчас парень был готов делиться им со всеми, Уильям положил сумку рядом и хитро улыбаясь перевел взгляд с Корсо на Синнах. Они такие забавные.

 Отправлено: 23.03.08 18:44. Заголовок: Библиотека – это хра..

Библиотека – это храм знаний, где служба ведётся тишиной. Верно? Если речь идёт о хогвартской библиотеке, то нет, во всяком случае в те редкие моменты, когда в их стенах оказывалось рабочая модель вечного двигателя, более известная под именем Ким Корсо. Магдалена, заслышав препирательства гриффиндорки с мадам Пинс мысленно заметила, что на этом месте можно уже прекращать читать, потому что стол, за котором она сидела, прекрасно просматривался от входа. Точнее с её точки зрения с него был замечательно виден вход, но это уже мелочи. Важно то, что если Ким заметит её, то об учёбе можно забыть. Это свойство гриффиндорки порядком раздражало рыжую, но она готова была с ним мириться, поскольку не смотря на свою неугомонность, Корсо была сообразительной и, что немаловажно, разумной барышней и с неё можно было общаться. И всё же, когда опасения хаффлпаффки оправдались и рядом с ней на скамейку опустилась Ким, рыжая не могла не пожелать, что бы гриффиндорка была с неё просто не знакома и не отвлекала подобными глупостями занятого человека от дела.
- Корсо, я тебя очень удивлю, если скажу, что некоторые люди ходят в библиотеку для того, что бы учиться. Некоторым даже нравится. Не поверишь, но я как раз отношусь к этой небольшой группе, - Магдалена говорила спокойно, без раздражения или хотя бы сарказма в голосе. Сухая констатация факта. Она даже не отвела взгляда от книги, пока не дочитала страницу до конца и не удостоверилась, что верно запомнила её номер, чтобы вернуться к неё потом. Только после этого она смерила собеседницу холодным, оценивающим взглядом. – Так же для тебя может стать открытием, но для того, что бы пообедать может быть достаточно пятнадцати минут, если не тратить время не ненужную болтовню. Так что спасибо за предложение, но я уже поела.
Магдалена вздохнула, словно бы смиряясь с тем, что Ким не поймёт её позиции, а она соответственно никогда не примет пути вечного движения, которому следовала гриффиндорка. Ну хорошо ещё, что та проявляла хоть какой-то интерес к знаниям. Синнах уже собиралась ответить на вопрос приятельницы, когда к их столу подсел ещё один ученик, Вильям Опиум.
- Я отношусь нейтрально, присаживайся, - валлийка кивнула на слова приятеля, словно от её согласия действительно что-то зависело или он могла бы запретить Вильяму сидеть рядом с ними. То есть конечно она могла бы сказать ему, что он мешает, но это было бы неправдой, а лгала Магдалена очень и очень редко, и только если у неё была острая необходимость. Всё остальное время она старалась говорить правду – ведь словами можно полностью изменить смысл послания, ни капли не солгав. Так вот, сейчас у неё не было необходимости избавляться от общества Опиума, скорее наоборот – он мог переключить на себя внимание Ким, и тогда Магдалена могла бы спокойно дочитать главу. И всё же она сочла своим долгом ответить на заданный ранее вопрос.
- Сейчас я как раз читала нумерологическое обоснование того, почему в семнадцатом веке считали бы, что твоя идеальная анимагическая форма куница. Хочешь посмотреть на формулы? –всё так же спокойно поинтересовалась она у гриффиндорки.

 Отправлено: 25.03.08 19:17. Заголовок: "Нравиться учить..

"Нравиться учиться". О да, это полностью отражает всю сущность Магдалены. Но вот Корсо искренне не понимает, как можно тратить на эту самую учебу столько времени! То есть, быть умным - это, конечно, хорошо, но вот умным черезчур... Ну, по крайней мере, Корсо могла обойтись и без этого. Все люди разные, и у всех свои интересы, это, в конце концов, нужно просто понять и принять. И как-то мириться.
Поэтому больше Корсо расстроило то, что ей придется топать в Большой Зал одной. А Ким просто жизненно важно то, что бы у нее был рядом кто-то для прослушивания всей ее бестолковой болтовни.
- Вот черт, - Ким поморщила носик. - Пятнадцать минут на обед - мало. Я, может быть, люблю наслаждаться едой, вкушать ее медленно и вдумчиво. Я, может быть, гурман! А ты - пф...
К девушкам подсел Уильям, и Ким переключилась на рейвенкловца:
- М! Уилл, и ты тоже уже успел побывать в Большом Зале? Это что же, только я тут ничего не успеваю в этой жизни?
Даже странно. Ведь действенности Корсо иногда можно позавидовать. Ведь плохое настроение к ней заглядывает редко, и если и заглядывает - то в виде меланхолии, но Ким на то и Ким, что бы быстренько найти себе занятие, что бы не вздыхать о чем-то в уголочке - это не для нее. А вот сегодня, оказывается, она все пропускает... Погода так, что ли, влияет?
- Ну и Мерлин с ним, с этим обедам. Все равно аппетит пропадает при виде черных ленточек...
Ким поморщилась. Хоть и события, которым был посвящен траур, для Корсо виделись каким-то абстрактным пятном в истории, не слишком приятно было осознавать то, что в этот день кто-то погиб, и что должно скорбить... Уф.
Тем временем Магдалена ответила на скромный вопрос гриффиндорки, и Корсо, хмыкнув, удивленно посмотрела на Синнах. Куница? Анимаги? Семнадцатый век? Формулы???
- О Мерлин, и скажи, зачем это тебе, м? Нет, я, конечно, могу посмотреть на эти твои формулы, но что они мне дадут? Я все равно ничего не пойму и все тут же забуду. Это только ты любишь забивать свои мысли подобной чепухой.
Ища поддержки в своем мнении, Ким, толкнув Уилла в бок локтем, произнесла:
- Ну а ты что скажешь? Как тебе куницы и семнадцатый век?
Ким заметила, что мадам Пинс как-то недобро посмотрела на их компанию... То есть, не на компанию, а лично на мисс Корсо. Библиотекарю совершенно не нравилось, что такая громкая и совершенно невоспитанная, по ее скромному мнению, девушка, находиться в святая святых знаний. Ну что поделать, мадам, придеться потерпеть. Тем более, обычно Ким не задерживается в Библиотеке дольше, чем на пять минут - а сегодня у нее редкое, ооооооочень редкое исключение из правил. Поэтому абсолютно ничего страшного, если Ким здесь немножко пошумит. В конце концов она же не балагурит во всю, и даже не трогает ее книжки, и уж тем более не изрисовывает их поля кляксами, и не вырывает из них листов...

 Отправлено: 29.03.08 23:02. Заголовок: За колонной было хол..

