Отправлено: 19.05.10 15:51. Заголовок: Are You True?

Солнце светит и растет трава
Но тебе она не нужна
Все не так и все не то
Когда твоя девушка больна

цитата:

участники: Айк Стеббинс и Джастина Кларк время: 4 ноября 1997 г. (среда), около 9 утра. место: коридор перед больничным крылом

 Отправлено: 19.05.10 16:28. Заголовок: Внешний вид: школьна..

цитата:

Внешний вид: школьная форма; распущенные волосы.

Кларк шагала куда-то по своим делам и, в принципе, её не волновало, что дел у неё никаких не бывает. Откуда они возьмутся, ели почти всю работу за тебя делает кто-то другой? Даже в занятиях её было куда проще сбросить груз своих забот на плечи дорогой Бёрджесс и горестно вздыхать ей в ухо, что ничего не понимаешь в новой теме, пока милосердная подруга не отложит в сторону свою книгу и не примется помогать. Моральное насилие, правда, работало лишь тогда, когда рядом не было Салли, иначе Кларк пролетала с заданиями, как фанера над Парижем. Впрочем, не Бёрджесс единой... мало ли, к кому можно подойти - под рукой всегда окажется Нильсен, Фентон или Граймс. В общем, Кларк не любила что-то делать одна, и не была из числа тех гордецов, которые всегда отвергают помощь посторонних, поэтому и дней, о которых в ежедневнике исписана не одна страница планов, у неё не бывает, как бы печально это ни звучало. Планы вообще были далеки от натуры Джастины, хотя ей безусловно нравилось нарываться с утра пораньше на какое-нибудь новое наказание, что лишний раз доказывало, что день начат благополучно. Пройдя несколько коридоров, Джастина окончательно пала духом - утро шло наперекосяк, ведь она до сих пор так не и не встретила злобного Филча, прицельно брызжущего в студентов слюной, выражая тем самым свою любовь и признательность маленьким поганцам за то, что они всегда найдут способ, чтобы проявить себя на один день посвятить своё драгоценное время принудительным работам на благо школы. Недовольно скривленные губы, руки сложенные на груди и взгляд, высматривающий в людных коридорах того единственного, кого так хотелось видеть сейчас. Ноги сами ведут Кларк. Поворот, а потом ещё, где куда более шумно - у дверей больничного крыла, откуда в ту же секунду высовывается голова мадам Помфри и предупреждающе шикает на учеников, чтобы они прекратили галдеть - приёмное время будет позже, когда все больные проснутся и будут в состоянии вынести приступов нежности от родных и близких. Даже удивительно, что не один и не два человека притащились в подобную рань не в столовую, где им полагалось бы находиться сию минуту, а к Больничному крылу в надежде увидеть кого-то близкого. Можно было подумать, что тому, кто первее навестит друга, положен денежный приз. Кларк только покачала головой. уж она бы ни за что не пришла к той же Бёрджесс на голодный желудок - только после завтрака и первого занятия, окончательно проснувшись, получив нагоняй от завхоза - только тогда и ни минутой раньше. Именно поэтому заботливые люди вызывали у неё откровенное недоумение - разве можно искренне стремиться к кому-то только для того, чтобы пощупать и убедиться в его целости и сохранности? можно подумать, что мадам Помфри только вчера на свет родилась и не знает о лечебной магии больше, чем все Хоговчане вместе взятые. Вот уж кому-кому, а ей бы следовало со спокойной душой доверять своих близких и не скакать под дверями, размахивая, о боже мой, каким-то веником.
Кларк не сразу поняла, что перед ней не галлюцинация, а известило об этом лёгкое покалывание в носу - будь проклята аллергия на пыльцу отныне и вовеки веков, а Джас радовалась, что уже ноябрь и все зеленые друзья давно отцвели - рано радовалась, что называется. Подняв заслезившиеся глаза на обладателя того самого веника, Джасти узнала в нём вчерашнего взволнованного Ромео, потерявшего свою Джульетту. Итак, это не сестра, не брат и даже не лучший друг, а девушка, вот ради кого парень скачет тут, да ещё и не забыв пораньше раздобыть сюрприз, а это определенно зрелище удивительно. Скажите, разве здравого человека подняло бы утром желание нарвать цветочков? Рейвенкловка с превеликим удовольствием бы посмеялась над романтичным юношей, но почему-то вместо ехидства получалось лишь умиление. Разве есть девушки, у которых сердце черствое настолько, что романтичные порывы им чужды и смешны? Даже если и так, то Кларк оказалась вовсе не из их числа. И, припоминая, как вчера молодой человек был переполнен тревогой за свою возлюбленную, Кларк могла лишь недоверчиво рассматривать его лицо, силясь понять - неужели он не притворяется? А ей вот самой не было никакого дела до того, что Ричард исчез в неизвестном направлении. Достав из кармана мантии платок, Кларк постаралась привести себя в божеский вид и не дышать слишком глубоко. Хлюпающее и шмыгающее создание - это, конечно, очень умилительно, но совершенно некрасиво, а красота для рейвенкловки была основополагающей в жизни.
- Надо же, - Джастина, приближается к Стеббинсу и говорит ему не слишком громко, - ты тут, кажется, единственный с букетом. Ещё никто не пытался отнять? Кажется, остальные юноши оказались не такими заботливыми... не говорили, когда пустят внутрь? А то, того и гляди, кто-нибудь дверь сломает от нетерпения.