За колонной было холодно и сыро, а еще как-то темновато, но процедура поправляния гетров сама по себе длилась недолго. Как только Клем привела себя и свою одежду в идеальное состояние, она смогла разогнуться. Правда, в сопровождении негромких стонов, которые, слава Мерлину, никто не слышал. Дело в том, что это все были последствия плохого сна на любимой кровати. Видимо, она как-то не так лежала или еще что, но спина на утро ныла и не давала покоя, а такое было нечасто.
Так вот, разогнувшись, гриффиндорка оперлась на колонку, решив постоять пару секунд, а потом отправиться дальше, однако в этот момент ее слух уловил какой-то стук, а потом еще один... бормотание... Батлер незаметно выглянула из-за колонны, как будто если ее сейчас увидят, то ей вслед сразу же полетит Авада Кедавра, и устремила свой взгляд в то место, откуда послышались странные звуки. Не зря все-таки она решила оставаться незамеченой - впереди стоял (о, Мерлин!!!), Долохов... Этот подлец сбил невинную гриффиндорскую девочку, да так, что бедняжка смотрела на изверга с ужасом, наверняка опасаясь того, что скоро умрет от грязных лап слизеринского маньяка-извращенца. Клем настолько возмутилась, что уже настроилась после слов Власа "А сейчас ты получишь по заслугам, уродка малолетняя!" выбежать и огреть того кофейником или еще чем-нибудь по морде, дабы спасти девочку от ужасных пыток и вообще отомстить ему за плохое отношение к друзьям нашим меньшим.
Клеменс достала палочку, чобы при случае успеть защититься, взяла покрепче ручку сумки, которая была достаточно тяжеленькой, так как была забита, увы, совсем ненужными для учебы вещами, и приготовилась стартовать. Однако, ее постиг еще больший ужас и в какой-то степени разочарование, а потом шок... Вместо того, чтобы поквитаться с малышкой, Долохов протянул напуганной гриффиндорке руку и помог встать, а после этого еще и книги собрал. Батлер зажмурилась на секунду, а потом снова открыла глаза, чтобы убедиться, не мерещиться ли ей и Долохов ли вообще это стоит, но когда она опять смотрела на него (а это все-таки был он!), то видела, как тот уже протягивает первокурснице учебники и разворачивается прочь, пробормотав что-то напоследок. От неожиданности Клем так и села на холодный пол, ей стало даже немного стыдно за то, что она подумала об ужасной расправе слизеринца, так как буквально 15 минут назад именно так и поступила с какой-то райвенкловской малявкой. А ведь она так плохо о нем думала! Подумать только... а он даже помог... гриффиндорке стало вдвойне стыдно, а от этого еще и застыдилась из-за самой причины ее стыда. Но она об этом никому не расскажет! Просто... возможно, слова Броклхерст действительно имеют какое-то значение... Теперь она была в этом практически уверена, а ведь все это время Клем обзывала слизеринца бесчувственным придурком с отсутствием манер, мозгов и интеллекта...
Девушка поднялась, а потом резко дернулась с места, побежав в ту сторону, где скрылся Влас. При этом она чуть не сбила эту же девочку, но ее это не волновало - нечего путаться под ногами. Оставляя позади очередные повороты, гриффиндорка только ускоряла бег. Клем летела на крыльях подсознания, не задумываясь над тем, зачем вообще преследует Долохова и что будет. А какое это сейчас имело значение? Девущка вообще не особо понимала, что происходит.
Вот впереди замаячила знакомая фигура Власа. Он шел, явно о чем-то задумавшись. При этом Батлер непонятно зачем помчалась еще быстрее вперед, пока не оказалась на опасном расстоянии от слизеринца. Только сейчас она смогла притормозить и спртятаться за первую стенку, дабы он ее не заметил. Она не знала, куда направляется Долохов, поэтому когда увидела, что тот заходит в библиотеку, весьма удивилась. Не долго думая, девушка толкнула дверь и оказалась внутри. Влас уселся за один из столиков, который был расположен в дальней части помещения. Уже через пару секунд Клем стояла у этого столика над головой слизеринца. Она невольно засмотрелась на идеальные черты лица Долохова, на его серьезный и задумчивый взгляд, и на ее лице появилась глупая и безнадежная улыбка.
Сейчас до нее начало доходить, что она не значет, что здесь делает. Ведь буквально через пару секунд Влас повернется, чтобы посмотреть, что это ему закрывает свет, и что она скажет??... А уйти теперь уж точно не получиться, так как вот-вот, и он все равно повернется... это замкнутый круг. Решив, что надо что-то делать, пока слизеринец еще не повернулся, Клем тряхнула сумкой для храбрости.
- Привет! Как дела? - достаточно резко произнесла она, улыбаясь Долохову и пытаясь сохранить невозмутимый вид, сто у нее, однако, плохо получалось. Не долго думая, Батлер уселась рядом с Власом и после короткой паузы повернулась к нему лицом. - А ты похорошел с того времени, как я тебя видела... - ляпнув первое, что пришло ей в голову, Клеменс вспоминла, что видела его вчера на уроке, но слова не заберешь назад, так что остается надеяться, что он это не расслышал. - Эээ... слушай, а ты ведь слышал эту странную историю про то, как какой-то парень со Слизерина чуть не покончил жизнь самоубийством из-за трагической любви к девушке с другого курса?... с Гриффиндора, кажется... не знаешь, кто это? Ведь все только об этом и говорят! Это ужасно... неужели такое бывает! Я даже представить себе не могла... тем более слизеринец... нет, ну кто знает, мало ли что в жизни происходит, но чтоб так!!! Бывает же... Что ты об этом думаешь? У меня просто с головы не выходит... - чуть ли не запинаясь, начала тараторить гриффиндорка. Слова так и сыпались из ее уст, чего уже было не остановить. Клем сама не понимала, что толком сейчас несет, но это необратимо.
У нее так было всегда, когда она нервничала. Еще одно доказательство тому - это накручивание пряди волос на палец, еще чуть-чуть, и, казалось, она ее зажует.
Не успел Властислав и рта раскрыть, как гриффиндорку осенило. Вот оно, ее спасение!! Резко нагнувшись, девушка достала из сумки небольшой конверт. Это было письмо Власу, которое почему-о е отдала ее мать и просила передать слизеринцу. Это был еще одна причина, почему Клеменс постоянно вспоминала его. Она либо забывала отдать это письмо, либо не могла подойти к нему. Было странно, что мама хочет от Долохова, ведь насколько знала Клем, между ними не было ничего общего... да и вообще... странно это. В добавок ко всему, мама приехала и лично его вручила ей, а не переслала совой, как обычно, а когда Клем спросила, что там, то услышала довольно резкий ответ "не твое дело". Естественно, ей очень хотелось узнать, что же там такое, но она не могла... И вот сейчас гриффиндорка протягивала конверт Власу, благодаря в данный момент и маму, и всех на свете за то, что у нее официально есть причина тут находиться.
- Вот, это тебе. Мама передала... - пожав плечами, как ни в чем не бывало произнесла она, хотя в данный момент ее пожирало любопытство.

 Отправлено: 30.03.08 21:00. Заголовок: <= коридоры замк..

<= коридоры замка

В школьной библиотеке Властислав был частым гостем. Конечно, использовал он это место совсем не по назначению. Книги парень никогда не читал, уроки самостоятельно тоже не делал, а дикие фантазии, вроде займемся этим прямо здесь и сейчас на деревянном столе в мертвой тишине библиотеки, нарисуем астрологические карты, а вы о чем подумали? Были свойственны его лучшему другу Ворду, а не самому парню. Так вот, для Власа библиотека была постоянным местом для встреч, которое изменить было просто невозможно. Умные и скромные хаффлпаффские рейвенкловки и другие милые девушки, которые продавали домашние задания за коробку конфет, поддерживали этот выбор, так как именно в библиотеке можно было избежать лишнего внимания учителей и способных доложить первым, старост. Мадам Пинс, более известная, как "Филч в юбке" тоже ничего против не имела. Видимо смазливая мордашка Долохова была ей симпатична и женщина не орала на бездельника, который то и дело по "делам" бегал в ее книжное царство.
Сегодня в библиотеке было многолюдно. Среди студентов младших курсов, которые казалось, тут жили, за одним из столов встретились знакомые лица с гриффиндора, рейвенкло и хаффлпаффа. Стараясь не обращать на себя лишнего внимания, Долохов прошел в глубину зала и скрылся за одним из стеллажей, где опустился за стол. Кинув, практически пустую, школьную сумку, набитую всякой ерундой, точнее всем кроме учебных принадлежностей, перед собой, Влас глубоко вздохнул и уставился на деревянную поверхность. Взгляд слизеринца упал на надпись, выцарапанную острым предметом «L <3 R» которая вызвала на его лице улыбку и казалось, разогнала тучи над головой и во время, ведь за спиной кто-то замаячил, а значит, явилась его золотая помощница и пора надевать маску "слизеринского мальчика идиота". Широко улыбнувшись во все 32 еще никем не выбитых зуба, Долохов медленно повернул голову и уже думал произнести слащавую речь его солнышку/рыбке/зайке, нужное подчеркнуть, но перед ним на стул опустилась не хаффлпаффка, а девица с красно-желтым гербом на груди. И не просто гриффиндорка, а сама мисс Батлер собственной персоной. Пока Властислав отходил от шока, вызванного явлением к нему Клеменс без указа МакГонагалл и угрозы смертной казни, девушка еще и заговорила. Сначала Батлер поинтересовалась как его дела, как будто это ее когда-нибудь интересовало. Затем, перестав глупо на него пялиться даже сделала комплимент. Заявив, что Долохов похорошел с их последней встречи и если учитывать, что была она вчера на уроке трансфигурации, то Долохов сделал быстрый вывод, что ему идет однодневная щетина или сегодня свет не так падает и вместо самого большого идиота, урода морального и внешне отвратительного типа, мисс принцесса видит юношу вполне таки симпатичного. Но размышлять на эту тему и прокомментировать сразу прозвучавший комплимент Батлер Долохову не позволила, за пару секунд девушка выдала огромное количество слов и на секунду заткнувшись, сунула ему в руку какой-то конверт... так. Стоп! Отмотаем назад и медленно, медленно, просмотрим еще раз этот момент. В том, что Властислав понял смысл сказанного, была его личная заслуга. С того момента, как он благодаря профессору МакГонагалл познакомился с Батлер ему повезло, ну или не очень, узнать девушку очень хорошо, а также научиться фильтровать ею сказанное, да и разбирать тоже. Обычно гриффиндорка за секунду избивала, ругала и проклинала его несчастную светлую голову. Так что кто-кто, а Влас понять девушку мог. Она говорила, о ужас! О том самом слухе, который пустила по Хогвартсу Мэнди Брокльхерст. В тот же момент, когда с прекрасных губок Батлер слетело "А ты ведь слышал историю о слизеринце..." парень прокрутил в голове изощренных план мести новой Рите Скиттер Хогвартса. Он, конечно, знал, что слухи пошли, что история раздута из ничего и что рано или поздно она дойдет и до Клеменс, но искренне надеялся, что это произойдет уже после того как Брокльхерст будет погребена у озера. В такой сентиментальный момент, Долохов мог бы опустить венок с цветами на ее могилку и смахнув слезу заявить, да я такой. Но речь о самоубийстве не шла. Просто настроение... Если оставить на секунду мысли об уничтожении Брокльхерст в покое, Власа беспокоило, чем именно является происходящее. Батлер, которую явно кто-то очень больно по голове стукнул или в тело которой переселилась душа, пропавшей давным-давно без вести Браун. Которая, между прочим, очень даже хороша, но глупа! Либо прикидывалась дурочкой, либо действительно решила, что на темы сердечные только с Власом и стоит разговаривать. Что же этот вопрос заставил слизеринца помешкать, прежде чем дать ей ответ на миллион заданных вопросов. Ведь натянув маску, стоило снова думать, прежде чем говорить, а еще стоило опасаться. Батлер хоть и вела себя как-то не естественно и глупо, на самом деле была девушкой умной, а попасться в ее сети и стать объектом для насмешек на вечеринки в пижамах девочек гриффиндорок ему совсем не хотелось.
- Дорогая, Ромео умер. - Холодно заявил Долохов сжимая кусочек бумаги переданный Батлер, которому он не уделил должного внимания как будто "письмо от ее мамы" было самим собой разумеющимся. - Про историю слышал. Про длинный язык Брокльхерст тоже. И о том, что уже расписан план ее изощренных пыток при участии Филча. Кстати, Ворд даже спорт затеял, не скинешь монетку? Тема такая - сколько эта юная мисс с рейвенкло продержится не разрыдавшись... - Клеменс явно не получила ответ на интересовавший ее вопрос, а Властиславу кажется, удалось успешно выйти из неприятной ситуации, пора было уже повернуть колесо и поставить Батлер перед вопросом.
- А Джульетта, я смотрю, еще жива, и даже дышит. Конечно, я наслышан, что она была девушкой раньше более скромной, но все можно объяснить. Времена меняются, новое поколение более раскрепощенное. А я ведь всегда знал, что ты от меня без ума. - Парень улыбнулся и чуть подался, вперед заглянув в глаза девушке. - Я рад, что ты наконец-то собрала всю свою гриффиндорскую смелость в кулак и сказала какой я по-твоему красивый. Скоро ты заявишь, какой я сексуальный и назначишь мне встречу в темном коридоре, дабы накинуться и... а кстати. - Влас неожиданно перестал улыбаться и откинулся на спинку стула. - Твой жених знает, что ты бегаешь за чужими мальчиками по замку и признаешься им в своих чувствах, дорогая Джульетта? - Он говорил как всегда шутя, но внутри что-то неприятно покалывало. Говоря "жених" Властиславу хотелось биться головой об стол дабы боль физическая была сильнее и от отвлекся от душевной. Ему сложно было поверить, что Клеменс уже через пол года станет миссис Ливерпуль. Дурацкая фамилия. Дурацкая судьба. А самое обидное, что он потеряет все права на попытки отобрать у этого гриффиндорца ту, которую очень хочет. Ту, которая поселилась в сердце, а не где-то ниже живота как большинство его временных любовей.
Пока Клеменс было дано время на размышления, Властислав перевел свой взгляд на письмо, как будто только сейчас до него дошел смысл сказанного "тебе и от мамы". Он даже представил о чем может идти речь, наверняка мисс мастер по метанию кофейниками пожаловалась своей боевой мамаше мастеру метателю, что какой-то поганый слизиринец к ней пристает и Батлер старшая в свою очередь грозит ему оторвать все жизненно важные органы, если он от нее е отстанет.

 Отправлено: 31.03.08 19:59. Заголовок: Уилла позабавила фор..

Уилла позабавила форма общения Магдалены, он вспомнил себя, когда сам зачитывался, иногда Опиум читал всю ночь, а днем ходил, как сонная муха, но у рейвенкловца не всегда хватало сил отрываться от книги, он мог просто их игнорировать, как будто рядом никого нет. Первое время это многих раздражало, но большинство привыкло и все встало на свои места. За последние месяца Уилл провел не так много времени в библиотеки, просто потому, что многие книги можно было взять к себе в комнату, что было редкостью. Опиум улыбнулся. Нейтрально, это именно то словно, которое сейчас подходило к Синнах. А ведь кто-то может назвать ее "заручкой", Уильям вообще не понимал как можно такое слово употреблять к этой солнечной девушки. Опиум считал, что рыжие девушки самые яркие и неординарные, тем более если они учатся на хаффалпафе, рейвенкловец мог проследить все факультеты, то есть, не смотря на то, что поведение Ким Корсо само по себе было огромной тайной. Уильям рассудительно решил, что жизнь есть жизнь и пытаться понять всех просто напросто глупо, тем более, что интересно общаться с такими людьми, чьи сюрпризы касаются еще половины Хогварста.
-Если честно, я бы вообще лучше праздник отменил, чем делать такое. Это все равно, что танцевать на похоронах. И почему Опиума так понесло? Уильям никогда не отличался тем, что бы высказывать свое мнение в столь категоричной форме, но виной всему, были рассказы матери и ее друзей об этом дне, а ведь это было ужасно, потерять друзей, пережить такое, им всем было столько же, как сейчас ученикам.
-На самом деле эти формулы недоработаны, они сделаны с погрешностями, а заклинания подобного не терпят, хоть это и нумерология, я такое то время читал об этом. Опиум мысленно перенесся к прошлому году и своему докладу, зачем он собственно его делал? Ну конечно, это были дополнительные балы, а у Уилла была идея набрать максимальное количество любыми путями, но в тот момент у его друга гриффиндорца развилась страсть к азарту и он, радостно обыграл Опиума.
Рейвенкловец неожиданно понял, что рассказывать об этом дувушкам не стоит, просто потому, что это не такая уж и захватывающая тема, так что он просто улыбнулся и произнес:
-А впрочем, все это было лишь в 17 веке. Уилл повернулся к Корсо, давая Синнах возможность прочесть нужные ей главы.
-А чем ты увлекаешься, я имею ввиду книги и может быть спорт? Это вопрос интересовал юноша всегда, еще бы увлечения – это часть жизни, а кто не хотел бы знать других, ну хотя бы их часть, тем более такая гриффиндорка.

 Отправлено: 02.04.08 04:28. Заголовок: Простите, понесло.....

сказать: "Апарекиум!"

Простите, понесло... а еще в конце я стала слишком сентиментальна... наверное, под утро всегда так