 Отправлено: 11.06.10 21:17. Заголовок: Внешний вид: школьна..

Внешний вид: школьная форма, рубашка слегка помята, галстук ослаблен. Волосы растрёпаны, вообще выглядит невыспавшимся, как оно и есть на самом деле.

Айк переживал нескончаемые худшие несколько часов в жизни. Конечно, вряд ли кто-то в Хогвартсе вообще мог искренне сказать, что хорошо провёл прошлую ночь. Если только не найдётся какого-нибудь сумасшедшего фаната неожиданных пробуждений, миграций до Большого Зала и сиденья (в лучше случае лежанья и попыток уснуть) на жёстких скамейках. Но это всё так, житейские неприятные мелочи для Стеббинса. Он и не заметил даже, что скамейки куда менее удобные, чем кровати, куда их в конце концов отправили после, кажется, обыска. Это взволновавшее большинство его однокурсников, событие, хаффлпаффец тоже благополучно пропустил мимо глаз, ушей и прочих органов восприятия. Потому как в голове у него десятком молоточков билось только одно слово: «Эйра», подгоняемое звучавшим набатом вопросом: «Где она?».
Айк пытался разглядеть её в толпе ещё по дороге в Большой Зал, но тогда он мог успокаивать себя тем, что он ещё не проснулся, а разглядеть кого-то в поднявшейся суматохе практически невозможно. На самом деле, парень мог бы придумывать много таких отговорок, чтобы успокоить себя и окончательно не свихнуться. Но слишком скоро перед глазами хаффлпаффца полыхнули ярко-красные волосы Монтгомери-гриффиндорки. Плачущей. Даже богатой фантазии Стеббинса не хватало, чтобы придумать что-то успокаивающее после такого очевидного доказательства, что Эйра пропала.
И вот, после один Мерлин знает скольки часов ожидания, волнений и борьбы с собственным воображеним, подкидывавшим одну идею, где может быть его рейвенкловское чудо, за другой – причём, каждая была в разы хуже предыдущей, - их всех просто разогнали по спальням. Смогли узнать только, что пропавшие ученики нашлись и отправлены в Больничное крыло. Ни имён, ни объяснений и, уж конечно, никаких посещений. Стеббинс проворочался в постели какое-то время, соорудил из простыни и одеяла шедевр мировой скульптуры и понял, что больше видеть не может эту спальню и этот жизнерадостно-жёлтый полог.
Разумеется, заспанная мадам Помфри не пустила его в свои владения, так что, пока Стеббинс шатался без дела по коридорам, рискуя наткнуться на Филча или Миссис Норрис, ему в голову пришёл грандиозный план. Забраться в оранжерею – благо, что знает её как свои пять пальцев – и нарвать букет. Просто, как и всё гениальное. Правда, надо надеяться, что мадам Спраут простит любимого ученика… Но он ведь сам посадил половину…ну, хорошо, какую-то часть этих цветов и вообще, не вандализмом каким-нибудь занимается, а преследует благородную цель: сделать приятное любимой девушке.
В общем, примерно через полчаса Айк снова был возле Больничного крыла, где к этому времени успела собраться небольшая компания жаждущих узнать, как их близкие, но теперь уже Стеббинс сжимал в руке заветный букетик. В обществе которого, похоже, не все чувствовали себя комфортно. Потому как слезящиеся глаза подошедшей рейвенкловки ну никак не походили на трогательную заботу о родственнике, парне, подруге или о ком бы то ни было ещё, пленённом коварной хогвартской медсестрой. Айк с предельной осторожностью, чтобы, не приведи Мерлин, не помять, опустил букетик, как будто бы это могло как-то помочь, и посмотрел на девушку.
-Ну, каждый проявляет заботу по-своему, - пожал плечами парень и, почувствовав насмешку, добавил, - или вообще не проявляет. Пока не говорили, но, надеюсь, скоро… Но тебе ведь это на самом деле не интересно, правда?

 Отправлено: 23.06.10 17:00. Заголовок: У Кларк по-прежнему ..