Вот он, тот взгляд, которого так ждала Клем те пару секунд, что стояла перед Долоховым. Она не знала, какой будет его реакция, но испытала истинное облегчение, когда слизеринец смотрел на нее в состоянии шока, как будто она стала привидением и теперь преследует его. Да-да, облегчение... Честно говоря, Клеменс боялась, что Влас равнодушно глянет на нее, а потом опять вернется к своим делам, как это было последние два месяца. Или, что еще хуже, пошлет ее куда подальше. Она бы не пережила этого. Сначала бы похоронила свою гордость где-то возле озера, а потом утопилась бы вместе с Кальмаром. А ведь она девушка все-таки довольно храбрая, и кто бы мог подумать, скольких усилий ей стоило совершить подобный подвиг.
Ранее Клеменс ни за что не подошла бы к слизеринцу первая ближе, чем на два метра. Она привыкла, что Влас сам цепляется и провоцирует ее, и поначалу, на протяжении этих мучительных двух месяцев, ей было сложно свыкнуться, что Долохов просто на нее забил. Точнее, как она считала, она нее забить не мог, но данная ситуация ее бесила. Если честно, то уже очень долгое время гриффиндорка испытывала желание хоть как-то привлечь внимание Власа, но гордость не позволяла даже и глянуть в его сторону, так как по мнению Клем, этот взгляд кто-то мог не так понять, а потом пошло-поехало бы… Она бы не вынесла такого позора. В действительности же все то, что желала сделать Клеменс, осталось бы незамеченным не только окружающими, но и самим слизеринцем, однако Клем не хотела рисковать. Да, это уже похоже на манию, но гриффиндорка боялась сделать хотя бы малейшее лишнее движение. После этого, конечно, понятно, почему Властислав так удивленно смотрит на нее, заглядывая за спину и по сторонам, как будто все эти слова вообще произнесла не она, а кто-то другой, кто стоял сейчас позади нее, пока мисс Батлер готовилась как можно сильнее вмазать Долохову по морде. Такая реакция позабавила гриффиндорку и даже придала ей уверенности, так как до этого все ее тело было напряжено, хотя внешне она этого не показывала. Ну, она так считала, что этого не видно… Хотя если бы кто-то обратил внимание на ее ноги, то увидел бы, как мисс Батлер нервозно дергает ручку сумки, которая в результате колыханий то ударяется об ножку стола, то об ее собственную.
После того, как первый этап был преодолен и Клем смогла дышать свободней, она осмелилась даже присесть, причем на столь близком расстоянии, что когда девушка стала воодушевленно рассказывать новости про ту историю о нечестном слизеринце и его неразделенной любви к девушке-гриффиндорке, то в порывах, причем, достаточно резких, лицо Клеменс оказалось так близко с лицом Властислава, что она уже слышала его дыхание и почти могла поверить, в правильном ли ритме бьется его сердце… Когда она это заметила, то секунду молчала, а потом невольно покраснела, поэтому постаралась напустить волосы на лицо и как можно быстрее отодвинуться восвояси, пока не нахваталась лишних проблем. Так же она надеялась, что Долохов все еще в шоковом состоянии и и ничего не заметил.
Почему она была столь робкой сейчас, Клем сама не могла понять. И хотя она чувствовала себя куда более уютней, чем когда тупо стояла над душой слизеринца, все равно ее где-то внутри передергивало. Она не знала, какой далее будет реакция Власа на нее и ее слова, она не могла представить, что будет говорить дальше. Может, стоило вообще развернуться и уйти? Но нет, все та же гордость заставляла сидеть до последнего. В крайнем случае в библиотеке много книг, можно будет взять какую-нибудь потяжелее и так огреть Долохова по голове, чтобы он вообще забыл про сегодняшний день или откинулся на веки веков. Ей бы еще спасибо сказали те, кому он причинил вред. Короче, весь Хогвартс был бы точно на ее стороне…
Клеменс не заметила, как засмотрелась на Власа. Она заглядывала в его глаза, пыталась прочитать их выражение и угадать, что же он сейчас скажет, осматривала прямой нос, пухлые губы, как будто видела его впервые. Просто девушка только что осознала, что очень давно не видела его так близко, не имела такой возможности. Наверное, с непривычки Клем даже забыла, что вообще-то сейчас смотрит на нее и вообще хоть и идиот, но в данном случае можно было бы еще поспорить, кто из них выглядит глупее: замечтавшаяся мисс Батлер ли недоумевающий Долохов. Вот он собирается сказать свои первые слова в ее адрес… О, как ей будет сейчас приятно услышать из его уст «дорогая Клем, я так благодарен тебе, что ты меня поняла и не дала мне умереть!», или «спасибо, что пришла! От одного твоего взгляда мне уже становиться легче, и я могу продолжать существовать на этой грешной земле…». Однако, услышав интонация первой фразы, гриффиндорка даже пришла в себя теперь она недоуменно смотрела на Долохова, как будто вообще не соображала в данныймомент. Голос слизеринца был далеко не таким мягким и зботливым, как ожидала этого она. Тон его был холоден, а слова прозвучали достаточно иронично, как и ранее…
После этого Клеменс стала куда более внимательна и внимала каждое его слово, после чего все больше и больше начинала раздражаться, пока ее рука не захрустела в кулаке под столом. То, что сейчас говорил Долохов, вовсе не отвечало ее представлениям и вообще ни капельки не устраивало. Ах, Ромео умер… Ах так, ну тогда Ромео сейчас умрет еще раз, только на этот раз его убьет драгоценная Джульетта!!! Поменяем немного местами пьесы Шеспира и перепишем «Отелло» - на этот раз жертвой падет неблаговерный муж-хам.
Слова о мести длинноносой Броклхерст Клем как-то не особо восприняла, она в это время пыталась держать себя в руках, чтобы ее не забрали в Азкабан прямо с библиотеки. Хотя эту выскочку давно уже стоило убрать из общества любыми способами, так как ничего хорошего она еще не сделала. Хотя, ладно, всего одну вещь, из-за которой Клеменс сейчас сидела тут и с этого момента желала еще более изощренной мести этой пакостной райвенкловке, чем собирался осуществить Долохов.
А Долохов в это время продолжал говорить… Причем, говорил он что попало, или это Клем уже перестала воспринимать поступающую к ней информацию. Что там… времена меняются… поколение какое-то… кто-то там без ума… Наверное, он решил признаться, что она была как всегда права и у него действительно нет мозгов. Хотя… что???
Видимо, информация к Клеменс еще доходит, но тормознуто. Она от него без ума?? Нет, ну это уже выходило за рамки приличия. Это же насколько надо быть самоуверенным и самовлюбленным, чтобы такое говорить! Нет, ну она точно подправит ему сейчас его рожу, или достанет палочку и тыкнет ею Власу в глаз! Точно… так палочку еще никто наверняка не использовал.
- Во-первых, - довольно громко и резко начала Клем, - мой жених сейчас на примерке свадебного костюма, поэтому он уж точно ничего не может знать! А во-вторых… - глаза гриффиндорки стали уже, губы сжались, и только она приготовилась сделать первое «кийя», как что-то ее остановило. Батлер осенило! Вот оно что… Как же она могла не догадаться… Мерлин, спасибо тебе, что вовремя дал одуматься, иначе она бы совершила очередную ошибку… Да, в этот момент злая гримаса гриффиндорки сменилась милой снисходительной улыбкой и трепетным выражением в глазах. Она ведь не подумала, что слизеринец как всегда боится просто ей сказать правду. Он, вероятно, думает, что она начнет над ним издеваться или смеяться, поэтому не может прямо сказать, что это правда и он хотел выброситься ради нее с Астрономической башни! Конечно, он не скажет.. она бы и сама такого не сказала. А ведь ей должно быть стыдно… Она действительно хотела только что его избить до полусмерти, даже не пытаясь понять. Надо было читать между строк, но она не хотела, не желала этого, ей было все равно. Ей было наплевать на несчастного, в то время как он не мог найти себе места и не спал ночами… Мерлин… Она была столь глупа…
Гриффиндорке стало даже стыдно за себя, за то, что она была такой бесчувственной.
- Значит, ты не отрицаешь этого! – с каким-то ликованием воскликнула Клеменс, облокотившись от умиления головой на свои ладони. В солнечном свете, который падал прямо на Власа, черты лица слизеринца становились еще мягче и нежнее, а усмешка оказалась вовсе не насмешливой, а наоборот – приятной… Однако, несмотря на все эти нюансы, Клем решила проигнорировать слова слизеринца про его красоту и сексуальность. Если честно, она просто не знала, что на это можно ответить. Впервые он заставил ее замяться, отчего гриффиндорка стала еще интенсивнее накручивать пряди на палец. Ее взгля упал на плечи Долохова, живот, шею… Как ни крути, но стоит смириться, что у него отличная фигура. А еще смазливое лицо… и почему оно всем так нравиться?..
Резко оторвав взгляд, Клеменс как ни в чем не бывало продолжала, стараясь как можно незамет нее съехать с той темы, которую поднял Властислав. В другой раз она бы его стукнула, однако сейчас надо было сделать ему скидку и отнестись снисходительно.
- Ты знаешь, я так подумала, что мы и правда слишком много ссоримся… А еще я подумала, что все-таки ты был прав… Надо дать тебе второй шанс, - после этих слов девушка снова улыбнулась. Под вторым шансом она не имела виду ничего конкретного, хотя сама не заметила, как прозвучали эти слова. Она опять говорила все, что приходило ей в голову, так как не могла четко сформулировать свои мысли. Подняв глаза на Власа, Клем заметила, что опять приблизилась к нему уж как-то слишком близко, поэтому ее слегка передернуло. Отчего-то сердце стало биться в удвоенном ритме, и ей показалось, что такое уже было… Хотя в ее памяти не было подобных моментов, но…

 Отправлено: 02.04.08 23:15. Заголовок: Если бы Властислав т..

Если бы Властислав только знал, каким выдастся сегодня его денек. Если бы проснувшись утром, парень мог только себе представить, что Клеменс Батлер, после того, как обозвала его свиньей и мерзавцем сама к нему подойдет, начнет разговор и будет смотреть полными умиления щенячьими глазами, то он бы предпочел остаться в постели. Наверняка у него сильная температура или даже жар. Он грезит. Или сегодня не тридцатое октября, а первое апреля, но он этот факт погрузившись в свои мысли, упустил. Чтобы это ни было, реальностью в данной ситуации даже и не пахло. Возможно, действительно, интересующаяся им Батлер - это не фантастика, но не после той ночи, когда Долохов явно перегнул палку и перечеркнул все... утро в доме Блэквудов Властислав запомнил навсегда. Если прежде, он приставал к Клеменс, та огревала его первым попавшимся под руку учебником и он, поймав всех птичек над головой приставал к ней снова, это было чем-то обыденным в истории отношений слизеринца и гриффиндорки, но после того дня, уходящего лета, подойти к Клем не позволяла совесть. Властислав споил девушку и очень зло подшутил над ней, заявив, что они провели ночь вместе. Что ему было до ее чувств, когда она во всю вытирала об него ноги, но ведь только после того как был совершен поступок, такие люди как Влас начинают задумываться. Выражение лица Батлер в тот момент забыть было сложно. Отвращение, ненависть, обида... да что только не читалось тогда в ее глазах. Клеменс как всегда, говорила, что ненавидит его, чтобы он к ней никогда больше не приближался, но впервые Влас читал это и в ее глазах. Идиотская шутка, злая шутка, испортила все. Ведь до этого был лучик света, шанс, что в глазах Клем, Властислав не просто подонок со слизерина как и все там учащиеся студенты, он другой, в нем есть своя загадка, но девушка перестала пытаться ее разгадать... он стал ей отвратителен. Тут же, проснулась совесть. Влас почувствовал себя виноватым и решил не лезть, он украл у нее хоть и банальную девичью, но личную мечту, унизил, хотя на самом деле ничего этого не было. Затем появился отец. Точнее известие со стороны Ларейны о том, что отца держат в Хогсмиде. Затем было больничное крыло, какие-то работы, уроки, постоянные мысли обо всем, кроме Клеменс. Круговорот событий, в который парень попал просто не оставлял ему времени для гриффиндорки. Чтобы может быть попробовать объяснить и попросить прощения. Она его ненавидит, ладно, но она не заслужила жить во лжи.
Именно по этой причине явление к нему сегодня Батлер было шокирующим. Девушка присела напротив, быстро затараторив о личности слизеринского Ромео, сама того не замечая, приблизилась к нему и, обратив внимание на эту близость, густо покраснела. Такой Влас видел Батлер впервые. Она всегда была холодной и строгой при встрече, когда он к ней цеплялся, когда шутливо обнимал и даже, когда на косом переулке нагло украл для себя поцелуй. Клеменс сейчас покраснела впервые и покраснела не от ярости, а от стыда. Что? Стыда? Но разве может стесняться соблазнительной близости человек, которому все безразлично? От этой мысли на лице Властислава расползлась хитрая и самоуверенная улыбка. Он задумался, а Батлер воспользовалась моментом и снова стала на него смотреть. Уже в третий раз за эти несколько минут девушка нагло пялилась на него, делала это совсем не осторожно и только идиот мог не заметить этого и не понять, какие примерно мысли ходуном ходят в голове девушки в эти секунды.
К сожалению, приятная картина была не долгой. Батлер, которая нервно прыгала на месте, то, наклоняясь, то, откидываясь назад, то, опуская голову на стол расслышала слова слизеринца и изменилась в лице. Сейчас, сжав под столом свои изящные пальчики в кулачок, она становилась похожей на настоящую себя. Нервную, разъяренную и такую... любимую? Властислав продолжал улыбаться, глядя на нее, но улыбка померкла, когда девушка растаяла в улыбке. Снова мысль, что это все явно чья-то злая шутка. Рука нервно сжала клочок бумаги, письмо переданное Батлер. Девушка не била его за его наглые слова, не ругалась, а просто улыбалась милее всех на всем белом свете и смотрела на него, как смотрят на брошенного котенка, с сочувствием и умилением.
- Ты еще громче крикни. - Рыкнул на нее Влас, пододвинувшись вперед, предварительно кинув опасливый взгляд в сторону, дабы убедиться, что на крик Батлер еще не бежит мадам Пинс. - И во-первых свое оставь для дрессировки Ливерпуля. Я бы на твоем месте горькие слезы ронял, а не гордился. Это все равно, что завести себе невесту непонятной ориентации, проводящую все свое время с лучшей подругой. Батлер, а ты не думала, что после свадьбы ваша жизнь будет в стиле он, ты и его друзья? Нет, нет, я не пытаюсь тебя переубедить, хотя согласись, куда более респектабелен мой вариант? Ты, я и отдаленный особняк в Румынии. Ты представь, только, сколько у нас будет времени друг для друга? Хотя, наверное, мне стоит предложить это невесте не традиционной ориентации... - тут Долохов запнулся. Его шуточки прозвучали как-то неуместно после того, как одновременно с ним, Клем произнесла, что он что-то не отрицает, и она дает ему шанс. Снова эта мысль предательница, что все это скорее похоже на сон и следовательно, скоро зазвонит будильник или голос мадам Пинс над ухом. Ведь он наверняка уснул, пока ожидал свою спасительницу хаффлпаффку, но ничего такого не произошло. Клеменс все еще улыбалась и смотрела ему в глаза. А он ей в глаза. Отчего-то они были совсем близко. Всего десяток сантиметров его лицо от ее лица. Как будто электрический разряд по всему тело, так что на руках проступили мурашки, слава Мерлину длинные рукава рубашки его не выдавали. С каких это пор, близость, такая опасная близость заставляет сердце учащенно биться и нервничать, как будто в первый раз? Разве такое возможно, если человек безразличен? Ответ ясен. Нет. Властислав по уши влюбился и кроме того, что не хотел признаваться в этом Батлер, он не хотел признаваться в этом себе. Говоря всякие глупости о совместной жизни, идеальной паре, любви до гроба и прочем, он никогда не имел ничего этого в серьез. Все что волновало Долохова, это удовлетворение сиюминутного желания, а с Клеменс вышло просто так, что она оказалась строптивой. Как же обидно, какой удар по собственному я, если он не сумеет добиться ее внимания. Но все как всегда пошло не так, судьба злодейка сыграла злую шутку и вот он сидит перед ней и борется с внутренним порывом коснуться ее губ и ощутить те же волшебные чувства, что ощутил в кафе летом. Чувства от поцелуя любимого человека.
Конечно, поддаваться нельзя. Иначе все полетит к чертям. Два месяца он смог без нее, у него сейчас совсем другие заботы. К тому же Брокльхерст. Хаффлпаффка, которая должна прийти, а он ей обещал взамен на домашнюю работу золотые горы и себя в придачу. К тому же... уже давно кончились отговорки. Отбросив письмо на стол, Долохов рывком притянул ее лицо к себе и накрыл губы поцелуем. Выхода нет.

сказать: "Апарекиум!"

идиотский пост вышел извини

 Отправлено: 03.04.08 20:48. Заголовок: Клеменс сама не могл..