У Кларк по-прежнему многое вызывало неподдельное удивление, особенно если касалось человечности того или иного случайного знакомого или давнего товарища. Рейвенкловка никогда не следила за событиями в общественной жизни школы, которые касались личной жизни учеников. Так уж вышло, что ей никогда не было любопытно, кто с кем целовался в пустом коридоре, кто с кем успел поссориться в тысячный раз или в тысяче первый - помириться. Она была излишне закрученной на самой себе, и на многочисленные осуждающие минусы подобной черты можно было найти один, зато значительный плюс - Кларк не копалась в чужом грязном белье и не любила слушать очередные увлекательные истории, сочиненные печально знаменитой наглой блондинкой с её же факультета. Теперь же Джастине было крайне любопытно, как маленькому котёнку, который только начал познавать этот большой и не всегда приятный на ощупь, вкус и цвет мир, а не представляет ли для него угрозу эта большая и страшная палка с приделанной к низу щёткой? А вдруг она укусит или стукнет или ещё что удумает - никогда не знаешь, что ожидать от вещи, которую называют шваброй. Так и Джастина, привыкшая к рейвенкловским несерьёзным пижонам, вспыльчивым гриффиндорцам и Фентону, у которого романтики было меньше, чем в мизинце Стеббинса. И поэтому Кларк было непривычно и до какой-то неловкости любопытно, что же за фрукт этот Айк, что он собой представляет и для кого представляет. Это тоже немаловажный вопрос, ведь, если его избраннице окажется какая-нибудь расфуфыренная красотка, перекрашивающая ногти по десять раз на дню к цвету глаз соседа по школьной парте, то волшебная атмосфера, созданная цветами, пусть и вызывающими так некстати аллергию, и голосом молодого человека, ад и всем его заботливо-встревоженным видом, рассеется, ибо хаффлпаффец станет для Кларк обычным тусклым персонажем в Хогвартской жизни, не более того. Джасти же привлекает всё то, что выделяется своей яркостью, пусть иногда и излишне наигранной, даже фальшивой. Она не забывает о том, что блестящее - не обязательно окажется золотом. Но какая разница, из чего она сделано, раз уж блестит? И на данный момент, в этом маленьком коридоре рейвенкловке казалось, что Стеббинс блестит и переливается, будто причудливый драгоценный камень, поэтому, конечно, он не может не привлекать внимание.
- Почему не интересно? - уточняет Кларк, мерно дыша через платочек в разы реже, чтобы было хоть немного легче, и мир не спешил превращаться в смазанный хоровод, будто бы Кларк глядела на него с белого карусельного единорога. Ей нравится играть в угадайку, предполагая, о чём же сейчас думает Айк. Выходит так, что учишься семь лет с человеком бок о бок, а совершенно ничего о нём не знаешь. И сложно сказать, чья это вина, то ли её самой, то ли Айка, ведь едва ли и он что-то знал про Кларк. Только сейчас, в отличие от юноши, Джастина захотела узнать больше, просто потому, что это увлекало её. Лихо не стоит будить, пока оно тихо, так же не стоит пробуждать ранее дремавшее женское любопытство - его потом не усыпить ни грубостью, ни наглостью, ни волшебством.
- Я ещё не определилась, интересно мне или нет. Хотя "интерес" тут не слишком уместен. Что может быть интересного в больничном крыле? Кровь рекой, проклятые второкурсники, чудовищные ожоги? Я не могу сказать, что испытываю ко всему этому большую любовь. А что касается людей, ну, я ещё не видела своего друга, так что вполне может быть, что он за этой дверью. Он, может быть, будет рад меня видеть, если уже проснулся, а, если спит как сурок, то я даже не рискну приближаться - это опасно для жизни.
Кларк не испытывает особой радости от того, что говорит правду. Пожалуй, иногда приятнее быть кем-то другим, а не самой собой. Всё же Айк был тем человеком, который не казался девушке наделенным нескончаемым числом пороков, обезображивающих человеческую душу. И в нём ощущается такая лёгкая приятная тяжесть, на месте которой у Кларк была лишь пустота. Она в какой-то момент едва не собралась обидеться на хаффлпаффца ха его пренебрежительные слова. Разве она не может вдруг на минуту оказаться тем человеком, которому не безразлично состояние однокурсников на данный момент? И всё же Джас не любила корчить из себя мать Терезу и, подобно той же Брокльхерст с сахарной улыбкой изображая искреннюю заботу, делать людям откровенные гадости. Может, она не была оплотом заботы и взаимопомощи, но уж точно не лицемерила. И в раскосых глазах едва заметным огоньком зажигается укор за то, что в данную минуту ей показалось, её задели за что-то живое. За то, что она не умела тревожиться за близких, не умела переживать и заботиться и не обладала достаточной наглостью, чтобы притвориться.
- Так кто, ты говоришь, будет счастливой обладательницей букета? – интересуется Кларк. Сейчас, несмотря на то, что в своей жизни она получила немало цветов, особенно огромных корзин, которые отец заказывал ей на большие праздники, Джас чувствовала заранее зависть, не страшную чёрную, но светлую и человеческую к той девушке, которой подарят этот не самый пышный, не самый красивый веник от чистого сердца.