Клеменс сама не могла понять, почему день сегодня какой-то неправильный. Хотя, если задуматься, то весь этот месяц по сути своей оказался неправильным перевернутым. Все получалось не так, как обычно, да и вообще все было далеко не обыденно, и поначалу ее это пугало. Сегодня, наверное, надо было поставить мир на место, иначе спокойствие она не обретет. Многое мучило Клем все это время, а больше всего тот, кто сидит сейчас напротив. Этот бессмысленный поступок, когда она побежала вслед за Долоховым… О, Мерлин, она и сама не знала, к лучшему это или наоборот. В данный момент она чувствовала себя дурой, к тому же она терпеть не могла неловкие положения, а сейчас Клем свое положение иначе назвать не могла.
Она несла всякую чушь, которую сама толком не понимала, плюс ко всему еще и раздумывала, что ей надо говорить, а что нет. По-видимому, ей лучше было совсем не думать, так как в этот момент она все равно несла все, что попало, и это было явным минусом в ее сторону. Все эти годы гриффиндорка не могла понять, как отцепиться от Власа, как сделать так, чтобы он отстал от нее раз и навсегда и вообще забыл ее имя. Как оказалось, все очень просто… Стоило вот так посидеть рядом с ним минут пять и показать весь свой интеллект… Клем бы, услышав такое, тотчас развернулась бы и ушла, странно, что слизеринец этого пока не сделал. Хотя, наверное, скоро его уже тут не будет.
Это еще больше смущало Клеменс, и она все больше становилась растерянной и от этого краснела. Притом, ей было еще весьма стыдно за свои красные щеки, а это уверенности не придавало. Вообще она сейчас пыталась понять, почему Долохов вызывает у нее такую реакцию. Обычно она орала, била, а он разговаривал с его любимой наглой усмешкой и сарказмом в голосе. Впрочем, как и сейчас… И вот как теперь поступить? Назад слов не заберешь, а уходить еще более глупо. Нет, надо сидеть и придумать тему для разговора. О погоде, например… Но это такая банальщина! Интересно, о чем обычно говорят с Долоховым? Клем не имела понятия, она впервые задумалась над этим. Странно… Наверное, потому, что она всегда считала, что у него интеллект не просто отсутствует, а еще и в минусе, так что вообще странно, как он может говорить…
А о чем с ним обычно говорила она? Ну, она часто обзывала его кретином… а еще идиотом и козлом. Ну и слово «полоумный» использовала нередко… И все.
В данный момент Клем поняла, что она в шоке.
Да она же ни разу с ним и не разговаривала, получается… а вдруг она ошибалась? Ну ладно, мозгов у него и правда вроде не много, но зато улыбка красивая. Вот, значит, как он оценки зарабатывает. А ее улыбка, похоже, действует только на Ферта. Ну ладно, она ей помогает во многих случаях, но не с МакГонаггал. Хотя, лучше сейчас об этом не вспоминать. Лучше подумать, что она сейчас скажет. Как только гриффиндорка об этом подумала, Влас сам изверг несколько слов. А потом еще и еще. Она слушала его и как всегда, хочешь - не хочешь, а привычное выражение лица проявилось. После слов слизеринца Клем как всегда возвела глаза к небу и покачала головой.
- Вот крикну громче, и будешь знать! – огрызнулась в ответ девушка, хотя на этот раз реакция сработала по привычке, но какой-либо озлобленности в голосе не было.
- А я смотрю, тебя моя помолвка не особо радует, правда? – хитро улыбнувшись, Клем внимательно посмотрела на Власа. Забыв о том, что она нервничает, гриффиндорка потихоньку начинала приходить в себя. Наверное, она просто начинала привыкать, да и обстановка была уж не такой пугающей. К тому же, несмотря на все ехидство в ее голосе, Клеменс рассмешили слова Долохова про Джеймса. На самом деле в словах слизеринца была доля правды, и она это прекрасно понимала. А каким еще может быть брак без любви? И вообще какой может быть брак с другом??? Это в голову не лезло… По крайней мере, Клем надеялась, что брачной ночи с Ливерпулем у них не будет. Она себе спокойно напьется на свадьбе, а потом тихо-мирно ляжет спать. А когда мать потребует наследника, они кого-то усыновят или удочерят. – Хах…Долохов, а ты никогда не думал, что слишком много мечтаешь? Скажи свой вариант моей маме, и вскоре у тебя не будет головы и еще чего пониже… - усмехнувшись, ответила Клем, хотя в ее голосе можно было расслышать горечь. Она не хотела, чтобы ее судьба сложилась так, чтоб она вышла замуж за своего друга, после чего их прошлые отношения вряд ли будут прежними. Но впервые Клеменс вспомнила о помолвке с улыбкой. Влас смог преподнести все так, что ей сейчас не хотелось забиться в угол и думать, как жестоко поиздевались над ней и ее судьбой, сейчас она думала, что у нее есть еще полгода, можно что-то придумать.
Девушка улыбалась. Она задумалась, поэтому не заметила, как губы расползлись в улыбке.
- А вообще… - гриффиндорка хотела продолжить свою речь, хотя не собиралась сказать ничего конкретного, как резкое движение в ее сторону заставило ее оторваться от своих мыслей и вообще от всего.
Клем даже не смогла сразу понять, что произошло. Прошло уже пара секунд, как она ощутила крепкие руки, обвитые вокруг ее головы и шеи. А еще через пару секунд девушка уже не осознавала, что целует Власа так же, как и он ее, а руки ее обнимали шею слизеринца и все тело пыталось оказаться как можно ближе к нему.
Впервые она ощутила подобное… Клеменс не могла разобрать, что сейчас творится, где она и что делает. А про то, что она в библиотеке, девушка забыла с тех пор, как сюда пришла.
Казалось, температура ее накалилась до предела, тело дрожало, но не от холода, а от страха и еще чего-то непонятного, но такого знакомого… Нет, ранее такого не было ни с кем, но… ей казалось, что что-то подобное уже было, и было с ним.
Голова закружилась, и она крепче обняла Власа. Это был как первый поцелуй… такой робкий и непривычный… и такой важный… Клем чувствовала себя как будто она вообще сейчас находится за пределами реальности, а то, что она целуется с Долоховым вообще ее не волновало. Впервые она ни о чем не думала…
Прошло пару минут. Хотя, нет, наверное, ей казалось, что это все длилось так долго. Она не знала. Но когда парень опустил руки и его губы оказались отдельно от ее, начало возвращаться сознание. А вместе с ним и осознание. От шока Клем не могла и слова сказать. Она пыталась понять, что только что произошло… Эта минута (или больше.. а может и меньше) как будто выбила ее из жизни и опустила в омут беспамятства, который отбирал все способности что-либо понимать. Но сейчас… сейчас она сидела молча напротив Долохова и еле подняла голову, чтобы посмотреть на него. Ей было страшно и непонятно. Клеменс боялась, что сейчас он посмеется над ней и скажет, что так ей и надо… вот, наконец-то она купилась… а она даже ничего не предприняла, не попыталась его оттолкнуть. Практически все это отражалось в ее глазах, хотя она пыталась этого не показывать, чтобы не унизиться еще больше. Но в данный момент Клем не могла управлять собой, и такое действительно было впервые. Гриффиндорка, несмотря на страх, подняла голову, чтоб понять, права она или нет. Она с трудом нашла в себе силы посмотреть на Власа…

 Отправлено: 05.04.08 14:39. Заголовок: I wanna be there whe..

I wanna be there when you call
I wanna catch you when you fall
I wanna be the one you need
I wanna be the one you breathe

Сегодня в жизни Властислава что-то обязательно изменится. Наверняка, это не будет поворотом всей его жизни, но не оставить следа этот момент в библиотеке просто не может. Парень только что перестал играть в свои глупые детские игры и признался сам себе в том, что любит. А разве это не виток? Обычно в такие моменты начинаются мучительные переговоры, договоры, споры со своим внутренним голосом и приходит решение измениться. Измениться в лучшую сторону, стать способным на любовь, дабы сохранить это впервые охватившее человека светлое чувство и не превратить его в самое отвратительное, способное опустошить и уничтожить. А ведь, когда любовь умирает, с ней может умереть и человек. Где-то в глубине души, там, где Долохов младший винил не себя, а отца в том, что тот его бросил, он находил этому логичное объяснение в любви... авроры убили Марию, а с ней и все светлое, что было в Антонине Долохове. Поэтому он ушел. Он стал не способен любить и сына. Хотя парень ведь не знал, что Долохов старший не хотел рождения ребенка с самого начала...
Наблюдать за поведением Батлер, Долохову приносило удовольствие. Гриффиндорка то и дело менялась в лице. То улыбалась с умилением, то хмурилась и вскидывала глаза к потолку, выслушивая очередную глупость Власа. Иногда она самодовольно ухмылялась, находя логичное объяснение своим не логичным сегодня поступкам, а еще она грустно опускала глаза... Долохову казалось, что он знает ее лучше всех на этом свете. Знает, когда ей хорошо, а когда плохо. Какие у нее улыбки, что значат взгляды. Знал, когда она нервничала... теперь знал, когда она смущена, но почему-то сама Клем не хотела признавать, что он со всеми своими знаниями идеальная для нее пара.
Девушка пригрозила говорить громче Власу на зло, как будто это его действительно заботило. Эти ее слова, рассмешили слизеринца и заставили искренне улыбнуться впервые за сегодняшний день. В Клеменс так забавно сочетались гриффиндорская гордость и слизеринская самоуверенность и самовлюбленность, которая видимо, передалась ей от матери. Влас не был знаком с Николь, но наслышан. Учась на факультете Салазара сам того, не желая, ты проникаешься историями из личных шкафов каждой чистокровной семьи... и откуда только они черпают информацию.
Клеменс говорила, Властислав улыбался. Она говорила, а он улыбался. Говорила... говорила о том, что ему ее помолвка не дает покоя, и улыбалась. Теперь только она улыбалась. Властислав сам недавно осознал это, а теперь гриффиндорка требовала рассказать и ей. Сама конечно не подозревала, что от него своими словами требовала, она просто говорила, комментировала точнее то, что слышит и видит. Долохов никогда не думал, что когда-либо будет способен признаться в любви. Для него это чувство не знакомо, а поэтому слова, сказанные, и несказанные являлись абсолютно, не имели абсолютно никакого значения, но ведь с Клеменс все не так? Слизеринец и правду задумался над услышанным, над тем, как объяснить свое поведение, дабы не выдать себя и не стать объектом насмешек, мало ему выходки Брокльхерст? Но Клем сама спасла его, назвала мечтателем, предложила поделиться с матерью идеями и спокойно выжидать пока миссис старшая метательница кофейников придет и оторвет ему все, что оторвать только можно. Что же, на этот раз Клеменс снова заставила парня улыбнуться, но улыбнуться не как прежде, а как всегда. Хитро. В голове появились слова и с языка они как обычно почти слетели, но фильтр "белый и пушистый Влас" включился вовремя и Долохов просто сглотнул лишь подумав, а то-то я смотрю, то, что у меня ниже тебе покоя не дает, Батлер. Фрейд бы однозначно по этому поводу что-то сказал.
Дальше все произошло неожиданно, хотя говорят, что неожиданно поцеловать девушку невозможно, можно только сделать это быстрее чем она ожидает. Но, так или иначе, Властислав притянул ее к себе и просто накрыл губы поцелуем. Он полностью отдался охватившему его тогда летом в кафе, желанию и целовал ее сам. Ее пухлые чуть открытые из-за улыбки губы. Тогда в кафе она была пьяна, а у него проснулась совесть. Он сгорал в аду созданном самим собой, но сдержался, сохраняя остатки чего-то хорошего, но на этот раз он рисковал головой, хотя ему было все равно. Если Батлер после этого поцелуя превратит его в каменную статую и возведет во дворе замка памятник "нахальным слизеринцам" то оно того стоит, так как ничего более чувственного Долохов в своей жизни не испытывал. Ничего. Абсолютно ничего. Не первый поцелуй. Не первый секс. Не все другие немного извращенные, грязные и лишенные чувств удовольствия с казавшимися ему "любимыми" и действительно бывшими "желанными" девушками. Это трепет в животе, учащенное сердцебиение, дрожь по телу, не уклюжий из-за волнения и не самый лучший его поцелуй. Но оно того стоило. Даже если он будет последним, этот поцелуй того стоил. Стоил того аромат ее тела, шелк темных вьющихся волос, прикосновение бархатных ручек к его шее, лицу, волосам. Эти ее попытки прижаться к нему всем своим хрупким телом и факт, что вокруг них померк весь мир. Открыв глаза, Влас отстранился. Откинулся на спинку стула и снова прищурился, ожидая, что сейчас схлопочет пощечину всей его жизни или еще хуже получит заклинанием по своей бестолковой башке. Но секунда, другая и ничего не происходит. Он приоткрывает глаза и видит, что девушка, раскрасневшись и с трудом, поднимает на него испуганные глаза. Ни гнева, ни ненависти, ни отвращения, один голый страх. Страх, который сильнее ее самоуверенности и гордости, страх, который доказывает, что ей не все равно.
Властислав глядя в ее глаза, растерялся. Он, правда, не знал что делать. Не знал впервые, мысли бились в его голове, но ни одна не была подходящей для этой ситуации. Он не знал что сказать, как поступить, как объяснить. Он хотел ей сказать, что тогда в кафе и все последующее время он сгорал от желания это сделать. Хотел сказать, что, наверное, ее любит. Наверное, любит вообще впервые. Сам не знает, что на него нашло или банально, но так типично для подобной ситуации "прости, это никогда не повторится". Но вместо того, он тихо произнес, все еще глядя ей в глаза
- Ничего не было. - Понимая, что Батлер вряд ли догадывается о чем идет речь, Долохов поднялся со стула и, сунув письмо от ее матери в карман брюк, отошел к книжному стеллажу, отвернувшись от девушки. - В доме моих родных ничего между нами не было. Я соврал тебе. Хотел позлить, а теперь понимаю, что ты не заслуживаешь жить в этом обмане. Я... не думаю, что ты меня простишь, но хочу, чтобы ты знала, в каждом слове Брокльхерст есть доля правды. - Долохов сосредоточился на названиях книг, пока не буквы не поплыли, слизеринец уткнулся лбом в корешки старых учебников и прикрыл глаза. Он был растоптан. Убит. И все из-за той доблести, остатка хорошего, которое в нем имелись. Ведь гораздо проще быть подонком, врать, играть, получать дорогие призы.

 Отправлено: 06.04.08 22:59. Заголовок: Вкус поцелуя все еще..

Вкус поцелуя все еще был на ее губах. Клем все еще ощущала то тепло, которое появилось буквально пару минут назад. Мурашки по коже пробежались в очередной раз, но уже по другой причине. По многим причинам… Она была растерянна, слаба морально и отчасти физически… Эта короткая близость с Власом была непредсказуема, неожиданна, она разбила ее… она не давала покоя… Клем ненавидела себя за это. Она не знала, что ей делать, она не понимала, чего хочет, она не догадывалась, что же будет дальше.
Клеменс просто сидела, словно вросшая в стул, и боялась пошевелится. Как будто если она сделает какое-то лишнее движение, то все испортит, то все пойдет не так. Как бы ей хотелось сейчас научиться предсказывать будущее, тогда бы она не так боялась. Этот внутренний страх поглощал все ее сознание, а так хотелось вдохнуть спокойно! Но нет… она не может…
Тишина была настолько волнующей, что, казалось, Влас сейчас слышит, как беспокойно и как-то слишком медленно бьется ее сердце. Оно как будто замедляло темп и собиралось скоро остановиться. Казалось, что все вокруг стало происходить в замедленном ритме, а вскоре она вообще останется одна.
В груди что-то болело. Дыхание сбилось. Вообще ей хотелось сейчас заснуть надолго, чтобы ее ничего не волновало. Тогда было бы легче. Но это невозможно. Она и так начинала думать, что это все не по настоящему, ведь такого не может быть. Все изменилось за такой короткий промежуток времени. Ведь это нереально… А ведь даже дело не в том, что именно произошло, а в тому, как гриффиндорка себя чувствует после этого. С ней происходит что-то непонятное, то, чего она никогда не испытывала, какие-то противоречивые чувства. Она боялась их, она думала, что молчание может спасти ее, оттянуть тот момент, когда придется оправдываться или вообще что-то делать.
Клем дрожала. Она надеялась, правда, что этого не заметно. Но беспокойство охватывало ее все больше и больше. В голове снова и снова прокручивался момент, когда крепкие руки Долохова прикоснулись к ее лицу, а его губы накрыли ее. Она не могла не думать про это. Только ее пугало то, что она ощутила не отвращение, а желала этого еще. Какая-то жалкая минута заставила ее провалиться далеко-далеко и не думать ни о чем. Она почувствовала себя защищенной, хотя немного растерянной, по-детскому беззащитной, но ей хотелось такой оставаться. Это было как первый поцелуй. Такой наивный и неуклюжий. Хотя… нет, при первом поцелуе она не ощущала столько чувств сразу, ей не было так приятно и комфортно. Она вообще ранее такого не испытывала, как оказалось…
Клем казалось, что она вновь стала маленькой девочкой, которая не знает, куда ей идти, где она находится и что делать. Она была потеряна в собственных мыслях и догадках.
Не только ведь сегодняшний поступок и ее, и Власа, заставил ее потеряться в самой себе. Клеменс на протяжении нескольких месяцев не могла понять, что с ней про исходит. Она чувствовала, что что-то в ней изменилось, изменилось ее отношение к Власу. Однако, она не хотела признавать, в какую именно сторону. Она боялась сказать это самой себе. Клем прекрасно понимала, что достаточно долгое время ее тянет к Долохову, но как только подобные мысли закрадывались в ее голову, она их отгоняла, так как попросту не хотела принимать этого. Возможно, причиной тому стала та злопамятная встреча в Косом переулке. Она многое изменила. Изменила ее отношение к слизеринцу, но тогда не в лучшую сторону. После той злопамятной ночи девушка возненавидела его. А ведь не потому, что по его словам произошло. Более всего ее обидело то, как Долохов поиздевался тогда над ней. Его слова, выражение лица… он унизил ее, он воспользовался ей, а ведь ему так и не пришлось узнать, что до того момента она вовсе не ненавидела его… но смысл что-то говорить позже? Их общение сошло на нет, и даже жалкие попытки Клем вернуть прежние времена оказались безнадежны. Слизеринец полностью закрылся. А ведь это и послужило тому, что сегодня, увидев его, Клеменс помчалась за Долоховым через все коридоры, сама не зная зачем, не задумываясь над своими действиями. А потом она с ним заговорила. Знал бы он в тот момент, как она соскучилась за разговором с ним! Пускай это была словесная перепалка, обиды, ругань…но ей его не хватало.
В глубине души Клеменс прекрасно все это понимала, но она боялась признаться себе, что что-то чувствует к нему. Что-то такое, чего ранее никогда не чувствовала ни к кому. Она держала это все в себе и еле сдерживалась, чтобы не начать кричать или биться головой об стол, тогда было бы хоть чуточку легче. Казавшаяся храброй, на самом деле Клем вовсе такой не была. По крайней мере сама с собой. Ей сложно было признаться в своих ошибках.
Клем боялась поднять глаза на Власа, так как не была уверена, что увидит ту реакцию, которой желала. С трудом осознав, что что-то чувствует к Долохову, она не могла перебороть себя и посмотреть, чувствует ли то же самое он. А все потому, что Клеменс была уверена в обратном…
Подняв глаза, гриффиндорка затаила дыхание, и… увидела… нет, не презрение, не насмешку… и даже не странноватую улыбку… Она увидела растерянное выражение лица слизеринца, который, прищурившись, ожидал чего-то, но чего она не знала… Клем сама была растерянна… Она не знала, что сказать. Она продолжала молчать и все еще была напугана. В эту секунду она желала, чтобы у Власа появилась хоть какая-то реакция, только бы он не молчал… Только бы он не встал и не ушел, не проронив ни слова…
Вот он поднял на нее глаза. Странное выражение…она не могла понять, что оно означает. Она ждала…
Через пару секунд пустой воздух сменили его слова. Совсем не то, что она ожидала услышать.
Ничего не было…
Ничего не было…
В недоумении Клеменс даже не сообразила, что это значит. Однако резкое движение слизеринца заставило ее вздрогнуть. Как вкопанная, Клем проследила за тем, как Влас, резко отодвинув стул, развернулся к ней спиной и отошел к стеллажам, уткнувшись в них руками. Пару секунд они молчали. Девушка впервые видела его таким… таким странным и огорченным.
Его обычный насмешливый голос теперь был серьезным и глухим. Он никогда таким не был…
Он снова заговорил. Клем внимательно слушала, и чем дольше она слушала, тем больше у нее кружилась голова. Казалось, она сейчас упадет в обморок. Стало душно, библиотека крутилась вокруг нее. А его слова эхом звучали в ее голове, все дальше и дальше отдаляясь.
Ничего не было… это была просто шутка, глупая и безрассудная шутка, которая изменила многое… как такое могло произойти? Как он мог настолько все усложнить?...
Сердце еще больше сжалось, и первая соленая слеза потекла по щеке гриффиндорки, капая на стол. Вторая… Клеменс молча плакала. Она не знала, какие именно слова стали причиной этому, но она больше не могла себя сдерживать. Она чувствовала себя раздавленной, побитой, Она хотела просто лечь и не вставать… она хотела забыть о многом.
Я... не думаю, что ты меня простишь, но хочу, чтобы ты знала, в каждом слове Брокльхерст есть доля правды…
Сказал бы подобные слова Долохов пару месяцев раньше, Клем бы действительно его не простила. Она бы обозвала его придурком, козлом и бесчувственным кретином, но сейчас… сейчас она не хотела этого. Она не знала, что она должна сказать.
Девушка бесшумно отодвинула стул и встала… Следы так и текли по ее лицу. Не зная, как правильней было бы поступить, она отдала сознание интуиции. Она просто чувствовала, что не одной ей так тяжело. Клем не могла смотреть на Власа. Казалось, что слизеринец сейчас просто рухнет на пол, а его слова, полные горечи и обиды, вечно останутся в ее памяти.

Мне не нужно ничего, кроме слов и глаз твоих,
Я не знаю никого, кто похож на нас двоих…

Тихо Клем делала шаг вперед, еще один… Вот она уже была возле него… Она чувствовала, как напряглось его тело. Сейчас Клеменс было все равно, что будет дальше.
Ее рука сама поднялась вверх и прикоснулась к его плечу, а потом легонько сжала. Она опустила голову на его плечо, и на него капали ее слезы.
- Я… не сержусь… спасибо, что сказал… - после нескольких секунд молчания Клем смогла произнести только эти слова. Она хотела сказать еще кое-что, но не могла… у нее не хватало смелости… Вся гриффиндорская храбрость куда-то улетучилась. Однако, собравшись, Клем аккуратно развернула его лицом к себе и посмотрела в глаза.
- Влас… я… я хочу быть с тобой… - она произнесла эти слова шепотом, голос сел, но слизеринец все равно отчетливо мог ее слышать. Она хотела сказать это несколько иначе, ее слова должны были прозвчать как "я люблю тебя", но она не смогла, хотя это было не обязательно, все и так было ясно. После этих слов земля опустилась. Клеменс почувствовала себя слабой и оперлась о стеллажи.

Звезды тают над головою, если бы остался со мною,
Вместе быть я знаю так сложно, но все-таки можно…

 Отправлено: 10.04.08 17:01. Заголовок: Слушая Ким хаффлпафф..

Слушая Ким хаффлпаффка думала о том, что людям, способным произносить более трёх слов в секунду, следует запретить посещать библиотеку. Вообще НАТО открыть доступ в это помещение только тем, кто сможет сдать экзамен на способность просидеть час не произнеся не слова и не произведя ни одного громкого звука. Бесспорно такая практика облегчила бы жизнь и тем, кому приходится находится здесь против собственной воли, как к примеру Ким и тем, кто при возможности поселился бы здесь, как сама Мегги.
- Ты? Гурман? Хорошая шутка, я оценила, - Магдалена даже не попыталась изобразить улыбку, столь же безэмоционально перелистывая страницы своей книги. Как обычно, у неё было мнение по любому поводу, и при том не просто «мнение», а обоснованный ответ с библиографическими ссылками, диаграммами и цитатами из первоисточника. – Для того, что бы стать настоящим гурманом надо попробовать не одну сотню блюд, просто что бы иметь базу для сравнения. А, при всём моём уважении к кулинарным способностям школьных эльфов, наши обеды такой базы не предоставляют.
Рыжая кивнула Опиуму, переворачивая страницу. Впрочем, если постараться, то бормотание Ким сойдёт за фоновый шум, особенно с учётом того, что Вильям отвлёк её внимание на себя. Впрочем, желание дочитать главу не останавливало валлийку от того, что бы не поучаствовать в беседе, а точнее не высказать своё замечание по поводу тех глупостей, которые высказывала Ким.
- Корсо, позволь мне ещё раз тебя удивить: эти ленточки весят не для поднятия настроения. Впрочем, я удивлена, что тебя так просто лишить аппетита, - ещё одна страница, ещё одна формула на полторы строчки. Слушая причитания подруги по поводу бессмысленности учёбы, Магдалена почти улыбнулась – настолько абсурдно они звучали. – Ким, я не перестаю надеяться, что в один прекрасный день ты осознаешь всю прелесть учёбы. И это не чепуха. Это – историческое наследие и очень полезная информация. А ещё это – дополнительные баллы для моего факультета и меня лично.
С этими словами рыжая вновь углубилась в чтение, на время забыв о ленточках, гриффиндорках, рейвенкловцах и обедах.

 Отправлено: 10.04.08 23:11. Заголовок: Вопрос назрел сам со..

Вопрос назрел сам собой: ну почему вот эти две личности, которые, казалось бы, не схожи почти что ни в чем, и разговор которых - бурное противостояние двух точек зрения (одной - безалаберной, и другой - заумной), так вот, почему эти две личности еще не разругались в пух и прах, найдя друг друга совершенно не достойными своего внимания? Ан вот вам, можно сказать - исключение. Если по-научному - феномен. При котором, между прочим, повезло присутствовать Уильяму.
Да, пожалуй, все они были слишком странным и несуразным собранием: одна - строгая и еще и книжку успевает между делом почитывать, другой - спокойный и тактичный ко всем, и Корсо - ураганчик местного значения. Впрочем, Ким везде чувствовала себя в своей тарелке - это ведь одно из ее неоспоримых достоинств. Определенно.
- Даже если и не предоставляют, я все равно найду способ растянуть удовольствие. И если тебе так не нравиться слово гурман, я назову себя просто любителем медленного приема пищи.
Тут тоже было противостояние: Магдалена слишком много знала, что бы не найти на все свои ответы. Но Корсо спасалась вечными остротами и юмором - согласитесь, оружие тоже убедительное.
- Синнах, а я и не говорила, что мне от них становиться ну просто оооочень весело... - Ким скривилась.
Если уж совсем не кривить душой, то... от этих ленточек вообще становилось страшно. Они как будто дышали смертью. Казалось бы, тоненький кусок черной материи, а... Ким всегда боялась таких символов. Вот и сейчас.... Страх. Страх от того, что ужасные вещи могут случаться настолько легко и необратимо... Но Ким - гриффиндорка. Она не признается в страхе, никогда.
- Один прекрасный день, когда я... что?... Ммм, - многозначительно протянула Ким. - Это, скорее всего, случиться где-нибудь поближе к дню Судному, и то я не уверена. В любом случае, ждать слишком долго.
И как это Синнах все успевает? И книгу читать, и их в полуха слушать? Вот юный Цезарь, тоже мне...
- А пока Магдалена читает свои опусы... - Ким развернулась к Уильяму, мило улыбнувшись. - Что ты там спрашивал? Ах, хобби... Спорт - это даааааа. Эх, была бы я чуточку попроворнее - точно бы подалась в квиддич. Но я на метле - это еще то посмешище. Такая жалость! А вообще, мое хобби это все шумное и веселое. И уж чтение нудных книг в Библиотеке сюда явно не относиться.
Последнее Ким сказала чуть громче, и четко разделяя слова. Да-да, специально для Магдалены.